нет незыблемой коренной породы. Что это просто уголок в стальной коробке,
окруженной со всех сторон бушующей водой и психующим ветром.
Про шлюпочную палубу явно знали теперь не только мы. В оранжерее, где над
яркими цветами, сочными как губы красотки, усердно стрекотали крылышками
колибри, то ли живые, то ли квази, на батарейках, к нам присоединилась толпа
пассажиров, человек пятнадцать. Вот тебе на, целое стадо Избранных,
уверенных, что заслужили спасения.
- Извините, но я оповестила своих знакомых, - сказала Синтия и непринужденно
хихикнула, Ман укоризненно посмотрел на меня, а я мысленно, но заслуженно
заклеймил женщину нехорошим словом из пяти букв.
- Ингрид де Фикельмон, - Синтия показала на яркую белобрысую даму, в которой
я узнал особу, которую видел в обезьяньем приюте. Успела, видно, попасть на
"Батавию" в аккурат к тому времени, когда началось самое интересное. - Она -
хороших лотарингских кровей, свой замок где-то во Франции. Недавно на нашем
корабле, потому что любит путешествовать одна и наугад. Покупает билет в
какой-нибудь первый пришедший на ум город, хоть за тысячи миль, знакомится
там с первыми попавшимися на глаза людьми...
- Мужчинами, - поправила красотка и ущипнула меня за жирок; хорошо, хоть не
узнала, благодаря маске. И вдобавок зареготала, как лошадь, аж уши
заложило. - И непременно отдаюсь им при первом удобном случае, как настоящая
трансгуманистка. Бесплатно! Некоторые думают, что заражают меня или
закидывают мне живчика. Да только наоборот, всегда. Я их оставляю с полным
набором гаденышей, микромехов, которые во мне инактивированы, а в них
наоборот. И что? Правильно, нечего напрыгивать на первую же попавшуюся
невинную деву, пусть она и похожа на потаскуху. Так что я не Ингрид, а
Немезида.
Расстрелял бы ржущую тварюгу, впрочем, они тут все как на подбор. А Клод
маразматически одобряет, тоже ржет, не боясь потерять вставные зубы в
отличие от старичков прежних времен, и вдобавок по-приятельски тычет мне в
бок костлявым локтем: "На такой кобылке хотел бы покататься любой уважающий
себя ковбой".
- Я бы не стал на ней кататься, даже если б она поделилась со мной замком.
Синтия же считает своим долгом представить остальных драпающих - как принято
в "хорошем обществе".
- Тот самый Фельшман - король чипсов и прочих снэков, - показала Синтия на
человека, у которого на лице собрались в кучку, как на тарелке, глазки,
носик и ротик. Он точно не лотарингец и не бургундец. - Наверное, вы не
знаете, что он был президентом в какой-то периферийной стране, и религиозным
лидером он тоже был. И даже комиком был, от его танцев на каблучках можно
было помереть.
Да знаю его, начинал он с рейдерства, потом его взяла под крыло одна
известная ОПГ, у которой "авторитеты" тусуются в городе Вашингтон. Ну и, по
совокупности грехов, посадила на самый высокий пост в той самой стране.
Президент большого бабла, карательных батальонов и пыточных заведений; если
подойдет ко мне ближе чем на метр, точно двину ему по физиономии,
напоминающей утюг. Справа хуком - этот удар у меня поставлен, только, в
основном, стесняюсь применять. Ясно, он из так называемых "гостей" не
слишком приличного происхождения.
- Да, для него был вступительный взнос не сто, а гостевой - двести миллионов
баксов, как и для Пепе Рональди, главы центральноамериканской наркомафии,
который помогал Альянсу уничтожать боливарианцев, - разгадав мои
рассуждения, сказала Синтия и снова захихикала. Подобострастно захрюкал и
экс-президент, словно понимая, что здесь он на птичьих правах. А старичок
Клод откровенно заржал: "Я не раз ездил в его страну, когда он был
президентом. Он - хороший руководитель. Снять там девку было дешевле, чем
съесть стейк. Поэтому я обычно делал так, лопал стейк с кровью и
одновременно заставлял её полировать мне нефритовый жезл, вы понимаете как.
Одновременно! Незабываемые, прямо скажем, ощущения".
- А потом Богу молились? - не удержался я.
- Если вечером - то потом, если утром, то до этого. Бог любит деловых
парней, поэтому я дожил до таких солидных лет и у меня всегда найдется в
кармане сотня-другая миллионов.
- А теперь, пожалуйста, без дальнейших представлений, мы не в общественном
туалете, - двигайтесь быстро за нами.
Ананасы, кофейные кусты, какао, папайя, дуриан, карликовые бананы, камелии,
орхидеи и так далее. То что в обычном мире разнесено на сотни и тысячи
километров, в оранжереях под боком друг у друга... Разделено невидимыми
барьерами из деймов - которые мгновенно вспыхивают радужными жужжащими
просверками, когда проходишь сквозь них.
Мы подошли к кустам близкой моему сердцу малинки, и здесь она была
разноцветной. Но прямо на глазах крупные ягоды стали вспучиваться, идти
темными пузырями, которые слипались и протекали дурно пахнущей пеной. Для
меня такое, как надругательство над святыней, как сопли у пианиста во время
исполнения Моцарта. Из пены стали выходить извивающиеся ослизненные нити,
что мигом свивались в клубки. И вот уже клубки покатились - четко
направляясь на людей, словно имели головки самонаведения. Как седые
перекати-поле, только по воздуху; наверняка они за что-то цеплялись, но
этого не было видно. Невольные зрители завизжали от ужаса. И я понял, что
дальше легкого пути не будет.
И тут же иллюстрация к моим мрачным мыслям. Какая-то дама из нашей толпы
беженцев с испуга свернула не туда и свалилась в водоём с живописными
гигантскими лилиями, именуемыми Виктория регия. Вода здесь, в отличие от той
ласковой и умной, что была в корабельном бассейне, не собиралась выталкивать
дамочку, и даже отпускать её не захотела. Пострадавшая пыталась
вскарабкаться на трехметровый лепесток Виктории регии, но тот, покрывшись
предательской слизью, два раза сбросил её. А на третий раз она не выплыла.
Никто не полез её спасать, даже не остановился, включая меня. Я потом себя
не раз спрашивал, почему тогда не рискнул? Наверное, не почувствовал её
своей, рисковать своей шкурой за кого-то вроде Синтии Сесспул или Ингрид де
Фикельмон не захотелось.
- Через оранжереи проскочить не удастся, тут всё подряд заражено
модифицированными деймами, - подсказала Надя, которая держала нос востро и
получше меня разобралась со схемой палуб. - Включаем план "Б", выметаемся
через боковой секторный выход. Потом спускаемся вниз - на ярус
техобеспечения - и движемся по нему, пока не находим вертикальные
вентиляционные каналы, ведущие к шлюпочной палубе.
Оказывается, у Нади имелся план "Б" и наш драп приобрел осмысленный
характер. "Ведьмины головы" катились за нами, задорно подпрыгивая и оставляя
след из пыли и пара. И катились быстро, цепляясь своими "волосами" за всё
подряд. Когда убегаешь от волка, то, наверное, присутствует ощущение, что
вот-вот линейка острых зубов войдет тебе в ляжку. А сейчас казалось, что эти
нити уже окрутили тебя, входят в кожу, вползают в нутро, обвиваются вокруг
спинного хребта, затягиваясь петлями на позвонках, и вот-вот начнут резать
внутренности на ломтики, начиная с мозгов и кончая яичками. Даже появилось
ощущение неприятное - словно потроха у меня уже обвиты. Ну да, готов
признаться, я - невротик. Но только никто не может дать невротику стопудовой
гарантии, что его ощущения - фальшивые.
Убегали мы всем табуном знатно, с ветерком, даже старичок Сесспул - с
заметным попукиванием, для ускорения, мчался, как испуганный осёл. Чуть
секторный выход не проскочили, который вообще-то был едва заметен на стенной
панели - та, с помощью голографического экрана, имитировала джунгли.
Когда до выхода оставалось совсем немного, я почувствовал: что-то есть,
прямо перед ним, преграждает путь. То ли облако аэрозоля, то ли разряженный
студень. Я, подхватив валяющуюся на дерне сливу, швырнул в ту сторону.
Слива, успешно пролетев несколько метров, неожиданно застыла в воздухе и
распушилась, словно обросла серебристым пухом. Несмотря на мой
предупреждающий окрик, в это марево по инерции вбежал Фельшман. И сразу
король снэков и хрен знает из чего сделанных чипсов покрылся паутиной,
засеребрился. Красота его была недолговечной. Физиономия Фельшмана не успела
отразить ужас, когда паутина стала шинковать её и быстро превратила в блюдо
из мелко порубленной свинины - по палубе запрыгали глаза. Из рассеченного
брюха выпал обед из первого, второго, пятого и десятого, которые господин
Фельшман недавно запихал в себя на очередном банкете. Содержимое гнилой
головы, думавшей всегда только о том, где бы что урвать да захапать, упало
на палубу горкой фарша. Вот и всё, что осталось от экс-президента,
вызывавшего уважение у "всего мирового сообщества". Я зафиксировал
автоматическое появление у меня мысли - хоть этим меньше стало. Даже
элементарной солидарности, как у толстяка к толстяку, не почувствовал.
И сразу же мелькнула тоненькая зеленая молния и волна огня растеклась по
облаку, это Надя использовала электроимпульсное устройство. Огонь, казалось,
имел форму и дышал, как дракон, даже был пронизан яркими жилками, но пара
секунд и он резко свернулся. На его месте повис недолгий дымок, а потом
вернулось облако, словно выплыв из ничего. Значит, выстрел элайзера не
помог.
- Это "изгородь", дисперсная среда из деймов, которая нас не пропустит, -
оценила Надя. - Тогда снимаем в темпе слой почвы. Его толщина не более
двадцати сантиметров. Мы с Маном проверяли не раз.
Ага, у неё есть и план "В". И я вынужден снова принять командование со
стороны девчонки. Она ж здесь местная. И она точно в маму пошла, которая
когда-то партизанкой была.
С помощью пожарного топорика я сорвал и завернул набок шматок дернины, под
ним был ещё слой пластика, похожего на поролон, только водонепроницаемого,
который я мигом разгреб. Ниже съемные, но хорошо примыкающие панели из
металлокерамики. Ман кинул мне вакуумную присоску - без таких ни один
технарь нынче не ходит - и я смог с натугой оторвать одну из панелей;
тяжелая, блин.
Люди соскользнули вереницей в образовавшийся колодец и сразу поверху прошел
ветерок, швырнув ворохом опавшей листвы и комьями земли. Вслед за тем в
тоннель заглянули "волосы ведьмы". Не только седые, но вдобавок очень
живенькие, подвижные, извивающиеся, крутящие в разные стороны своими
блестящими головками, которые походили на жемчужные бусинки. Это,
естественно, способствовало ускорению драпа.
А перемещаться в тоннеле было очень непросто. Он же предназначен для гибких
ремонтных роботов змеевидного типа. Мрачный люминесцентный свет панелей -
единственное, что сопровождало нас в пути, если не считать оптоволоконных и
энергетических кабелей, аккумуляторных батарей, труб, кронштейнов с
оборудованием и очень низкого потолка. Каждые пятьдесят метров - люк. Удобно
передвигаться только на карачках - если такое вообще можно назвать удобным.
В Англии, кстати, не столь давно детей загоняли работать на шахты, потому
что те могли в низких тоннелях, не разгибаясь, толкать вагонетки с углем.
Хотя срочную я служил на подлодке (я на медкомиссии специально свой рост
занизил, ходя на полусогнутых, чтоб меня на подводный флот взяли) и там
обстановочка схожая - но сейчас язык свесился до пупа, тем более, что за
меня активно цеплялись Клод и Синтия. Минут десять такого мучительного бега,
и Надя, наконец, скомандовала:
- Остановка, мы под шлюпочной палубой.
- Послушайте, - включился мистер Сесспул, и сейчас от него несло гнилью даже
больше, чем яблоком. - Я так благодарен вам. Вы уж приняли меня за
милитариста. Нет, просто я не стыжусь того, что сделал на благо своей
родины. Гораздо большее пристрастие я имел всегда к простым радостям жизни,
не обязательно связанным с обладанием большими деньгами. Правда, правда.
Обладать радостями жизни можно и без особых расходов. Одной тайской девчонке
я просто пообещал, что увезу её в Штаты, что там будет всё в шоколаде. Что
она только не вытворяла, в благодарность, с моими, так сказать, бубенцами.
Потом она попросила, чтоб я выкупил её у хозяина притона, но я отказался;
бесплатно так бесплатно. Кстати, с возрастом мои пристрастия стали
обращаться на тех, кто помоложе. И это только доказывает, что у стара и
млада есть много общего.
Я, не выдержав трезвона старого упыря, высадил ржавую решетку
вентиляционного колодца - коррозия болтов она и у миллиардеров коррозия.
Трапа внутри колодца не было, но его функции выполняли выступы, снабженные
дымовыми датчиками.
Движение по чертовой вертикали выматывало куда больше, чем по горизонтали,
хотя немалый опыт карабканий по веревочным трапам у меня имелся.
Второе дыхание никак не открывалось, так что получилась зверская
потовыжималка, учитывая, что на мне опять старались повиснуть Клод с
Синтией. Да и маска урода Джейкоба не справлялась с газообменом на таких
мощностях. Я умолял адские силы, чтобы производителя памперсов поскорее
хватил инфаркт и он бы отправился в преисподнюю, избавив меня от мучений. И,
если честно, разок всё же ткнул его каблуком в лоб, чтоб отвязался.
Наконец мы на шлюпочной палубе. Только не с парадной стороны зашли, а через
вентиляционный колодец.
И здесь нас ожидал очередной неприятный сюрприз. Здесь было полно людей.
Значит, был сигнал шлюпочной тревоги, который я с детишками-революционерами
почему-то пропустил.
Одного из присутствующих я узнал - сенатор-демократ Майкл Дамп в собственном
соку, он же лорд Дамп. Первый американский сенатор из числа
восточноевропейских "борцов против царизма-коммунизма", бывший когда-то
Мишей Свальным. Точнее, из числа блогеров, продвинувшийся от скрытой рекламы
крема для мастурбации ("скольжение - это свобода") до безжалостного
обличителя "царистко-коммунистической орды", которую он обличал как стадо
скотов, вытаптывающие все ростки свободы и жаждущие поиметь своими медными
удами все трепетные и нежные "молодые демократии".
У него был выбор, сделаться британским лордом или американским сенатором -
Миша стал и тем и другим, ради него были изменены законы двух стран. Потом
выяснилось, что обеими странами управляют, в общем-то, одни и те же люди,
которых никто никогда не выбирал - ну, разве что по принципу "один доллар -
один голос", а английская королева, по сути, клон американской президентши.
В итоге, Англия с Америкой объединились в Атлантический Альянс Свободы, куда
затем вписалось сто двадцать восемь государств. Впоследствии многие
выписались, потому как выяснилось, что свобода удава весьма отличается от
свободы кролика, но Восточная Джорджия и Западная Юкрейн там остались.
Несмотря на восемьдесят пять лет, у лорда сенатора сверкающие белые зубы,
лес волос, пересаженных с молодого ближневосточного трупа, яркие глаза,
вырезанные у клона в стране четвертого мира - с отредактированным
иммунитетом, чтобы прижились у нового хоста. Значит, сокол капитолийский
вовремя почуял, что пора срочно сваливать. Был он вместе с секретаршей,
наверное, сто двадцать пятой по счёту в его трудовой биографии, сработанной
по всем правилам эротической науки. Ремастеринг зада с помощью коллагеновых
пружинок - иначе откуда тогда у белокурой особы такие мощные африканские
стати, стимуляция генов, ответственных за торчащие формы, глянцевая
манга-кожа, выращенная на плантации органов в орбитальном Плантс-Бей.
Дамп - персонаж известный. Там, где появлялся этот задорный сенатор лорд,
омоложенный со всех концов с помощью плюрипотентных клеток и наиболее
качественных трансплантатов, всегда что-нибудь происходило. Война программ,
бунт блогеров, восстание вирусов или майдан роботов, в результате чего куш
получала корпорация "Медуза", которую лоббировал сей мощный джентльмен. Он
тот самый, что внес большой вклад в раскручивание балтийского конфликта,
неустанно призывая заблокировать "царистстко-коммунистический анклав в
Европе", то есть Калининградскую область. Сенатор лорд Дамп добился своего.
"Блокирование" в итоге обошлось натовцам в потерю от русского гиперзвука
пяти эсминцев, да ещё полусотни самолетов, включая несколько стратегических
бомберов. А бодрая армия одного прибалтийского государства превратилась в
крупную партию органов и тканей для производства франкенштейнов.
Здесь полсотни людей, выглядящих на все "пять"; никаких отвисших щек и
пивных животов. Среди них был лауреат Нобелевской премии по химии за
поверхностно-активные вещества, создавший неуничтожимые пузыри с рекламными
надписями на боках; легко узнать этот высокий лоб от бровей до затылка. Про
него рассказывали, что он cпёр открытие у одного вьетнамского ученого,
который не имел таких возможностей пиариться и не принадлежал к людям
"первого сорта". Потом вьетнамский ученый поехал через океан доказывать свои
права в суде и не доехал. Исчез по дороге, в Лос-Анджелесе, где хозяйничает
Мара Сальватруча; от него только забетонированные вьетнамки нашли.
Сенатор лорд Дамп в плаще а-ля римская тога и его секретарша в скромном (по
размеру) красном мини располагаются около небольшого автомата, выдающего
чипкойны - валюту "Батавии". В метре от них бодигард. Тип с квадратной
челюстью, жующей smarty gum, то есть резинку-бормоташку, с короткой
автоматической винтовкой булл-пап под беспатронный боеприпас. Нобелевский
лауреат трётся неподалеку, с интересом посматривая на зад сенаторовой
секретарши. Как будто она делает своей дорогостоящей филейной частью
какие-то знаки крупному ученому.
Пришедшие с нами люди мигом бросились занимать свои законные места в очереди
и, наконец, прекратили доставать. Ингрид даже хотела меня поцеловать своим
большим ртом и пообещала мне, если я останусь жив, доставить мне массу
удовольствий, ведь у неё и член есть, как у всякой порядочной современной
феминистки. Елки, да она приняла меня за жирного педика; и не потому, что я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг