скандальный провал Шварца, неудача с попыткой использовать Прокудина,
разоблачены Рахитов и Рушников, схвачен человек, выдававший себя за
инженера Егорова... Арестовывать Рахитова сочли нецелесообразным - он сам
себя приговорил, так сказать, к высшей мере наказания, - врачи
предупредили, что если есть необходимость с ним разговаривать, то следует
поспешить: ему грозит полный паралич.
Полковник Соколов ни на минуту не забывал о пробравшемся на нашу землю
лазутчике, застрелившем своего проводника. Изучение донесений Торопова и
Пчелина на Пореченска и сообщений Ванды о ее беседах с отцом наводили на
мысль, что этот человек и бывший гитлеровский каратель Палач, прошедший
маршрутом "Дрисса", - одно и то же лицо. Кто же на самом деле этот субъект?
Где искать его? Под какой маской он прячется? Провал Лже-Егорова внес
ясность и в этот вопрос: даты появления "Егорова" у Рахитова и
проникновения на советскую территорию человека у Пореченска совпадали.
Полковник Соколов основательно побеседовал с Рахитовым, тот уже ни в чем не
запирался. О личности "Егорова" он многого поведать не мог, знал только,
что тот из разведки Харвуда, но зато роль Ирэн Грант в операции "Шедоу"
прояснил. Вот, оказывается, какими делами занимается у нас эта особа!
Молодая женщина любила утренние прогулки в автомобиле. Особенно по
шоссе в сторону Загорска. Не успевало солнце сколько-нибудь приметно
подняться над горизонтом, как серый "Москвич" вырывался за пределы столицы
и, набирая скорость, скрывался вдали, среди полей и рощ Подмосковья. У
седого валуна, справа от дороги или чуть дальше, у развесистого дуба,
что-то происходило с мотором. Грант останавливала машину, поднимала капот,
что-то проверяла, лазила в багажник, ходила вокруг, присаживалась на
придорожный камень, как бы отдыхая от неприятной возни с автомобилем, и
вскоре ее "Москвич" продолжал путь. А через некоторое время можно было
заметить машину возвращающейся обратно. Хозяйка с безмятежным видом,
несколько рассеянно, смотрела вперед, руки ее уверенно лежали на руле.
Она и не подозревала, что с некоторого времени ее утренние поездки
привлекли к себе чье-то внимание, что за каждым ее движением внимательно
следят, особенно при "случайных" остановках неизменно у одних и тех же
мест.
Настала минута, когда на стол полковника Соколова легла фотокопия
шифровки, оставленной Ирэн Грант в металлической коробочке под древним
валуном, - в своем послании она сообщала о том, что выполнение предыдущего
приказа привело к неожиданным и тревожным результатам: Серого разбил
паралич, а Годдарт куда-то исчез. Куда он мог деваться, испугался и
спрятался или попал в руки чекистов? А что, если он провалился, если Серый
выдал его? Грант запрашивала дальнейших инструкций.
"Серый" - кличка Рахитова, об этом было уже известно. Годдарт! Так вот
какого мерзавца пристроила Грант у Рахитова, дорого заплатившего за свою
подлость и трусость!
В шифровке не указывалось, кому именно она адресована, но об этом
нетрудно было догадаться. А установленное полковником наблюдение за
интересовавшим его участком дороги не оставило сомнений - ночью к тайнику
приходил Грин. После этого перестало быть тайной и место, где скрывается
Грин, но арестовывать его рано - генерал Тарханов упорно требовал от
Соколова не забывать об операции с "посылкой с Запада", запланированной
разведкой Харвуда. Кто знает, не поспешит ли иностранная разведка с
проведением этой операции, если резидент будет нами схвачен? Тарханов решил
некоторое время выждать.
Годдарт давать показания не спешил. Он, по-видимому, боялся излишней
откровенностью сорвать какие-то планы разведки и никак не мог предугадать
свою дальнейшую судьбу.
У Ландышева что-то стряслось. Соколов пытался выяснить, что именно у
него произошло, но инженер уже повесил трубку. Он настоятельно просил
приехать немедленно.
Сидя в самолете, Соколов мысленно еще и еще раз как бы перечитывал
всего час назад расшифрованный ответ Грина на сообщение Ирэн Грант... Грин
предлагал своей помощнице, не дожидаясь появления Годдарта, установить
связь с Орсой и приступить к делу по заранее разработанному плану, ехать в
Пореченск надо ей самой.
Ехать в Пореченск! Не идет ли и на этот раз речь о "посылке с Запада"?
Кто такая Орса, с которой Грант приказано установить связь? Какое отношение
имеет Орса к запланированной разведкой операции?
В помощь Грант резидент обещал срочно прислать человека, в котором она
может не сомневаться.
Итак, Грин намерен ввести в игру новую фигуру. Но кого и когда? Кто
этот новый человек Грина, которого он вместе с Грант собирается направить в
Пореченск?
Полковник размышлял. Смутные подозрения и все нарастающая тревога
овладевали им.
Самолет пошел на посадку. На поле аэродрома стоял Ландышев.
По дороге до квартиры он рассказал Соколову о том, что в последнее
время с Оксаной явно "что-то творится", она стала рассеянной, нервной,
порой глубоко печальной. Ландышев так и этак пытался выяснить у нее, что
именно произошло, но безуспешно. Погруженная в мрачное настроение, она
упорно молчала и предпочитала оставаться наедине с собой, - казалось, она
изо всех сил старалась найти ответ на какой-то очень важный для нее вопрос.
Причины такого состояния любимой женщины Ландышев старательно искал в своем
отношении к ней: может, он незаметно для себя чем-то обидел ее и она теперь
переживает? Однако припомнить ничего не смог. Нет, все между ними было
хорошо, легко и ясно, кроме какого-то часа, в который произошло нечто
ошеломившее его жену. Но ни часа этого, ни происшествия инженер Ландышев не
заметил. И все же что-то с ней случилось. Он решил посоветоваться с
Соколовым. Это представлялось ему тем более необходимым, что сегодня с утра
Оксана почувствовала себя совсем плохо и не смогла подняться с постели.
Врачи пришли к единодушному выводу: в результате сильнейшей душевной
депрессии сдает сердце. Врачи не отходили от постели больной, пытались
как-то облегчить ее состояние, но принятые ими меры результатов не дают.
Ландышев, страшно изменившийся, без кровинки в лице, стоял перед
Соколовым.
- Что же это? Кто заставляет ее так страдать, кто убивает ее, за
что? - повторял он.
В самом деле - кто? Соколов долго разговаривал с Ландышевым - пытался
найти в прежней жизни его жены что-нибудь такое, чего он, Соколов, не знал
и что могло бы пролить свет на ее нынешнее тяжелое состояние. Оксана -
женщина замкнутая и никому не рассказывала о годах проклятой жизни там, за
океаном. Отбросив опасения обидеть, задеть самолюбие Ландышева, Соколову
пришлось коснуться прошлого Оксаны.
Ребенок - вот, оказывается, о ком беспрестанно она думала! У нее был
сынишка, он остался там, в Штатах, с первым мужем. Мысль о сыне угнетала
ее, а какое-то ложное чувство стыда и смущения не позволяло говорить об
этом. Да и о чем, собственно, говорить, ведь маленький Сережа остался с
отцом, с Можайцевым...
Сейчас, в беседе с Соколовым, страшные мысли впервые промелькнули в
голове Ландышева. Он с ужасом подумал о том, что до сих пор отмахивался от
них, ему же всегда некогда... и ему стало нестерпимо стыдно.
Соколов понимал состояние Ландышева: разве трудно было осознать, что
Можайцеву в его положении вряд ли есть возможность заботиться о ребенке?
Оксана не знала, как сложилась жизнь ее бывшего мужа, но Ландышев-то знал
это...
Только сейчас он, как и Ландышев, понял: у Можайцева ребенка Оксаны не
было! Где же он, что с ним?
Соколов насторожился... Ребенок! Он вспомнил запись беседы Грина с
Сатановской - ведь там речь шла явно о каком-то ребенке... "Посылка с
Запада", последнее приказание Грина о проведении операции в Пореченске -
той самой операции! - и какая-то Орса между тем ребенком и Ландышевым, -
ведь вся затея иностранной разведки направлена против Ландышева, это-то для
Соколова давно не секрет. Та-ак... Вот сейчас совершенно особое значение
приобрело и сообщение шофера о встрече Оксаны с незнакомой женщиной на
окраине столицы, ее внезапное нездоровье. Сейчас он с тревогой подумал о
том, что, возможно, ее тогда заманили и шантажировали. Не трудно было
представить, чего от нее требовали и чем ей угрожали - ее ребенок, в нем
все дело! Теперь, кажется, Соколов понял все.
- Я пойду к ней, - сказал он Ландышеву. - Я должен сейчас же говорить
с ней, только так мы спасем ее, - и, провожаемый недоуменным взглядом
инженера, пошел к двери. - Лишь вера в нас может спасти ее.
Глава седьмая
"ИЛ-18" приближался к Москве. Капитан Пчелин почувствовал знакомое
состояние напряжения воли, максимальной внутренней собранности. Он понимал:
начинается! Вот теперь, может быть, как только он появится на верхней
ступеньке трапа, у выхода из самолета, хотя и не знал конкретно, что именно
"начинается" и как оно будет развиваться в дальнейшем. Несколько дней назад
в его служебном помещении на площади Дзержинского раздался звонок
дежурного: "Товарищ Пчелин, срочно к полковнику!" Полковник Соколов казался
озабоченным и встревоженным.
- Я только что от Тарханова, - сказал он. - Генерал предложил поручить
вам, товарищ капитан, выполнение оперативного задания, которое связано с
операцией "Шедоу". Вы как себя чувствуете, здоровы ли?
- Абсолютно здоров, товарищ полковник. Когда прикажете приступать к
выполнению задания?
Лицо Соколова дрогнуло в усмешке.
- В таком случае, капитан, считайте, что к выполнению задания вы уже
приступили. Дело в том, что Грин вызывает к себе зачем-то одного человека.
Под видом того человека пойдете к Грину вы. Обрисую коротко создавшееся
положение... Не так давно в заграничной командировке побывал призер
международных соревнований по стрельбе из легкого оружия мастер спорта
Степан Истомин. Иностранная разведка попыталась завербовать его.
Вернувшись, он рассказал нам об этом. Мы посоветовали ему позволить
"завербовать" себя. Мы обратили внимание на такую деталь: американцы
почему-то ценят в нем его, так сказать, стрелковую специальность. И
второе - его ориентировали в первую очередь на встречу именно с Грином, для
чего снабдили паролем и словесным ритуалом. Истомин вернулся к себе в
Челябинск, где он работает старшим тренером по стрелковому спорту в одном
из клубов. Прошло всего несколько недель после поездки за рубеж, и вот он
уже получил вызов. Ему приказывают прибыть на встречу и в связи с этим
указывают дни, часы и место, где его будут ожидать люди Харвуда, - дается,
так сказать, расписание. Что задумал Грин, какое собирается дать поручение
Истомину - об этом можно лишь гадать, но поскольку он сейчас главным
образом занимается "Шедоу" - кое-какие предположения можно сделать.
Истомин, по отзывам товарищей из Челябинска, умен, смел, отличный самбист,
полон готовности идти на предложенную ему встречу, но он не чекист, у него
нет необходимого опыта, мы не имеем права рисковать - можно ведь и дело
сорвать и парня загубить. А откладывать встречу нельзя. Вы, капитан,
сегодня же вылетите в Челябинск. Встретитесь с Истоминым. Поговорите с ним,
порасспросите, присмотритесь к нему, изучите его какие-то привычки, манеры,
жесты...
Вечерним рейсом Пчелин отбыл за Урал. Пчелин провел со Степаном
Истоминым несколько дней, "вживался в образ". Когда покидал Челябинск, в
его карманах лежал целый набор документов, неопровержимо свидетельствующих,
что он и есть Степан Истомин.
Самолет совершил посадку, подрулил поближе к зданию аэровокзала.
Постепенно затих гул двигателей.
Пчелин взял с полочки свой чемодан и направился к выходу: началось!
Сейчас он был уже не Пчелин, а Степан Истомин.
Не встречает ли его здесь тайком кто-нибудь из людей Грина, не следят
ли за ним? Кто знает. Подошел к стоянке такси. Усаживаясь в машину, сказал
шоферу:
- Выедем на бетонку - и налево.
- Это куда же?
- Подбросите меня до деревни Райки.
- Это конкретно где же?
- Отсюда далеко.
Ехали долго. Иногда притормаживали, спрашивали, далеко ли до Райков.
Наконец пассажир попросил остановиться, высадить его.
- Так тут же нет никаких Райков, - удивился шофер. Пчелин не ответил.
Рассчитался щедро. Такси скрылось вдали. Пчелин отошел в сторону от обочины
автострады, прислонился к дереву. По шоссе, не очень, правда, густо,
пробегали легковые машины, но среди них не было той, которую он ждал.
Прошло больше часа. Неожиданно откуда-то сбоку лесной тропой тихо
выползла "Волга". Низко надвинутая на лоб шляпа скрывала лицо водителя.
Она! Пчелин шагнул к автомобилю. На какой-то миг он почувствовал на себе
колючий взгляд незнакомца за рулем.
- Вам куда? - открывая дверцу машины, спросил тот.
- К поезду на Тулу, - ответил Пчелин условленной фразой.
- Садитесь, да побыстрее.
Всю дорогу этот чернявый парень молчал. Рушников - а это он вел
"Волгу" - бросал на него испытующие взгляды, пытался догадаться - свой он
или иностранец, соображал, зачем этот человек срочно потребовался Грину...
Парень был еще молод, сильного сложения, под серым костюмом чувствовалось
тренированное тело спортсмена, глаза смотрели внимательно и неулыбчиво,
настороженно и недоброжелательно. У него пружинящая походка не то охотника,
не то вышедшего на тропу зверя.
- Приехали, - буркнул Рушников, загоняя "Волгу" во двор дачи.
Итак, приказ Грина выполнен: его агента он встретил - и благополучно
доставил в свое логово.
Пчелин взял с заднего сиденья свой чемодан и выскользнул из машины.
- Идите туда, - показал Рушников в сторону дачи. - Тут и поживете.
- Знаю... - Пчелин посмотрел по сторонам и успокоился: вокруг лес,
глушь.
Направился к дому. Навстречу, тяжело переваливаясь, шел широкоплечий
парень - из-под красных, опухших от пьянок век зло блестели хмельные глаза.
Это был Симка Андрюхин. Он подошел к своему шефу, зашептал:
- Когда смоемся?
- Сегодня ночью, задерживаться опасно, - пробурчал Рушников.
- А он? - Симка кивнул в сторону приезжего, скрывшегося за дверью
дачи.
- Не наша забота, он мне не приболел.
- А сам не рассердится? - усомнился Андрюхин, подразумевая под словом
"сам" Грина.
- Не твое дело, щенок, - разозлился Рушников. - Ты думаешь, мне
легко... - Он не объяснил, почему ему тяжело, продолжал: - Сдается мне -
сам на воле останется недолго, кое-каких помощников его засекли... Ты
понимаешь, что это значит? Если уж клубок начали разматывать - надо
ложиться на дно. Понял? Нам с тобой от самого теперь надо держаться
подальше, его могут в любой момент застукать, а тогда, чтобы спасти свою
шкуру, он расколется - и нам с тобой крышка. Дошло? Чую - самого обложили
как медведя в берлоге... - Он не договаривал, не в его правилах распускать
язык, сообщать какому-то Симке о событиях последних дней...
С момента бегства со станции Кратово Рушникова мучили сомнения: сумеет
ли "Егоров" замести следы, - и чем больше он об этом думал, тем больше
проникался уверенностью - нет, не удастся тому сбежать, не сумеет
спрятаться, уж очень неожиданно он провалился-то, выследят. А раз так - не
забудут и о Грине, и о нем.
С угрюмой злобой сказал:
- Положу в тайник записку, придумаю что-нибудь, и давай бог ноги, пока
не погорели. Схватят - к стенке поставят.
Они исчезли в ту же ночь, и совершенно неожиданно для себя капитан
Пчелин остался на даче один. Валялся на койке, просматривал старые номера
журналов.
Грин пришел через день, ночью, в высоких болотных сапогах, с ружьем и
охотничьей сумкой. Не здороваясь, спросил с порога:
- А хозяин где?
- Куда-то ушел... - Пчелин пытался угадать, кто перед ним.
Грин прошел к столу, сел, осмотрелся.
- Истомин?
Пчелин произнес что-то неопределенное.
- Как прошел полет?
Пчелин сделал вид, что не слышал вопроса. Тогда Грин спросил резко:
- Когда это было?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг