- Во-от! - торжествующе прогудела бабушка Армагеддоновна и потрясла в
воздухе куском пергамента.
Жихарь взял пергамент и развернул. Поверхность его была зачернена углем
и, видно, полита некой закрепляющей смесью, потому что уголь за годы
пребывания в валенке не осыпался. Можно было различить какие-то знаки - в
том числе и тот, что красовался на алой пеленке.
Богатырь для порядка повертел пергамент и отдал его жене.
- Я успела снять надпись до того, как эти старые мерзавцы пропили
сопроводительное послание, - сказала Армагеддоновна. - Плашка, кстати
сказать, была не золотая, расплавить ее невозможно... Она где-то до сих
пор должна обретаться. У-у, идолы! - Она замахнулась на Кота и Дрозда
сухоньким кулачком, и разбойники даже присели - впрочем, нашаривая
брошенные поленья.
Тем временем княгиня и примкнувший к ней Колобок изучали надпись.
- Не может быть, - сказала наконец Карина. - Выходит, ты действительно
наследный принц Криптонский?
- А то! - сказал Жихарь. - Оттого-то мне всю жизнь и мнилось, что я не
от мира сего, но небесный посланник. Погодите ужо, вот прилетят батюшка с
матушкой - запоют тогда все мои обидчики свиным голосом...
- Не прилетят, - вздохнул Колобок. - Там, где плыла в занебесном
пространстве планета Криптон, ныне пустое место. Мироед заел твою планету
вместе с обитателями...
Жихарь вспомнил, как случилось ему заглянуть в отверстую Мироедову
пасть - там и в самом деле кружились проглоченные миры...
- Доберусь я в конце концов до Культяпого, - решил он вслух. - Хоть и
говорит мудрый Лю, что нельзя его уничтожить, но брюхо-то вспороть можно...
И словно увидел перед собой сверкающее лезвие утраченной ваджры.
- Не грусти, милый, - сказала Карина. - Вздор это все - родословие,
гербы и знаки...
- Вас, бабы, не поймешь, - сказал Жихарь. - То жить не могла без моего
высокого происхождения, то тебе родословие - вздор...
Ляля и Доля тем временем собирали рассыпанное хозяйство Армагеддоновны
обратно в валенок - и где в нем костяная нога-то помещалась?
- Слышь, Гвидоновна, - тихонько сказал Дрозд. - Ты на нас не обижайся:
мы ведь и вправду полагали, что ты Жихарку слопать собралась...
- Молодые были, глупые, - поддакнул Кот.
- Да так с тех пор ума и не нажили, - сурово откликнулась
Армагеддоновна.
- И ты молодая еще была, - льстиво напомнил Кот. - Краси-ивая...
- Ну-ну, - сказала старуха чуть менее сурово. - Чертовски была
привлекательна. Как ведьме и полагается. Идите-ка вы в баню оба, да
прихватите Жихаря - вы ведь с дороги... Только зачем вы, старые дураки,
поленницу развалили?
- А мне в баню нельзя, - всхлипнул Колобок. - Я там раскисну, стану
квашня квашней... Ляля! Доля! - завопил он. - Которая из вас меня догонит,
той и доверю пошить мне малиновый кафтанчик!
Он соскочил с коленей княгини и запрыгал к двери, звеня золотой цепью и
сверкая зубами из того же металла желтого цвета.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Кур для жарения нужно брать молодых; старых можно использовать для
варки или приготовления рубленых котлет.
Книшга о вкусной и здоровой пище.
В этот день князь Многоборья остался не у дел.
Столенградские плотники сколачивали длинные столы и лавки для грядущего
пира, вышивальщицы украшали свежевытканные холсты надлежащими узорами,
молодежь обоего полу разучивала полагающиеся к торжеству песни и пляски,
стряпухи прямо на улице готовили угощение в больших котлах, кабацкие
служки выкатывали из подвалов поместительные дубовые бочки, а счетоводы во
главе с Колобком тихонько щелкали костяшками и громко рыдали, подсчитывая
затраты.
Симеон Живая Нога уже успел оповестить всех, кого Жихарь желал бы
видеть на празднике, - никак не мог найти только Яр-Тура и Беломора.
Мальчишки, оседлавшие все крыши и деревья, высматривали прибывавших
гостей, потому что многие из них добирались до многоборской столицы весьма
чудесными способами.
Девчонки, предводительствуемые Лялей и Долей, развешивали на домах и
заборах березовые ветви и разноцветные венки.
Молоденький домовой со своим дворовым пособником носились по терему и
двору, всех торопили и понужали - не хотелось маленьким опозориться перед
гостями.
Даже новорожденный сын князя, покуда безымянный, был занят самым важным
делом: учился жить на белом свете, орать и яростно сучить ручками и
ножками.
Отдыхала только княгиня Карина, и повивальные бабки, шнырявшие вокруг
княжеской бани, тревожились, что спит она слишком долго.
Один Жихарь пребывал одновременно в радости, тревоге и безделье.
Тревога не отпускала его уже много дней, радость прорезалась вместе с
первым воплем младенца нынешней ночью, а безделье было вынужденным - кому
бы богатырь ни подряжался пособить, все его вежливо отгоняли,
приговаривая, что не княжеское это дело.
Княжеских дел в этот день не было и не могло быть. В такой день и
могущественный государь, и простой землепашец равны, потому что на белый
свет явился тот, кому суждено либо продолжить отцовский путь, либо круто
повернуть в сторону.
Когда человек рождается, возле бани, где это обычно происходит,
обязательно крутятся три Суденицы - старуха, средолетка и юная девица. Они
решают меж собой, сколько человеку суждено прожить, кем в жизни быть и как
помереть.
Редко кому удается подслушать этот приговор: матери с отцом не до того,
а постороннему человеку до чужой судьбы дела мало, да и опасное это
занятие:
оскорбленные Суденицы могут заметить его и отнять язык.
Колобок же был и не человек, и не посторонний - он всю ночь подстерегал
Судениц и успел-таки услыхать про долгий век княжеского сына прежде, чем
был обнаружен. Заклятья Судениц на Гомункула не подействовали, так
окаянные бабы пинками прогнали обнаглевшее, как они выразились,
хлебобулочное.
- Все-таки лучше, чем ничего, - похвалился разведчик, отряхивая
малиновый кафтанчик.
- Ты бы хоть цепь снял, - попенял ему богатырь. - Они же не глухие,
враз тебя и раскрыли...
- Ага, чтобы Кот с Дроздом ее похитили! Ничего, другие и века своего не
ведают...
А с утра и Колобок нашел занятие, и остался Жихарь один.
Он сидел на берегу пруда и смотрел, как плещется в воде конь Налим -
тот умел мыться без помощи человека.
Сына богатырю сунули в руки только на краткое время, чтобы всенародно
признал дитя своим, а потом сразу же утащили в теплую баню, к спящей
матери.
Из гостей прибыл пока что один Сочиняй-багатур - его табуны в поисках
высокой травы прикочевали к лесному порубежью, и это было во благо обоим
народам - степняцкие стада тучнели, а многоборские границы обрели
дополнительную защиту.
Сам певучий побратим Жихаревых переживаний не понимал и понимать не
хотел, потому что сыновей этих у Сочиняя получилось даже с избытком -
хватило бы только степи для всех. Вечный воспеватель девичьей красоты
относился к появлению наследников примерно так же, как к овечьему окоту.
Что и побратиму советовал.
Сочиняй и так, и этак пробовал развеселить богатыря, но потом плюнул и
пошел к новому приятелю, Рапсодищу, чтобы поделиться с ним высокими
песенными замыслами и потягаться в силе голоса. Но при первых же звуках
состязания повивальные бабки прогнали певцов как можно дальше, в густой
садик, откуда время от времени доносились до Жихаря то истошный визг, то
мрачное гудение, то вопль предсмертный лопнувшей струны.
Во время странствий богатырю довелось погостить в диком бесштанном
племени туруру и наблюдать там удивительный обычай. Во время родов женщину
со сведущими старухами изгоняли из деревни на выселки, отец же будущего
ребенка оставался в своей хижине, освобождался от всяких трудов и катался
по полу с отчаянными криками, словно сам в тяжких муках рожал. Другие
туруруйские мужики всячески его поддерживали и утешали, а по исходе
благополучных родов поздравляли и приносили богатые подарки. Более того,
наглый папаша после того еще отлеживался несколько дней, тогда как
несчастная мать кое-как поднималась и шла в поле срезать колоски. Вот так
в этом племени понимали поговорку насчет того, что без опары тесто не
поднимется...
Многоборцы же в таких случаях открывали настежь все двери и окна,
распахивали городские ворота, отворяли сундуки и клети, снимали даже
печные заслонки, развязывали все узлы - чтобы роды прошли нестесненно.
Подарки же приносили именно младенцу, да не сразу, а после того, как
прорежется первый зуб.
Как обставляют деторождение в королевстве Яр-Тура, Жихарь не знал,
поскольку король Камелота наследников покуда не имел, тянул чего-то - или
королева ему досталась такая, пустопорожняя.
Что же случилось с Яр-Туром? Симеон Живая Нога докладывал, что дворец в
Камелоте стоит пуст, если не считать немногочисленной и неразговорчивой
стражи, что за Круглым Столом, за которым могут поместиться сто рыцарей и
еще полста, никто не пирует, а простой народ печален и ждет каких-то
напастей, потому что некому стало защищать его от великанов и колдунов.
"Вот отпразднуем родины - оседлаю Налима и помчусь туда, - решил про
себя богатырь. - Вдруг это племянничек Мордред им что-то напакостил?"
Но потом подумал-подумал и понял, что уезжать сейчас никак нельзя:
соседи, прослышав о неслыханном многоборском богатстве, непременно
попытают счастье его присвоить. Да и Яр-Тур может внезапно обидеться, что
вмешиваются в его дела, - ведь у рыцарей капризов еще больше, чем у баб.
Вдруг король Камелота с дружиною просто отправились охотиться в глухие
чащобы?
А с Беломором еще непонятнее. В избе на речном острове его нет, да и не
жил он там в последние дни: тоже о чем-то тревожился, обходил город вдоль
частокола, волхвовал.
Карина сказала, что накануне Жихарева приезда старик, по словам
стражников, встал до света и, никому ни слова не молвив, ушел в лес без
припасов и без чародейных причиндалов, даже босиком. Леший с Боровым тоже
ничего не прояснили, потому что трое суток безвылазно играли в кости на
пузатых жуков-рогоносцев и лесные обязанности свои оставили в забвении.
Жихарь уговорил Апокалипсию Армагеддо-новну посмотреть на талую воду,
сохраненную для такого случая в липовом ковшике: вдруг да чего покажут? Но
сколько дошлая гувернянька ни шептала над водой, ничего на поверхности не
объявлялось, кроме чистого неба, - а по настоящему небу в час гаданья как
раз шли облака. Не птицей же он улетел, хотя с Беломора станется...
Была еще слабая надежда узнать что-нибудь от Демона Костяные Уши, но он
покамест еще не прибыл.
Из садика выбрели к пруду охрипшие Сочиняй-багатур и Рапсодище.
Рапсодище притащил с собой лукошко с яйцами, позаимствованное у
возмущенных стряпух.
Время от времени певцы опорожняли содержимое яиц себе в глотки для
крепости голоса.
- Еще одно хорошее имя вспомнил - Оброслан! - сказал Сочиняй. - Самое
счастливое имя. У хозяина с таким именем овцы часто-часто плодись, волки
далеко-далеко обходи...
Степной хан, ежегодно гостивший в Многоборье, говорил уже почти
правильно и даже пробовал слагать на чужом языке песни.
- Запомним, - вяло откликнулся Жихарь. В поисках имени для сына он с
завязанными глазами наугад тыкал пальцем в строчки книги "Ономастикон", но
всякий раз выпадал то Дурло, то Грузило, то Еболдай, то что-нибудь похуже.
- Назови-ка его лучше Терминатор, - посоветовал умудренный странствиями
Рапсодище. - Тогда его и кирпичом не убьешь. Про Терминатора особое
сказание сложено, называется "Повесть о ненастоящем человеке"...
И немедленно заголосил:
Ой, во том ли во светлыим будущем Все махины на людей исполчилися,
Извести решили весь род людской...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг