Впрочем, точно так же провожали в Костяные Леса умерших или убитых
вождей.
Быстроногий Симеон выяснил, что последний вождь по имени Карбасай умер
от пузяного вздутия еще на исходе зимы и до сих пор не похоронен -
прощальные обряды и пиры заняли много времени, а тут еще и Смерть куда-то
подевалась... Некому стало нынче провожать вождя...
Поэтому примчавшегося на необыкновенном коне Жихаря скифы встретили
весьма радушно - не помнили такого в племени, чтобы кто-нибудь по доброй
воле согласился сойти в могильную яму.
Здесь, в степи, отсутствие Смерти почти не замечалось, трава успела
вымахать выше пояса, И что в ней творилось, никто не видел. Разве что по
небу иногда пролетал гусь, пронзенный меткой стрелой. Да еще солнце в
безоблачном полуденном небе чуть покраснело, как бывает при тумане или при
пожаре, хотя степь нигде не горела. Там, на солнце, тоже было не все в
порядке.
Кузнец Окул пожаловался Жихарю, что дров и угля при работе тратится
больше, чем в прежние времена, потому что горят они не так жарко. Жихарь
на это не обратил внимания, а Колобок встревожился. Он сказал, что вот
так, незаметно, земля остынет, потому что все ее тепло уйдет в небесную
пустоту, а взять нового теперь негде. То есть на смену обычной Смерти
придет иная, тепловая...
Лю Седьмой слегка утешил Колобка, сказав, что еще допрежь остывания
станет нечем дышать - ведь воздух очищается через зеленые листья, а они
нынче никуда не годятся. Люди, конечно, не умрут, но все задохнутся,
станут синие и угорелые, совершенно безумные, и если Смерть все-таки
соизволит вернуться, то работы для себя уже не найдет даже по части мелких
жуколиц - все, что шевелится, неизбежно подохнет.
Колобок щедро отпустил белому свету на остывание несколько веков, Лю
Седьмой на задыхание - от силы несколько лет, а то и месяцев.
- Чего ж я один-то среди вас, безжизненных, делать буду? - сокрушался
Колобок. - И от кого мне тогда уходить?
Гомункул на эту поездку решительно отказался париться в дорожной суме.
Ляля И Доля сшили ему из кожаных ремешков такую ловкую сбруйку, чтобы
Жихарь мог навешивать ее на шею. Богатырь поворчал, но согласился. Колобок
был легкий, высохший. Золотую цепь он перед дорогой снял и отдал на
хранение домовому, посулив содрать с того в случае пропажи три шкуры.
Гомункул знал, что у скифов бывают золотые украшения и понаряднее - со
зверями и всадниками.
Умели ведь когда-то...
Сейчас они умели только вспоминать былое величие, рассказывать друг
другу одни и те же старые сказки, пить ставшее непьяным кислое кобылье
молоко да, как было сказано выше, губить коней. Усмирение рабынь вовсе
сошло на нет...
- Почему голову врага на груди носишь, а не у седла? - спросил Жихаря
молодой вождь. Предводителей здесь выбирали, понятное дело, по весу.
- Это друг и советчик! - обиделся Жихарь, и скифы стали глядеть на него
почтительно: надо же, до чего жесток многоборский князь!
Сам Колобок, против своего обычая, не обиделся и не стал ничего
объяснять.
Пышных хлебов здесь не пекут, знают лишь плоские пресные лепешки...
К погребению все было готово. Скифский жрец давал покойному вождю
последние напутствия - к кому обратиться да чего сказать, скольких предков
приветить, скольким врагам и на том свете задать хорошую взбучку. При этом
он нет-нет да и взглядывал в сторону Жихаря - мертвец хорошо, а на живого
все-таки надежды больше.
- Еды на троих кладите! - потребовал Колобок.
- Тебе-то зачем? - шепотом спросил Богатырь.
- Положено - отдай! - строго сказал Гомункул. - Хлеб, знаешь ли, сам
себя несет...
Воины в высоких колпаках глядели на Жихаря с благодарностью: хоть
Смерти и нет, но кому охота коротать вечность в душном подземелье?
Покойного вождя жрецы своевременно подготовили к длительному хранению -
вытащили скудные мозги и обильные внутренности, пропитали смолой и
травяными настоями, - но работу эту, наряду с прочими, выполнили кое-как,
отчего славный Карбаксай явственно пованивал. Ладно еще, что и нюх у людей
притупился...
Плача не слышалось: за месяцы прощания со своим главарем всё выплакали,
а до Жихаря с Колобком никому дела не было, сами напросились...
- Коня берегите, - сказал напоследок Жихарь. - Вернусь - спрошу!
- Продай, а? - сказал вождь. - Проверим, крестец у него крепок ли?
- Проверь! - великодушно разрешил богатырь и захохотал. Потом спустился
по бревну с поперечинами в яму.
Скифы споро, пока странный гость не передумал, настелили над ямой
бревна.
- Плотней, плотней! - командовал Жихарь. - Не желаю пыль глотать!
Наконец последний солнечный лучик над головой его истончился, поиграл
на бревенчатой стене и угас.
Полетели первые комья земли. Удары становились все глуше и глуше.
- Так они курган целую неделю будут насыпать, - сказал богатырь и
закашлялся. - Жалко, что нельзя раздвоиться: я бы до вечера управился,
хорошенько поевши...
И почувствовал, что есть не хочется. И пить. И спать. На земле он этого
не замечал. То есть замечал, но не хотел подробно думать.
- Ничего, - сказал Колобок. - Сейчас должно подействовать. Курган - это
ведь для людей, для памяти...
- Душно становится, - пожаловался богатырь и закашлялся. - И запах
этот...
И темно...
- Лю мне подарил фонарик, - сказал Колобок. - Единственный умный
человек среди вас, обломов. Даже непонятно, почему он с вами связался.
- А ты чего связался?
- У меня своя выгода...
- Зажигай свой фонарик, деловой...
В синем свете фонарика появились из тьмы высокие кувшины с пивом и
квашеным молоком, связки конской колбасы, кабаньи окорока, головы сыра,
стопы лепешек.
- Ты поешь, - велел Колобок. - Непременно. А то проголодаешься в
Костяных Лесах, отведаешь тамошней пищи...
- Да я помню, - ответил богатырь. - Помню, что нельзя. Только кусок в
рот не лезет, да и едят люди нынче больше по привычке... Скоро совсем
разучимся...
Он подчинился, отведал скифской еды. Но то ли она безвкусной была, то
ли вкус тоже подался вдогонку за Смертью.
- А вот эта золотая бляха с оленем умруну ни к чему, - сказал Колобок.
- И гребешок этот со всадником и пешими воинами... Поднеси-ка меня
поближе...
- Еще мы мертвяков не обирали, - оскорбился Жихарь. - Добро бы я его в
поединке уложил...
- Ладно, я сам...
И Колобок начал было выпрастываться из своей сбруйки, но вдруг тоненько
взвизгнул, крутнулся и вцепился лапками в ворот Жихаревой рубахи.
- Чего ты, чумной?
- А зачем он глядит!
На лице скифского вождя в самом деле открылись две черные дырки, но
света не отражали.
- Не дрожи ты! - досадливо сказал богатырь. - Подумаешь, умрун
поднимается!
То ли мы видели!
- Это ты сам дрожишь, - шепнул Колобок. - А на меня спираешь...
Дрожали, конечно, оба - не могут ни люди, ни колобки привыкнуть к
такому, да и не надо им к такому привыкать...
Звякнули золотые пластины. Карбаксай пошевелился и молчком сел на своем
ложе. Жихарь ожидал, что умрун будет подниматься с великим кряхтением, но
все звуки были внешними.
Заскрипели сапоги - покойник спустил ноги на деревянный настил, потом
выпрямился...
- Осинки-то не припасли, - сказал Колобок.
- У меня оберег серебряный, - ответил богатырь.
Но мертвец не обратил на них никакого внимания, так что и оберег не
понадобился.
Карбаксай подошел к бревенчатой стене и трижды ударил в нее кулаком.
- Оволс! - потребовал кто-то из-за стены басом.
Мертвый скиф выкрикнул бессмыслицу:
- Сенсация: поп яйца снес!
Но не такая уж это была и бессмыслица - бревна словно бы лопнули
посередине, подались внутрь земли, открывая образовавшийся в ней проход.
Толстый вождь с трудом протиснулся внутрь. Богатырь кинулся за ним, но
бревна сразу же вернулись на место.
- Как же так? - растерялся Жихарь. - Что теперь делать?
- Стучи давай!
Богатырь троекратно грохнул по бревнам, так что сверху посыпалась земля.
- Оволс! - раздался все тот же голос.
- Какой оволс? Я дяденьку сопровождаю! Мне положено! - возопил богатырь.
- Оволс! - настаивал незримый страж.
- Повтори, что мертвяк сказал! - посоветовал Колобок.
Жихарь, как мог, воспроизвел нелепицу.
- Оволс еовс! - отозвался привратник, а стена не колыхнулась.
- Блин поминальный! Что ему нужно? Бабка про это ничего не говорила!
Вот влетели!
- Тихо ты! Я все понял! Надо ему палиндром сказать!
- Какой палиндром?
- Такой, чтобы в обе стороны одинаковый! Ведь в Костяных Лесах и
говорят навыворот! А на границе как раз надо палиндром предъявить!
- Где же я его возьму?
- Погоди, сейчас вспомню... А! Течет море-не ром течет!
Стена бесшумно раздалась, и богатырь увидел далеко впереди удаляющуюся
тень скифа.
- Сейчас догоню! - пообещал он Колобку и рванул в проход.
- Не поспели вовремя с него побрякушки снять! - пропыхтел Гомункул.
- А ты-то чего пыхтишь? - возмутился Жихарь. - Это же я бегу!
- А я помогаю!
- Ну, спасибо!
Богатырю приходилось бегать подземными ходами - душно, правда, но в
остальном все как и на земле. А тут и душно, и вязко, и движения какие-то
неуклюжие, и ноги тяжелые...
Еще недавно Жихарь даже уснуть как следует не мог - здесь же едва не
терял сознание.
Наконец настигли Карбаксая, ухватили за плечо:
- Дядя умрун, долго ли идти?
Ничего мертвец не ответил, не обернулся даже, только сбросил
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг