Ирму Эрлер обрекли но смерть и что рука убийцы уже занесена над ней.
Беседа длилась допоздна. Эрику интересовало буквально все - она хотела
написать об Ирме подробный очерк для гамбургского журнала "Шпигель". Эрика
была наслышана об этой женщине, считала ее совершенно исключительной и
заранее радовалась тому, что в работе о профессоре Эрлер ей, собственно,
почти ничего не придется домысливать, настолько необычен, интересен и
красочен жизненный путь этой женщины. Однако Ирма Эрлер оказалась на
редкость скромна, порой просто застенчива, рассказывала о себе неохотно.
Отец - преподавал физику в университете Геттингена. В годы второй мировой
войны принялся агитировать коллег против проведения работ по созданию
атомной бомбы, был выдан гестапо и брошен в лагерь уничтожения Дахау, где и
погиб. Дочь пошла по стопам отца - она примкнула к подпольному
антигитлеровскому движению, в сорок четвертом году была схвачена агентами
службы безопасности - СД и сослана в Освенцим. Наступление Советской Армии
спасло ей жизнь, гитлеровцы не успели уничтожить всех узников. Потом
упорные занятия физикой - ив этом она не изменила памяти отца. Она стала
выдающимся ученым, специалистом по атомной физике, написала несколько
крупных научных трудов. Совсем недавно работала в научно-исследовательском
центре ядерной физики в Дубне, под Москвой, а также знакомились с работами
советских специалистов-атомщиков и принимала участие в одном особом
эксперименте. Ну, вот и все. Да, с нею проживает ее старушка-мать, которая
в настоящее время находится в больнице - при словах о матери лицо Ирмы
Эрлер исказилось, губы задрожали: болезнь мамы, по-видимому, неизлечима. У
доктора Эрлер есть сын, названный в честь замученного гитлеровцами дедушки
Гансом. Он офицер, служит в подразделении Народной армии на границе с ФРГ.
Теперь, кажется, все.
Этого для очерка, конечно, было мало, и Эрике пришлось навестить
ученую еще несколько раз. Следовало соблюдать такт, не касаться вопросов,
которых Ирма явно избегала. К тому же она все это время была страшно
взволнована - здоровье матери с каждым часом ухудшалось, теперь все надежды
возлагались на лекарство, которое невозможно достать, и вообще точно
неизвестно - существует ли уже такое лекарство, или над созданием его еще
только работают в лаборатории... Во время одного из своих посещений Ирмы
Эрлер журналистка встретила у нее офицера - сына. Стройный, со смелым
взглядом, уверенными, сильными движениями спортсмена, он кого-то напоминал
Эрике, хотя кого именно - она никак не могла припомнить. Эта встреча навела
на разговор, которого ранее Ирма так избегала: о том, кто когда-то был
любим ею, об отце Ганса Эрлера.
Из-за зеленого абажура лампы Эрика видела прекрасное лицо Ирмы, ее
полные печали глаза. Говорила она тихо, еле слышно и как бы не для Эрики, а
просто так, перебирала в памяти события прошлого, - так дошла до того, что,
естественно, сильно интересовало Эрику Келлер как журналистку... Он уехал
утром в свою часть и не вернулся. Она ждала его еще несколько дней, потом к
ней явился посыльный из штаба, она хорошо помнит его фамилию - Гюнтер Курц,
и вручил ей послание от полкового начальства ее возлюбленного, в котором ее
извещали, что волей фюрера предстоят исторические события, в которых ее
любимый, во имя величия Германии, примет участие. Из этого послания
следовало: человека, которого она беззаветно полюбила, уже нет в пределах
третьего рейха. Тогда она уехала, условившись с хозяином гостиницы о том,
что он передаст ее письма человеку, ставшему ее мужем, когда тот явится, -
она почему-то не сомневалась, что он будет разыскивать ее. Вскоре началась
война, танковые корпуса Гитлера ворвались во Францию... Затем - "Восточный
поход"... Много раз обращалась к хозяину гостиницы, но тот неизменно
отвечал, что ее муж больше у него не появлялся, и возвращал ей ее письма.
Что же могло произойти? Она много думала над этим: или он отказался от нее
потому, что происходил из знатной семьи и родные восстали против их брака,
или погиб на фронте. Против первого предположения говорило то
обстоятельство, что он, собственно, понятия не имел о ее происхождении,
семье, убеждениях, ни о чем ее не расспрашивал, - им как-то было не до
того; а в гибель на войне ей упорно не верилось, сердцем она все это время
всегда чувствовала его живым, рядом с собой. Ирма Эрлер мечтательно
сказала:
- Мы были так безрассудны... Он даже не знал моего настоящего имени.
Он звал меня Лоттой... - женщина счастливо засмеялась: видимо, она
действительно всегда чувствовала любимого рядом с собой, хотя не видела его
много лет.
- Как его имя? - машинально спросила Эрика.
- Рихард, - Ирма Эрлер произнесла это как эхо.
- Что? - Эрику Келлер точно ударило электрическим током: - так вот
кого напоминал ей Ганс Эрлер! Неужели мелькнувшая в ее мозгу догадка
правильна? Нет, нет, не может быть...
- Почему он называл вас Лоттой? - спросила она, уже зная, какой
услышит ответ.
- Мы встретились в гостинице "Великая Шарлотта"...
Эрика вспомнила, как совсем недавно она танцевала там с
генерал-полковником графом Рихардом фон Шулленбургом... Неужели это
все-таки так и есть? Но в ее представлении никак не увязывались суровый и
замкнутый Шулленбург и Ирма.
- Вы что-нибудь знаете? - Ирма впилась в нее глазами.
Эрика долго молчала.
- Возможно, - сказала она наконец. - Мне почему-то кажется, что я его
знаю, но боюсь утверждать это сколько-нибудь решительно, разочарование
бывает значительно хуже долгого ожидания.
- Нет, нет, вы должны сказать... - взмолилась женщина.
Не скрывая своих сомнений, Эрика высказала мелькнувшую у нее догадку -
сходство Ганса с генерал-полковником Шулленбургом было просто поразительно.
- Я должна видеть этого человека, - загорелась Ирма Эрлер. - Я поеду с
вами в Западную Германию.
Эрика Келлер постаралась отговорить ее от такого шага: ведь может быть
сходство чисто случайное - и тогда она не только испытает разочарование, но
и окажется в весьма неудобном положении. К тому же не следует забывать:
доктор Эрлер не просто женщина, но и ученый, да еще в области атомной
физики, поездка на Запад может причинить ей огорчения и неприятности. Ирма
слушала Эрику, но по ее отсутствующему взгляду та видела, что она думает о
другом. Ирму волновала не только возможность разыскать любимого, но и
крайне тяжелое состояние больной матери.
Чтобы как-то успокоить ее, Эрика сказала:
- Завтра я возвращаюсь домой... Постараюсь встретиться с фон
Шулленбургом и... Если это тот человек, которого вы ждете все эти годы, -
он сам устремится к вам; если нет... я сообщу вам.
На этом и расстались. А на следующий день, проходя с Гроссом по одной
из улиц Западного Берлина, Эрика увидела в такси доктора Эрлер. Зачем она
здесь, почему рискнула перейти сюда из восточного сектора, неужели она
все-таки решила съездить в ФГР? Надо во что бы то ни стало задержать ее,
убедить, возвратить домой!
Такси, в котором ехали Эрика и Герман Гросс, неотступно следовало за
Ирмой Эрлер. Вот ее машина остановилась у подъезда особняка. Эрлер ступила
на тротуар, двери открылись прежде, чем она успела нажать на кнопку звонка:
ее здесь ожидали. Эрика и Герман в недоумении посмотрели друг на друга,
нет, тут что-то не то, - если бы Ирма покинула территорию ГДР для поездки в
ФРГ, ей незачем было бы забираться на окраину Западного Берлина, вот в этот
особняк. Решили оставить такси и подежурить на улице, - авось что-нибудь и
прояснится, однако выполнить это свое намерение не успели - у подъезда
круто затормозил черный лимузин, из которого поспешно выскочил и бросился к
дверям мужчина, при виде которого Гросс не мог удержаться от тревожного
восклицания:
- Оскар Шванке!...
Теперь времени терять нельзя, одним им все равно тут ничего не
сделать, - очевидно, профессора атомной физики Ирму Эрлер под каким-то
предлогом все-таки сумели заманить сюда. Эрика дала шоферу новый адрес, и
их машина быстро скрылась за поворотом.
Утром раздался телефонный звонок. В трубке шелестел старческий голос
коллеги покойного отца еще по Геттингену. Ирма знала старика со времен
своего детства, привыкла относиться к нему с безграничным доверием. Старый
друг семьи поинтересовался научной деятельностью Ирмы, пожурил за то, что
она совсем забыла о нем, трогательно расстроился, услышав от нее о том, что
мать ее лежит в больнице в почти безнадежном состоянии. Долго кашлял в
трубку, сморкался, вздыхал, жаловался на возраст, недуги, а затем вдруг
вспомнил: для излечения матери Ирмы теперь имеется эффективный препарат.
Верно - достать очень трудно, но при желании... У кого же достать этот
чудесный препарат? Дай подумать, он что-то слышал... опять в трубке
раздавались всхлипы, вздохи. Старик в конце концов вспомнил: да, конечно,
такое лекарство есть у его давнишнего приятеля, который проживает в
Западном Берлине. Препарат он приобрел у американцев, - у этих всегда все
достать можно... Приятель - человек дряхлый, богатый, но страшный скряга:
за препарат он, наверное, заломит большую сумму. Ирма заранее соглашалась
уплатить любые деньги, умоляла помочь. Через час старый друг снова позвонил
и сказал, что с большим трудом ему удалось-таки упросить приятеля уступить
Ирме часть имеющегося у него американского снадобья. Эрлер немедленно
отправилась по указанному ей адресу в Западный Берлин.
Она быстро поднялась по ступеням парадной лестницы и была несколько
удивлена предупредительностью слуг - ее ожидали здесь. Но еще более
удивилась она, когда в ответ на просьбу проводить к хозяину дома услышала,
что тот отсутствует, но с минуты на минуту явится.
Хозяин появился почти вслед за ней, но, к ее удивлению, он оказался
вовсе не глубоким стариком... Она даже усомнилась, туда ли попала? Нет, все
правильно. Хозяин усадил Ирму Эрлер в кресло, в дальнем углу кабинета, за
маленьким столиком и принялся угощать ее чаем. Она рассматривала его
несимпатичную костлявую физиономию, прыщеватый лоб с залысинами, редкие
волосы, глубоко запавшие в орбиты мутные глаза и не могла отделаться от
впечатления, что когда-то, при каких-то обстоятельствах уже встречалась с
этим человеком...
Он пытался сочувственно расспрашивать о постигшем ее горе, но она
отлично чувствовала в нем фальшь и неискренность. Что-то тут было не так...
Он подтвердил, что действительно дал согласие уступить ей препарат, но,
поскольку последнее время бывает в Западном Берлине лишь наездами -
лекарство находится в другом месте, он назвал городок в Баварии, - и за ним
придется туда отправиться. Вылететь можно хоть сейчас, он со своими делами
уже успел покончить.
- Вы? Это вы, Шванке? - наконец-то она узнала его! Шванке как будто
смутился. - Ведь вы специализировались как хирург...
- Вас удивляет, что я превратился в бизнесмена? Зато всю войну я
провел на фронте.
Она знала, что он лжет. Он давно уже превратился в убийцу, еще при
Гитлере занимался какими-то "специальными отборами" заключенных в
концлагерях, ошивался возле Гиммлера...
- Меня обманули, - с гневом произнесла Ирма Эрлер. - Зачем вы заманили
меня сюда, Шванке? - Она поднялась с места.
Он попытался улыбнуться.
- Я действительно могу выручить вас... Если вы не желаете ехать со
мной дальше на запад, я прикажу доставить лекарство сюда. Как хотите, фрау
профессор.
- Сколько это будет стоить? - Она взялась за сумочку, но Шванке сделал
протестующий жест.
- Что вы! Ни единого пфеннига.
- Не ожидала такого благородства. - Она, конечно, не поверила ни
одному его слову.
Как бы не замечая ее тона, Шванке продолжал:
- Что же, можно вручить вам лекарство для умирающей мамы и здесь.
Когда? Это зависит от вас самой - как только управитесь с заданием,
скажете.
- С каким заданием?
- Послушайте, давайте перестанем играть в прятки, доктор Эрлер, -
холодно сказал Шванке. - Вы отлично понимаете, что находитесь на
конспиративной квартире разведки, а не в благотворительном заведении...
Садитесь за письменный стол и пишите. Нам известно, что вы только что
возвратились из Москвы, работали там над проблемами атомной физики. Мы не
сомневаемся: русские раскрыли перед вами все свои секреты, ведь вы
"красная" с пеленок, не так ли? - Он вынул из бокового кармана сложенную
вдвое тетрадь и протянул ей: - Тут вопросы, которые интересуют нашу
разведку. Услуга за услугу, фрау Эрлер, поняли?
- Прочь! - Она швырнула тетрадь на пол.
- Успокойтесь же! - крикнул он. - Давайте обсудим хладнокровно ваше
положение. Мы хотим помочь вам спасти вашу мать. И зря вы отказываетесь
лететь со мной в ФРГ, я подготовил для вас там сюрприз, - Шванке как-то
загадочно ухмыльнулся. - Не верите? Напрасно... Мне известно: вы писали в
гостиницу "Великая Шарлотта"... Я привезу вас к человеку, который никогда
не переставал любить вас, мечтает о встрече с вами. Ваш сын обретет наконец
отца, которого никогда не видел.
До беседы с Эрикой доктор Эрлер была бы поражена таким предложением,
растерялась бы, но сейчас, после того как Эрика заверила ее, что имеет
возможность разыскать Рихарда, предложение Шванке не произвело на нее
впечатления, на которое тот рассчитывал, и он это почувствовал.
- Выпустите меня отсюда!
С каким-то отсутствующим взглядом он отступил от нее на шаг, и в тот
же миг она почувствовала движение позади себя, что-то обрушилось на нее
сверху, на голову ей набросили плотное покрывало, сладковатый запах
хлороформа проник в нос, в рот. Уже теряя сознание, слышала, как Шванке
скомандовал:
- Несите ее во двор, кладите в мою машину - и на аэродром, мы и так
опаздываем...
Глава четвертая
Перед окончанием первой смены к Прокудину подошел секретарь партбюро.
- Василий Михалыч, поезжайте в райком, - сказал он, - вас ждет
секретарь райкома.
- Зачем я понадобился секретарю? - спросил Прокудин.
Секретарь партбюро пожал плечами: об этом, мол, мне ничего не
известно.
- Возьмите такси, - посоветовал секретарь. - По всему видно, дело
спешное.
- Доеду и в автобусе. - Он и вида не подал, как задело его известие о
том, что он зачем-то понадобился и сам секретарь райкома желает встретиться
с ним, да еще срочно. Высокий, худощавый, несколько сутулый, длиннорукий
Прокудин сейчас старался производственной занятостью прикрыть овладевшие им
чувства: обиду, досаду, горечь...
- Так не опоздайте, Василий Михалыч, - напомнил секретарь, перед тем
как уйти к себе.
- Хорошо, не беспокойтесь.
Прозвенел звонок - заступала вторая смена. Прокудин вымыл руки, снял
спецовку, сунул в карман пиджака свежую газету и через проходную зашагал к
автобусной остановке. Он думал о том, что беспокоило его последние дни...
На даче Рушникова в Кратове столкнулись два по-своему сильных
человека. Для коммуниста Прокудина эта встреча была случайной, для
"пенсионера Рушникова" - нет. "Пенсионер Рушников" знал о коммунисте
Прокудине все, но не видел "подхода" к нему; Прокудин не знал о своем новом
знакомом ничего и никаких подходов к нему не искал. Зная о Прокудине
многое, Рушников в характере его так до конца и не разобрался; Прокудин в
Рушникове не ошибся - он с самого начала отдавал себе отчет в том, что
ничего об этом человеке не знает. Первый визит в Кратово был данью
вежливости, - а почему бы и не принять настойчивое приглашение пожилого
пенсионера, члена партии, проявившего себя отзывчивым в тяжелые для
Прокудина дни? Джим торжествовал: контакт с интересующим разведку человеком
установлен, задание в этой части выполнено. Прокудин, приехав в гости на
станцию Кратово, ни о чем не подозревал, вел себя непринужденно, отдыхал -
это хозяин отлично видел и пришел к выводу, что, собственно, Прокудин
человек недалекий и о ним, пожалуй, будет не так уж трудно. Позже ему
пришлось изменить свое мнение на этот счет. Взявшись по заданию Грина и
Годдарта "сформировать" политическое мироощущение Прокудина в нужном
направлении хотя бы на короткое время, он принял к исполнению поручение,
которое было просто нереально. Редкие посещения Прокудиным его скрытого в
тенистом садике дома он воспринимал как результат своей шпионской
удачливости, везучести. С Прокудиным же творилось нечто, о чем "пенсионер"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг