обманом, огрели на выходе дубиной! Я не воды испугался - мне заморских
портков жалко стало... Опять же кафтан твидовый - память о родине...
- Про портки потом, - нетерпеливо сказал Жихарь. - Говори, кто ты таков?
- Ну, Кощей, - неохотно сказал Кощей. - Руки-ноги-то развяжите, не
убегу, некуда бежать...
- Позвольте, достойнейшие лорды и визарды! - воскликнул Яр-Тур. - Это
же вечно юный сэр Питер Пэн!
- Йес, ай эм, сэр! - воскликнул юноша. - Дернула же меня нелегкая
посмотреть на здешние края! Сразу туземцы прилепили мне эту дурацкую
кличку, стали обвинять черт знает в чем...
- Это, что ли, твой подданный? - спросил Жихарь. - Тогда извини...
- О нет, - сказал король. - Питер Пэн ничей не подданный, он сам
правитель своего чудесного острова...
- Блин поминальный, одни правители собрались, - сказал богатырь. -
Только что нам до него? Хороводы вокруг него водить?
- Какие хороводы? - обиделся Кот. - Он же Бессмертный!
- Нынче мы все бессмертные, ты дело говори...
- А вот и дело, - сказал Дрозд. - Смерть-то у него где? В яйце. Яйцо в
утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на дубе, дуб на острове Буяне.
Ну, как до острова добраться, он нам сейчас скажет. Пошлешь туда
Симеона Живую Ногу - от него никакой заяц не убежит. Принесет гонец зайца,
достанем яйцо, и снова заживем как люди...
- Погоди, - сказал Жихарь. - Что с яйцом-то делать?
- А ты не догадываешься? Молод еще? Яйцо мы подложим под курицу - их
немало уцелело. Хохлатка нам и высидит за милую душу новую, молоденькую
Смертушку... Она, матушка, у нас окрепнет, заматереет, пойдет сызнова
косой помахивать...
- Старый, ты чего гонишь? - Кощей стряхнул разрезанные веревки. - Там,
в яйце, только моя смерть, личная. К вам она никакого отношения не имеет.
Ведь в яйце нет ни белка, ни желтка - только иголка, да и то это не
иголка, а символ. Сколько ни высиживай, из нее даже лом не вырастет... Да
и не скажу я вам про остров, хоть на куски порежьте...
- Он говорит правду, добрые сэры. Мерлин рассказывал мне историю этого
мальчика, и весьма печальную... Он никогда не повзрослеет...
- Зато сам он живет беспечально! - вскричал Кот. - Молодушек ворует!
- Дед, да ты сам подумай, - с бесконечным, вековечным терпением сказал
Кощей. - Для чего мне их воровать, когда они сами приходят? А мужу или
родителям об этом ни за что не скажут. Будут плакать: похитил, похитил...
- Отчего же тогда тебя представляют старцем? - нахмурился Жихарь.
- Да чтобы чести мужней не уронить. Дескать, старец - что он может? Так
только, вприглядку... Муж и утешится... И никакого золота у меня нет,
разве что сундук-другой...
Кот и Дрозд поглядели друг на друга с ненавистью и разом вскричали:
- А ты куда смотрел, старый слеподыр?! На меня понадеялся?
- Благодарю за службу, отцы, - сказал Жихарь. - Понятно, что вы
хорошего хотели. Да не вышло.
- И ты ему веришь? - взвился Кот.
- Потому что правда, - сказал Кощей. - Я, может, не меньше вашего
переживаю. Был я Бессмертный, а теперь не пойми кто... А самое обидное,
что... - Тут голос его предательски дрогнул.
- Зато юный сэр Питер обладает умением летать, - сказал король.
Кощей вздохнул, невысоко подпрыгнул и повис над полом.
- Тяжеловато, - сказал он. - Должно быть, и с этим у меня тоже
разладилось...
- Ну ты не сердись на стариков, - сказал Жихарь. - Свободен. Лети куда
глаза глядят...
- Тоскливо мне одному, - признался Кощей и опустился. - В такие времена
лучше быть поближе к людям...
- К девкам да чужим бабам, - уточнил ревнивый Перебор Недосветович.
Кощей только рукой махнул и заплакал. Из одного глаза полились, что
вода, скорые детские слезы, на другой наворачивались скупые мужские.
- Успокойтесь, сэр Питер, - сказал Яр-Тур. - И, кстати, расскажите нам,
где и при каких обстоятельствах вы встретились со Смертью, чтобы заключить
договор?
Слезы на красавце мгновенно просохли.
- Никакого договора я не заключал, - испуганно сказал он. - Вы хоть у
ребят спросите... Да я ее в глаза не видел! Нужна она мне - одни кости!
Сдуру сказал один раз - не хочу, мол, взрослеть... Это еще давно было...
- Отвяжитесь от ребенка, - подал голос Колобок. - Его просто поймали на
слове, так иногда бывает... Просто ради забавы исполнили его желание, а
потом забыли...
Кощей, не разжимая губ, закивал: угу, угу. Потом попросил выпить.
- Еще чего! Молодой, обождешь! Успеешь еще отравы этой нахлебаться! -
зашумели потаенные мужи.
- И вот так всю жизнь! - снова заплакал Кощей.
- Сэр Бабура, не найдется ли у вас детского зля? - обратился Яр-Тур к
кабатчику.
Бабура посмотрел на короля как на заговорившую табуретку.
- Хотя что это я, - сказал Яр-Тур. - Но помяните мое слово - из парня
выйдет добрый оруженосец!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Те, которые были, Те, кого уже нет, Те, которые жили Много ли, мало ли
лет, Те, кого уж забыли, Может, где-то живут.
Но не тут.
Борис Смирнов
- ...На третий день въезжает Дурак-царевич в темный лес. Глядь -
навстречу ему лежит в гробу, насосавшись кровушки, сам граф Дракула.
Взмахнул царевич осиновым колом, как его Яга Прекрасная учила, а граф
взмолился человеческим голосом:
- Не бей меня колом. Дурак-царевич, без меня все сочинители с голоду
пропадут, а я тебе в трудный час пригожусь!
Пожалел Дракулу царевич, засунул вместе с гробом в торбу и дальше
поехал.
Едет-едет и видит - сидит Немал-человек, весь из чужих кусков сшитый
суровой ниткой, ищет погубить своего батюшку, доктора Франкенштейна.
Дурак-царевич и его пожалел, хотел добить, чтобы не мучился, а чудовище
его просит:
- Не трогай меня. Дурак-царевич, без меня никакого романтизму не будет,
все лицедеи без работы останутся! А я тебе в досужий час пригожусь!
Помиловал царевич и его, посадил в торбу и дальше двинулся. Выезжает на
поляну, а там какой-то неопознанный злодей гулящих девок острым ножичком
потрошит, на печенки и селезенки разбирает.
Вытащил Дурак меч-кладенец, хотел снести Потрошителю безумную голову,
так тот возражает:
- Нельзя меня рубить, Дурак-даревич, меня Джеком зовут! Без меня
сыщикам нечего делать станет, начнут они сами дела придумывать да невинных
привлекать! Я тебе, когда понадобится, помощь окажу!
- Блин с тобой, полезай в торбу, да никого там не трогай...
Ехал, ехал царевич и приехал в город Голливуд. У ворот стоит Великий
Немой и кричит...
...Жихарь подошел тихонько сзади и рявкнул. Апокалипсия Армагеддоновна
полетела с завалинки, а Ляля и Доля, слушавшие сказку, рассмеялись и
заступились за гуверняньку:
- Батюшка, Дурак-царевич - это не про тебя!
- Сколько тебя, злокачественная старушка, предупреждать? - вздохнул
богатырь. - Ну зачем ты детей пугаешь?
Гувернянька с достоинством поднялась.
- Дневные сказки избывают ночные страхи! - важно сказала она, хотя
Жихарь так и не понял, кто кого избывает.
- Сходите, дочери любезные, проведайте братца - он проснулся, хочет вас
видеть... Ляля и Доля умчались.
- Спит по-прежнему, - сказала Апокалипсия Армагеддоновна, не дожидаясь
вопроса. - Вы там до чего досоветовались?
- Перегонный котел от натуги взорвался, - ответил богатырь. - Головы
уцелели, умы прояснились. Сейчас решаем, кого за Смертью посылать.
- Все равно же сам пойдешь. А куда хоть, знаешь?
- В Костяные Леса, конечно, - сказал Жихарь. - Только как теперь туда
проникнуть, живому-то? Не отравишься, не удавишься... Разве что... - Он
задумался.
- Вот слушай, - сказала гувернянька. - То есть больше никого не слушай,
кроме меня. Людей с собой не бери, прихвати одного Колобка - невелика
тяжесть. Поезжай прямо сейчас, чтобы никто не знал, не то начнут
отговаривать. А когда вернешься, они, поди, и не заметят...
- А на что мне Колобок?
- Он многое знает, если потрясти как следует. Значит, слушай... Только
больше меня злокачественной не обзывай!
- Не буду, - кивнул Жихарь.
- Сыну на всякий случай имя оставь...
- Нет, - сказал Жихарь. - Когда вернусь с победой, тогда и нареку. А
иначе ведь все равно он не вырастет, так и будет младенец...
- Как хочешь... Стало быть, сгоняла я нынче Симеона Живую Ногу в одно
место...
...Когда-то скифы были многочисленным и могущественным племенем, ходили
в дальние походы, покоряли царства и государства, свозили в свои холмистые
земли несметные богатства. От хорошей жизни скифы обленились, переложили
все дела на рабов, а сами предались развлечениям.
Развлечений у скифов было два. Первое заключалось вот в чем: знатный
воин залезал на одинокое дерево либо на высокий столб, нарочно для этого
вкопанный в землю. Слуги подводили под дерево оседланного коня, скиф
примеривался к конской спине и прыгал, растопыриваясь в воздухе. Если,
рухнув в седло, скиф ломал коню крестец, то считался победителем и
прославлялся вовеки. Если не ломал, то подвергался насмешкам и понуро шел
в свой шатер, чтобы с помощью обильной пищи набрать вес для следующего
состязания.
В шатре его ждало и другое развлечение - усмирять строптивых рабынь. Но
после подобного прыжка - неважно, удачного или нет - усмирять было очень
трудно, поскольку у прыгуна все там было отбито. Так что участвовать
последовательно в двух развлечениях удавалось только самым выносливым.
С годами конское поголовье у скифов сильно сократилось, рабыни же
сделались не то что строптивыми, а откровенно наглыми. Помыкали толстыми
витязями как хотели.
Те, кто поумнее, отказывались от дедовских обычаев: не калечили коней и
не мучили зря рабынь - они потихоньку уходили в леса, научились ставить
избы, сеять жито. Так и появились на свет многоборцы, и сердились
многоборцы, когда напоминали им о скифском происхождении. Тем более что и
глаза у них стали уже не раскосые и не жадные, в отличие от предков.
Соседи - те же степные орды - давно бы искоренили это древнее племя, но
была у скифов одна верная выручка. Научились они в трудный час отправлять
к своим скифским богам гонцов, чтобы жаловаться непосредственно самому
вышнему начальству. Для этого рыли глубокую яму, складывали туда обильные
припасы на долгую дорогу, закалывали доброго коня, парочку отроков и
служанок, а потом выбирали после известных состязаний лучшего воина и в
награду удавливали его, плача и рыдая. Укладывали героя на ложе из трав,
накатывали над ямой бревна и насыпали поверх бревен высокий курган. Герой
попадал куда следует, излагал требования племени и указывал на обидчиков.
Опасаясь небесного гнева, соседи со скифами не связывались.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг