помолчав, заметила: - Я вижу, вы человек интеллигентный. Может быть, у вас
есть какой-нибудь знакомый искусствовед...
- О, сударыня, вам повезло! - сразу оживился господин в шляпе. - Я
сам и есть искусствовед. Потому-то здесь и околачиваюсь, поближе к изящному
искусству.
- Вот это - изящное искусство? - удивилась девушка, окинув взором
"стенку" с ее матрешками и задницами.
- Увы, - печально вздохнул искусствовед, - времена меняются. А ведь
не так давно многие из них блистали на местном художественном небосводе. Ну,
например, вон тот, - человек в шляпе указал на одного из торговцев, - при
советской власти еще как процветал, за один портрет нашего первого секретаря
Разбойникова тысячу целковых отхватил, не считая почетной грамоты. А теперь
что? Весь пообтрепался, малюет всякий кич на потребу непонятно кому. Я тут
как-то к нему как-то подошел, говорю, мол, что ж ты, паразит, с твоим
талантищем всякую мазню в свет выдаешь? А он мне: "А ты что хотел, чтобы я
за пять баксов свою душу в картину вкладывал?" Да, изменились времена.
Свобода творчества привела к деградации искусства.
- Ну, тут я не могу с вами полностью согласиться, - перебила девушка.
- Простите, как вас величать?
- У меня самое простое имя, - расплылся в обаятельной улыбочке
искусствовед. - Петр Петрович.
- Надя, - представилась девушка. - Нет-нет, Петр Петрович, тут я с
вами никак не могу согласиться. Конечно, то, что талантливые художники, я
подразумеваю это понятие в широком смысле...
- Да-да, конечно, - понимающе кивнул Петр Петрович.
- То, что они вынуждены либо приноравливаться к низкопробным вкусам,
либо бедствовать - конечно, очень плохо. Но это же не значит, что надо
возвращаться в прошлое - в принудительный соцреализм и... Ну да что
объяснять - вспомните судьбу Гумилева, Клюева, Михоэлса, Шемякина,
Галича...
- Нет, ну зачем же так сразу, - чуть смутившись, Петр Петрович
отхлебнул пива. - Я за свободное искусство, но в рамках.
- А, ну понятно. - Наде как-то расхотелось продолжать дискуссию. -
Петр Петрович, а как вы относитесь к творчеству Пушкина?
- Пушкин - наше все! - Эту широко известную фразу Петр Петрович
произнес так, будто она только что явилась ему на ум.
- А как вы восприняли бы появление новых, доселе неизвестных
материалов, связанных с его жизнью и творчеством? - продолжала Надя. -
Например, писем.
- Чьих писем?
- Ну, разумеется, Александра Сергеевича.
- О, ну это стало бы значительным событием в области культуры и
искусства. А к чему, Наденька, вы завели о них речь?
"Ну все, пора брать быка за рога", решила Надя, а вслух произнесла:
- Дело в том, что я располагаю письмом Пушкина к Екатерине Николаевне
Ушаковой, которое до сих пор считалось утраченным. Надеюсь, вам известно это
имя?
- Да-да, разумеется, - поспешно закивал Петр Петрович. Однако, угадав
по выражению лица, что имя Ушаковой мало что говорит ее собеседнику, Надя
пояснила:
- Семья Ушаковых была близко знакома с Пушкиным. Впоследствии
известный пушкиновед П.И. Бартенев со слов не названного им лица записал,
что перед смертью в 1872 году Екатерина Николаевна позвала дочь, велела
принести шкатулку с письмами Пушкина и сожгла их все до одного.
С большим пиететом выслушав эту справку, почерпнутую Надей из книжки
"Юный пушкиновед", Петр Петрович задал вопрос, которого его собеседница
ожидала:
- Но если Екатерина Николаевна сожгла все письма Пушкина, то каким
образом одно из них оказалось у вас?
- Оно сохранилось благодаря горничной Екатерины Николаевны, которая
каким-то образом сумела сберечь от огня одно из пушкинских писем. Должно
быть, она была довольно образованной девушкой и лучше, чем ее хозяйка,
понимала, что эти письма значат для человечества!
- Как бы там ни было, Наденька, но вы обладаете большой ценностью, -
уважительно покачал головой Петр Петрович. - Я хотел сказать, культурной
ценностью.
- А я как раз хотела поговорить с вами о его, так сказать,
материальной ценности, - подхватила Надя. - Собственно, письмо принадлежит
не мне, а одной моей подруге, которая вынуждена его продавать по причине
стесненных материальных обстоятельств.
- И, должно быть, ваша подруга - правнучка Ушаковой? - спросил Петр
Петрович, как-то странно глянув на свою собеседницу.
- Почти, - обаятельно улыбнулась Надя. - Она правнучка ее горничной.
- Вообще-то у меня есть возможность устроить выгодную продажу, - чуть
подумав, произнес искусствовед. - И сколько ваша подруга хотела бы выручить
за письмо?
- Желательно сто тысяч, - не задумываясь ответила Надя. - Минимум
девяносто.
- Ну что ж, письмо Александра Сергеича того стоит, - со знанием дела
заметил Петр Петрович. - Однако хотелось бы прежде на него взглянуть.
Надя раскрыла сумочку и протянула Петру Петровичу сложенный вчетверо
лист:
- Это ксерокопия. Вы можете ее изучить и убедиться, что там
действительно автограф Пушкина.
- Да, пожалуй. - Петр Петрович бережно сунул листок во внутренний
карман поношенного плаща. - Знаете, вашей подруге крупно повезло - как раз
сейчас в Кислоярске гостит один мой знакомый бизнесмен, большой любитель
искусств. Настоящий Третьяков, но удивительно скромный: скупает картины и
вообще всякие художественные ценности, а потом совершенно бескорыстно дарит
их музеям и научным институтам.
- Я тут на днях читала в одной газете, будто некто, пожелавший
остаться неизвестным, передал в Пушкинский дом неизвестные письма Тургенева,
- подпустила Надя. - Это случайно не он?
- Он самый, - радостно закивал Петр Петрович. - И ни за что не
захотел, чтобы его имя предали гласности! По правде сказать, до знакомства с
ним я и не знал, что такие люди еще встречаются.
- Взглянуть бы на него, - вздохнула Надя.
- Если хотите, я вас познакомлю, - с готовностью предложил Петр
Петрович, - только, боюсь, вас ждет разочарование: по внешности и манерам
он типичный "новый русский". Это, конечно, своего рода маскировка, чтобы не
выглядеть "белой вороной"...
- Нет-нет, раз он такой скромный человек, то не стоит, - завозражала
Надя. - Может быть, если он согласится приобрести письмо, то нельзя ли все
провести через вас? Заодно и сами сколько-нибудь заработаете...
Надя заметила, как загорелись глазки у искусствоведа, но ответил он
примерно так, как Надя и ожидала:
- Когда речь идет об искусстве, а тем более о Пушкине, я отвергаю
любые корыстные мотивы! - Однако, немного помолчав, он добавил: - Если я
уговорю бизнесмена дать сто тысяч, то согласится ли ваша подруга десять
тысяч заплатить мне?
- Не сомневаюсь, что согласится, - уверенно ответила Надя. - Ей так
нужны деньги, и как можно быстрее, что торговаться она не станет.
- Ну так как же мы договоримся? - уже совсем по-деловому заговорил
Петр Петрович. - Давайте так: я ознакомлюсь с письмом, поговорю со своим
другом-меценатом, а потом сообщу результат. Можно ли узнать телефончик либо
ваш, либо вашей подруги?
Надя на минутку задумалась: "Да, этого мы не учли. Если я дам свой
здешний телефон, то Петр Петрович, или как его там на самом деле, может
выяснить, что это - телефон особняка вдовы Лавантус, где квартирует Василий
Дубов, и тогда рыбка сорвется с крючка. Ну что ж, придется изворачиваться".
- Видите ли, Петр Петрович, у меня нет телефона, а подруга живет в
коммуналке и не очень афиширует свое пушкинское письмо, так что ей лучше не
звонить - вдруг соседи по параллельному подслушают...
- А, понимаю, понимаю, - закивал Петр Петрович. - В таких делах
всегда нужно соблюдать конфиденциальность. Тогда знаете что, Надюша, я вам
оставлю свой телефончик - позвоните... Ну, скажем, завтра вечерком - за
это время я успею оценить товар, то есть, простите, проверить подлинность
письма, и столковаться с покупателем. - Искусствовед извлек из внутреннего
кармана мятый листок и авторучку, что-то нацарапал и протянул Наде.
- Непременно позвоню, - закивала та, пряча листок в сумочку. -
Только знаете что, Петр Петрович... Вообще-то я редко ошибаюсь в людях, а
глядя на вас могу сказать, что почти на девяносто девять процентов уверена в
вашей совершенной честности и порядочности...
- Ну зачем вы так, - смутился искусствовед.
- Это я к тому, что "доверяй, но проверяй", как говаривал Рейган.
- Да, безусловно, - согласился Петр Петрович. - Контроль - первая
вещь в любом деле.
- Ну вот, - продолжала Надя, - если ваш меценат решится приобрести
письмо, то при акте купли-продажи я непременно буду сопровождать свою
подругу, и мы обязательно проверим и даже пересчитаем все деньги.
- Это ваше право, - недовольно буркнул Петр Петрович.
- Поймите, это не от недоверия к вам или, упаси боже, к вашему другу,
а просто обычная мера предосторожности. Тем более, я слышала, что совсем
недавно здесь же, в Кислоярске, одной даме всучили так называемую "куклу" -
пустые бумажки в пачках из-под долларов.
- Извините, не в курсе, - чуть вздрогнув, проговорил Петр Петрович.
- Нет, ну это я так, к слову, - деланно смутилась Надя. - Я уверена,
что с вами у нас подобных недоразумений возникнуть просто не может... Ну
хорошо, я пойду, так что ждите звонка.
Пожав руку Петру Петровичу, Надя неспешно удалилась, а ее собеседник
вернулся к недопитому пиву.
x x x
Приближалось время обеда, и зал ресторана "Три яйца всмятку" постепенно
наполнялся посетителями. Сидевшие за столиком в дальнем углу две женщины -
Надежда Чаликова и ее подруга, крупная осанистая дама в красном платье до
пят - то и дело поглядывали в сторону входных дверей: с минуту на минуту
должен был появиться Петр Петрович. Однако всякий раз входил кто-то другой.
- Ну, теперь-то уж точно он, - загадала Надя, когда дверь в очередной
раз приоткрылась. Но ошиблась - в зал вошел собственной персоной доктор
Серапионыч. Заметив Надю, он приветливо помахал ей рукой, а сам направился к
столику в середине зала, где уже уплетали обед и одновременно оживленно
беседовали еще несколько человек.
- У них тут чуть не каждый день собирается милая компания, - низким
грудным голосом сообщила Надина подруга. - Доктор Владлен Серапионыч,
инспектор Столбовой, турбизнесмен Ерофеев. Вон та дама в темном - историк
Хелен фон Ачкасофф. Обычно еще бывает частный сыщик Дубов, но сегодня что-то
не видно...
Тут дверь вновь раскрылась, и в зал вошел Петр Петрович. При нем была
огромная хозяйственная сумка - столь же старомодная, как его болониевый
плащ. Увидев Надю с подругой, он тут же направился в их угол:
- Добрый день, сударыни.
- Вот это и есть искусствовед Петр Петрович, - сказала Надя. - А это
моя подруга, э-э-э...
- Василиса Николаевна, - представилась дама. - Ну что же, дорогой
Петр Петрович, к делу?
- Да-да, разумеется, - подхватил Петр Петрович. - Надеюсь, письмо
при вас?
Вместо ответа Василиса Николаевна извлекла из-под разреза платья
большой незаклеенный конверт и протянула его искусствоведу. Петр Петрович с
неподдельным трепетом вынул оттуда несколько пожелтевших листков, исписанных
характерным пушкинским почерком.
- Да, все в порядке, - констатировал он, внимательно осмотрев письмо.
- Мой друг-меценат будет очень доволен. А это вам, - похлопал он по сумке.
- Девяносто тысяч, как договаривались. Будете проверять?
- Будем! - решительно заявила Чаликова.
- Здесь девяносто пачек по тысяче, - пояснил Петр Петрович. - Стало
быть, в каждой по сто десятидолларовых банкнот.
Василиса Николаевна запустила руку в сумку, извлекла первую попавшуюся
пачку и, чуть сдвинув обертку, принялась ловко, будто заправский кассир,
пересчитывать купюры.
- Вы что, прямо здесь?.. - изумился Петр Петрович. - Может быть,
лучше пройдемте в отдельный кабинет?
- Да зачем же? - лучезарно улыбнулась Надежда и принялась
пересчитывать другую пачку. - Мы ж ничего дурного не делаем, напротив -
помогаем пушкиноведам приобрести новую бесценную реликвию!
- К тому же вон тот господин - мой знакомый милицейский инспектор, -
добавила Василиса Николаевна. - Так, знаете, на всякий случай.
- Все ясно, это ловушка, - упавшим голосом произнес Петр Петрович.
- Да ну что вы, какая ловушка! - еще лучезарнее возразила Надя. - Мы
же с вами честные люди, к чему нам друг друга ловить? Так, мера
предосторожности.
- Ну, разве что, - угрюмо пробормотал искусствовед.
- По-моему, все верно, - заметила Василиса Николаевна, перелистав
купюры в своей пачке. - Думаю, остальные пересчитывать не стоит.
- Посмотрим только, нет ли где пустых бумажек, - добавила Надя.
Когда все пачки были просмотрены, Петр Петрович вместе с обеими дамами
закидал их обратно в сумку, каковую вручил Василисе Николаевне, а сам,
торопливо простившись, предпочел покинуть ресторан.
Между тем обеденное время подходило к концу, и зал стремительно пустел.
Инспектор Столбовой удалился сразу же за Петром Петровичем, следом за ним
расплатились и ушли бизнесмен Ерофеев и баронесса фон Ачкасофф, лишь доктор
Серапионыч остался, чтобы в одиночестве насладиться чашкой крепкого чая с
добавкой из заветной скляночки.
Увидев, что Надя еще не ушла, доктор прямо с чашкой направился к ее
столику:
- Здравствуйте, Надюша! Добрый день, госпожа... э-э-э...
- Василиса Николаевна, - подсказала Чаликова.
- Василий Николаевич, - представилась Надина подруга и на манер шляпы
чуть приподняла на голове темный парик.
- Ух ты! - восхищенно выдохнул Серапионыч.
- Что поделаешь, - картинно махнул красным рукавом Василий
Николаевич, - иногда ради пользы дела приходится идти по скользкому пути
нашего приятеля, прокурора Рейкина. А как вы думаете, доктор, что лежит в
этой неприметной сумке?
- Судя по ее виду, наверное, картошка, - предположил Серапионыч.
- А вот и не угадали! - радостно захлопала в ладоши Чаликова.
- Девяносто тысяч долларов, - с притворной будничностью сообщил
Дубов. - Те, которые мы вернем вашей пациентке.
- Кассировой? - переспросил доктор. - Но откуда вы их взяли?
- Пустяки, - пренебрежительно подернул плечами детектив. - Загнали
письмецо Пушкина.
- Александра Сергеича? - еще больше удивился Серапионыч. - Но, черт
возьми, откуда?..
- Да-да, Вася, я ведь тоже до сих пор не знаю, где вы его откопали, -
поддержала Чаликова докторский запрос. - И насколько оно, извините,
подлинное?
- Подлиннее и быть не может, - самодовольно рассмеялся Василий. - Уж
об этом мы с Женей позаботились!
- С Женей? - настолько изумился доктор, что едва не откусил кусок
чашки.
- Да. Но сначала я позаимствовал из обширной библиотеки своей
домохозяйки Софьи Ивановны дореволюционное издание сочинений Пушкина, еще
павленковское. Там есть автограф Пушкина - стихотворение, записанное его
рукой. Вот с этим-то автографом Женя и работал. Я не очень разбираюсь в
компьютерной графике, но знаю, что сперва он сосканировал текст, затем
разделил его на буквы и создал новый шрифт - "пушкинский прописной". То
есть можно было нажать на соответствующую клавишу, и на экране появлялась
соответствующая буква, написанная почерком Пушкина. Конечно, поначалу при
таком методе рукопись имела не совсем естественный вид - ведь никто из нас
не пишет одну и ту же букву всегда одинаково, не говоря уже о соединении
букв и о разных виньетках, коих не чурался и Александр Сергеевич. Так что
потом Жене пришлось весьма кропотливо поработать над письмом в режиме
рисования. Ну а в конце, когда все было готово, то окончательный вариант
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг