ассоциировался с дворцами и улицами, башнями,-стенами и, разумеется, домами
- но, расспрашивая Нерис о местных городах, он вдруг сообразил, что слова
"дом" в фунги тоже не было, а самым ближайшим эквивалентом являлось
"жилище", оно же - убежище, укрытие, место для уединения и снов в синий
период.
Он попытался в этом разобраться.
- Трехградье - город, моя просветленная госпожа?
- Конечно. Там расположено святилище и обитают три народа - данниты,
рами и Морское Племя джолт. Есть и другие... много других... Однако не все
живут в Трехградье от рождения до смерти. Это место для размышлений о
Предвечном, для пророчеств и видения вещих снов, куда приходят, чтоб
обрести спокойствие и мир и пообщаться с предками. Ширы помогают в этом...
и я могла бы помочь тебе... если пожелаешь...
- Помочь - в чем? Потолковать с моими предками? - Дарт печально
вздохнул. - Увы, сударыня! Был бы рад и благодарен, но предки мои
далековато отсюда... зови - не дозовешься...
Она покачала головой.
- Ты не понимаешь. Твои предки всегда рядом - отец и мать, и остальные
прародители, если ты их единственный потомок. Они живут в тебе, как дар
Предвечного, как тень былого, что спрятана в семени бхо... и так же, как
пробуждается семя, являя скрытую сущность, они могут предстать перед тобой,
поговорить, утешить... Хочешь?
- Как-нибудь в другой раз, а сейчас давай оставим моих предков в
покое. - Дарт перекрестился, на мгновение приложив ко лбу ладонь. - Ты
сказала, что Трехградье - место, куда приходят, чтоб обрести спокойствие и
мир. Ну а затем? Затем, я думаю, уходят? Но куда?
- Куда угодно. Туда, откуда явились... В Лиловые Долины, Морские
Пещеры, Серую Осыпь, Поток Орбрасс... На родину или в те края, где живет
близкое по крови племя. Мир огромен, и в нем много приятного.
- Ты говоришь о городах? Нерис пожала плечиками.
- О местах, где обитают творения Предвечного Элейхо.
- Бьен. Что там есть еще, ма шер ами? Я имею в виду, кроме разумных
творений Предвечного? Сады, отягощенные плодами? Лужайки для пикников и
прогулок? Жилища?
Она кивнула.
- Жилища, выстроенные из камня и дерева? - попробовал выяснить Дарт,
но эта мысль показалась собеседнице странной. Губы ее дрогнули, гримаска
недоумения скользнула по лицу.
- Из камня и дерева? Но зачем? Жилища были, есть и будут, даже у
презренных пожирателей падали - таких, как эти, - она махнула в сторону
пещер. - А рами и прочих роо, своих возлюбленных чад, Предвечный одарил
прекрасными жилищами! Просторными, с высокими сводами, полными воздуха и
света, с нишами и арками, с мягким...
- Подожди, - он прервал Нерис, положив ладонь на ее сплетенные пальцы.
- Подожди, моя блистательная госпожа. Давай вначале разберемся: кто такие
роо?
- Как? Ты не знаешь даже этого? - Рот ее приоткрылся в изумлении. -
Все, кто живет в этом мире и одарен разумом. Рами, данниты, джолты, ко...
даже тьяни, потомки тухлого яйца!
- С рами я еще не встречался, - заметил Дарт.
- Ты уверен? - Усмехнувшись, Нерис ткнула его пальцем в грудь. - Ты -
рами, и я - рами... Рами - существа, подобные нам с тобой, двуногие,
живущие на суше, чьи дети появляются не из яиц, не из коконов, а из
материнского чрева.
Как показалось Дарту, это было слишком общим определением. Он
поинтересовался:
- Пожиратели падали тоже рами?
Презрительная гримаска была ему ответом.
- У рами - у настоящих рами! - тела покрыты кожей, а не волосатой
шкурой! - заметила Нерис. - И есть еще один признак: мужчины рами дарят
жизнь своим женщинам.
- Дарят жизнь?
- Ну да. Через детей. Во время обряда синего времени.
"Верно и очень символично, - подумал Дарт. - Ведь что такое дети?
Искры новой жизни, которые возгораются от взаимного желания и чьи костры
питает страсть... А эти костры горят по ночам, в синий период. Хотя бывают
и исключения..."
Он решительно поднялся и протянул женщине руку.
- Пойдемте, сударыня. Здесь слишком жарко и слишком много света.
Дарить жизнь - это прекрасный обычай, но он требует прохлады, полумрака,
тишины и полного уединения. Все это мы найдем в моей пещере, и там вы
объясните мне подробней суть упомянутого обряда. В общем я его представляю,
но кое-что нуждается в практической демонстрации... Скажи, ма шер, мы можем
сразу уточнить детали? Или нужно дождаться синего времени?
Глава 5
Однако уточнение деталей было отложено: Нерис собралась погрузиться в
вещий сон. Вероятно, этот магический акт был частью предстоящего обряда, и
Дарту ничего не оставалось, как только ждать в терпеливом смирении.
Впрочем, он с интересом следил за подготовкой к действу. Нерис долго шарила
в своем мешке, что-то шипела сквозь зубы, проклиная чешуйчатых жаб,
потомков тухлого яйца, разглядывала и нюхала мази в сосудах из раковин,
недовольно морщилась - то ли какой-то важный состав был позабыт в
Трехградье, то ли исчез во время плена у тиан. Наблюдая за этой суматохой,
Дарт решил, что колдунья ему попалась не слишком умелая; в его понятиях
истинный чародей был просто обязан держать свои арсеналы в порядке и
неотступной боеготовности.
Наконец с торжествующим воплем Нерис вытащила шкатулочку из половинок
ореха, раскрыла ее и погрузилась в изучение содержимого. Ларец был невелик,
с ладонь, и набит всякой всячиной; в нем лежали сухие листья, маленькие
костяные иглы, лопаточки и чашечки, прозрачный и плоский, похожий на линзу
кристалл, мотки разноцветных нитей и три овальных камешка, которые Дарт
принял за жемчужины -- камни отливали перламутром и словно просились, чтоб
их оправили в серебро. Судя по тому, с каким благоговением Нерис взирала на
жемчужины, они являлись великой ценностью - может быть, предметом культа
или магических манипуляций.
Взяв кристалл, она опустила шкатулку в мешок, уселась, скрестив
стройные ноги, на устилавшем пещеру моховом ковре и подняла глаза на Дарта.
- Ты будешь охранять мой сон. Не беспокойся, если он окажется долгим,
и не пытайся разбудить меня - чтобы понять откровения Элейхо, необходимо
время. Может быть, он пошлет благоприятный знак... И если это случится, жди
награды.
- Жду и надеюсь, моя светозарная госпожа. Взгляд ее потянулся к
кристаллу, мышцы затрепетали под розово-смуглой кожей и расслабились,
дыхание сделалось тихим, едва заметным и будто с трудом прорывавшимся меж
сомкнутых губ; на висках, обрамленных золотыми локонами, выступили капельки
испарины. Несколько мгновений она сидела в неподвижности, потом, вдруг
побледнев, мягко повалилась на бок. Веки женщины сомкнулись, кровь
отхлынула с лица, тело застыло, будто пораженное молнией.
- Господь моя опора, - по привычке вымолвил Дарт, с тревогой склоняясь
над ней. - Жива? Или умерла?
Но нет, он различил слабое дуновение на щеке - она дышала, и,
вероятно, эта пугающая бледность и неподвижность были естественными
спутниками транса. Напоминая о себе, кристалл блеснул в ее ладони, заставив
Дарта сощуриться. Самогипноз?.. - мелькнула мысль. Очевидно, так... Там, на
Анхабе, Констанция тоже делала подобные вещи; это являлось одним из ее
занятий, частью профессии фока-тора - слушать то, что не дано услышать
обычным людям. Ловить дыхание вечности и шепот звезд... быть может, Нерис,
шира Трехградья, тоже была фокатором? И странствовала сейчас в
потустороннем мире, где души умерших ведут нескончаемый монолог, припоминая
горе и радости земного бытия?
- Бон вояж, - шепнул Дарт в розовое ушко. - Бон вояж и счастливого
возвращения.
Он поднялся и покинул пещеру. Тяжесть росла, ракушка-джелфейр уже
наливалась хризолитовым блеском, воздух стал душным и влажным от испарений,
поднимавшихся с реки. Но небо по-прежнему сияло алмазной голубизной, и лишь
далеко-далеко, где-то над центральным океаном, сплетались перья белых
облаков, предвестников ночного ливня. Пахло водой и свежей зеленью, но от
обиталищ криби тянуло дымом и мерзкой вонью паленого.
Брокат, очнувшийся от дремоты, расправил крылья-перепонки и взмыл над
ягодными кустами, словно клочок коричневого меха, несомый ветерком. Вид у
него был озабоченный - глазки поблескивали, шерсть на мордочке распушилась,
розовый язычок сновал туда-сюда под темной пуговкой носа. Может, хочет
есть?.. - мелькнуло у Дарта в голове.
Он хлопнул по обнаженному плечу.
- Кончай моцион, приятель, и заходи на посадку. Кушать подано.
Вампирчик спланировал вниз. Крохотные коготки царапнули кожу, зверек
что-то заверещал, вцепившись лапками в густые волосы над ухом.
- Я понимаю, что не очень вкусен в сравнении с твоей хозяйкой, -
сказал ему Дарт. - Однако, мои гар, ешь, что предлагают от чистого сердца.
Не всякий же раз тебе лакомиться кровью благородной дамы!
Писк тем не менее не смолкал и даже сложился в понятные слова:
- Вне голлоденн... ннет... крровь нне ннадо... ннет...
- Чего же ты хочешь? - Дарт почесал зверьку мягкое брюшко. - Снова
спать?
- Нне сспать... исскать...
- Что искать?
- Сскажи... Бррокат, исскать...
- Брокат, сидеть спокойно. Не надо искать. Поглаживая мягкую шерстку,
он обогнул виноградник и постоял у обрыва, с которого открывался вид на
пляж. Лагуна была пуста. Судно тиан больше не покачивалось на волнах, а
превратилось в груду обломков, сваленных на песке и сохнущих под жаркими
лучами солнца. Над хаосом досок и брусьев торчала мачта с верхним реем -
будто крест, сброшенный сарацинами с христианского храма. Это зрелище
наполнило Дарта печалью.
- Не уплывешь, не убежишь, - буркнул он, коснувшись горбинки
длинноватого носа. - Дьявольщина! И не улетишь! Разучился я летать, мон
гар.
- Бррокат ллетать, - зашелестело в ухе. - Лле-тать, исскать...
- То, что мне нужно, ты не найдешь, дружок. Он вернулся к пещере,
послушал тихое дыхание спящей, взглянул на ее ожерелье и свой джелфейр,
отметил, что зелень начала сменяться голубизной, и улегся на мягком мху.
Его вдруг охватила неудержимая сонливость, словно от спящей рядом женщины
передались какие-то флюиды; он глубоко вздохнул, закрыл глаза и, балансируя
на грани забытья и яви, пожелал очутиться на Земле.
В этот раз его сновидение оказалось удивительно четким, объемным,
насыщенным звуками и запахами. Кутаясь в плащ, он шел по извилистым улочкам
ночного города, затопленного тьмой; было безлюдно и тихо, и, как бы
подтверждая наступление тьмы и тишины, часы на невидимой башне пробили
одиннадцать. Воздух наполняло благоухание, которое ветер доносил из
цветущих садов, отягощенных росой и дремлющих в прохладе ночи; издалека,
заглушенная плотными ставнями, слышалась песня гуляк, веселившихся в
каком-то кабачке. Он видел домик в конце переулка - серую каменную стену и
знакомую дверь; над ней ветви клена, переплетенные густо разросшимся диким
виноградом, образовали плотный зеленый навес. Внезапно ему почудилось, что
некая фигурка, возникнув из ночных теней, маячит у двери - невысокая,
хрупкая и, как сам он, закутанная в плащ. Женщина? Он ринулся к ней, и в
тот же миг картина изменилась.
Теперь он стоял в комнате, опираясь одной рукой о крышку массивного
дубового стола и положив другую на эфес шпаги. Очевидно, комната была
жилищем человека незнатного, но состоятельного: ни шелков, ни гобеленов, ни
хрусталя, только прочная мебель, стол и стулья, вместительные шкафы и
сундук, накрытый полосатым ковриком. Напротив, у одного из шкафов, изящный
женский силуэт: темные волосы, росчерк тонких бровей, бледное голубоглазое
лицо с чуть-чуть вздернутым носиком, кружева вокруг стройной шеи.
Констанция! Но какая из двух? Призрак из земных снов - или та, другая,
оставшаяся на Анхабе?
Губы женщины шевельнулись:
- Могу я довериться вам, сударь?
- Что за вопрос! Вы же видите, как я вас люблю!
- Да, вы это говорите.
- Сказанное мною - правда. Я честный человек!
- Думаю, что это так.
- Я храбр!
- О, в этом я убеждена.
- Тогда испытайте меня!
Она с серьезным видом кивнула, и темные локоны затанцевали у бледных
щек.
- Я... я согласна. Однако...
- Что же еще вас смущает?
- Может быть, у вас нет денег на это путешествие?
Дарт почувствовал, как на его губах расплывается улыбка.
- "Может быть" излишне, моя прелесть. Что такое солдатский кошелек?
Дыра на дыре, а между дырами - прорехи...
Он проснулся. Чьи-то мягкие маленькие ладони ощупывали его, касались
боков и груди, гладили плечи, нетерпеливо дергали пояс комбинезона. В
темноте и тишине он слышал взволнованное дыхание.
Не Констанция, Нерис... Сон сменился явью, но пробуждение было
приятным.
- У тебя сердце с левой стороны, слишком много мускулов и не хватает
ребер, - пробормотала обнимавшая его женщина. - Это неправильно. Возможно,
ты совсем не рами, а только похож на рами? Не уверена, смогу ли я понести
от тебя ребенка.
-Давайте проверим, мадам, - шепнул Дарт, лаская кончиками пальцев ее
напрягшиеся соски. Он наклонился, опираясь на локоть, и проложил Между ними
дорожку поцелуями.
Нерис хихикнула, прижимая его лицо к упругим бутонам плоти. Их запах
кружил Дарту голову.
- Ты живешь с волосатыми и весь провонял шерстью мерзких криби. Ни
одна женщина с тобой не ляжет, не одарит тебя радостью. Ни в синее время,
ни в алое, ни в желтое...
Вероятно, это было шуткой - ее руки и губы говорили иное. Их речь,
настойчивая и беззвучная, изливалась не в словах, в прикосновениях, в
трепете ресниц и пальцев, в податливости тела, в жарком и все убыстрявшемся
дыхании. Другая женщина лежала в объятиях Дарта - не та, глядевшая на него
с подозрением, не та, что глумилась над мертвым вожаком тиан. Рот ее был
сладок, губы мягки и горячи, ладони порхали, как два мотылька, влажное лоно
между раздвинутых бедер манило тайной. "Что с ней случилось?.. - подумал
он. - Что ей привиделось в вещих снах?.."
Но эта мысль, скользнув мимоходом, тут же угасла.
Растаяла, как земные сны, как память о мраке и холоде Инферно, о
пропасти, что отделяла его от Анхаба, от строгих глаз Джаннаха, улыбки
Констанции и замков, паривших в хрустальных небесах.
Нерис вскрикнула, и он, опустив голову, стал целовать ее нежные теплые
груди.
* * *
Они сидели у входа в пещеру, прижавшись друг к другу. Дождь еще
бормотал и шелестел, барабанил по земле и листьям, но фиолетовый оттенок
джелфейра постепенно сменялся розовым, и сквозь разрывы в хмурых тучах уже
проглядывала небесная лазурь. Дарт, полузакрыв глаза, наслаждался теплом,
исходившим от Нерис. Тепло, покой и нежность...
Он ощущал все это как некую ауру, что окутала их обоих, спасая от
одиночества.
Вероятно, свершившееся меж ними являлось чем-то более важным, нежели
любовный акт, - обрядом, как говорила Нерис, или же знаком заключенного
союза, свидетельством доверия и близости. В самом деле, размышлял Дарт, что
может сравниться с узами, соединяющими женщин и мужчин?.. Очень немногие
вещи... Пожалуй, лишь любовь к ребенку или то ощущение общности, что
возникает среди соратников, объединенных благородной целью. Последнее
чувство было ему знакомо; со смутной печалью он вспоминал, что там, на
Земле, его дарили верностью и дружбой.
Кто же? При мысли о безымянных, давно умерших товарищах мнилось
сверкание шпаг, грохот пушечной канонады, голубые плащи и конские гривы,
расплесканные ветром. Память о них была как магнит, тянувший его на родину
с неудержимой силой. Рассказы Джаннаха о том, что на Земле все изменилось,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг