- Поняла, поняла, - закивала Надя. - Постараюсь оправдать доверие...
Ах, совсем забыла!
- Что? - повскакивали на стульях Дубов и Серапионыч.
- Проездом из Цюриха в Кислоярск я побывала в Санкт-Петербурге и в
местных газетах прочла, будто некий бизнесмен-меценат, пожелавший остаться
анонимным, передал в Пушкинский Дом несколько ранее не известных писем
Тургенева.
- Ах, вот оно что, - протянул Василий. - Хорошо хоть письма
действительно попали в надежные руки, а не сгинули где-то в частных
коллекциях.
- У нас же дневник ее прабабушки, - напомнила Надя. - Давайте
посмотрим. Все-таки женщина, с которой был близко знаком сам Тургенев!
- Да-да, - оживился Серапионыч, - читая такие документы, как бы
приобщаешься к иной эпохе, ощущаешь связь времен...
- Однако тут всего пару страниц, - заметил Василий, достав дневник из
стола, - а дальше чистые листы.
- Ну да, Кассирова же говорила, что это последняя тетрадка, -
вспомнила Чаликова.
Разбирая не совсем четкий почерк, Дубов стал вслух читать:
- "28 октября 1898 года. Начинаю новую тетрадь своего дневника. Боюсь,
что последнюю. Сегодня ко мне заходил милейший доктор Никифор Павлович. И
хотя он всячески старался заверить меня, что дело идет на поправку, я
понимаю, что дни мои сочтены. Ну что же, мне есть что вспомнить, оглядывая
свою жизнь. Я была счастлива в муже и детях и дождалась даже внуков. Я была
знакома с лучшими людьми своего времени, а с одним из них меня связывали и
более тесные узы, хотя наши отношения с И.С., несмотря на все кривотолки,
никогда не заходили далее некоего порога, отделяющего истинное чувство от
того, что зовут греховной любовью. Как бы там ни было, я пронесла чувство к
нему через всю свою долгую и, надеюсь, небесполезную жизнь". Так, ну дальше
тут что-то о лекарствах, которые ей прописал Никифор Павлович... Ага, вот:
"Не забыть бы дать указание Аннушке, чтобы после моей..."
- Ну, что же, что же? - нетерпеливо вопросил Серапионыч, когда
молчание Дубова затянулось.
- А на этом рукопись обрывается, - показал детектив Наде и доктору
пустые страницы. - Видимо, больше уже Татьяна Никитична в свой дневник
ничего не записала.
- Да, но не могла же она оборвать дневник чуть не на полуслове, -
возразила Надя. - Дайте взглянуть. Видите, вот здесь, возле скобок, остатки
вырванного листа. На нем, видимо, и окончание записей.
- Ну-ка, ну-ка, - Василий извлек из кармана огромную лупу, с которой
никогда не расставался, и внимательно рассмотрел то место, которое указала
Надежда. А затем перевел лупу на соседнюю, чистую страницу. - Татьяна
Никитична писала с сильным нажимом, - пояснил он, - и если на
отсутствующем листе что-то написано, то можно будет прочесть оттиск... О,
кое-что я уже вижу! Владлен Серапионыч, записывайте.
Доктор схватил со стола карандаш и листок бумаги, а Василий начал
медленно, то и дело прерываясь, диктовать:
- ...смерти предать... предать огню... письма Ивана Сер... А дальше уж
совсем ничего не разберешь.
- Ну ясно - предать огню письма Ивана Сергеича Тургенева, -
подытожил Серапионыч. - И я понимаю Татьяну Никитичну - совершенно
естественное желание, чтобы никто не копался в ее отношениях с писателем. Но
потом она рассудила, что письма Тургенева - все-таки достояние мировой
культуры, и вырвала этот листок.
- Уверена, что все было совсем иначе, - заявила Надя. - Татьяна
Никитична оставила пожелание в силе, но Аннушка - вероятно, ее дочка или
близкая подруга - не решилась уничтожить письма и оставила их в семейном
архиве. А листок из дневника вырвала сама Софья Кассирова, чтобы...
- Ах, Наденька, вы опять за свое, - не выдержал Серапионыч. - Я уж
представляю, в каких черных красках вы распишете ее завтрашнюю встречу с
посредником!
- Нет-нет, дорогой доктор, на сей раз я не смогу отойти от объективной
передачи информации, - обаятельно улыбнулась Надя. - Даже если бы очень
этого захотела...
x x x
Разговор Софьи Кассировой и посредника шел в повышенных тонах, хотя
собеседники старались особо не шуметь, так как дело происходило в людном
месте, а точнее - в кафе "Кислоярочка", том самом, где неделю тому назад
поэтесса совершила столь неудачную сделку.
- Ну, наконец-то вы проявились, госпожа Кассирова, - говорил
посредник, теребя шляпу, лежащую у него на коленях. - А то я уж грешным
делом начал думать, что вы получили деньги и смылись. А о моих процентах и
думать забыли.
- Какие еще проценты! - взвилась Кассирова. - Этот ваш бизнесмен
сраный, - последнее слово поэтесса выговорила с особым смаком, - вместо
денег подсунул мне пустые бумажки! Я вообще осталась и без товара, и без
денег, а вы с меня еще требуете какие-то проценты!
- Сами виноваты, сударыня, - хладнокровно парировал посредник. - Я
вам его не навязывал. Вы сами просили, чтобы я вас вывел на покупателя. Вот
и получили, чего хотели.
- Я хотела сбагрить товар и получить приличные бабки! - выкрикнула
Софья и, спохватившись, заговорила тише: - Я давала верный товар, а что мне
всунул ваш бизнесмен? - Кассирова извлекла из сумочки увесистую пачку,
перетянутую банковской лентой, и чуть не швырнула ею в лицо собеседника. -
Мало того что бумажек внутрь напихал, так даже сверху не настоящие баксы
положил, а ксерокопию!
- Тише! - испуганно зашипел посредник, так как посетители уже начали
обращать на них внимание. Лишь дама за соседним столиком, сидевшая к ним
спиной, даже не оглянулась. Ни Кассирова, ни посредник даже не догадывались,
что их соседка ни кто иная как московская журналистка Надежда Чаликова, а в
сумочке, что висит у нее через плечо, спрятан портативный диктофон - ее
верный спутник, побывавший вместе с хозяйкой во многих горячих точках бывшей
дружной семьи советских народов.
Диктофон беспристрастно записывал слова посредника:
- А почему я должен вам верить? Покупателя я знаю давно и, между
прочим, знаю как порядочного человека. Может быть, это вы сами бумажек
внутрь наложили, а теперь вешаете мне вермишель на уши, чтобы, елки-моталки,
процентов не отдавать.
- Ну так устройте мне встречу с этим вашим порядочным бизнесменом, -
предложила Софья. - Больно уж хочется еще раз в его честные глаза
посмотреть.
- Встречу? Это можно, - подумав, ответил посредник. - Но после того
как заплатите десять тысяч. Ну ладно - пускай пять, но исключительно из
уважения к вашему поэтическому таланту.
Кассирова театрально вскинула руку, едва не опрокинув кофе себе на
платье:
- Боже мой, я только теперь догадалась - вы с ним в сговоре!
- А вот это уже клевета, - ухмыльнулся посредник.
- Ну так подайте на меня в суд, раз клевета, - "наезжала" Софья. -
Ничего, я вас выведу на чистую воду!
- Сидеть будем вместе, гражданка Кассирова, - хладнокровно ответил
посредник. - Вернее, сидеть будете вы за незаконную распродажу культурных
ценностей...
- Какую еще распродажу?! - не выдержала Кассирова. - Распродажа -
это когда за "бабки", а за резаную бумагу - не распродажа, а самый
настоящий "кидок"!
- Что за выражения - "бабки", "кидок", - скорбно покачал головой
посредник. - Можно подумать, вы не поэтесса, а не знаю кто! Лучше отдайте
проценты, и расстанемся по-доброму.
- Чем отдайте? - истерично выкрикнула Кассирова. - Пустыми
бумажками?!
Слушая эти словесные баталии, Чаликова понимала, что разговор идет по
кругу и никакого конструктивного решения не предвидится. Однако Надежда
продолжала записывать на диктофон все, что доносилось от соседнего столика
- в слабой надежде, что в беседе промелькнет нечто такое, что поможет им с
Василием выйти на верный путь.
x x x
Дубов, Чаликова и Серапионыч сидели вокруг стола в рабочем кабинете
частного детектива и внимательно слушали то, что вещал диктофон, лежащий
посреди стола.
- Что за выражения - "бабки", "кидок", - звучал монотонный голос
посредника. - Можно подумать, вы не поэтесса, а не знаю кто! Лучше отдайте
проценты, и расстанемся по-доброму.
- Чем отдайте? - отвечал беспокойный голос Кассировой. - Пустыми
бумажками?!
Чаликова нажала кнопку:
- Ну, убедились теперь, дорогой доктор, что за птица эта ваша Софья
Кассирова?
- Всем нам свойственно ошибаться в людях, - глубокомысленно глянул в
потолок Серапионыч.
- И что же, это вся запись? - удивился Дубов.
- Да нет, пленки хватило еще минут на десять, да и после того они еще
целый час препирались, - вздохнула Надя, - но так ни до чего и не
договорились. Жаль, что мой поход оказался столь малополезным.
- Давайте послушаем дальше, - предложил Василий, - вдруг чего-нибудь
да выудим.
Надя включила диктофон, и диалог в кафе продолжился.
ПОСРЕДНИК: - Не морочьте мне голову! Раз мы с вами договаривались, то
потрудитесь выполнять взятые обязательства.
КАССИРОВА: - Может быть, мы с вами и договор подписывали? Если так, то
покажите мне его!
ПОСРЕДНИК: - Да что вы, елки-моталки, такое несете! Да будь у меня...
- Стоп! - выкрикнул Василий. Надя слегка удивилась, но прослушивание
остановила.
- А что такое? - удивился доктор.
- Мне с самого начала и голос, и даже интонации этого посредника
показались очень знакомыми, - в легком возбуждении пояснил детектив. - А
когда он произнес "елки-моталки", то я вспомнил! Владлен Серапионыч, вы тоже
должны его вспомнить.
- А я-то при чем? - удивился доктор.
- Ведь мы же там вместе были. Ну, ну! Гробница древнего правителя,
барельеф, тут появляется Железякин и с ним два его помощника. Железякин
выхватил пистолет, а инспектор Столбовой изловчился и дал по башке одному из
подручных. Он грохнулся и что при этом произнес?
- Елки-моталки! - ошеломленно выдохнул Серапионыч.
- Вот то-то и оно! - радостно заключил Василий. - Скажите, Надя, как
выглядел собеседник Кассировой - среднего роста, чуть сутуловатый, с
невыразительным лицом, в мятой, неряшливой одежде?
- Так, - подтвердила Надя.
- Все ясно. Этот посредник - никакой не посредник, а один из двух
постоянных агентов господина Железякина, - сообщил детектив.- Так что
теперь с немалой долей вероятности можно предположить, что второй агент -
это тот самый бизнесмен с "Мерседесом" из добрых услуг. Во всяком случае,
способность к мимикрии у него чисто чекистская...
- Погодите, Вася, - перебила Чаликова, - вы тут всю дорогу поминаете
какого-то Железякина. Кто он такой?
- Ну, это долго объяснять, - махнул рукой Дубов. - А если вкратце...
Да возьмем хоть ваших друзей профессора-жуковеда и Антонину Степановну. Так
вот, Железякин - того же поля ягода. Только, пожалуй, еще гаже.
- А, ну ясно, - закивала Надя. - И что же вы намерены делать?
- Если в этой афере замешан Железякин, то лучше нам туда не соваться,
- пробурчал Серапионыч.
- Железякин и агенты Железякина - не одно и то же, - загадочно
ответил детектив и, заглянув в записную книжку, решительно набрал телефонный
номер Софьи Кассировой. - Госпожа Кассирова? Говорит Дубов. Знаете, мы тут
посоветовались, и я решил взяться за ваше дело.
- О, благодарю вас, Василий Николаевич, - заурчал в трубке голос
потерпевшей. - Если вы вернете мне деньги, то я заплачу вам десять... или
нет, пять процентов!
- Не надо, - сурово пресек детектив заманчивые предложения. - В
случае удачи вы заплатите мне скромный гонорар согласно прейскуранту. Ну и
плюс возможные расходы.
- Ах, вы так добры ко мне! - попыталась Кассирова рассыпаться в
благодарностях.
- Я выполняю свой долг, - отрезал Дубов и положил трубку.
- И как вы собираетесь вернуть ей деньги? - чуть не в голос
набросились на сыщика доктор и журналистка.
- Обычная шахматная комбинация из трех пальцев, - беззаботно
рассмеялся Дубов. - И поможет нам ни кто иной как Женька.
- Какой еще Женька? - удивился Серапионыч.
- Компьютерщик из "За вашего здоровья". Ну, тот, который распечатал
текст с дискеты, что вы прошлой осенью нашли на насыпи.
- Ну а здесь-то чем он вам поможет? - еще больше изумился доктор.
- По правде сказать, я тоже не улавливаю связи между компьютерами и
нашим делом, - сказала Надя. - Разве что "взломать" банковский счет этого
"липового" бизнесмена и снять оттуда сто тысяч...
- Нет-нет, хакерством заниматься не будем, - загадочно улыбнулся
детектив, отчего-то вдруг пришедший в необычайно веселое расположение духа.
Однако на все дальнейшие расспросы отвечал более чем уклончиво.
x x x
Симпатичная, модно одетая девушка ходила вдоль "стенки" и разглядывала
выставленные на продажу шедевры: картины, поделки из разного рода подручных
материалов и, разумеется, многочисленные матрешки, изображающие вставленных
друг в друга государственных деятелей. Вдоволь насладившись высоким
искусством, она обратилась к богемного вида мужичку, скучавшему подле
картины с обнаженной девицей, повернутой к зрителям выразительной задницей:
- Вы не подскажете, кому тут можно продать письма Пушкина?
Мужичок посмотрел на нее, как на пришельца из космоса:
- О чем вы, мадам? Вот, пожалуйста, не желаете ли приобрести мое новое
полотно "Задница в интерьере"? Всего за пять долларов.
- Спасибо, у меня самой не хуже, - вежливо отказалась девушка. - В
смысле интерьер.
Неподалеку на ящике из-под "сникерсов" скучала дама неопределенного
возраста и пола, продававшая матрешек. Среди деревянных президентов и
генсеков девушка заметила "поэтический" комплект: самая крупная матрешка
была размалевана под Пушкина, а внутренняя, самая маленькая - под
Евтушенко.
- Да, поэзия нынче не в чести, - вздохнула девушка.
- Это точно, - согласилась продавщица. - Вот и Лариска того же
мнения.
- Какая Лариска? - удивилась девушка.
- Да вот же она, - дама указала на белую крысу, выглядывавшую у нее
из-под неряшливого платья. - Можете погладить, она не кусается.
Чтобы поддержать разговор, девушка погладила Лариску по жесткой
шерстке, а затем вновь обратила взор на "поэтическую" матрешку:
- А что, если бы я предложила вам письмо Пушкина? Всего за сто тысяч
"зелененьких".
- Смеетесь, - махнула рукой дама. - Да я таких деньжищ сроду не
видывала. Как вы думаете, будь у меня столько, разве я стала бы такой
чепухой заниматься?
- Понятно, извините, - пробормотала девушка и отошла от "стенки".
Оглядевшись, она увидела скамеечку, на краю которой сидел какой-то господин
в шляпе и с початой бутылкой пива, и присела на другой краешек.
- Не желаете? - тут же предложил ей господин.
- Нет, благодарю, я пива не пью, - отказалась девушка. И, чуть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг