который вылез из дыры, не будет метать их без моего повеления.
О молниях стоило напомнить, так как тьяни, разглядев, кто спустился с
перевала в пыльном облаке, зашевелились, и под прикрытием гранитных глыб
выросла сотня метателей дротиков. Их бледные, покрытые чешуйками лица не
выражали ничего, глаза казались бездонными, темными, и Дарт испытывал
сомнения, что страх или гнев, любовь или ненависть что-то значат для этих
созданий. Но логика была им не чужда, так же, как понятие целесообразности;
вполне достаточно, чтобы вступить в переговоры.
Голем остановился у прохода меж двух массивных каменных обломков,
подставил лапу, и Дарт спрыгнул наземь. Спекшаяся почва скрипнула под
подошвами. Место было выбрано не случайно; сюда ударила одна из молний, и
черная выжженная проплешина служила для тьяни напоминанием, что сила не на
их стороне. Похоже, это они понимали: строй бойцов был неподвижен, и ни
одно копье не целило в Дарта. Потом он услышал отрывистый гортанный
возглас, воины опустили оружие, и что-то мелькнуло за их спинами - неясная
тень в блеске перламутра и чешуи. Дарт ждал, выпрямившись во весь рост и
оперев ладонь о рукоятку шпаги.
В проходе показался тьяни. Он был высок и худощав; голый череп сиял на
солнце, широкие ремни перепоясывали талию и торс, и бляшки из раковин,
украшавшие их, слепили глаза, словно множество маленьких круглых зеркал.
Его чешуйчатая кожа казалась гладкой, на странном лице, безгубом и
безносом, с сильно вытянутыми челюстями - ни морщинки, но некое шестое
чувство подсказало Дарту, что перед ним - старик. Это ощущение возникло
сразу - может быть, по той причине, что двигался он не так уверенно и
быстро, как остальные тьяни, а три щелевидных глаза не мерцали под выпуклым
куполом лба, а были словно подернуты пепельной дымкой. "Сколько они живут?
- подумал Дарт, пытаясь припомнить беседы с Наратой.- Кажется об этом они
не говорили..."
Зато говорили о другом, и он почти не сомневался, что сможет
сторговаться с тьяни. Залог успешной дипломатии был всегда одним и тем же,
и на Земле, и на Анхабе, и в иных мирах: вызнать слабости противника и
показать свою силу. Слабости он знал, а сила была на месте - высилась над
ним словно гигантский жук, вставший на четыре лапы.
-Ты - Убивающий Длинным Ножом, - вымолвил тьяни. Голос его был резок,
но он говорил на фунги отчетливо, без всякого акцента. - Мы тебя знаем. Ты
сражался с кланами То, Заа, Бри и Хиа. Сражался на реке, и оставшиеся в
живых говорили, что у тебя есть нож, который рубит древки секир, и есть
плавающий бхо. Но они не говорили про бхо, который бросает молнии.
Он смолк, явно в ожидании ответа, и Дарт, вытянув до половины шпагу,
произнес:
- Все правильно. Вот мой длинный нож, и вот мой бхо. Он вылез из
хранилища Детей Предвечного и не был на реке, когда вы уничтожили даннитов.
Если бы он там оказался, ваши тела сейчас обгладывали бы водяные черви.
Вытянув руки, тьяни соединил их перед грудью. его конечности гнулись в
пяти местах, и потому получилась почти идеальная окружностью-видимо,
ритуальный знак, предохранявший от ужасной смерти.. Руки опустились, и
снова раздался резкий отчетливый голос.
- Я - Шепчущий Дождь из клана Муа. Так меня называют теперь, ибо срок
мой истекает, и скоро я отправлюсь к Предвечному. Я - старейший среди
старейших, и время мое - синее. Какое твое время?
Интересуется возрастом, понял Дарт и ответил:
- Я тоже не молод, но время мое - зеленое. Я маргар и скоро спущусь в
хранилище Детей Элейхо.
Лицо Шепчущего было бесстрастным, но что-то удивительное случилось с
глазами; Дарт не сразу сообразил, что среднее око по-прежнему смотрит над
него, а два других уставились на Голема.
- Да, ты маргар, - произнес тьяни. - Только маргар может повелевать
охраняющим бхо. Хороший маргар, лучший, чем тот, которого мы взяли в,
речной дельте... - Теперь все три глаза смотрели на Дарта, и он уловил в
них отблеск задумчивости, - Шира, покинувшая нас, с тобой?
- Сбежавшая от вас, - уточнил Дарт. - Со мной
Руки Шепчущего снова согнулись, но уже ни кольцом, иначе; видимо, эти
жесты заменяли тьяни мимику.
- Чего ты хочешь, маргар, Убивающий Длинным Ножом? Зачем ты пришел?
- Хочу мира. Пришел, чтобы договориться о мире. Ты понимаешь, что это
значит - договориться?
- Я понимаю. Говори.
- Вы вернете мне бхо-носидьщиков с грузом. На одном из них - мое
снаряжение. Я должен его получить, .чтобы спуститься; вниз, в подземелье! -
Дарт говорил отрывисто, бесстрастно, стараясь имитировать речь Шепчущего;
тот замер меж двухгранитных глыб, будто изукрашенная перламутромстатуя. -
Вы можете остаться здесь, но не должны подходить к дыре. Это опасно. Если
из хранилища вылезет еще один бхо, такой же, как этот, - он кивнул в
сторону Голема, - я не сумею вас защитить.
- Что потом? - Рука Шепчущего волнообразно изогнулась.
- У вас нет ни ширы, ни маргара, - произнес Дарт. - Но это не беда, Я
могу поработать на вас. Достать из хранилища зёрна для тьяни.
Внезапно Шепчущий сделал пару шагов вперед, покинув щель между камней,
и оглядел Дарта. Не так, как осматривает человек; его голова и плечи были
абсолютно неподвижными,: двигались только глазные яблоки: среднее око -
вниз, два крайних-вверх.
- Ты - рами, - констатировал он. - Ты достаешь зерна для рами.
- Я - маргар. Я достаю зерна для рами, тьяни,. джолтов и всех
остальных. Я хочу, чтоб это балата было спокойным. Мертвые - мертвы, а
остальные пусть живут, пока Предвечный не призовет их в свои чертоги. Он
решает, когда закончится первая жизнь роо и начнется вторая - он, а не мы.
Я почитаю его волю и потому говорю: зерна, которые мне удастся достать,
будут разделены по справедливости. И если среди них найдется бхо,
преобразующий сущность, - тот бхо, которого ценят тьяни, - то он достанется
вам. Клянусь своей второй жизнью и милостью Элейхо!
Шепчущий вскинул руки, согнув их в двух или трех местах, и воины,
стоявшие за камнями, тотчас повторили этот жест. Возможно он являлся
признаком: недоверия, изумления, согласия или благодарности, если тьяни
могли испытывать такие чувства; это осталось для Дарта секретом, но
поднявшийся гул голосов был более красноречив.
Его собеседник сделал резкое движение плечами, повернулся всем
корпусом и произнес длинную прерывистую фразу - будто гвозди в доску забил;
Наступила тишина.
- Что ты им сказал?
- Я сказал, бхо-радость еще не у нас. Я сказал, что рами могут нас
обмануть. Я сказал, чтобы они молчали. Это все, что я сказал.
Скинув на миг маску бесстрастия, Дарт удивленно приподнял брови.
- Вы знаете, что такое радость?
- Да. Радость - это бхо. Тот бхо, о котором ты говоришь. Много циклов
у нас не было радости.
- Что вы делаете с этим бхо?
- Ложимся в том месте, где он вырос, и к нам приходит радость. Ко
многим тьяни.
- Он так велик? -"спросил Дарт, удивляясь все больше и больше.
- Я, Шепчущий Дождь, его не видел, и мой родитель не видел, и родитель
родителя. Но мы знаем, что бхо-радостк похож на траву, накрасную траву.
Вначале, когда шира его пробудит, это небольшой пучок травы, но он растет,
заполняет большое пространство и живет тысячи циклов. Потом умирает.
Трава, мон дьен! - поразился Дарт. Странное представление у Темных о
ментальном проекторе! Ни кресла, ни шлема-коммуникатора, ни
усилителей-имплантов, ни даже памятных лент... Впрочем, что удивляться! У
дерева туи тоже не было ни микрофонов, ни экранов, и все же оно передавало
звуки и образы.
- Вы получите этого бхо, - сказал он старому тьяни, - и шира пробудит
его для вас. Я отдам вам всю радость, какую найду... если найду и если
сумею выбраться обратно. А теперь распорядись, чтобы пригнали носильщиков.
Поздно. Зеленое время на исходе.
Но Шепчущий не двинулся с места.
- Как я узнаю, что ты найдешь? Если в хранилище нет бхо-радости, ты не
будешь виновен в обмане. Но если ты найдешь бхо-радость, то можешь не
отдать его, сказать, что не нашел. Поэтому лучше, если мы поменяемся: я
отдам носильщиков, а ты пришлешь к нам ширу. Она побудет у нас, пока ты не
найдешь бхо-радость. Согласен?
- Не согласен. Как я узнаю, что вытащил нужный бхо? Я маргар, а не
провидица из Трехградья!
Дарт невольно ухмыльнулся, представив, как выменивает свой скафандр на
просветленную ширу. Вряд ли она будет счастлива попасть к чешуйчатым в
заложницы!
- Верно, не узнаешь, - подтвердил Шепчущий. - Что нам делать?
- Ты можешь сам пойти со мной. Ты и десяток молодых тьяни, чтобы
заботиться о тебе. Сядь у дыры и пересчитывай зерна, которые я принесу, а
шира будет их пробуждать. Это справедливо?
- Справедливо, - без колебаний согласился тьяни. - Но я хочу подумать.
Хочу увидеть, что случитcя, если сделать так или иначе.
- Подумай, но недолго. - Дарт хлопнул Голема по ноге, забрался в седло
и прошептал, мешая родной язык с анхабскими словами: - Переговоры
закончены, мон гар. Старый мсье думает, что делать. Компре? Ну, бьен!
Помоги ему.
Щитки на плечах Голема разошлись с резким щелчком, два ствола
вынырнули из гнезд и повернулись: один - налево, другой - направо. Потом
скрипнула диафрагма на груди, и главный калибр, цилиндр толщиною с голень,
уставился прямо на Шепчущего, приподнялся, нацелился в камень и с
неторопливым величием скользнул вниз. Ровная канавка прорезала каменную
поверхность; пахнуло жаром, в воздухе заклубился дым, и тьяни, стоявшие за
обломком, отшатнулись.
Шепчущий повернулся и взглянул на гранитный монолит.
- Если сделать иначе, - произнес он, спокойно и четко выговаривая
слова фунги, - ты уничтожишь мой клан и другие кланы, и вместо радости в
этой жизни мы получим ее лишь в чертогах Предвечного. Если сделать так, как
ты сказал, мы получим надежду. Может быть, ты не обманешь. Но если обманешь
и убьешь меня и десять моих потомков, это не будет большой потерей.
Потомков у меня много, и мое время - синее.
Он снова повернулся, что-то крикнул воинам, и ухо Дарта различило
легкие шлепки и топот; вскоре носильщики появились среди камней, вздымая
над ними платформы с грузом. Четверка бхо вышла на равнину и, ускорив ход,
зашагала по пыльной земле курсом на перевал. Тьяни-вожатые, сидевшие на
мешках и корзинах, друг за другом спрыгивали вниз.
- Ты мудрый роо, - вымолвил. Дарт. - Мы с тобой пришли к согласию, и я
тебя не обману. Но за Предвечного не ручаюсь. Только он может послать вам
бхо, дарящее радость.
- Кто знает волю Предвечного? Он посылает, и он отбирает, - тихим
голосом произнес Шепчущий. - Когда я должен явиться в твой лагерь, сесть у
дыры и пересчитывать зерна?
- В желтый период, когда тело весит меньше всего. В это время я начну
спускаться, а тьяни и рами будут ждать и молить Элейхо, чтоб мне не
отрезало руки и ноги. Если не отрежет, обязательно вернусь.
Шепчущий отступил в проход между камней, пошевелил глазными яблоками,
рассматривая человеческую фигурку, оседлавшую мощные плечи Голема, потом
сказал:
- Долго живу. Так долго, что встречался с рами. Не очень часто, но
встречался. Рами говорят, что маргары - храбрецы и, подобно нашим кланам,
не боятся смерти. Сайан, тот маргар, который плыл с широй, не боялся, но не
хотел нам помочь. Бесполезный. Я приказал его убить. Ты тоже не боишься.
Все маргары такие?
- Разные попадаются, - буркнул помрачневший Дарт и повернул своего
скакуна к перевалу.
Глава 19
- Лысые жабы! Чтоб мне лишиться второй жизни! Зачем они здесь? Почему
ты позволил им прийти? - Нерис шипела, как разъяренная кошка. - Велю Xpacy
- пусть снесет им головы!
- Они - парламентеры и наблюдатели, - объяснил Дарт, - и могут
рассчитывать на дипломатическую неприкосновенность. Они пришли к нам в час
перемирия. Под белым флагом, так сказать.
Спор происходил в пятнадцати шагах от темневшего в почве отверстия.
Над ним суетились трое маргаров и Ренхо со своими людьми, налаживали ворот
с толстой веревкой, мочили в глубоком корыте полоски ткани; поблизости,
словно часовой, застыл ираз, а за его массивной серой тушей сидели тьяни.
Явившись в урочный срок, к началу желтого времени, они расположились у края
засыпанной пеплом выемки: Шепчущий - впереди, а за ним - десяток чешуйчатых
воинов из клана Муа. Все они были безоружны.
Нерис раздраженно пробормотала:
- Парламентеры? Белый флаг? Не понимаю твоих слов! Не понимаю, о чем
ты толкуешь! Я знаю одно: они - убийцы! Та старая жаба в ремнях и раковинах
велела зарезать Сайана!
- Сожалею о его участи, сударыня... Однако позволь заметить: они - не
убийцы. То есть, конечно, убийцы, но в той же степени, как мы. Ты, я и наши
люди, данниты и все остальные. Все мы - жертвы печальных обстоятельств...
Так стоит ли их усугублять?
- Стоит! - решительно заявила Нерис. - Я не забуду того, что они
сделали!
Дарт вздохнул.
- Я не призываю тебя забыть и простить, я только хочу, чтоб ты
проявила терпение и выдержку... И каплю сострадания... не к ним, ко мне...
Вспомни о своих вещих снах, ма белле донна! Вспомни, что через миг я полезу
в дьру и мы, быть может, не свидимся вновь! Так стоит ли нам говоритьо
тьяни? И стоит ли ссориться? Подумай об этом, Нерис Итара Фариха Сассафрас
Хаб Эзо Окирапагос-и-чанки!
Это был запрещенный прием, но он подействовал. Глаза Нерис
затуманились, взгляд стал мягче; с коротким всхлипом она шагнула к Дарту и
обняла его, прижавшись щекой к щиткам скафандра.
- Хорошо, я буду терпеливой. Но если ты не вернешься...
- Если не вернусь, тем более нельзя их трогать, моя красавица. Вспомни
о раненых и воинах Ренхо! Вас - полторы сотни, а на равнине -
десятитысячная армия! И что случится, если убить ее вождя?
Он поцеловал соленые губы Нерис и твердым шагом направился к дыре.
Ворот, древесный ствол с обрубленными ветвями, уже установили; Птоз,
напрягая могучие мышцы, крутил рукоять, Глинт вытравливал веревку, а Джеб,
устроившись на барьере из плавленного камня, то принюхивался к воздуху в
дыре, то разглядывал какой-то древний свиток - видимо, извлеченный из
валявшегося рядом мешка. Стражи теперь отошли подальше и следили за марга-
рами с почтением и неприкрытым любопытством. Их было столько же, сколько
тьяни, - одиннадцать душ вместе с Ренхо; прочие, под командой Храса,
стерегли лагерь и подступы к нему.
- Глянь-ка, фря! - Джеб ткнул пальцем в развернутый свиток. - Мозги у
Глинта хоть заплыли жиром, а Ничего, соображает! Прав наш Глинт! Вот записи
Чоги и Сиру, моих почтенных предков... И сказано туг. Что ядовитый туман
вползает иногда в отверстие и копится в самых верхних коридорах... Это
плохо, чтоб меня черви сьели! Выходит, брат,ты до дождика не доберешься -
ведь в тех коридорах вовсе не продыхнуть! Даже с мокрыми тряпками!
- Тряпки мне не нужны, - сказал Дарт, покосившись на корыто. - Моя
одежда непроницаема для туманов и дождей.
Он опустил лицевую пластину и снова приподнял ее. На рукаве скафандра
светилась золотистая , полоска - полный энергоресурс,а значит, все
инструменты, оружие и механизмы, включая двигатель, в абсолютной
готовности. Все, с чем он явился, в этот мир после крушения Марианны:
маяк-передатчик, личный дисперсор, визор, блок питания и, разумеется, шпага
и кинжал. Все, кроме целителя-прилипалы, который поддерживает сейчас жизнь
Омиса. Остальные раненые были уже вне опасности.
Джеб с завистью погладил плотную ткань скафандра.
- В такой одежке и впрямь не страшно ничего... От предков, фря,
унаследовал?
- От дядюшки по материнской линии, - ответил Дарт и ухмыльнулся,
подумав о родительском наследии. Советы, желтовато-рыжий мерин, пятнадцать
экю, а также письмо, похищенное черноусым-негодяем... Других богатств,
какими одарила родина, ему не вспоминалось; Гасконь была прекрасна, но
бедна.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг