- Нет, дорогой. Я тоже думал, как объясняться. Думал, придумал хитростей
целый воз, а дело-то оказалось простым, вах! Поглядели на нас и сказали:
вот светловолосый - воин, сын огня и железа, с тревожной душой; вот
искатель, и душа его в радости, ибо он достиг желаемого. И, хоть они
сказали не всю правду, сердца у обоих чисты... Надежная проверка, а?
Доктор так не умеет!
- Не умеет, - согласился Скиф. - Зато ему дано другое.
* * *
Перед обрядом нельзя было ни пить, ни есть, но жажда и голод не мучили
Скифа. Всю вторую половину дня и весь вечер, пока над горизонтом не
запылало зарево всходившей багровой луны, он провел с Сийей; можно ли было
представить пиршество роскошней этого? Они спустились вниз, в лабиринт под
городскими башнями, и долго бродили по огромным залам и извилистым
переходам, иногда перебираясь с яруса на ярус, минуя узкие и широкие
лестницы, шагая по наклонным пандусам, напомнившим Скифу повисшие в
необозримом пространстве разноцветные улицы Куу-Каппы.
Он больше не был родичем князя Джаммалы, сына Гер'гия, приплывшего на
джараймском трехкорпусном таргаде из-за Узкого моря; он был и оставался
самим собой, Кириллом Карчевым, или Скифом ап'Хенан, человеком, пришедшим
издалека и принятым здесь без боязни, без подозрительности или удивления.
Это было очень важно - оставаться самим собой! Теперь он мог поведать Сийе
множество всяких чудес; мог рассказать о таиландских джунглях, пустынях
Намибии, гнилых болотах Заира и вилюйской тайге, где он чуть не расстался
с жизнью; мог рассказать о городах - о настоящих городах, так непохожих на
ее суровый многобашенный замок, полных шума и суеты, движения и огней,
людских толп, что растекаются по улицам изо дня в день, подобно приливу и
отливу; мог рассказать об ином городе, неземном, взметнувшемся гроздью
цветных пузырей над простором шардисского океана; мог рассказать про охоту
на серых бесхвостых тигров в зарослях у безымянной реки, о ледяных горах
Ронтара, о мирах Сафари, в которых он, правда, не бывал, но наслушался о
них предостаточно - от Самурая, Сентября и покойного Сержа Сингапура. Он
рассказывал Сийе о них и о других своих приятелях и знакомцах - о Сарагосе
и кудеснике Докторе, о своем сингапурском наставнике Кван Чоне, о майоре
Звягине, незабвенном комбате, о старом "механике" дяде Коле и любопытном
серадди Чакаре. Лишь о родителях он не говорил и не поминал ни словом, ибо
у народа башен не имелось представления о семье; все они были одной
огромной семьей, связанной кровью и общей целью, делившейся на кланы лишь
по роду занятий. Смысл материнства, тем более - отцовства, был им чужд, и
Скиф, уяснив это, такие темы не затрагивал - тем более что представлялись
они весьма болезненными. Если бы он решил остаться здесь с Сийей, остаться
сейчас или потом, по завершении амм-хамматской операции, то увидел бы
своих родителей не скоро; быть может, никогда.
Он показал ей свои шрамы, на руке и на бедре, и принялся рассказывать, где
и как получил их. Впрочем, это вызвало у девушки гораздо меньший интерес,
чем истории о повозках, движущихся без лошадей, и металлических птицах,
парящих в небесах. Боевых отметин у нее хватало своих: тонкий рубец
пересекал левую ключицу, под коленом темнел звездчатый шрам от шинкасской
стрелы, чудом не задевшей кость, а на предплечье - там, где давил ремень
щита, - кожа сделалась шероховатой и плотной. В глазах Скифа это лишь
придавало ей прелести; шрамы, свидетельство отваги, не уродовали, но
украшали его возлюбленную.
Они долго бродили в гигантском подземелье, осматривая жилые кельи с
удобными ложами, трапезные с длинными низкими столами, просторные залы для
тренировок в боевом искусстве, оружейные кладовые, где панцири и щиты
громоздились до потолка, связки копий, стрел и мечей стояли и лежали
ровными рядами, словно выстроившиеся для битвы воины, гребнистые шлемы
зияли с полок дырами глазниц в опущенных забралах. В других хранилищах
Скиф видел седла и сбрую, части разобранных катапульт и мотки упругих
канатов, огромные кувшины с маслом и вином, лари, заполненные розоватыми
плодами, которые затем перетирали в муку, корзины в человеческий рост, где
хранились сушеные фрукты и ягоды тридцати сортов, бочки с соленым мясом и
тушки хиршей и коз, развешанные на крюках. Ярусом ниже располагалось
помещение невероятных размеров с потолком, подпертым колоннами, и широкими
отверстиями в полу; все оно было завалено кипами плотно спрессованного
сена. Под ним, как объяснила Сийя, лежала естественная пещера еще большей
величины, куда во время осады загоняли лошадей. Но в эту конюшню она его
не повела; не показала и храм Безмолвных - тот самый зал, в котором они с
Джамалем дожидались сейчас начала магического обряда.
Зал сей был круглым, с высоким потолком, возносившимся на добрых
пятнадцать метров, с гладкими каменными стенами без росписей и украшений,
если не считать священных бронзовых трезубцев-куумов и полусотни
светильников, едва разгонявших темноту. Скиф не очень хорошо
ориентировался в подземном городском лабиринте, но ему казалось, что храм
лежал прямо под Башней Видящих - вполне естественная мысль, ибо они
руководили всеми обрядами и нуждались в самом коротком пути в святилище и
к сердцам богов. Тут имелся лишь один вход, широкая арка, выходившая в
кольцевой коридор под стенами внутренней цитадели; прямо напротив входа, у
противоположной стены, темнели три большие гранитные глыбы с выдолбленными
в них сиденьями - Престолы Безмолвных. Изображений самих богов в храме не
было, так как они являлись не только безмолвными, но и невидимыми; они
обитали на серебряном Зилуре, и лишь их божественный дух, призываемый
мудрыми женщинами, витал у Престолов. Впрочем, не исключалось, что
когда-нибудь Небесный Вихрь вернется в Амм Хаммат, доставив сюда богов, и
тогда они, по-прежнему незримые, займут места на своих тронах. Но до этого
времени было еще далеко.
В самом центре святилища, на двухметровом возвышении со ступеньками, в
круге массивных жаровен из кованого чугуна, были поставлены два простых
деревянных ложа. Скиф и Джамаль, полностью обнаженные, вытянулись на этих
жестких топчанах и лежали так, как приказала Гайра: на спине, вытянув руки
вдоль тела, расслабившись и слегка откинув голову назад. Но поворачивать
ее Гайра не запретила, и Скиф, прижимаясь к гладкому дереву то левой, то
правой щекой, с любопытством разглядывал все, что мог различить в
полумраке.
Храм постепенно наполнялся; вдоль стен его плотным кольцом уже стояли
Стерегущие Рубежи и Хранящие Город, тускло мерцая шлемами и доспехами.
Были они при мечах и копьях, но без щитов, и явно находились здесь не для
охраны, а для придания торжественности обряду. Скиф насчитал две сотни
воительниц и сбился, решив, что их тут вдвое или втрое больше. Где-то в их
слитной шеренге находилась Сийя; стояла рядом с сестрами, опираясь на
копье, и глядела на своего мужчину, дарованного ей Безмолвными Богами.
Скиф не видел ее, но знал, что она там, и это наполняло его радостной
уверенностью и предчувствием чего-то чудесного, необычайного.
Сразу за чугунными жаровнями собрались в круг Видящие - около сотни женщин
в серебристых накидках, с вышитым у ворота знаком куума. Они стояли
неподвижно, обнимая друг друга за плечи; их длинные одеяния ниспадали
изящными складками до самого пола, бледные лица казались сосредоточенными
и суровыми. Во втором круге находились Правящие, женщины рода хедайры - в
шлемах с фигуркой пирга, в белых туниках до колен; все, как на подбор,
рослые, с властной осанкой. Был еще и третий круг, пурпурный и лазоревый,
к которому подходили все новые и новые женщины - Искусные В Письменах,
облаченные в пурпур, и Танцующие У Престолов в лазоревых накидках. Но эти
девушки, вероятно, не танцевали, а лишь аккомпанировали танцу; у одних,
как заметил Скиф, висели у пояса гонги и небольшие барабаны, другие
вооружились инструментами, походившими на земную флейту или свирель.
Между тремя кольцами, серебристым, белым и пурпурно-лазоревым, и замершими
у стен воительницами оставалось широкое пространство в два десятка шагов.
Огни масляных ламп тускло отсвечивали в полированных плитках пола, мерцали
в бронзе шлемов и панцирей; когда круг пурпурных и лазоревых сомкнулся, в
храме воцарилась мертвая тишина, хоть собралось тут не меньше тысячи
человек - если не считать божественного духа, витавшего где-то над
гранитными глыбами Престолов. Но Скиф его не замечал и некоторое время
предавался размышлениям о том, являлись ли все это многолюдство,
великолепие и торжественность необходимой стороной обряда или всего лишь
данью традиции и почтения богам. Затем, разглядев все, что было можно, он
перестал вертеть головой и сосредоточился на своих внутренних ощущениях.
Казалось, все в порядке; он чувствовал себя отлично, и Харана, бог с жалом
змеи, не подавал никаких тревожных сигналов. Значит, опасности не было.
Седовласая жрица и Дона ок'Манур, хедайра, стояли на самом краю
возвышения, сбоку от Скифа, лицом к темневшим у дальней стены Престолам.
Как все остальные, они замерли в неподвижности: две статуи, отлитая из
серебристого металла и высеченная из белого мрамора. Веки Гайры были
опущены, словно она вслушивалась в тишину или творила молитву; хедайра
сосредоточенно глядела перед собой.
Скиф покосился направо, на соседний топчан и Джамаля. Казалось, его
компаньон спит с раскрытыми глазами; он тоже не двигался, не смотрел по
сторонам, но слушал - слушал, как Гайра, тишину или же пытался уловить то
невидимое и неощутимое, что витало сейчас под сводами храма. Он не был уже
Джамалем, сыном Георгия Саакадзе, человеком Земли; Ри Варрат, звездный
странник, четырежды рожденный, готовился принять и запомнить то, за чем
улетел с далекого Телга.
Мантия Гайры всколыхнулась; она подняла руку с пальцами, сложенными в куум.
- Во имя Безмолвных и Небесного Вихря, породившего их! Начнем!
Ее звонкий голос эхом раскатился под сводами зала, и тут же в ответ
ударили гонги - слитно, мощно, будто призывая не к священному обряду, но к
битве. Вслед за жрицей хедайра сделала повелительный жест и тоже
провозгласила:
- Во имя Безмолвных и Небесного Вихря, породившего их! Пусть войдут
Танцующие! Пусть боги, прозревая сквозь каменный свод, глядят на них в
ликовании - ибо сильны наши тела и несокрушим дух! И пусть, увидев это и
возрадовавшись, они защитят тех, кто пришел к нам издалека, - так, как
защитили нас!
Гонги вновь откликнулись протяжным звоном, потом враз загрохотали
барабаны, тонко и пронзительно свистнули флейты. Они и повели мелодию -
резкую, мощную, суровую, непохожую на хвалебный гимн или сладкозвучное
песнопение в честь богов. "Боевой пеан", - промелькнуло у Скифа в голове.
Так могли бы играть флейтисты спартанцев, когда три сотни воинов Леонида
бились с персидскими ордами у Фермопил; эти звуки напоминали о
кровопролитных сражениях, о грохоте оружия и свисте стремительных стрел,
об атакующих фалангах великого Македонца, о мерной поступи римских
легионов, с воинственным кличем "барра!" теснивших врага, о грохоте копыт
закованной в сталь рыцарской конницы.
Под эту грозную мелодию, под эти звуки, отражавшиеся от стен и потолка и,
казалось, наплывавшие со всех сторон, в зал вступили Танцующие. Каждая
несла в правой руке факел.
Они были полностью обнажены, и Скиф едва не задохнулся, ослепленный
блеском светлых и темных волос, яркими бликами, игравшими на умащенной
коже плясуний, стремительным и слитным мельканием огней, то возносившихся
вверх, то чертивших быстрые круги, то вдруг перелетавших от одной девушки
к другой, подобно птицам с багровыми сверкающими крылами. Гибкие руки
секли воздух, стройные сильные ноги отбивали воинственный ритм, пряди
длинных волос вились, как боевые вымпелы; изгибались станы, подрагивали
ягодицы, колыхались крепкие груди, раскачивались бедра. Но в неистовой
этой пляске не было ничего эротического; она возбуждала - но так, как
возбуждает воина перед битвой рев трубы или клич сомкнувшихся в боевом
строю соратников.
Танцующие обошли полный круг, и Дона ок'Манур, хедайра, вскинула голову.
Раздался грохот: перекрывая дробь барабанов, звон гонгов и посвист флейт,
Стерегущие и Хранящие ударили о панцири рукоятями мечей. Плясуньи на миг
замерли, воздев факелы к потолку, откинувшись назад, с поднятой вверх и
согнутой в локте левой рукой; казалось, они метнут сейчас невидимые копья
или рассекут воздух быстрым ударом клинка.
Новый повелительный кивок хедайры, грохот металла о металл - и незримые
копья и клинки опустились. Колонна Танцующих двинулась вперед, словно
гигантский огненный змей с блестящей кожей - и сразу факелы, очертив
резкий зигзаг, заставили дракона распасться на сотни пламенных жарких
саламандр, стремительно метавшихся в полумраке. Опять блеснул шлем
хедайры, мощно грохнула бронза, и саламандры замерли; Дона ок'Манур
управляла шеренгами Танцующих, словно полководец на поле битвы, то кивком
посылая их в атаку, то сдерживая, как покорного скакуна. Глядя на
правительницу и гибких нагих плясуний, Скиф припомнил другой танец: воинов
в масках, с клинками и топорами, кружившихся у костра, и подгонявшие их
резкие барабанные удары. Оба зрелища были похожи и непохожи; оба славили
силу, призывали милость воинственных богов, грозили врагам зримым или
незримым оружием. Но пляска шинкасов казалась жалкой пародией на грозный и
стремительный танец амазонок.
Скиф не успел додумать эту мысль до конца, как мелодия оборвалась и факелы
разом погасли. Зато повелительный жест Гайры заставил вспыхнуть огонь в
жаровнях - синеватое неяркое пламя, призрачное, но ровное, как язычок
газовой зажигалки в недвижном воздухе. В ноздрях у Скифа защекотало; он
вдохнул знакомый сладковатый аромат, дернулся, потом вспомнил, что
говорила утром Гайра: "Вы ощутите запах падда, но не бойтесь - он слишком
слаб, чтобы погрузить человека в дурной сон..." И правда, ему совсем не
хотелось спать; танец захватил его, разбередил, унес бурным потоком все
лишнее, не соответствующее моменту - и мысли о Джамале, звездном
страннике, о Пал Нилыче и порученном задании, и думы о двеллерах,
обитателях тумана, и планы штурма и натиска на их проклятые рощи.
Реальность была фантастичной, но он как бы выпал из нее в другое, еще
более невероятное измерение; выпал - и был готов к новым чудесам.
Слабый запах коры падда действовал на него, безусловно действовал! В
голове воцарилась звенящая ясность, зрение вдруг обрело небывалую остроту:
теперь он мог разглядеть со своего возвышения лица Хранящих и Стерегущих,
раньше тонувшие в полумраке огромного храма. Он принялся искать меж ними
Сийю, но резкий голос правительницы отвлек внимание Скифа; он перестал
крутить головой и уставился в потолок.
Дона ок'Манур нараспев читала заклятие Силы и Защиты, а Искусные В
Письменах подхватывали каждую строфу.
Вихрь Небесный, услышь нас!
Подхвати, пронеси над пропастью зла,
Одари мощью своей, укрой крылами,
Укрепи, Отец Богов!
- Укрепи, Отец Богов! - согласным хором отозвались Искусные. - Укрепи,
одари и укрой!
Безмолвные Боги, внемлите!
Вы, глядящие на нас с Зилура,
Вы, могучие, одолевшие бездну и мрак,
Поделитесь частицей Силы!
- Поделитесь частицей Силы, - слитно пророкотал хор, заставив дрогнуть
пламя в светильниках. - Вы, могучие, поделитесь!
Дона ок'Манур простерла руки к трем каменным Престолам.
Дайте нам Силу, Безмолвные!
Силу против наших врагов,
Силу, что воздвигает незримые стены,
Силу, что хранит наши души,
Силу, чтобы защитить, Силу, чтобы оберечь!
Дайте нам Силу, Безмолвные!
Укройте наш разум доспехами рук своих,
Укройте сердца наши от темного зла,
Воздвигните щит, отлейте броню,
Несокрушимую, как горы Мауля!
- Несокрушимую, как горы Мауля! - грянули Искусные В Письменах, и следом
рукояти мечей ударили о панцири. - Воздвигните! Отлейте! Укройте!
Они смолкли, и тут же раздался негромкий голос Гайры ар'Такаб:
- Довершим заклятие, сестры мои! Довершим в тишине, как делают это Видящие
Суть, говорящие с богами, умеющие читать их волю!
- Довершим! - откликнулись женщины в серебристых плащах. - Довершим!
Скиф не заметил, как старая жрица очутилась у изголовьев их лож, будто сам
Небесный Вихрь перенес ее туда. Он вдохнул медвяный аромат, которым тянуло
от жаровен, и запрокинул голову, пытаясь увидеть лицо Гайры, но сухие
прохладные пальцы легли ему на лоб, прикрыли веки. Он еще успел
разглядеть, как другая ладонь премудрой скользит к виску Джамаля, как
Видящие сужают свой круг и теснятся к возвышению, как сходит вниз хедайра,
оставляя магическое кольцо синих призрачных огней...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг