потчевал своих гостей-космонавтов. Длинная серия других контрольных опытов
позволила выяснить, что Н-РНК в тех дозах, в которых она присутствует в
вине, оказывает на психику человека лишь слабо выраженное наркотическое,
нейростимулирующее действие, сходное с воздействием экстрактов коки. Вызвать
какие-либо реакции, опасные для человека в физиологическом или
психологическом плане, Н-РНК не в состоянии, если даже увеличить дозы его
приема десятикратно. Этот успокаивающий вывод несколько портила маленькая
приписка, уведомлявшая о том, что воздействие Н-РНК на человеческий организм
тонко, многопланово и что исследования еще продолжаются.
- Перестраховщики, - ворчал Ревский, - надо же так написать -
"мно-го-пла-но-во"! Это значит ничего не сказать.
- Но они пишут и другое - "тонко", - успокаивал его Лорка.
Лорка шутил потому, что таковы вековечные традиции космонавтов, шутил
потому, что не знал, как иначе успокоить Ревского, разрядить его напряжение.
Всю свою жизнь Теодорыч отдал дальним полетам в космос и воспитанию
молодежи. Мысль о том, что он собственными руками мог нанести хоть самый
малый вред своим питомцам, жгла его и приводила в неистовство. Внешне,
правда, кроме брюзжания по поводу и без повода, это никак не выражалось,
Ревский оставался обычным скульптурным Ревским, точно вырубленным из сухого
дерева. Но Лорку обмануть трудно, и он, докапываясь до истины, попутно
старался сыграть роль своеобразного амортизатора.
Каким образом Н-РНК оказалась в вине, выяснить не удалось, точнее,
таких путей было несколько, и ни одному из них не было оснований отдать
предпочтение. Рибонуклеид мог попасть в вино совершенно естественно, вместе
с виноградным соком. Правда, анализ этого сорта винограда не выявил в
составе ягод ничего похожего на Н-РНК, но это ничего не значило: вино было
семилетней выдержки. Оно хранилось открыто, и если кому-нибудь -
злоумышленнику или шутнику, землянину или инопланетянину - вздумалось бы
туда что-нибудь подсыпать или подлить, он мог сделать это без малейших
затруднений. Кроме того, для улучшения букета Ревский добавлял в вино
некоторые посторонние ингредиенты: мед и тонкие пряности. Он даже и сам не
смог бы дать их полный перечень, делал смесь на вкус, по наитию.
- Теодорыч, - просительно проговорил Лорка, бережно ставя на стол чашку
из нежнейшего фарфора, - давай на время забудем об этом проклятом
рибонуклеиде и решим, что же все-таки предпринять дальше?
- Нечего и думать, - без паузы ворчливо ответил Ревский. - Надо
встретиться с Германом и прощупать его по всем правилам космической
психологии.
Лорка вздохнул.
- Легко сказать, Соркин не Игорь Дюк и не Виктор Хельг.
- У тебя есть какая-то альтернатива моему предложению? - сухо спросил
Ревский.
- А вдруг вся эта цепочка несчастий, вплоть до Тима и меня, - все-таки
случайность? Случайность, и ничего больше?
- А если не случайность? Что тогда? Сидеть и ждать заклания очередного
агнца?
- То есть меня, - заметил Лорка.
Ревский бросил на него быстрый взгляд, мотнул головой и сухо
усмехнулся - уж очень Лорка не походил на беззащитного агнца.
- Почему же обязательно тебя, - медленно проговорил он, сцепляя пальцы
сухих сильных рук. - Удар может обрушиться и на тех, кто тебе особенно
дорог.
Лорка взглянул на старого космонавта с молчаливым вопросом.
- А ты вспомни, как вывели из строя Игоря. - Ревский помолчал и уже
совсем сердито спросил: - Сможешь ты пойти в космос, если с Альтой
что-нибудь случится?
- С Альтой? - раздельно переспросил Лорка, пристально глядя на старого
космонавта.
- Да, с Альтой, - подтвердил Ревский.
Глава 9
Когда Ревский заговорил об Альте, его, Федора, жене, Лорка отвел взгляд
от старого космонавта, лицо его помрачнело.
Настырный дождь там и сям налил в саду большие лужи. Вода в них под
каплями дрожала и рождала веселые пузыри, чем-то похожие на огромные
лягушачьи глаза.
- Я как-то не думал об этом, - наконец невесело признался Лорка.
- То-то... Слишком мы стали благодушны и беспечны, избаловались. Как
же, цари и господа всея вселенной! - Уже хмуро он продолжал: - Игорь прав.
Чужой, могучий разум может пристально следить за нами и даже, по возможности
незаметно, вмешиваться в наши дела. Конечно, не обязательно такое
вмешательство должно быть враждебным. Во всяком случае, встречи с сапиенсами
на других планетах чаще всего проходили дружелюбно.
- Верно, - согласился Лорка и добавил сухо: - Но гиперсветовик Тимур
Корсаков погиб не в космосе, а на Земле.
- Да, конечно, - задумчиво подтвердил Ревский. - Но, чтобы допустить
земное присутствие инопланетян, не хватает фактов. Есть, конечно, кое-что, я
копался в фильмотеке. В двадцатом веке гипотеза о пришельцах была довольно
популярна, но аргументация разрозненна, бессистемна, а порой наивна.
- А все-таки?
- Интерпретации библейских и шумерских легенд, загадочные рисунки и
надписи, статуэтки, похожие на людей в скафандрах, неопознанные летающие
объекты.
- Летающие тарелки? - усмехнулся Лорка.
- Они самые, - Ревский поморщился, - неубедительно. Особенно если
говорить о тайных контактах и тайном вмешательстве. Эти экстравагантные
тарелки сразу привлекли бы к себе всеобщее внимание. Какая уж тайна! Проще
предположить, что на Землю заброшены роботы - андроиды.
- Ничем это не лучше.
- Это почему же? Даже земная техника позволяет изготовить искусственную
биомеханическую подделку под человека. Пообедаешь за одним столом и не
отличишь. Такие опыты ставили, и чаще всего успешно.
- За несколько минут, может быть, и не отличишь, - согласился Лорка. -
Но что сделает тайный агент за несколько минут? А за несколько часов, а тем
более дней он саморазоблачит себя непременно. У нас ведь чудовищная тонкость
восприятия всего человечного, Теодорыч. Мы узнаем знакомых по силуэту или
походке за сотни метров. Мы чувствуем настроение близких по выражению лица и
тембру голоса. Как уж тут не распознать какую-то дурацкую подделку - робота?
Сохраняя суховатое выражение лица, Ревский внимательно слушал Лорку.
Под монотонный шум дождя хорошо думалось. Этот шум приглушал все
остальные звуки, даже рокот взволнованного моря, даже остервенелый лягушачий
концерт, звучавший сейчас в непривычной минорной тональности.
- Стало быть, тайная инопланетная агентура - идея несостоятельная? -
спросил вслух Ревский.
- Почему же? - улыбнулся Лорка. - Я бы, например, решил эту задачу
очень просто - воспользовался косвенно услугами наших меньших братьев,
животных.
Он сделал паузу, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо Ревского,
и продолжал:
[Image004]
- Мы очень чутки ко всему человечному, но разве к животным мы
приглядываемся так внимательно? Если даже мы привязаны к своим собакам,
кошкам или птицам, если даже любим их, то это любовь олимпийцев к простым
смертным, ребенка к своей игрушке. Мы легко разоблачим человекоподобного
робота, но разглядим ли мы робота под шкурой собаки или перьями сороки?
Лорка покосился на Ревского - не насмешничает ли, но космонавт слушал
внимательно и с интересом.
- В детстве я одно время подозревал, что наш ленивый пушистый кот -
инопланетянин. Уж очень он любил во время наших семейных разговоров усесться
где-нибудь в сторонке и таращить свои желтые глаза то на одного, то на
другого. Время от времени кот таинственно исчезал дня на два, на три, а
потом являлся истощенный, грязный и очень ласковый. Мне думалось, что в эти
дни кот бегает на свою тайную базу - сдавать собранную информацию.
- Итак, неземные коты-агенты? - с подчеркнутой серьезностью уточнил
Ревский.
- Почему же обязательно коты? Если ориентироваться на твое вино, то это
скорее птицы или муравьи. Котам вряд ли сподручно транспортировать
рибонуклеиды.
Ревский прямо скривился, услышав про свое злополучное вино, и Лорка
пожалел, что напомнил о нем.
- Ладно, - примирительно проговорил Ревский, - ты сам предлагал
временно забыть о моем напитке. Вернемся к твоей инопланетной версии. Есть в
ней какая-то изюминка. Чем черт не шутит, может быть, тот филин, что вылетел
из оврага и до смерти напугал Альту, на самом деле замаскированный кикианин,
пытавшийся нацепить тебя на рогатину! Но, видишь ли, чтобы проверить
правильность твоей версии, надо перетряхнуть буквально все живое, что есть
на Земле, а это задача нереальная.
- Зачем же так, в лобовую? Надо подставить этим проблематичным
пришельцам какую-то приманку, ловушку, чтобы они туда сами полезли. Вот
там-то их и прихлопнуть с поличным!
- Ну-ну, - поощрил старый космонавт, - у тебя есть что-то конкретное?
Лорка засмеялся:
- Ты слишком многого от меня хочешь, я ведь все-таки не специалист по
отлову инопланетян. Подумать надо.
- Думай, - отрезал Ревский, - а пока думаешь, главная твоя задача -
Соркин. Кстати, и при разработке инопланетной версии он может быть полезен.
Голова у него светлая.
- Соркин так Соркин, - покладисто сказал Лорка, задумался и
поскучнел, - Хотя Тима всей этой мышиной возней не воскресишь.
- А если воскресишь? - буркнул Ревский, погруженный в свои мысли, и
осекся под холодно блеснувшим взглядом Федора.
- Ты что сказал, Теодорыч? - тихо спросил Лорка.
- Я? Ничего. Так, подумал вслух.
- Теодорыч, ты не шути такими вещами, - еще тише сказал Лорка. - Что с
Тимом?
- Мало ли что болтнешь иногда языком?
- Темнишь ты что-то, Теодорыч.
- Не мудрствуй, - отмахнулся Ревский и не совсем логично добавил: - А
если и темню, так мне по штату положено. Я ведь председатель Совета, не
забывай об этом, милый друг.
Он помолчал и уже совсем серьезно добавил:
- Береги, себя. И Альту. Где гарантия, что над вами не занесен незримый
дамоклов меч?
Глава 10
Свежий ровный пассат все пытался сдуть жесткие кожистые кроны кокосовых
пальм, словно это были пушистые головки одуванчиков.
- Доброе утро.
Лежащий в шезлонге Лорка повернул голову и увидел Соркина. Тот стоял с
шезлонгом в руках - массивный, хорошо сохранившийся для своих лет. Длинные
светлые волосы Германа Петровича струились по ветру. Здоровый бронзовый
загар покрывал лицо.
- Доброе утро, Герман Петрович.
Соркин поставил шезлонг поудобнее.
- Не помешаю?
- Мешайте, - улыбнулся Лорка.
Шезлонг заскрипел, принимая на себя груз массивного тела.
- Люблю океан, - пробормотал Соркин, устраиваясь поудобнее.
Могучие водяные валы один за другим катились к берегу. Их прозрачные
сине-зеленые тела венчала белая пена.
- Что вы сказали? - не расслышал Лорка.
Соркин искоса взглянул на него.
- Счастливый вы человек, Федор.
- Вы уверены?
- Уверенность - сестра ограниченности. - Соркин движением головы
откинул волосы. - Сколько видели вы разных океанов? Тридцать, сорок?
- Я как-то не занимался такой статистикой. Но если включить в перечень
океаны жидкого гелия, кипящие ртутные моря и прочую экзотику, то около сотни
наберется.
- Вот видите. А я, прожив чуть ли не вдвое больше вашего, видел лишь
земные океаны. Разве это справедливо? И разве вы не счастливее меня? - И, не
давая Лорке ответить, добавил: - А у меня к вам деловой разговор, Федор.
- Вот совпадение! - удивился Лорка. - У меня тоже.
Соркин внимательно взглянул на него, но Лорка, закрыв глаза,
мечтательно улыбался, подставляя лицо утреннему солнцу.
- Вам рекомендован новый напарник, - продолжал Соркин после паузы, -
Виктор Хельг. Я прихожусь ему дядей и после гибели родителей Виктора в
какой-то мере заменял ему отца.
- Я знаю, - безмятежно сказал Лорка, не меняя позы. Но внутренне он
весь подобрался.
- Рассказали бы вы мне про Кику, Федор. Интересно знать, куда
забрасывает Виктора судьба. - Он секунду помолчал и добавил, словно
оправдываясь: - Конечно, я знакомился с этой планетой по официальным
документам, но одно дело сухой текст, и другое дело живой разговор с
командиром экспедиции.
- А что вас интересует больше всего? - Лорка открыл глаза и повернул к
Соркину голову. - Комплекс сведений о планете многообразен.
Лицо Соркина было сосредоточенно, даже сумрачно.
- Как вам сказать? Пожалуй, больше всего меня интересует, насколько
опасна предстоящая экспедиция. По вашей личной оценке.
Вопрос Соркина прозвучал естественно.
- Трудно ответить однозначно, Герман Петрович. С одной стороны, Кика
если не родная, то двоюродная сестра Земли. Там можно обходиться без
скафандра, можно купаться в морях и озерах, есть многие овощи, фрукты и мясо
зверей. Кика не Тартар и не Стикс с их экстремальными условиями.
- Именно это меня и успокаивает, - пробормотал Соркин.
- И напрасно, - жестко сказал Лорка. - Защититься от открытого удара
куда проще, чем от удара в спину. На Стиксе человек все время находится в
состоянии наивысшей готовности, на планетах типа Кики такое состояние
поддерживать в себе очень трудно. Сбитый с толку сходством с Землей человек
рано или поздно расслабляется. Это сходство коварное, оно похоже на
провокацию. Образно говоря, под одной и той же вывеской на Земле может быть
санаторий, а на сходной планете - ловушка. А человек очень часто действует
по голым стереотипам и, случается, попадает в ситуацию, откуда нет выхода. -
Лорка говорил неторопливо, спокойно, точно размышляя вслух. - Что произошло
на Кике с поселянами и самим Петром Лагутой? Только ответив на этот вопрос,
можно решать, насколько опасна или безопасна Кика.
- Есть официальное заключение о причинах их гибели, - заметил Соркин, -
смерть от ужаса, от паралича сердца.
Лорка резко повернулся к нему.
- Петр Лагута, опытнейший гиперсветовик, как ребенок, умер от страха?
Чепуха!
- Несмотря на свою уникальную надежность, сердце - капризный механизм.
Лорка упрямо покачал головой.
- Дело не в капризах сердца. Кика хранит какую-то тайну. И может быть,
разгадку ее стоит поискать на Земле.
Лорка сделал этот намек по наитию, без заранее обдуманного намерения.
Но тут же осознал, как это своевременно, и с острым вниманием ждал реакции
врача. К его удивлению, Соркин пропустил намек мимо ушей.
- Значит, Кика по-настоящему опасна. - Соркин обеими ладонями провел по
лицу. - А тайна Кики крайне интересна прежде всего для меня, психолога и
психиатра. Может, сойти с ума на старости лет и отправиться с вами? Вместо
Виктора.
Это было полушутливое-полусерьезное предложение, но за шутливостью
стояли напряжение и боль - Лорка почувствовал это сразу. Почувствовал и
решил еще больше обострить ситуацию. Оглядев врача, он негромко, но уверенно
сказал:
- Нельзя вам на Кику, Герман Петрович.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг