- Тихо ты, - сказал богатырь. - Какой же он ненастоящий? Тогда бы у
него пупка не было, а у моего все на месте... Скажешь тоже...
Терминатор... Вы скорлупу-то в пруд не бросайте, я за вами не нанимался
убирать!
- Мое дело - предложить, - огорчился Рапсодище.
Притащилась на уютный зеленый берег еще парочка бездельников - Кот и
Дрозд.
Разбойники тоже прибыли не с пустыми руками - прикатили, скрывая в
высокой траве, небольшой бочонок. Угощение, видно, не далось им даром: нос
у Дрозда слегка загнулся набок, покатый лоб Кота оживился свежей царапиной.
- И чего жадничают? - удивлялся Дрозд. - Все равно к вечеру рекой
польется...
- Только бы Карине не донесли, - сказал Жихарь и выбил пробку. - Как
она там, не слыхали?
- Молочко есть! - радостно доложил Кот. - Она покуда еще спит, но
кормить уже кормит.
- Перед свадьбой бывает мальчишник, - сказал Рапсодище. - А для наших
посиделок названия еще не придумали.
- Чего думать - глоткам освежай делаем сказал степняк. - Когда багатур
аракчи - всякий жена молчи!
Жихарь пошарился в траве, вытащил несколько берестяных плошек - место у
пруда заветное, испробованное.
- За материнство и детство! - провозгласил Рапсодище. Голос к нему уже
вернулся.
А-а! - послышалось в траве. - Без меня-а! Сейчас выкажу! Сказано -
наказано!
- Совсем дите стал наш Гомункул, вздохнул Жихарь.
- У детей такого нюха на хмель не бывает, - возразил Кот. - Надо же -
откуда учуял! Чего тебе в тереме не сиделось, не считалось?
- А, Каравай-багатур! - обрадовался степной певец. - Закуси-хан!
Отломи-джан!
- Дурацкие у вас в степи шутки, - сказал Колобок. - Баланс я подвел,
сальдо с бульдом сравнил... Старуха эта вредная меня чуть щами не
обварила... Вот, глядите на кафтанчике - я пятно солью засыпал. И все в
один голос: не крутись под ногами, не крутись под ногами! Но несколько
рыбок я все-таки уволок... Полелюй еще не приехал?
Стали гадать, осмелится ли староста оставить ярмарку без своего
надзора, какие вести принесет Демон, не соберется ли к вечеру дождь, не
подгорят ли пироги у нерадивых стряпух.
Пить из берестянок вкусно, а чокаться нельзя, поэтому приходилось
только щелкать языками и прикрякивать.
- Останусь я у вас годочков этак на двести, - сказал разомлевший
Колобок, - а потом дальше покачусь...
- Только поберегись - Голодный Степь не закатись, - предостерег его
Сочиняй. - Там не смотрят: говорящий, неговорящий...
От безделья устают сильнее всего, и вот уже пошла дрема кругами возле
высокого собрания, отвалились добры молодцы и старые старцы на травушку,
посмотрели в голое небушко, заскучали и опочили каждый своим сном.
Колобок поглядел-поглядел на это сонное царство, зевнул с завыванием,
закатился к Жихарю под бочок и засвистел крошечными ноздрями.
Тихо сделалось в мире, как всегда бывает перед большой бедой.
...По глади пруда скользил длинный и узкий челнок с лебединым изгибом
носа.
В челне лежал, скрестив на груди руки, король Яр-Тур - лицо у побратима
было белое-белое. В ногах у короля сидела женщина в черном и бросала ему
на грудь желтые цветы.
На противолежащий берег пруда выехал верхом на горбатом и мохнатом
красном быке Лю Седьмой в дорогом парчовом халате зеленого цвета. Бедный
Монах громким голосом читал стихи, отмахивая лад правой рукой, а левой
бережно прижимал к себе глиняный жбан.
Увидев челнок. Бедный Монах соскользнул с бычьего горба, сделал
несколько шагов и пошел прямо по воде. Яр-Тур поднялся в челне во весь
рост, словно доска...
- ...Вот где все лодыри собрались! Вот они где прохлаждаются!
Любуйтесь, ваше величество!
Вот как наш князенька дорогих гостей встречает! Уже хороши, еще за стол
не садившись!
Богатырь тряхнул головой.
К нему - вполне наяву - приближались настоящий Яр-Тур и настоящий Лю.
Никакой женщины в челноке, уже вытащенном на берег, не было, и бык,
привезший Бедного Монаха, был не красный, а самый обыкновенный, бурый.
Только вот лицо у короля осталось белым.
За побратимами мелкими шагами поспешала гувернянька Апокалипсия
Армагеддоновна с хворостиной в руке. Ради праздничка ведьма принарядилась
в платье с петухами. Голову же она украсила немыслимой прической в виде
корабля с парусами.
- Нет слов сказать, как я рад вас видеть, сэр Джихар! - тихо сказал
король и попробовал поклониться, но чуть не споткнулся. Лю Седьмой успел
поддержать его.
Жихарь вскочил, подбежал к побратимам, обхватил их за плечи. Тут же к
нему присоединился Сочиняй-багатур.
- Что с тобой, братка? - вместо привета вскричал Жихарь.
- Достойный Яо Тун утомился с дороги, - пояснил Бедный Монах.
- Ха! - воскликнул Сочиняй. - Говори! Сочиняй все видит: Камелот-каган
у себя много крови пролил! Сейчас лечить буду, трава баш-кильдым варить,
баранья мозга кормить!
- Успокойтесь, сэр Сочиняй! - улыбнулся Яр-Тур. - Сэр Лю внимательно
осмотрел эту пустяковую царапину...
- Да, - склонил голову Бедный Монах. - Яо Тун-ван уже не нуждается ни в
каком лечении...
- Сейчас мы его в баньке попарим, - сказал Жихарь.
- Оставьте, сэр брат. Боюсь, что баня не пойдет мне на пользу, - улыбка
у короля тоже была какая-то бледная. - Поздравляю вас с наследником.
Теперь вы можете быть спокойны за судьбу державы... В отличие от меня...
- Как добрались до меня в одночасье? - спросил Жихарь. - Договорились,
что ли?
- Шествующие незримыми путями неизбежно встречаются, - объяснил Лю
Седьмой.
- Друг мой, - добавил он шепотом, - не тревожьте покуда Яо Туна
вопросами.
Ему нужен покой. Когда-нибудь я вам все растолкую или вы сами
догадаетесь.
О, кто эти достойные старцы?
- Мои наставники, - гордо представил Жихарь Кота и Дрозда. - Страшные,
ужасные разбойники! Счастье ваше, что нынче не промышляют они на незримых
путях, да и на зримых больших дорогах...
- А я? А меня? - обиделся Колобок из травы и подпрыгнул, чтобы гости
смогли его разглядеть.
- Какая радость! - воскликнул Бедный Монах. - Вот она, подлинная
сущность человека, избавившегося от всего лишнего! Смел ли я надеяться,
что увижу такое собственными глазами!
- Это Колобок, гордость наша, - сказал Жихарь. - Он, братка, постарше
тебя будет!
Лю Седьмой почтил Гомункула особенным каким-то поклоном.
Рапсодище тоже не стал дожидаться, покуда его представят, схватил гусли
и грянул по струнам.
- Нишкни! - прорезалась наконец и гувернянька. - Я ведь чего пришла? Вы
здесь тунеядствуете, герои, а кто будет кур резать? Ляля и Доля? Ну-ка
ступайте все на птичий двор, там показывайте свою доблесть!
- Добрая старушка права! - воскликнул Яр-Тур. - Мы не имеем права
обременять дам кровавой работой...
И все дружной толпой двинулись на куробойство, причем Кота и Дрозда
вредная бабка подгоняла хворостиной, а разбойники уклонялись от ударов,
подскакивая.
- Зачем вся орда ходи? - удивился Сочиняй. - Надо одному
Каравай-багатуру ножик дать. Он как раз ростом с курицу - честный поединок
будет, секим-башка...
- Я тебе не гладиатор наемный! - возразил Колобок. - Да и куры тут
какие-то вечно голодные: того и гляди последнюю изюминку из меня
выклюют... Не к лицу Вечному Герою будет сложить голову в битве с курями.
Насельщицы большого курятника тем временем почувствовали надвигающуюся
беду и решили побороться за жизнь: собрались в кучу, вышибли ворота и
рассыпались далеко за пределы птичьего двора. Петухи же предусмотрительно
попрятались.
Сочиняй взял главенство на себя, расставил мужиков в цепь и велел гнать
добычу к нему. Хоть и говорят, что курица не птица, но многоборская курица
именно что птица - поджарая, закаленная, отчаянная. Прошлым летом,
например, забрался ночью в княжеский курятник вор, так они его чуть не до
смерти заклевали...
Яр-Тур снял с пояса охотничий рог и затрубил. Лю Седьмой вынул из
бездонного рукава бронзовый колокольчик и стал размахивать им над головой.
Остальные просто улюлюкали.
- Надо было их прежде маком накормить, - сказал Колобок. На всякий
случай он вооружился острой щепкой. - Они бы и уснули...
- Богатыри спящих да лежачих не бьют! Апокалипсия Армагеддоновна стояла
и скалила немногочисленные зубы:
- Охотнички бесталанные! Пока зайца убьют, вола съедят!
Наконец загнали-таки в цепкие руки Сочиняй-багатура одну-единственную
черную курицу. Степной витязь одним взмахом ножа обезглавил бедняжку,
другим выпустил ей потроха, третьим движением отбросил жертву в сторону.
- Хозяин режет - бабы перья выдергай! - пояснил он.
Кое-как загнали кур в загородку, взялись за ножи.
Тут выяснилось, что жуткие душегубы Кот и Дрозд не могут даже курицу
зарезать.
- Как же вы на большой дороге промышляли? - ахнула Армагеддоновна.
- Мы со всеми по-хорошему договаривались, - разом отвечали Кот и Дрозд.
- За нами грозная молва стояла, мнение народное. Ты лучше стряпух веди
своих, пусть перья дергают...
Лю Седьмой расправлялся с курами не глядя - следил только, чтобы не
запачкать нарядный халат. Король Яр-Тур делал свое дело с отсутствующим
видом. Жихарь старался не смотреть казнимым птицам в глаза.
- Закончим, а потом все-таки в баню надо, - говорил он Яр-Туру. - Что
ты, братка, в самом деле? Я вон даже Сочиняя уломал, хоть ему и не
позволяет дедовский обычай...
Яр-Тур хотел что-то сказать, но тут страшный визг распорол воздух, и
король Камелота даже выронил недорезанную птицу.
Визжали и вопили собравшиеся стряпухи.
Куриные каратели переглянулись, потом поглядели перед собой и чуть было
хором не присоединились к вопленницам.
Безголовые и выпотрошенные куры продолжали ходить по двору и даже
пытались что-то найти на земле, двигая пустыми шеями.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Но не тем холодным сном могилы... Михаил Лермонтов
Хитрый Митрий - умер, а поглядывает.
Поговорка
...Ее уход заметили не сразу и не все.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг