торопился, внимательно оглядел меня и спросил:
- Вы - Хорошев? Дмитрий Григорьевич Хорошев? Он же - Гудмен?
- Нет, великий дух Маниту!
Кажется, пароль был правильным; рявкнул двигатель, и мы дворами выползли
на Каменноостровский проспект. Дорога была недолгой, зато извилистой;
минут пятнадцать мы петляли по узким и разбитым улочкам Петроградской
стороны, потом проехали под древней аркой и остановились во дворе-колодце
у единственного подъезда. Дом был самым обычным - четырехэтажным,
столетней постройки, с трещинами на грязно-розовых стенах и осыпающейся
штукатуркой. Двор тоже был не в лучшем состоянии. Вход в подъезд закрывала
массивная дверь, вероятно дубовая, окрашенная в мрачный черный цвет.
- Поднимайтесь на четвертый этаж, - сказал водитель. - Вас ждут.
- А что на первых трех? - с невинным видом поинтересовался я.
- Школа стриптиза для начинающих, - раздалось в ответ. - Хотите записаться?
Мысленно поаплодировав, я вылез из машины и потащился на самый верх,
бережно придерживая пакет с розами и кувшинчиками. На площадке второго
этажа притормозил, ощупал правое запястье - невидимый гипноглиф-берсерк
был там, прятался под толстой тканью свитера. Это придавало мне
уверенности. В конце концов, что могут сделать с благородным боярином?
Вздернуть на дыбу? Посадить на кол? Я сам их вздерну и посажу! Все три
команды! Как советовал Мартьянов - выпрыгнуть из-за прилавка, словно как
тигр из зарослей, и сразу бить на поражение!
При мысли о Мартьянове я еще больше взбодрился и стал напевать:
- Три короля из трех сторон решили заодно: ты должен сгинуть, юный Джон
Ячменное Зерно! Погибни, Джон, - в дыму, в пыли, твоя судьба темна! И вот
взрывают короли могилу для зерна...
На четвертом этаже была только одна дверь, распахнутая в ожидании дорогого
гостя. На пороге стоял мормоныш с белой нашлепкой на темени.
- Как голова? Не болит? - спросил я. Он лишь поморщился и махнул рукой -
не задавай, мол, глупых вопросов, а проходи скорее в нашу конспиративную
квартиру. Она оказалась большой, ухоженной, но без излишней роскоши -
никаких евростандартов, венецианских зеркал и мебели маркетри. Из холла,
оклеенного светлыми обоями в васильках и маргаритках, мы попали в
просторную комнату, где на обоях зеленели ветви шиповника с нежными
розовыми цветами. Еще тут обнаружился массивный круглый стол с
отполированной до блеска столешницей, два мягких кожаных диванчика у стен,
плотно закрытый шкаф, камин и кресла. В одном из них сидел мой старый
чернокожий друг из Таскалусы. Челюсти его мерно шевелились, перетирая
жвачку.
- Какой приятный сюрприз! Дик Бартон, страховой агент, если не ошибаюсь? -
Я перешел на английский и подмигнул ему с оттенком интимности.
- Увы, Гудмен, ошибаешься! Дик Долби, коммерсант. Интересуюсь закупками
рашен пива. - Он вытянул из кармана смятую бумажку и прочитал по слогам: -
Стэ-панс Рэй-зенс.
- Не стоит, - посоветовал я, усаживаясь в кресло. - Лучше "Балтика".
Особенно рекомендую четвертый номер. Но третий тоже хорош.
- Моча, - угрюмо буркнул мормоныш и плюхнулся на диван. - Скунсовая моча
плюс керосин из енотовой задницы.
Я обиделся. Этому заокеанскому хмырю не стоило критиковать чужое пиво. Тем
более что в их Заокеании не умеют делать даже приличные сухие вина. Их
белое калифорнийское - вот это моча!
- Ну, к делу, - произнес Бартон-Долби, который явно был тут за старшего. -
К делу, джентльмены! Время - деньги... - Он повернулся ко мне, оглядел
пакет с кувшинчиками и розами, который я поставил на пол, и спросил: - Так
чем порадуешь, Гудмен?
- Чем-нибудь порадую. Но прежде хотелось бы справочку... такую маленькую
справочку... Кажется, в ЦРУ нет воинских званий? А что там есть? Младший
полевой агент, старший полевой агент, ведущий и так далее, вплоть до
самого главного?
Зулус прекратил жевать и недоуменно моргнул.
- Зачем это тебе, Гудмен?
- Для расширения кругозора. Вот он, - я ткнул пальцем в мормоныша, - кто
он такой? Рядовой незримого фронта? Обычный агент?
- Примерна так, - согласился Бартон-Долби.
- А ты, друг мой, в каком же чине?
- Тоже агент, но ответственный, специальный и полномочный. Это все, что ты
хотел узнать?
- Все. Теперь мы можем урегулировать один небольшой инцидент, как подобает
джентльменам. - Я грозно нахмурился и заявил: - Требую сатисфакции и
извинений! Желаю, чтобы ответственный и полномочный агент сделал выговор
просто агенту. Строгий выговор, с занесением в личный файл, за
некорректные действия в прошлый четверг. Пусть просто агент топит в Вуоксе
гангстеров сотнями, это его проблемы, но я контактировать с данной
публикой не собираюсь. И не хочу, чтобы меня беспокоили, равно как в моей
городской резиденции, так и в загородном поместье. Это нарушение договора,
сэр! Очень серьезное нарушение!
Согласно кивнув, Бартон-Долби сделал знак мормонышу, и тот нехотя поднялся
с дивана.
- Я вроде бы и так наказан, - пробормотал Джек-Джон-Джим, дотронувшись до
нашлепки на голове.
- Но не по административной линии, - возразил я, развалился в кресле,
закинул ногу на ногу и закурил.
Полномочный агент принялся выговаривать просто агенту, но выглядел выговор
жидковатым - английский лишен тех красочных эпитетов и сравнений, с какими
положено мылить шею подчиненному. Тем не менее пришлось дослушать до
конца. Потом зулус сказал:
- Все, Гудмен? Ты доволен?
- Не совсем. Бизнес есть бизнес, и если одна сторона нарушила соглашение,
должны последовать штрафные санкции. Все-таки я понес моральный ущерб. Мне
угрожали ножом и пистолетом и говорили нехорошие слова... Думаю, что штраф
в десять тысяч долларов будет вполне уместным. На мой счет в банке
"Хоттингер и Ги".
- Ты деловой человек, - произнес мой чернокожий приятель с уважением. - Ты
прав, бизнес есть бизнес. И я согласен с твоей претензией, если наш
договор состоится не только де-юре, но и де-факто. Поэтому вернемся к
вопросу: чем порадуешь, Гудмен?
- Вот этим, - сказал я, раскрыл сумку и выложил на стол красный футлярчик
с амулетом любви.
Бартон-Долби встрепенулся и бросил взгляд на мормоныша:
- Тот самый?
- Да, сэр. Мне его показывали наши... гм... покойные компаньоны.
Разумеется, в закрытом виде. Изъят у Арнатова после смерти. К счастью, он
тоже не успел открыть футляр.
- Показывали? - переспросил я. - А зачем? С какой целью?
Зулус и мормоныш обменялись взглядами, затем чернокожий кивнул, будто
разрешая говорить.
- С целью продажи, - пояснил Джек-Джон-Джим.
- Подробнее!
- Ну, если хотите... Ваш друг Арнатов пользовал клиентов на дому. Один из
них, некто Танцор, сделал ему предложение. Ну, вы понимаете... наладить
совместный бизнес под прочной "крышей", доходы - пополам. Арнатов
отказался, но и свою настоящую "крышу" не проинформировал - видимо, его
домашние эксперименты не слишком поощрялись. Затем что-то произошло,
Арнатов спрятался на вашей даче, но люди Танцора шли за ним след в след, и
вам известно, чем это кончилось. После визита к вам и убийства Арнатова я
разыскал Танцора по своим каналам и заплатил ему за информацию. Но все эти
сведения нуждались в проверке. Вот это, - мормоныш кивнул на красный
футляр, - это - факт. Факт, но еще не доказательство. А остальное - просто
слова. Вот если б мы нашли на вашей даче что-то интересное...
Я мог поздравить себя с успехом - кажется, все обстояло так, как мне
удалось смоделировать. Лишь одного я не предвидел - что векторы двух
команд, беты и гаммы, пересекутся, образовав могильный крестик. Но он уже
торчал над троицей покойников, и, значит, гамма, лишенная вождя, закончила
игру. Иными словами, выпала в осадок.
- Вы разыскали Танцора, заплатили, - медленно произнес я, - и оставили у
него футлярчик? Как-то не верится, брат во Христе.
- Я платил за информацию. А что касается футляра... В цене мы сошлись, но
были сомнения, насколько эффективен спрятанный в нем объект. Тут тоже
требовалась проверка. Вы понимаете, мафиози - это такой ненадежный
народец...
- Понимаю. Я гораздо надежнее. Те раритеты, которые вы получите от меня,
будут испытаны и снабжены сертификатами. Вот этот, - я постучал ногтем по
алой крышечке, - формирует психологию идеального бойца. Прилив сил,
потрясающая скорость реакции, уверенность в себе, отвага, презрение к
смерти... - Я широко улыбнулся Долби-Бартону. - Твой подчиненный все это
видел не далее как в четверг. Можешь лично проверить.
- Проверю, - пообещал зулус, - проверю незамедлительно и дам команду об
оплате. Десять тысяч плюс штрафные санкции плюс, возможно, премиальные...
Но что ты скажешь, Гудмен, насчет его головы? - Плавный жест в сторону
мормоныша. - Похоже, ты в четверг перестарался и нанес ему определенный
ущерб. Он ведь просил отдать футлярчик, а ты не отдал. Отчего же?
- Оттого, что я - человек образованный и предпочитаю вести дела не с
простыми агентами, а с полномочными и специальными. Из них можно выжать
побольше. А образованные люди, как ты понимаешь, очень нуждаются в
деньгах. Не век же мне крыс ловить и делать вешалки.
Зулус уставился мне в глаза, будто пытался измерить всю глубину моего
морального падения. Но увидел он то, что хотел увидеть: как в бездне моей
души полыхает костер стяжательства. Я знал, как это изобразить. Приглашали
меня на всякие презентации липовых снадобий и подозрительных "пирамид", и
помнилось мне, как пляшут перед толпой клиентов-кретинов их
отцы-основатели: рожи перекошены, зенки выпучены и с клыков капает слюна.
Слюна у меня не капала, но насчет алчной рожи и зенок я постарался на
совесть.
Бартон-Долби кивнул, довольный осмотром.
- Ладно! Будем считать, что договор вступил в силу, и мы разберемся и с
магией, и с вичфобией, и с прочим колдовством. Сколько еще раритетов ты
сможешь нам предложить?
Я пожал плечами.
- А что, двух недостаточно? Один у тебя уже есть - от Боба, торговца
фруктами... Как его в бассейн занесло, бедолагу! Приступ веселья, что ли?
Но "веселушка"-то у тебя? Не затонула в испанских водах?
- Не затонула, - подтвердил зулус, разом поскучнев, - но копии не сделать.
Пытались, не получается! Вообще непонятно, как эти штучки устроены.
Формула нужна, технология, спецификации, и все такое... Ведь в них ни
чипов, ни шестеренок, ни батарей... Однако работают! Дьявольщина, да и
только!
- Русский ум изобретателен к зависти Европы, - сказал я и после паузы
добавил: - Значит, копии не сделать? Тогда за формулу, приятель, оплата по
двойному тарифу. Договорились?
- Ну, ты и жук! - вскинулся Долби-Бартон.
- Я - крысолов. Так как, по рукам? Он потеребил отвислую нижнюю губу,
кивнул, поднялся, сгреб футляр с любовным амулетом, открыл шкаф и выудил
из него радиотелефон.
- Вот, возьми... Аппарат самый обычный, но, если трижды нажать клавишу
"pause", сигнал уйдет на мой пейджер. Понятно?
- Чего ж не понять, - сказал я, вставая. - Мы не только по крысам
специалисты.
- Не сомневаюсь. Иди вниз, машина доставит тебя к метро. К этой...
- ...к Черной Речке, - услужливо подсказал мормоныш.
На пороге я обернулся и напомнил:
- Товар не забудь проверить. Лучше один погляди. Так безопаснее. И
надежнее.
Лестница загудела под моими ногами, розы запрыгали в своих горшочках,
когда я ринулся во двор. Бежал и думал: сейчас он достает футляр...
касается крышки... открывает... вытряхивает на ладонь... глядит, окутанный
голубым сиянием... Что же дальше?
А собственно, что? Девушек в этой конспиративной квартире не имелось, зато
был мормоныш.
Глава 17
Домой я вернулся, когда уже начало темнеть.
На улице дежурил знакомый автомобиль "Жигули", а во дворе, на скамейке за
песочницей, дремали Глист с Лиловой Рубахой. Меня они словно не заметили -
то ли из соображений конспирации, то ли в отместку: мол, обдурил наших
приятелей Бонда с Итальянцем, так мы на тебя, мазурик, и смотреть не
желаем. Я помахал им ручкой и направился к лифту, но он, как бывало в трех
случаях из пяти, был погружен в нирвану. Пришлось тащиться на пятый этаж
пешком, прижимая к груди упаковку с драгоценными розами.
Надо сказать, что после визита к заокеанским друзьям я был изрядно
взвинчен. Не нахожу иного объяснения тому, что далее случилось; в общем-то
я человек мирный, не склонный к рукоприкладству, не мучаю кошек, не обижаю
собак и только к двуногим крысам питаю определенную неприязнь. Но, как
сказано выше, я находился в сильном возбуждении, а коридор на нашем пятом
этаже не освещался ни единым квантом света. Впрочем, нет, преувеличиваю,
квант там, безусловно, был, но один-единственный, и в тусклом его сиянии,
в опасном коридорном сумраке, маячила какая-то фигура. Может, у моих
дверей, а может, у Дарьиных, в темноте было трудно разобрать. Равным
образом и то, чем занималась эта личность: разглядывала на ощупь номер
квартиры, искала кнопку звонка или шуровала отмычкой.
Первое, что пришло мне в голову, была мысль о Дарье. После произошедшего
между нами я ощущал ответственность за нее саму, за ее безопасность, ее
здоровье, а также за ее квартиру, ее имущество и даже за проклятого
попугая. Второй была мысль о розах: я аккуратно поставил пакет к дверям
бездействующего лифта и присмотрелся к подозрительной фигуре. Кажется,
стоит спиной... еще и наклонился... Удачная позиция для атаки! Вспомнив,
как покойный Боб с Бартоном раскалывали деревяшки, я ринулся к незнакомцу
и стукнул его ребром ладони под череп.
Он мешком свалился мне на руки. Придерживая его одной рукой, я вытащил
ключ, повернул в замке, распахнул дверь, занес свою добычу в спальню и
бросил на кровать. Потом вернулся за розами, поставил их на кухне, у окна;
они, как пять голубоватых лун, таинственно мерцали в полумраке, взывая к
миру, не к войне.
Я направился в спальню, включил лампу и увидел на своей кровати пожилого
джентльмена лет шестидесяти, прилично одетого, с седой шевелюрой и
благообразным академическим лицом. Что-то в нем намечалось от великих, от
Менделеева и Лобачевского, от Нильса Бора и Эйнштейна, может быть, даже от
директора Промата, который, в сущности, был неплохим мужиком и математиком
не из последних. Этакая сановитость и вальяжность, спутница успехов на
научном поприще... А еще - росчерк прямых бровей, твердый абрис рта и
тяжеловатый подбородок: они говорили о быстром уме, решительности и
упорстве. Лицо его, правда, выглядело в данный момент бледноватым.
Мой пленник зашевелился, и пришлось закончить экскурс в физиогномику.
- Э-э... кхгм... воды... прошу вас, воды... пожалуйста...
Голос его дрожал, но раскатистое грассирующее "эр" звучало вполне
отчетливо. Я принес стакан воды, помог ему сесть, напиться, потом проводил
в другую комнату - в рабочий кабинет, где находится компьютер - и устроил
в кресле. Мой гость, опустив веки, замер, расслабился, размеренно втягивая
и выдыхая воздух - кажется, делал дыхательную гимнастику. Через пару минут
щеки его порозовели, он помассировал шею под затылком, открыл глаза и
твердым голосом произнес:
- Что это было, молодой человек?
- Это был я. Прошу простить, что принял вас за вора. Или за соглядатая.
- Соглядатые - там, во дворике, на лавочке. Дремлют... А я - не вор и не
соглядатый, сударь мой. Я - Косталевский Александр Николаевич, шеф
лаборатории экспериментальной псионики, доктор медицины, профессор, член
десяти академий на трех материках. Но главное - врач! - Он подчеркнул это
слово, будто оно стоило всех его титулов, вместе взятых, затем опять
помассировал шею и добавил: - Вы что же, батенька, врача от жулика
отличить не можете?
- Темно было, - я с виноватым видом развел руками. - Готов искупить...
Он посмотрел на меня, усмехнулся, зыркнул глазами на компьютер и вдруг
сказал:
- Не знаю, как сложится у нас беседа, Дмитрий Григорьевич, но хочу
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг