ведь преступников надо найти и сурово наказать, - но вы почему-то не хотите
этого. Прощайте. - Прокудин снова обратил внимание, как выражение крайнего
страха, почти ужаса, мигом сменилось у Рахитова состоянием покоя -
опасность миновала. Когда миновала? Как только Прокудин прекратил разговор
об обстоятельствах, связанных с покушением на Тимура. Рахитов почему-то
очень боится разговора на эту печальную тему.
Когда уже подходили к калитке, Прокудин неожиданно спросил жену
Рахитова:
- Кто сообщил вам о смерти сына?
- Н-не знаю... - растерянно сказала женщина. - Вечером кто-то приезжал
на автомобиле и сообщил Михал Борисычу, а кто - он мне не сказал.
В тот же день Прокудин о своей поездке к Рахитову поведал полковнику
Соколову.
- Инженер Егоров? Помню, видел как-то... - Соколов задумался. - Пока
ясно одно: Рахитов не случайно отнекивается, о покушении на сына он знает
что-то такое, чего не знаем мы с вами. Так почему же он молчит? Боится?
Пожалуй, но чего? И кто же мог нагнать на него страху? Это следует
выяснить.
- У меня создалось впечатление, что, во-первых, Егоров имеет какую-то
власть над Рахитовым, непонятную даже жене, - сказал Прокудин озабоченно. -
Во-вторых, Егоров, видимо, сейчас торчит на даче у Рахитова не столько для
того, чтобы помочь больному, сколько с целью помешать его контакту с
посторонними, - должно быть поэтому же он стремится не допустить перевозки
Рахитова в больницу.
Так совершенно неожиданно для себя вышел на первый план рыжебородый
инженер Егоров.
Годдарту было невдомек, к чему привело посещение им в Центральном
парке культуры и отдыха побывавшего на Луне советского космического
корабля. Он поехал туда по совету профессора Желтовского, которого презирал
за излишнюю доверчивость и недальновидность, над которым внутренне
глумился, но эта поездка привела к целой серии весьма важных событий: не
было бы ее - не заметил бы его там Тимур Рахитов, не начал бы парень
выслеживать "Ирину Петровну", не стал бы на след Грина, не полетел бы в
Ленинград, не было бы нелепой встречи с Мордехаем Шварцем, закончившейся в
конце концов провалом этого старого шпиона и ранением самого Тимура. А не
попытайся Грин отделаться от Тимура - ничего не случилось бы с
Рахитовым-старшим, не направился бы к нему с визитом Василий Прокудин и не
столкнулся бы там лицом к лицу с ним, Годдартом-Егоровым. Но обо всем этом
Годдарт не имел ни малейшего представления, так же, впрочем, как и о том, к
чему все это приведет в ближайшие дни. А случилось вот что.
Прокудин побеседовал с полковником Соколовым и об обстоятельствах,
заставивших его написать в КГБ относительно "инвалида Отечественной войны"
со станции Кратово. Провожая от себя Прокудина, полковник сказал:
- Придется вам, Василий Михайлович, основательно помочь нам. Но не
увлекайтесь, будьте осторожны. Если наши худшие опасения подтвердятся,
следует быть готовым ко всему. Не забудьте - Тимура Рахитова они хотели
отправить на тот свет запросто, ударом ножа - старомодно, зато бесшумно.
А на следующий день в цехе появился Богуславский, как всегда прекрасно
одетый, надушенный. Подошел к станку, на котором работал Прокудин,
поздоровался, вежливо осведомился о делах, пошутил, что-де рука у него, у
Богуславского, легкая: захотел помочь затравленному всякими там прохвостами
хорошему человеку и помог, теперь Василий Михайлович, так сказать, в люди
вышел, - шутка ли - квалифицированный токарь. Прокудин молчал, он
чувствовал, что все это лишь предисловие к какому-то разговору, и не
ошибся. Уже серьезно гость сказал:
- Нам надо поговорить. Буду ждать вас сегодня в семь вечера на улице,
напротив дома, в котором вы живете. Оденьтесь поприличнее.
Бесцеремонность Богуславского сердила Прокудина, оскорбляла, в другое
время он резко отказался бы от встречи с этим субъектом, но не теперь: ведь
этот хлыщ - человек "пенсионера Рушникова"! Прокудин согласился.
Минута в минуту он вышел из дома, в стоявшем неподалеку такси его уже
поджидал Богуславский.
- Вы точны, - улыбнулся он. - Ну, поехали. - Машина тронулась с места.
- Куда направляемся? - спросил Прокудин.
- В злачное заведение, - рассмеялся Богуславский. - С вас, дорогой
Василий Михайлович, причитается. Да и перемену положения обмыть следует -
вы уже не разнорабочий, а ква-ли-фи-ци-ро-ван-ный токарь! Ну, ну, не
бойтесь, я пошутил, грабить вас не собираюсь, взяток не беру. Просто я
намерен угостить вас ужином в ресторане, там и поговорим.
В ресторане Богуславский был своим человеком, провел Прокудина в
отдельный кабинет. Пили, ели, Богуславский рассказывал анекдоты. Прокудин
нетерпеливо ждал, когда же он перейдет к делу, ради которого притащил его в
ресторан.
- Вот что, дорогой Василий Михайлович, пора вам перейти на более
подходящую работу, - произнес наконец Богуславский.
- Нет, я никуда из цеха не уйду, - возразил Прокудин.
- Уйдете, милейший, уйдете. - Стремясь подпоить Прокудина,
Богуславский выпил лишнего сам и теперь явно терял контроль над собой. -
Так хочет ваш друг-приятель Семен Семенович. И вы не скромничайте,
Рушников - умный человек, он знает, чего вы стоите.
Рушников? Вон оно что!
- Так договорились? - продолжал Богуславский, пьянея. - На
производстве вы давайте закругляйтесь... Постарайтесь получить
положительную характеристику.
- Никуда я не пойду, - уперся Прокудин, - мне и там хорошо.
Богуславский зло ухмыльнулся.
- Вы, Прокудин, наивный ребенок! Честное слово. Ему предлагают
выдвижение, а он еще кобенится. Чудак! Сволочь Рахитов? Сволочь. А ходит в
начальниках, а вы... - Богуславский грязно выругался. - Надо поумнее быть,
вот так!
Прокудин слушал с затаенным вниманием: никогда ни одним словом не
обмолвился он Рушникову о своем прошлом, о Рахитове - и все же они знают!
Богуславскому рассказал Рушников - это-то ясно, но откуда такая
осведомленность Рушникова? И при чем тут вообще Рахитов?
Поход в ресторан приобретал неожиданный интерес.
- Никуда я не пойду, - стоял на своем Прокудин. - Мне выдвижение не
нужно, в услугах не нуждаюсь.
- Давно ли? - насмешливо усмехнулся Богуславский. - Забыли, кто вас
выручил? Хотите, чтобы опять вышвырнули на мостовую? Что ж, и это можно.
- Не то время, - спокойно заметил Прокудин. Он еле сдерживался, чтобы
не дать волю охватившему его гневу.
- Идеалист! - фыркнул Богуславский. - Впрочем, черт с вами, как
хотите. Только советую Рушникову не перечить, если вам, конечно, жизнь
дорога, а то, чего доброго, в два счета останетесь без головы - у него это
быстро... - Он спохватился, что сказал лишнее, и настороженно поглядел на
Прокудина, но тот сделал вид, что не обратил на его слова никакого
внимания, и Богуславский успокоился.
- Какую работу вы мне предлагаете? - спросил Прокудин.
- Все-таки интересно? - раздраженно сказал Богуславский. - Какую - не
знаю, об этом вам Семен Семеныч скажет. Он просил передать, что завтра
будет ждать вас для конкретного разговора по этому вопросу. Просит приехать
к нему домой. Мой совет - не ссорьтесь с ним.
Прокудин молча пожал плечами: наступление началось сразу же с
применением угроз. Что-то будет дальше?
- Хорошо, завтра я подъеду к нему, - небрежно согласился он.
- То-то! - сердито обронил Богуславский. - Пью за ваше повое
выдвижение.
Так вот, оказывается, для чего была нужна эта встреча в ресторане:
подготовить, уговорить.
Рушников встретил Прокудина с показной сердечностью. Во время беседы с
полковником Соколовым, состоявшейся тотчас после того, как Прокудин
расстался с Богуславским, оба они полагали, что цель приглашения на станцию
Кратово - попытаться так или иначе заставить Василия Михайловича
согласиться на какое-то гнусное предложение, которое затем отдало бы его во
власть Рушникова или тех, кто за ним стоит. Об этом, казалось бы, говорило
все поведение Богуславского. В соответствии с этим Прокудин ждал теперь,
когда Рушников пойдет в атаку. Однако хозяин, по-видимому, волк более
травленый, чем они с Соколовым полагали: уединяться с гостем не спешил,
расхаживал вокруг клумб, ухаживал за цветами, говорил о разных пустяках,
часто обращался к присутствовавшей здесь же жене.
Пили чай, гуляли, болтали о том, о сем, - стало уже совсем темно.
Прокудин попрощался. Хозяин пошел провожать его до калитки. По дороге
остановились возле одной из клумб.
- Пора вам, Василий Михалыч, переходить на большую работу, - заговорил
наконец Рушников. - Хватит с вас в черном теле быть. Как вы на это
смотрите?
- Не возражаю, смотря о какой работе речь, - сдержанно сказал
Прокудин.
- Интересная, значительная... - заверил Рушников. - Сейчас, как вы
сами знаете, перспективны проблемы исследования космоса, кибернетика. Вот я
и подумал, что вам было бы полезно переключиться на работу в этой сфере,
так сказать.
- А конкретно? Какое я мог бы найти себе применение? - с интересом
осведомился Прокудин. В темноте он не видел лица собеседника, но
почувствовал, как тот самодовольно ухмыльнулся: главное - Прокудин в
принципе согласен принять назначение, которое ему хотят подсунуть.
Так, стало быть, они хотят попытаться использовать его, Прокудина,
пока вслепую, боятся все-таки начать вербовку! Откладывают ее на более
позднее время, надеясь, что такой случай им все-таки представится.
Прокудин хмуро сказал:
- Я бы с удовольствием... Действительно - что может быть
увлекательнее? Но ведь эта область пока что сугубо секретная, а я... - Он
замялся.
- Штрафной? - Рушников добродушно рассмеялся. - Я об этом подумал в
первую очередь. Вам нужны солидные рекомендации, характеристики, не так ли?
Без них дело не пойдет, это уж точно. Пришлось мне повидать кое-кого из
моих друзей с солидным положением, они согласились помочь и рекомендации
вам дали. Вот они - берите, да берите, не стесняйтесь, я уверен - вы нас не
подведете. - Он вложил в руку гостя сверток бумаг. - Ознакомьтесь с ними, и
давайте договоримся - ничему не удивляйтесь.
- Постараюсь, - заверил Прокудин. Рушников продолжал:
- Тут вы найдете и рекомендацию, которую только вчера написал ваш
бывший начальник Рахитов.
- Рахитов? - вырвалось у Прокудина.
- Да... Совесть в нем заговорила, - усмехнулся невидимый в темноте
дачного садика Рушников. - Вчера мы с ним встретились у Желтовского,
перекинулись в картишки, выпили малость... Вы, Василий Михайлович, не
привередничайте - помните пословицу: "С паршивой овцы хоть шерсти клок". А
для вас рекомендация Рахитова имеет принципиальное значение, поняли
наконец?
- Шерсти клок... - неуверенно пробормотал Прокудин, пряча полученные
от хозяина документы в карман.
- Вот именно, - подтвердил Рушников. - Ну, до свидания, и ни пуха вам,
ни пера.
- Идите к черту! - почти крикнул Прокудин и с неосторожной
поспешностью направился к выходу. - За документы эти спасибо.
- Ладно, сочтемся, - "пенсионер" возился с замком: на ночь дача
основательно запиралась, хозяин боялся воров.
Прокудин со всех ног бросился к станции - он хотел поспеть на
ближайшую электричку, однако не прошел и десятка шагов, как в свете
затаившейся в густой зелени электрической лампочки заметил почти бегущего
навстречу человека: блеснули рыжая борода, очки в золотой оправе. Прокудин
отскочил в сторону и затих, сомнений не было - мимо него быстро прошел
инженер Егоров, тот самый, с которым он недавно столкнулся у Рахитова. Что
ему нужно здесь, в Кратове? Прокудин осторожно двинулся за ним. Идти
пришлось недалеко, Егоров остановился у калитки дачи Рушникова и позвонил.
Хозяин появился мгновенно, - по-видимому, он еле успел управиться с замками
и был где-то совсем рядом. Они разговаривали тут же, у калитки, вполголоса,
но каждое их слово отчетливо было слышно Прокудину, притаившемуся за
соседним кустом акации.
- Вы? - в голосе Рушникова послышалось беспокойство. - Что случилось?
- Видели Прокудина?
- Да, видел.
- Когда?
- Недавно. Я говорил с ним. Прокудин согласен.
- Вручили ему рекомендации?
- Да. Он не хотел брать похвальный лист от Рахитова, но я уговорил.
- Что вы сказали Прокудину в связи с этим документом? - с неожиданной
яростью спросил Егоров.
- Встретились вчера у Желтовского... - начал Рушников.
Егоров бешено выругался.
- Все пропало! - задыхаясь, произнес он.
- Почему? - недоверчиво осведомился Рушников.
- Потому что он провел вас как мальчишку! Прокудин был у Рахитова,
видел, в каком тот беспомощном состоянии, и знает, что Рахитов вчера не мог
встретиться о вами у Желтовского. И все-таки он сделал вид, что поверил
вам. Прокудин перехитрил вас, - очевидно, его подослали чекисты. Вы
провалились, Джим...
- Его надо уничтожить, сегодня же, - деловито сказал "пенсионер". - Он
ушел от меня четверть часа назад, не больше, и теперь шатается где-нибудь
на станции, ждет электричку. Идемте скорее.
Они прошмыгнули мимо куста акации, за которым стоял Василий
Михайлович. Прокудин прислушался к замирающему вдали топоту - они не шли, а
бежали.
На станции Годдарт и его агент Прокудина не обнаружили.
- Вам не следует возвращаться домой, - сказал Годдарт. - Каждую минуту
вас могут арестовать.
- Знаю, - угрюмо согласился Рушников. - Я этого давно ждал, рано или
поздно такое могло случиться, всего не предусмотришь. Уйду через час,
думаю - успею. Где меня искать, вы знаете.
Они расстались. Инвалида Великой Отечественной войны Семена Рушникова
больше не существовало. С этой минуты он навсегда ушел из семьи, которая
довольно долго служила ему прикрытием. Этой же ночью он перебрался туда,
где его знали совсем под другой фамилией, - на дачу, в которой тайком
обитал его подручный Симка Андрюхин.
А наутро не вышел на работу в редакцию журнала "Космос" инженер
Егоров: Годдарт понял, что провал Джима - одновременно и его собственный:
ведь Прокудин видел его у Рахитова. Жаль, что не довелось загодя отделаться
от этого типа, но, как сказал Джим: "всего не предусмотришь", убийство
Рахитова могло навести на его, Годдарта, след работников милиции,
прокуратуры, а этого он допустить не мог. Но теперь необходимо выйти из
игры, и немедленно, сейчас надо было думать не об операции "Шедоу" и
долларах за ее успешное проведение, а о том, как спасти собственную шкуру.
В ту же ночь Годдарт исчез.
В коридоре скорого поезда, следовавшего на юг, толпились пассажиры. К
окну приник солидной внешности, гладко выбритый гражданин, он громко
восхищался пейзажем.
- В Москве за делами даже на рыбалку выбраться некогда, - сокрушался
бритый. Это был Годдарт.
Соседи, два молодых парня, согласно поддакивали. Неожиданно Годдарт
почувствовал, как его крепко схватили за руки, дверь в купе позади него на
мгновенье открылась и сейчас же снова захлопнулась - уже за ним. Не
выпуская его рук, Годдарта силой усадили на диван. В купе находился еще
один человек, показавшийся разведчику знакомым. Годдарт вспомнил: он видел
этого рослого мужчину на платформе в Кратово в тот вечер, после ухода
"пенсионера Рушникова". Это был майор Русаков.
- Поспешили избавиться от бороды и очков, зря старались, - сказал
Русаков. - Такая роскошная была борода!
Годдарта тщательно обыскали.
- Придется вам возвратиться в Москву, - заметил майор.
Годдарт растерянно молчал.
Глава шестая
В ходе борьбы против операции "Шедоу" Грину нанесена серия ударов:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг