и забавным. Он - он, пока он в центре внимания... Смог бы он убить? Не знаю,
не знаю... Боюсь, это вообще некорректный вопрос. Кто знает, что может вдруг
подняться из тайников подсознания в какое-то роковое мгновение... Я не
слишком многословен? - спросил он вдруг с обезоруживающей откровенностью. -
А то, знаете, старческая болтовня - это страшная вещь. Я даже сам никак не
могу к ней привыкнуть.
Немножко он все-таки кокетничал.
- Как вы думаете, профессор, уместно мне побеседовать на эту же тему с
вашей дочерью?
- О да, вполне. А вот, кажется, и она.
Он на мгновение замолчал, прислушиваясь к звуку открываемой двери.
- Одри, - позвал он, - это ты?
- Да, папа, - послышался из прихожей низкий женский голос.
- Ты можешь зайти ко мне на секундочку?
Она была довольно высока, стройна. Лицо ее, наверное, нельзя было бы
назвать красивым, но привлекательным оно было безусловно. Привлекательно и
слегка курносым носиком, и большими серыми глазами, и главное - быстрой,
неуловимой переменчивостью его. Только что на нем была покойная домашняя
приветливость любящей дочери. Удивление. Немой вопрос. Улыбка хозяйки.
Интерес молодой женщины к незнакомому мужчине. В последнем, впрочем, я не
был уверен, поскольку незнакомый мужчина был я.
- Одри, это мистер Язон Рондол, адвокат Ланса Гереро. Мистер Рондол,
это моя дочь Одри Ламонт.
- Очень приятно, - улыбнулась мисс Ламонт. Зубы у нее были ровные и
белые. Она протянула мне руку, и я почему-то с удовольствием отметил, что
рукопожатие у нее было не по-женски сильным.
- Одри, мистер Рондол хотел бы поговорить с тобой о Лансе...
Как и в первом случае, когда ее отец упомянул имя Гереро, в самой
глубине ее глаз мелькнула тень. А может быть, мне это только показалось. Она
пожала плечами.
- Пожалуйста. - Она уселась в кресло, не глядя, протянула руку к
кожаной сигаретнице на письменном столе, достала сигарету и закурила.
Движения ее были изящны, ловки. На них было приятно смотреть. Мне во всяком
случае. Она выдохнула дым, который удивительным образом был точно такого же
голубовато-серого цвета, как и кофточка на ней, - Я к вашим услугам, -
сказала она.
Нет, пожалуй, голос ее не был низким. Скорее в нем была едва уловимая
хрипотца. Не знаю. Мне этот голос нравился. Мне не хотелось говорить с ней о
Гереро, который писал ей письма с итальянским словом "карассима". И из-за
которого она пыталась покончить с собой. Пока это был главный ее недостаток,
который мне удалось заметить. В нескольких случаях в жизни меня очень
выручала откровенность. Может быть, попробовать сейчас?
- Мисс Ламонт, - сказал я, - я намеревался побеседовать с вами о своем
клиенте мистере Гереро, но теперь у меня пропало желание...
Она удивленно подняла брови, и они выгнулись совсем по-детски.
- Почему же, мистер Рондол?
- Не знаю, наверное, ревную к нему...
Она засмеялась.
- Этого я от вас ждала меньше всего. Адвокаты - это ведь высохшие
джентльмены в черных костюмах. Они не ревнуют. Может быть, вы вовсе не
адвокат?
- Может быть, вы и правы, мисс Ламонт. Вместо того чтобы думать сейчас
об интересах моего клиента, я думаю совсем о другом...
Мне показалось, что она было хотела меня спросить, о чем именно, но не
спросила. Она, наверное, знала, что я отвечу. Мне стало стыдно своей
пошлости. Вообще я чувствовал себя рядом с ней каким-то неотесанным,
неуклюжим, провинциальным... Только ли потому, что вырос не среди кожаных
кресел, кожаных портсигаров и тисненных золотом корешков солидных книг?
- Но увы, - сказал я решительно, стряхивая с себя чары и этой женщины,
и кабинета Ламонта, - долг заставляет меня вернуться к мистеру Гереро. Мисс
Ламонт, если мои вопросы будут вам неприятны, я не буду настаивать на них.
Она бросила на меня быстрый взгляд и довольно сухо заметила:
- Благодарю вас. Весь разговор о Лансе Гереро не доставляет мне ни
малейшего удовольствия, но я любила его когда-то... Человек приговорен к
смертной казни...
- Он выбрал полную переделку.
Не знаю почему, но мне было приятно сказать ей это. Она недоверчиво
посмотрела на меня.
- Он выбрал полную переделку?
- Да, мисс Ламонт.
Она скептически пожала плечами. Должно быть, ей трудно было представить
Ланса Гереро измененным. Мне тоже.
- Вот видите, - сказала она. - Мне казалось, что я его немножко знаю, а
оказывается, нет. Я ни за что не поверила бы, что он может выбрать полную
переделку... Ланс Гереро - и измененный... Невозможно себе представить...
- Почему?
- Наверное, потому, что он и кротость - совершенно разные вещи. Все
равно что представить себе тигра с бантиком или голубицу, рвущую клювом
добычу... - она помолчала и слегка усмехнулась чему-то. - Кроткий Гереро...
В нем столько энергии... Простите, правильнее, наверное, сказать, было...
- Нет, почему же, - сухо сказал я. - Пока не кончился срок апелляции, о
вашем знакомом...
- О вашем клиенте, - сердито поправила она меня.
- Хорошо, - согласился я, - о моем клиенте можно говорить в настоящем
времени.
- Не знаю... Когда я представляю себе его замороженным, это все равно
как... как конец.
- И замороженным вам его тоже трудно представить? - Я хотел задать
самый обычный вопрос, но против моей волн откуда-то вылез сарказм. Одри
Ламонт его тут же почувствовала. Она, похоже, вообще была совершенным
инструментом, улавливающим людские эмоции.
- Да, трудно, - с легким вызовом ответила она. - Он всегда был полон
энергии. Она просто бурлила в нем. Он не мог буквально сидеть на месте...
- Он был жесток?
- Нет, нет, - она бросила на меня быстрый взгляд.? - - Нет, жестоким
его не назовешь. Удовольствия от жестокости он, по-моему, не получал... Но,
с другой стороны, если он уж решил что-то сделать, он шел напролом. И если
на пути оказывались чужие чувства и даже судьба, он пробирался сквозь них,
как буйвол через кустарник...
Буйвол через кустарник. Она выбрала очень точное сравнение. Такое же,
какое приходило и мне в голову. Но она не видела его, когда он жалел, что не
верит. Она не видела надежды в его глазах. Тогда он не был буйволом.
- А если бы ему нужно было убить?
- Не знаю...
У меня было впечатление, что она могла бы сказать "да", но хотела быть
объективной.
- Гереро был вспыльчивым?
- О да!
- Значит, в порыве гнева он мог бы ударить близкого человека?
Она сердито посмотрела на меня, и глаза ее потемнели и сузились.
- Он никогда не поднимал на меня руку. Понимаете, никогда! На меня
никто не поднимал никогда руки. - Она вдруг усмехнулась. - Кроме меня
самой... Боже, как это было давно... Есть еще у вас вопросы, мистер адвокат?
- Нет, - ответил я с сожалением. Мне хотелось поговорить с ней о
чем-нибудь легком, например, о судьбах цивилизации или проблемах загрязнения
окружающей среды.
Увы, я не знал, как перебросить мостик от наклонностей фабриканта
игрушек к судьбам цивилизации, и поэтому выполз из кресла.
- Благодарю вас, мисс Ламонт, - я поклонился элегантно, как дипломат.
Так, во всяком случае, показалось мне. Вполне вероятно, что со стороны мой
поклон выглядел как конвульсия.
- Мистер Рондол, - вдруг сказала Одри Ламонт голосом, который звучал
совсем по-иному, чем во время нашей беседы, - вы еще придете к нам? Без
вопросов о Лансе Гереро? - Она улыбнулась и протянула мне руку.
- О да! - пылко воскликнул я. Наверное, слишком пылко и слишком громко,
потому что она весело рассмеялась.
Глава 8
Оставался еще один человек. Садовник и шофер Гереро Джо нас. Еще
полчаса глупых вопросов, еще полчаса глупых ответов, еще полчаса пожиманий
плечами - и совесть моя полностью успокоится. И я вернусь к своей блондинке,
все тянущейся к маслу для загара, к уютному Гизелиному шуршанию за стеной, к
привычному ожиданию клиентов. Но теперь уже с помощью двух чеков человека,
мерзнущего сейчас в прозрачном саркофаге. Право же, грех было мне
чувствовать к Лансу Гереро что-нибудь, кроме теплой благодарности. И грех
было бы не поехать к Джонасу.
Я оставил машину у какой-то лавчонки и решил пройти до дома Джонаса
пешком. День выдался удивительно теплым, каким иногда балует в самом своем
конце сентябрь, почти летним. Трудно было поверить, что всего несколько дней
тому назад были заморозки и под ногами хрустели замерзшие лужицы.
Я расстегнул куртку, а через несколько десятков шагов и вовсе снял ее.
А вон, кажется, и домик, который мне нужен, Я шел по Элмсвилю, и улочка эта
упиралась и еловый лесок, который сизо-бархатно темнел в нескольких ста
ярдах. Последний дом по правой стороне, так мне объяснил по телефону Джонас.
Он хотел приехать ко мне, раз двадцать повторил, что не смеет обременять
меня, по я настоял на своем. На самом деле я решил поехать к нему В Элмсвиль
из трех соображений. Во-первых, Я давно уже усвоил простую истину, что люди
откровеннее в привычной обстановке, чем, скажем, в кабинете адвоката.
Во-вторых, мне хотелось на обратном пути взглянуть на дом Гереро. А
в-третьих, и это, если говорить честно, было главным - день был таким
славным, что мне хотелось под любым предлогом выбраться из Шервуда. Что я и
сделал.
А вот и последний дом справа. "Вы его сразу узнаете, мистер Рондол, у
него такая красная черепица на крыше, как ни у кого в округе". Черепица
действительно была ярко-красной, и дом действительно был последним справа.
Не успел я подойти к калитке, как из дома уже вышел средних лет человек
с простым, но приветливым лицом.
- Входите, входите, мистер Рондол, калитка не заперта.
Он провел меня в удивительно чистенький домик, усадил в плетеное
кресло, предложил стакан сока собственного изготовления, вообще хлопотал
вокруг меня, как наседка вокруг цыпленка.
- Вы один живете, мистер Джонас? - спросил я.
Шофер уставился на меня так, словно я спросил, живет ли он на Луне.
- А как же, конечно, один, а то с кем же?
- Я думал, вы женаты, у вас так чисто...
Он захихикал. Должно быть, мысль о женитьбе показалась ему
необыкновенно смешной.
- Ну что вы, мистер Рондол. Я все сам...
Он пустился в пространные объяснения своей системы поддержания чистоты,
которая сводилась к тому, что нужно убирать дом почаще. Еще минута - и я бы
заснул. Голос Джонаса звучал так покойно, в комнатке было так тепло,
плетеное кресло было таким удобным, пылинки плясали в луче солнца так уютно,
больше сопротивляться я не мог. Я задремал самым постыдным образом, прикрыв
в глубоком раздумье глаза рукой. Я не знаю, сколько продремал так, но вдруг
что-то словно толкнуло меня, и я вылетел из дремоты, как пробка из воды.
- ...а я и совсем забыл, - говорил своим ровным голосом Джонас, - что
мистер Гереро предупреждал меня, чтобы вечером я не приходил. Забыл - и все
тут. Думаю только, что надо проверить аккумуляторы в "шеворде". Что-то
слишком быстро стали они разряжаться в последнее время. Ну, значит, сел я в
свой "фольк" - а то ведь отсюда до дома мистера Гереро около четырех миль -
и поехал. И уже подъехал к самому дому, через ворота вижу в сумерках
"шеворд" перед домом - и тут только вспомнил, что хозяин не велел мне
приезжать в тот день.
- А какой это был день?
- Да тот самый, когда с ним это все случилось...
- Что случилось?
- Ну, с этой Джин Уишняк... Господи, я видел ее фото по телевидению,
что он в ней нашел, ума не приложу. Конечно, она помоложе той, что к нему
ездила в последнее время...
Боже, неужели всего несколько секунд тому назад я тихо дремал под
убаюкивающий голос Джонаса? Сотни вопросов одновременно проносились у меня в
голове.
- Мистер Джонас, а в котором часу вы подъехали к дому мистера Гереро?
Может быть, вы случайно обратили внимание?
- Почему же не обратил? Обратил. Полдевятого было.
Половина девятого! В это время Ланс Гереро был в Шервуде на
Индепенденс-стрит. По показаниям соседей Джин Уишняк, на суде было
установлено, что он уехал от нее около десяти. Уехал на своем красном
"шеворде".
- А вы не могли ошибиться, мистер Джонас? Его это был "шеворд"?
Шофер посмотрел на меня с сожалением - до чего бывают бестолковые
люди - и покачал головой.
- Как же я мог ошибиться? Я что, машину хозяина не знаю?
Да я ее с закрытыми глазами узнаю...
- Верю вам, верю, - сказал я, - но ведь в наших местах в середине
сентября в половине девятого уже темно.
- Темно, это верно. Только ведь и в моей машине фары были включены, да
и из окна свет падал.
- Что? - чуть не подпрыгнул я. - Как свет?
- Да так, очень просто. Машины стояли у самого дома, вот свет из окна
на них и падал.
Голова у меня начала вращаться каруселью. Все быстрее и быстрее.
- Машины?
- Ну да, машины. Наш "шеворд" и еще чья-то "альфа".
Срочно проверить, на какой машине ездит Урсула Файяр. Не знаю почему,
но я уже был уверен, что это ее машина. И горел свет... И красный "шеворд"
стоял у окна. В то время, как красный "шеворд" стоял на Индепенденс-стрит.
Хорошо, допустим, есть два красных "шеворда", в этом нет ничего
сверхъестественного, но "альфа"... Значит, Гереро не врал. Не мог же он один
приехать в Элмсвиль в двух машинах, зажечь свет, съездить в Шервуд на
третьей машине, раскроить череп Джин Уишняк подсвечником и вернуться
домой... Да, но отпечатки пальцев, свидетели? Этого не могло быть. Но и
Урсула Файяр не могла поставить свою машину во дворе и сидеть, и ждать, пока
Гереро не съездит в Шервуд... Я вспомнил свое ощущение, что Гереро говорит
правду. Сейчас это ощущение получило мощную поддержку. Да, по отпечатки
пальцев на подсвечнике, машина, которую соседи видели на улице, наконец, сам
Гереро? Стоп. Этого не могло быть, потому что этого не могло быть. Может
быть, этот кретин Джонас что-нибудь путает? Но я уже знал, я всем нутром
чувствовал, что он ничего не путает, что мне нужно примирить непримиримое,
что мне нужно вырваться из цепких объятий кошмара. О, теперь я начал
понимать Гереро, когда он в последний раз смотрел на меня с каталки перед
усыплением... Если кошмар обволакивал меня холодными, влажными щупальцами,
то что должен был чувствовать он? Он, который знал, что не был на
Индепенденс-стрит, и которому все доказывали неопровержимо - что он там был,
что должен был чувствовать он, слушая приговор судейской машины?
- Мистер Джонас, - сказал я, - то, что вы сейчас рассказали, очень
важно. Что вы сделали, когда подъехали к дому своего хозяина?
- Ну, я как только увидел, что под окном еще и "альфа" и в доме горит
свет, так я вспомнил, что он мне говорил, что бы я вечером не приходил. Ну,
я развернулся и поехал домой.
- Прекрасно, мистер Джонас. Вы можете завтра утром, скажем в девять,
быть дома?
- Конечно, мистер Рондол.
- Отлично. Я позвоню вам в это время и заеду за вами. Вы покажете мне,
как стояли машины под окном, мы оформим ваши показания для апелляционного
заявления. Договорились?
- Конечно, мистер Рондол, Буду ждать вас. Если бы только я мог как-то
помочь бедному мистеру Гереро. Я ведь от него никогда ничего плохого не
видел...
Конечно, можно было бы оформить показания Джонаса и сегодня, но я
все-таки хотел вначале проверить, на какой машине ездит Урсула Файяр. Это
было очень важно. Если все-таки Джонас путает...
Я давно уже не ездил с такой скоростью. Мой "тойсун" негодующе завывал,
но я не обращал на него никакого внимания. Если бы я даже знал, что разорюсь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг