статься, и второго сигнала не будет. А меж тем вели сед
лать мою лошадь,- прибавил он шепотом, обращаясь ко мне,
- кто его знает! Да чтоб люди были готовы". Я побежал
исполнять его приказания и вот гляжу, минут через десять,
зашипела вторая ракета, люди в полной амуниции высыпали
из палаток и начали строиться. Прошло еще минут пять. Чу!
Третья! Вот те раз... Суворов шутить любил, да только не
службою, да и народ-то был у нас такой наметанный, что и
сказать нельзя! Закипело все по лагерю, в полмига веревки
прочь, колья вон, и по всем линиям ни одной палатки не
осталось. Взвилась четвертая ракета, авангард выступил,
за ним тронулся весь корпус, и мы потянулись по дороге к
Ландскрону. Ну, господа, не всякому удастся видеть такую
диковинку. Пока бегали в обоз, пока заложили коляску,
прошло с полчаса, и во все это время... вспомнить не
могу!.. То-то было смеху-то!.. Представьте себе, ночью в
чистом поле, под открытым небом - двуспальная кровать с
розовым атласным пологом. А дождь-то, дождь - так ливмя и
льет! Ну! Присмирела наша строгая командирша! Господи
боже мой!.. Растрепало ее, сердечную, дождем,
намокла она, матушка наша, словно грецкая губка!
Куда вся удаль девалась! Вот отвезли ее кой-как назад
в Краков, а корпус, отойдя версты две, остановился
опять лагерем; и я в жизнь мою никогда не видывал,
чтоб кто-нибудь бесился так, как взбеленилась полковница,
когда на другой день проказник Суворов прислал к ней
своего адъютанта узнать о здоровье.
- Ай да батюшка Александр Васильевич! - вскричал с
громким хохотом хозяин.- Что и говорить, молодец!
- Да, это очень забавно,-сказал Черемухин.- Только
позвольте, Антон Федорович, речь, кажется, была о
сатане...
- А жена-то полковника? - прервал Заруцкий.
- Да это другое дело; я говорю о нечистой силе.
- Постойте, батюшка, - продолжал Кольчугин, - дойдет
и до этого дело. Дня через два, как полковница совсем уж
обсохла, пошли у нее новые затеи. Жить опять в лагере она
боялась, а в Кракове остаться не хотела. Толковали,
толковали и решили на том, чтоб сыскать для нее какой-
нибудь загородный панский дом или мызу поближе к лагерю.
Вестимо дело, кому хлопотать, как не адъютанту; вот я и
отправился с утра осматривать все дачи по дороге к
Ландскрону и Тиницу. Выбрать было нелегко: наша причуд
ливая командирша хотела и большой дом, и обширный сад, и
чтоб никого не было живущих, и то и ее. Целый день я
проездил по дачам; измучил своего куцего коня, да и гор
ский жеребец под казаком, который ездил за мною, насилу
уж ноги волочил. Мы на одной мызе позавтракали, на другой
пообедали, и когда стали пробираться назад в лагерь, то
уж день клонился к вечеру; пока еще заря не вовсе
потухла, мы проехали верст пять. На дворе становилось все
темнее и темнее, вдали сверкала молния, а над нами так
затучило, что когда мы поехали лесом, так в двух шагах
ничего не было видно. Сначала мы кое-как тащились вперед,
но вдруг дорога по лесу как будто б сдвинулась, начало
нас похлестывать сучьями, и лошади, наезжая на колоды и
пеньки, то и дело что спотыкались. "Ох, плохо, ваше
благородие,- пробормотал мой казак,- никак, мы
заплутались".
- Видно, что так, Ермилов,- сказал я, приподымая на
поводу моего куцего, который в третий уже раз падал на
оба колена.
- Вот и дождик накрапывает,-продолжал казак,- кабы
бог помог нам до грозы наткнуться на какое-нибудь
жилье... Постойте-ка, ваше благородие, кажись, вон там
направо лает собака.
В самом деле, недалеко от нас послышался громкий лай;
мы поехали прямо на него и через несколько минут выбра
лись на широкую, обсаженную березами дорогу, в конце
которой что-то белелось и мелькал огонек.
- Кажись, это панская мыза,- прошептал Ермилов, - ну,
слава тебе господи! Нашли приют.
- Постой-ка, братец,- сказал я,- чтоб нам не заплатить
дорого за ночлег: ведь мы не у себя, не на святой Руси.
Чай, польские-то паны не больно нас жалуют, хорошо у них
останавливаться с командой или днем на большой дороге, а
ночью и в таком захолустье... долго ли до греха! Уходят
нас, да и концы в воду.
- А что? Чего доброго, ваше благородие,-прервал казак,
почесывая в голове,-ведь нас только двое... Да куда же
нам деваться?
- Погоди, Ермилов,- сказал я,- надобно подняться на
штуки. Я скажу хозяевам, что прислан квартирьером занять
эту мызу для полковой квартиры и что завтра чем свет
придет сюда первая рота нашего полка.
- П впрямь, ваше благородие,- подхватил казак, -
пугнемте-ка их постоем, так дело будет лучше. Коли они
станут думать, что мы нарочно к ним приехали и что завтра
нагрянет к ним целая рота гренадер, так уж, верно, никто
не посмеет и волосом нас обидеть.
Разговаривая таким образом, мы подъехали к высокому
забору, позади которого, среди широкого двора, стоял ка
менный дом в два этажа, с круглыми башнями по углам. В
одном углу светился огонек; ни одной души не было видно
ни на дворе, ни в доме, все было тихо как в глубокую
полночь, и только лаяла одна цепная собака. Ворота были
не заперты, мы подъехали к дому, я слез с коня, вошел в
сени... никого. Прямо передо мной лестница вверх. Я начал
по ней взбираться, сабля моя так стучала по каменным сту
пенькам, что, казалось, можно бы было за версту меня слы
шать. Взойдя на лестницу, я приостановился - все тихо.
"Кой черт,- подумал я,- неужели в этом доме нет никого,
кроме цепной собаки?" Проведя рукою по стене, я ощупал
дверь, толкнул, она растворилась; вхожу - опять никого.
Холодно, сыро, ветер воет, в окнах нет рам. "Вот что! Эта
часть дома не достроена, но где же светился огонек? Ка
жется, левее". Я вышел опять к лестнице, прошел вдоль
стены - еще двери; отворил. Ну! Попал наконец на жилые
покои! В небольшой комнатке, слабо освещенной сальным
огарком, двое слуг играли в карты, а третий спал на
скамье. В ту самую минуту, как я вошел в этот покой, мне
послышался вдали довольно внятный говор, как будто бы от
многих людей, с жаром между собой разговаривающих. Но
лишь только один из игравших в карты слуг, увидя меня,
ушел во внутренние комнаты, то вдруг все утихло.
- Как зовут эту мызу? - спросил я у слуги, который
остался в передней.
- Эту мызу? - сказал он, глядя на меня так нахально,
что я невольно смутился и не вдруг повторил мой вопрос.
- Ее зовут Бьялый Фолварк,- отвечал наконец слуга,
продолжая смотреть мне прямо в глаза.
- А как зовут хозяина?.. Да отвечай же, животное,
когда тебя спрашивают! - продолжал я, возвысив голос и
подойдя к нему поближе.
Слуга попятился назад и, взглянув на своего спящего
товарища, пробормотал:
- Моего пана зовут Ян Дубицкий... Гей, Казимир!
- Ну, так и есть! - сказал я.- Насилу же мы отыскали
вашу мызу. Веди меня к хозяину.
- Почекай (Подожди (пол.).), пан! Ген, Казимир! Третий
слуга, который спал на скамье, вскочил и, увидя перед
собой русского офицера, закричал: "Но то есть?..
Москаль!"
- Сойди-ка, брат, вниз,- сказал я, стараясь казаться
спокойным,-там стоит казак...
- Казак,-вскричал полусонный лакей,-один казак?
- Покамест один, а скоро будет много. Возьми у него
лошадей, отведи их в конюшню, а ему вели взойти сюда.
Слуга не торопился исполнить мое приказание; он погля
дывал как шальной то на меня, то на своего товарища, а не
трогался с места.
- Ну, что ж ты глаза-то выпучил, дурень,-закричал я
повелительным голосом,- иль не слышишь? Пошел! Да смотри,
чтоб лошади были сыты! Слуга, пробормотав себе что-то под
нос, вышел вон, и в
то же время лакей, который ходил обо мне докладывать,
растворив дверь, пригласил меня в гостиную. Пройдя не
большую столовую, я вошел в комнату, довольно опрятно
убранную и освещенную двумя восковыми свечами. В одном
углу приставлено было к стене несколько сабель, и с пол
дюжины конфедераток валялось по стульям и окнам комнаты.
Хозяин, человек лет пятидесяти, с предлинными усами, с
подбритой головой, в синем кунтуше и желтых сапожках,
принял меня со всею важностию польского магната. Разва
лясь небрежно на канапе, он едва кивнул мне головою и
показал молча на табуретку, которая стояла от него шагах
в пяти. Ах, черт возьми! Вся кровь во мне закипела; я
позабыл, что положение мое было вовсе не завидное; в эту
минуту я думал только о том, что имею честь носить
русский мундир и служить в Астраханском гренадерском
полку капитаном. Не отвечая на его обидный поклон, я
оттолкнул ногою табуретку, уселся подле него на канапе и,
вытащив из кармана кисет с табаком, принялся, не говоря
mh слова, набивать мою трубку. Казалось, это нецеремонное
обращение смутило несколько хозяина; помолчав несколько
времени, он спросил довольно вежливо, откуда я еду.
- Из лагеря, - отвечал я, продолжая набивать мою
трубку.
- И верно, пан... пан поручик...
- Капитан,- прервал я, кинув гордый взгляд на хозяина.
- Препрашу!..(Извините!.. (Пол.)) Верно, пан капитан
заплутался в этом лесу?
- Нет! Я прямо сюда ехал.
- Сюда? - повторил хозяин с приметным беспокойством.
- Да,- продолжал я, раскуривая спокойно мою трубку,-
ведь эту мызу зовут Бьяльш Фолварк?
- Так.
- А вас паном Дубицким.
- Так есть.
- Я прислан сюда квартирьером; у вас назначена полковая
квартира Астраханского гренадерского полка.
- Полковая квартира! - вскричал пан, спрыгнув с канапе.
- Да, завтра чем свет, а может быть, и сегодня ночью
придет сюда первая рота нашего полка. Да садитесь, пан
Дубицкий!.. Прошу покорно!
Тут взглянул я на моего хозяина: вытянувшись в струн
ку, он стоял передо мной как лист перед травой, и на
лице его происходили такие эволюции, что я чуть было не
лопнул со смеху: огромные усы шевелились, глаза прыгали
из стороны в сторону, а хохол на голове стоял почти
дыбом.
- Да взмилуйся, пан капитан,-завопил он наконец,- куда
девать мне целую роту?
- Найдем для всех место.
- Но рассудите сами...
- Эх, пан Дубицкий! - прервал я, развязывая шарф и
снимая мою саблю.- Военные люди не рассуждают; делай то,
что приказано, вот и все тут.
- Иезус Мария! - продолжал хозяин.- Поместить целую
роту!.. Да яким же способом?.. Я сам с больной моей
женой живу только в трех комнатах.
- Полно, так ли? - сказал я.- Дом-то, кажется, у вас
велик.
- Як пана бога кохам! (Боже мой! (Пол.)) Ну мало ли
мыз и лучше и просторнее моей? И кому в голову пришло...
- А вот,- прервал я,- пан Дубицкий, как мы выпьем с
вами по рюмке венгерского, так я скажу, кому пришло в
голову занять вашу мызу.
- За-раз, пан, за-раз! (Сейчас (пол.).) Эй, хлопец!
- Не беспокойтесь! - сказал я, подходя к столу, на ко
тором стояли две бутылки вина и несколько порожних и
налитых рюмок.- С нас будет и этого. До вас - пана!
Хозяин приметным образом смешался, и когда вошел
слуга, то он, пошептав ему что-то на 'ухо, сказал, обра
щаясь ко мне:
- В самом деле, а я было вовсе забыл, что пробовал
сейчас с моим экономом это вино, которое вчера купил в
Кракове. Ну, что вы о нем скажете?
- Славное вино! Настоящее венгерское! Ну, пан
Дубицкий,- продолжал я, выпив еще рюмку,- теперь я вам
скажу, кому пришло в голову занять вашу мызу. Полковая
квартира простоит у вас день, много два; но наша полков-
ница останется у вас жить, и надолго ли - этого сказать
вам не могу. Ей в Кракове так много наговорили хорошего
об этой мызе, что она хочет непременно у вас погостить.
- Барзо дзинкую за гонор! (Клагодарю за честь! (Пол.))
-сказал хозяин,- но я желал бы знать, кто расхвалил вашей
полковнице Бьялый Фолварк? Уж верно, злодеи мои: пан
Маршалок, пан Замборский, пан Кланович... Нех их дьябли
везмо! (Чтоб их черти взяли! (Пол.))
- А что ж? Мне кажется, они говорили правду.
- Да будь же ласков! Взмилуйся, пан капитан! - вскричал
отчаянным голосом хозяин.- Где будет жить ваша
полковница? Во всем верхнем этаже отделаны только три
комнаты, в которых я сам кое-как помещаюсь. Конечно,
внизу покоев довольно, но я не знаю, можно ли будет и вам
в них ночевать.
- А почему же нет?
- Эх, мось пане добродзею! (Милостивый государь (пол.))
То карабоска есть; дали бук, так! Я и сам, лишь только
жене моей будет получше, перееду в Краков, и, уж верно,
этот дом никогда не будет достроен.
- Но отчего же? - спросил я с невольным любопытством.
- О, пан капитан! Вы человек военный, так, может
статься, мне не поверите.
- Да что такое?
- Слыхали ли вы когда-нибудь о пане Твардовском?
- О пане Твардовском? - повторил я и только что хотел
было сказать, что нет, как вспомнил, что читал однажды
русскую сказку о храбром витязе, Алеше Поповиче, где
между прочим говорится и о польском колдуне пане Твар
довском, с которым русский богатырь провозился целую
ночь.
- А, знаю, знаю! - сказал я.- Этого пана Твердовского,
или Твардовского, утащили черти?
- Не только утащили, -прервал хозяин,- а даже про
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг