встречных ударов, боднул кого-то в живот, вовремя заметил руку с
"хлыстом", направленным на него, ударил ребром ладони по этой руке, успел
подхватить рукоятку "хлыста" и с оттяжкой, словно "хлыст" был нейлоновый,
а не электронный, полоснул по надвинувшимся лицам, рукам, шеям. Кто-то
взвыл от боли, кто-то упал, и Малыш продвинулся еще метров на пять. Он уже
мог достать "хлыстом" вольного в черном, но не спешил: в конце концов,
дубинка вернее, а не дубинка, так кулак не подведет. И вдруг что-то
сверкнувшее обожгло ему плечи. Он зашатался от боли, перед глазами
завертелись огненные колеса: попали, гады!
Он стиснул зубы и двинулся уже наугад, почти не видя, туда, где маячило
черное пятно. И когда оно вдруг выросло перед ним, превратившись в
сетку-шнуровку на загорелой спине вольного, он не задумываясь хлестнул
дубинкой по этой спине - с размаху, изо всех сил. Гедониец охнул и осел, а
Малыш подхватил его на плечи и, пошатываясь, двинулся назад, - так же как
и Стойкий прикрываясь от ударов безжизненным телом - пусть хлещут: все
равно на перекройку пойдет. Так он выбрался из толпы, сбросил обмякшее
тело на полированный пластик площади и, пошарив за бортом черной шнуровки,
вытащил прямоугольный рыжий брусочек.
- Держи, - бросил он Стойкому, и тот, поймав нож на лету, одобрил:
- Неплохо. Эта информация поможет тебе перейти к нам.
- К кому?
- К сверхлюдям.
Малыш вытер вспотевший лоб.
- Спасибо. Что-то не хочется. - Он осторожно повел плечами; спина
нещадно горела, обожженная скользнувшим ножом вольного.
- Кто дал им эти ножи? - спросил Капитан.
- Сирги. Кто же еще?!
- А откуда ножи у сиргов?
- Из пространства.
Капитан не понял, но переспрашивать не стал: все равно понятнее не
будет, здесь не любят бестолковых и любопытных.
- Зачем они вооружают вольных? Разве сирги не знают, что это опасно?
- Знают. Но они против стабильности. Бунтари.
Капитан задумался. Кто же может бунтовать в этом отлаженном механизме?
Выходит, что не так уж хорошо он отлажен. Кому-то что-то не нравится,
кто-то пытается что-то исправить. Или поломать. Сирги. Тот человечек,
который назвал себя колебателем пространства?
- Их много в Аоре?
- Не знаю, - пожал плечами Стойкий, - но они мешают стабильности.
- Так остановите их.
- Нельзя. Они неуловимы.
- Даже для вас?
- Мы не владеем пространством, а они хозяева колебаний. Они играют
миражами. Ты не поймешь.
- Почему? - хотелось спросить Капитану - о миражах-то он знал наверняка
больше Стойкого, но из осторожности промолчал.
- А можно где-нибудь встретиться с сиргами? - спросил Малыш.
- Встретишься. - Стойкий к чему-то прислушивался. - Может быть, очень
скоро.
Он что-то сказал своему спутнику, но что именно. Капитан не "услышал":
мысль была заблокирована.
- Уйдем отсюда, мы уже не нужны. - Стойкий взял Капитана под руку. -
Драка скоро закончится, а ножей у них больше нет.
- А что будет с ними? - Капитан кивнул на безжизненные тела гедонийцев.
- Отправят на перекройку.
- Когда?
- Ночью.
- Кто?
- Не знаю. Утром их уже не будет. Так всегда.
Капитан последовал за гатрами. Ксор давно уже исчез в толпе,
предпочитая не оставаться в обществе сверхлюдей, а Малыш почему-то
задержался на площади, внимательно оглядел ее, словно пытаясь запомнить
что-то, и чуть было не прозевал своих спутников, которые шагали к центру
города, избрав древний пешеходный маневр вместо сказочной телепортации.
А ярость оставшейся позади драки уже погасла, гедонийцы скучающе
расходились, равнодушные к тем, кто не мог встать.
5. ОХОТА НА ВЕДЬМ. СИРГИ
"Кто может здесь бунтовать? - думал Капитан. - И как? И зачем? И против
кого? Только вопросительные знаки. Выходит, до тошноты логичная система
Учителя оказывается нелогичной в самой основе. Все контролируется - и
тревожат Аору бесконтрольные сирги. Не годишься для жизни в городе - на
перекройку тебя! Ан нет: сирг-то неуловим, Стойкий сам признал это. И
все-таки не верится что-то в революционность бунтарства сиргов. Что им,
система не нравится? Чушь, не может быть: они к ней за тысячелетие
привыкли, как к любому набору информации. Система - это они сами, и
уничтожить ее - значит уничтожить их самих. А такое самопожертвование
что-то очень сомнительно. Скорее всего, бунт - самоцель, бунт от скуки, от
вседозволенности, бунт ради бунта. И кто знает, может быть, за эти
"бунтарские" выходки им инединицы отсчитывают не скупясь. Потому и
бунтарство их не вызывает протеста и карательных мероприятий, а по объему
информации они, возможно, и сверхлюдей переплюнули. Впрочем, все это
домыслы. Сосешь помаленьку собственный палец".
- Куда мы идем? - почему-то шепотом спросил Малыш.
Капитан пожал плечами: не знаю, мол, не спрашивай, а Стойкий,
перехватив мысль, обернулся:
- Вы хотели встретиться с сиргами. Мы идем к ним. Они знают, что мы
придем.
- Откуда?
- Мы всегда приходим, когда они устраивают охоту на ведьм.
"Застряли в плену земных ассоциаций, - раздраженно бурчал про себя
Капитан, - и пока не вырвемся, не поймем ни черта. Может быть, сирги - это
местная инквизиция? Даже на Земле одинаковые слова могут иметь в разных
языках разный смысл. Отстраниться от земного, привычного, не сравнивать,
не искать аналогий - их просто нет, - вот тогда, может быть, и раскусим
этот орешек".
До сих пор молчавший ксор - оказывается, он следовал в отдалении,
стушевавшись в присутствии сверхлюдей, но не рискнув совсем исчезнуть в
толпе, как впервые предположил Капитан, - вдруг заявил о себе:
- Не пойду дальше.
- Почему? - удивился Малыш.
- Не хочу.
Ксор стоял на краю туннеля, по-птичьи нахохлившись, и казалось, стал
меньше ростом, ужался как-то, сбычился, скосил глаза. Что-то, видимо,
испугало его. Что? Кругом не было ничего страшного, что отличало бы этот
пейзаж Аоры от других, уже виденных. Но ксор, еще раз послав упрямую мысль
о нежелании сопровождать их, вдруг исчез, как исчезали столы, стулья и все
живое и неживое, если ему приказано было исчезнуть. Капитан даже не
размышлял об этом исчезновении. Был человек, мыслил вместе с ними - и нет
его. Жалко? Пожалуй, нет. Удивительно? Едва ли. Все, с чем они
сталкивались в этом мире, было не менее удивительным. И самое
удивительное, вероятно, ожидало их впереди.
- Почему все-таки он сбежал? - Малыш никак не хотел примириться с
внезапным исчезновением ксора.
- Боится, - пояснил Стойкий.
- Чего?
- Сиргов.
- Разве они так страшны?
- Увидишь.
- А вы не боитесь?
- Нет.
Но отрицание Стойкого последовало не сразу, и, почувствовав или,
вернее, заподозрив в этом какую-то неуверенность, Капитан задал еще один
лукавый вопрос:
- Кто же сильнее, вы или сирги?
Стойкий опять ответил не сразу, да и ответ его не был ответом.
Посланная им мысль сформулировалась лаконично и повелительно:
- Мы теряем время. Сирги ждут.
Они и вправду ждали - может быть, сверхлюдей, а может, еще кого-нибудь,
откуда узнаешь? Их было четверо - все в одинаковых белых хитонах, с
одинаковыми повязками на лбу, в тонкую линию сжатые губы -
братья-близнецы, не различишь. Они сидели внизу на квадратной плоскости,
распределяясь по углам, сидели на корточках, касаясь руками земли. Может
быть, кто-то из четырех был тем первым, кто встретил землян в Аоре.
Никого не было вокруг - ни любопытных зрителей, ни случайных прохожих.
Страх разогнал всех, запрятал в норы. Страх стер со стен туннелей даже
цветные бегущие рисунки - некому было их создавать в погоне за
инединицами.
И только посреди площадки, по углам которой застыли, как надгробия,
сирги, стояла группа женщин - небольшая, человек пять-шесть, не больше.
Капитан не мог сосчитать точно: что-то мешало ему, видимо то же, что
удерживало женщин на месте, не позволяло им разбежаться, спрятаться,
укрыться от непонятной опасности. Гипноз? Нет, нечто материальное -
колеблющаяся дымка, разреженный туман, завернувший женщин в прозрачный
кокон. Да они и не пытались вырваться, примирившись с неизбежным или
просто потому, что сознание и воля были подавлены чем-то парализующим, как
наркоз.
Стойкий и его спутник уселись прямо на крышу, по которой пришли к
загадочной площадке, не то к судилищу, испугавшему всех в округе, не то к
месту ритуального обряда, который не предусматривал зрителей. Тем не менее
сверхлюди явились, презрев опасность, о которой, видимо, знали и с которой
считались. Что их привело сюда? Законы гостеприимства по отношению к
землянам, желание показать им все любопытное в городе? Вряд ли, решил
Капитан. Космонавты еще не видели здесь альтруистов, да и земляне для
высших кланов Аоры - только вольные, необученные человечки с ничтожным
запасом драгоценной здесь информации. Нет, скорее именно страх и был той
веревочкой, которая тянула сюда сверхлюдей. Волевой человек всегда
стремится побороть свою слабость, и спутники землян не были исключением.
Итак, все ждали чего-то; женщины - безвольно; зрители - настороженно;
сирги - уверенно. Даже позы их не изменились: те же застывшие жрецы перед
богослужением. А то, что подразумевалось под ним, уже началось.
Дымка вокруг женщин стала более определенной - стеклянная колба или
пластмассовый мешок. Он медленно рос, раздувался, стенки его поползли в
стороны, и женщины потянулись за ними, скорее поплыли, лишенные всякой
опоры. "Цирк!" - шепнул Малыш, подтолкнув Капитана. Но тот строго взглянул
на него: не болтай глупостей, если не понимаешь. А понять происходившее
было трудно. Женщины, прекратив полет, замерли, остановленные чем-то у
барьера невидимой арены, и вдруг словно сломалось что-то в окружающем их
пространстве, а может быть, и само пространство переломилось надвое:
стеклянный цилиндр, разрезанный по диагонали. Зрелище было настолько
страшным и неправдоподобным, что Капитан на секунду закрыл глаза - бред
или галлюцинация? Но то был не бред. Вместе с пространством "сломались" и
женщины: нечто невидимое срезало их снизу, оставив только верхнюю половину
тела, повисшую в воздухе. Нижняя бесследно испарилась, исчезла. Может
быть, оптический эффект? Капитан взглянул на сидевших рядом сверхлюдей: в
их завороженных глазах нельзя было прочесть ни одной мысли. Но безмолвный
вопрос Капитана был "услышан".
- Они уже не живут, эти женщины. Отсюда прямо в регенерационные залы.
- Почему?
- Никто не может выдержать искривления пространства в малом объеме.
Капитан даже присвистнул от удивления:
- Искривление пространства! Без гипергенераторов? Бред собачий!
Собак на Гедоне не было, и термин "собачий" гедониец не понял. Он даже
поморгал глазами, задумавшись, но мысль не заблокировал.
- Бред - это понятно. Но не верно. Спустись вниз и проверь, если не
боишься.
- А чего ж тут бояться? Я с краешка.
И шагнул к ребру крыши. Малыш рванулся было за ним, но Капитан
остановил его:
- Останься, герой. Поможешь, если понадобится.
Он уже был внизу и шел по краю, стараясь держаться поближе к стенке
туннеля и подальше от прозрачной пленки гиперполя, в которой виднелись
теперь только женские головы. Никакой жалости к обреченным он не
чувствовал. Если бы его спросили: почему такая жестокость? - он бы
удивился вопросу. Бессознательно, но твердо он уже давно пришел к выводу,
что не считает гедонийцев людьми. Людьми не в биологическом, а в
нравственном аспекте. Но мысль эта еще не оформилась, не обрела желанную
плоть, и пока оставалось лишь странное безразличие, словно заимствованное
у Стойкого и его соплеменников.
Сейчас его скорее занимала техническая сторона проблемы: гиперполе,
созданное сиргами неизвестно как, неизвестно чем. Ясно было немногое:
искривление пространства в малом объеме требовало колоссального количества
энергии. Какой и откуда, тоже неизвестно. Может быть, ее получали
откуда-то извне, из управляемого источника? Сиргов четверо; значит, у
гиперполя четыре опоры. Интересно, что будет, если одну убрать?
Капитан неслышно подошел сзади к одному из сиргов и присел тоже на
корточки. "Почему их считают неуловимыми? - подумал он. - Подходи и бери
голыми руками".
И вдруг "услышал" чужую беззвучную мысль:
- Не советую. Можешь сидеть сзади, но не мешай.
Капитана даже шатнуло от неожиданности: он же блокировал мысль.
- Блокировка для меня не преграда, - вновь "услышал" он, - еще раз
предупреждаю: не мешай, а то будет плохо. Кончится опыт - отвечу на все
вопросы.
- Это опыт?
- Конечно.
- Люди в роли подопытных кроликов.
- Я не знаю, что значит "кролик", но это не люди.
- А кто?
- Ведьмы. Смертницы. Их все равно ждут в регенерационных залах.
- Почему?
- Они не набрали необходимой информационной нормы.
- Но почему "ведьмы"?
- Не мешай.
Капитан думал: откуда здесь ведьмы? Почему смысл, который вкладывают в
это понятие гедонийцы, приобретает в земном сознании именно такое
звучание? Ведьма - образ нечистой силы в христианской религии, может быть
просто образ злой, недостойной человеческого общества женщины. Может быть,
именно так и понимают его гедонийцы? "Смешно. Мы хотим за сутки узнать
этот мир, а его и за год не узнаешь, не откроешь всех тайн, на которых он
выстроен. Даже не технических - они либо постигаются, либо нет, в
зависимости от уровня земных знаний, а тайн социальных, которые мы
самодовольно и за тайны-то не считаем: мол, все на ладони, бери, узнавай.
А тут ладонь в кулак сжимается, не разогнешь пальцы, даже если хозяева
сами руки протягивают".
Пока Капитан раздумывал, случилось нечто непредвиденное. Спутник
Стойкого прыгнул вниз. Сделал это он отнюдь не из жалости и сочувствия к
обреченным и не из страха перед происходившим перед ними на площади. Таких
эмоций, как жалость или сочувствие, гедонийцы вообще не знали, а боялись
только за себя, за свою свободу потреблять неограниченно и без помех. Но
сирги не угрожали зрителям - ни сверхлюдям, ни их гостям. Так почему же
товарищ Стойкого схватился за электронный нож? Взыграла самоуверенность
или просто появилось желание испытать свою силу в схватке с достойным
соперником?
Метко брошенный нож даже не успел долететь до сирга. Прозрачная пленка
гиперполя растянулась, молниеносно рванулась вверх, прогнулась, как батут
под ударом тела, вытянулась, изогнулась, завернув его словно в кокон, и
вернулась назад - к "опоре"-сиргу, но уже пустая. Тело гедонийца бесследно
исчезло.
- Где он? - Капитан схватил сирга за плечо.
- Убери руку, не торопись: опыт сейчас закончится. А где тот, не знаю.
Где-нибудь далеко.
- Жив?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг