матрос лежал ничком, судорожно сжав в мертвых ладонях придорожный гравий.
Больше на тропинке никого не было.
- Бодо Крюгер, собака! - злобно зашипел Годдарт и ударил немца ногой в
бок. - Где Можайцев? Куда вы с Шольцем его дели?
Крюгер молчал.
- Ты мне скажешь, где Можайцев! - заревел Годдарт. - Смотри... - он
приставил пистолет к виску немца. - Если ты не будешь отвечать, я пристрелю
тебя.
Веки Крюгера дрогнули, глаза остановились на американце.
- Ага! Ты все-таки ожил, герр оберст, - со злорадством произнес тот. -
Где Можайцев?
Немец с трудом что-то пробормотал. Годдарт склонился к нему.
- Говорит, что Можайцева увез с собой Шольц, - сказал он Гейму. -
Видишь, они основательно передрались тут... Русский, по-видимому, здорово
сопротивлялся... Почему бы? Странно...
Какая-то мысль, должно быть, осенила его. Он снова склонился над
Крюгером.
- Бодо, ты хорошо знаешь меня, - заговорил он. - Не так ли? - Немец
пристально, с явным страхом смотрел на него. - Так вот, твоя жизнь зависит
сейчас исключительно от твоего благоразумия. Мне нужна правда, - Годдарт
зловеще играл револьвером. - Скажи, по чьему поручению Шольц похитил
инженера Можайцева? Говори, даю слово - это останется между нами. Кто
приказал ему?
С трудом, но внятно Крюгер ответил:
- Карл Функ.
Минуту Годдарт оставался на месте как пораженный громом, потом
бросился обыскивать труп матроса.
- Немцы, - выдохнул он, рассматривая документы моряка и еще не в
состоянии прийти в себя. - Следовательно, версия насчет участия в этом деле
русских была придумана, чтобы сбить нас с толку!
Гейм стоял на самом берегу бухты. Обернувшись к Годдарту, он сказал:
- Нам следовало бы поторопиться. С подводной лодки сюда идет шлюпка.
Годдарт подскочил к нему: летчик оказался прав - шлюпка находилась уже
недалеко, несомненно, немцы спешили, чтобы забрать Крюгера. А за шлюпкой
возвышался корпус подводной лодки, на мостике которой стоял Шольц.
Годдарт потряс кулаками и злобно выругался.
- Он все-таки успел затащить туда инженера Можайцева, - произнес с
отчаянием и, сделав знак Гейму, бросился к "виллису".
На губах Бодо Крюгера появилась торжествующая улыбка - он провел-таки
этого прохвоста Годдарта, уверив его, что Шольцу удалось схватить
Можайцева.
Годдарт гнал машину вовсю.
- Карл Функ... - говорил он растерянно. - Кто бы мог предположить?
Гейм понимал, что случилось нечто, чего ни Годдарт, ни его начальство
не ожидали: в игру с "установками Можайцева" вступил Функ - некоронованный
король Западной Германии.
Сообщение Харвуда о неудаче миссии Годдарта застало Уильяма Прайса
врасплох. Втиснув свое тщедушное тело в уголок огромного кресла, он молчал.
Харвуд пытался по выражению его лица угадать, какие мысли обуревают "короля
урана", но тщетно - ни одна черточка не дрогнула на его аскетической
физиономии.
- Мы в весьма тяжелом положении, - заговорил он наконец. - Прошло
немного времени с того дня, когда мы досрочно выпустили Функа из тюрьмы,
где он сидел за содействия Гитлеру... Мой сын и освобождал его... И вот он
уже обнаглел и выступил против меня. Следует признать, Аллен, Карл Функ
здорово провел нас с вами: подсунул нам Шольца, выкрал Можайцева вместе с
материалами и попытался направить нас по ложному следу. Я уже было всерьез
поверил в "руку Москвы"...
- Ему удалось обмануть нас лишь наполовину, - бросил Харвуд
недовольным тоном.
- Да, благодаря Годдарту мы теперь знаем, для кого старался Шольц. В
его вранье о невесте я не верил. Но ведь стремление Функа дезориентировать
нас должно означать, что он планирует крупную операцию.
Харвуд поднял брови, - откровенно говоря, эту мысль он до конца не
продумал, ему было не до того.
- Против нас? - спросил он недоверчиво. Прайс бросил на него
пронзительный взгляд.
- Возможно, против нас, сделав вид, что это акция Советов... А может
быть, против Советов - в таком случае он сможет все свалить на нас.
- Вы подозреваете провокацию?
Прайс желчно усмехнулся.
- А почему бы и нет? Я бы на месте Функа поступил именно так.
Преимущество установок Можайцева, в частности, в том, что, очищая космос от
всякого рода искусственных спутников, они не оставляют никаких улик, и
таким образом никто не сможет доказать, кем, где и когда изготовлены
средства нападения.
- У Функа будут затруднения с Можайцевым, - заметил Харвуд, стараясь
проследить за нитью рассуждений Прайса.
- Не тешьте себя иллюзиями, - сухо возразил старик. - Вы же сами
понимаете, в случае необходимости они отлично обойдутся и без него. У них в
руках вся документация, у них есть Шольц, который кое-чему научился у
Можайцева.
Помолчав, Прайс продолжал:
- Появление на моем пути Карла Функа настолько серьезный факт, что нам
с вами придется подумать о нем обстоятельно, - в голосе Прайса послышалась
тревога. - Прошу вас, Аллен, принять все меры, чтобы выяснить, зачем Функу
понадобились установки Можайцева, что он задумал? Займитесь этим делом
немедленно - я кое-что подозреваю... Однако Функу для его затей все-таки
потребуется время, и к тому же еще неизвестно, чем все это у него
окончится. А русские не теряют ни одного дня, не сегодня-завтра они выведут
в ближний космос на постоянную вахту целую эскадру своих орбитальных
станций с людьми на борту. Этого допустить нельзя! Поэтому мы с вами,
Аллен, не должны, увлекшись борьбой с Функом, забыть о том, что я считаю
сейчас не менее важным... Поскольку у меня нет пока оружия, установок
Можайцева, при помощи которых я смог бы очистить небо от советских
космических станций, Аллен, мы с вами должны во что бы то ни стало быть в
курсе их космической программы, попытаться завладеть их секретами,
опередить их!
Харвуд пристально взглянул на Прайса.
- Я давно предусмотрел возможность такой ситуации, - спокойна произнес
он. - Вы хотите, чтобы я немедленно начал атаку на советских ученых,
астрономов, инженеров?..
- Да, именно немедленно. - Прайс вскочил на ноги. - Вам придется всеми
средствами форсировать проведение...
- Операции "Шедоу", - подсказал Харвуд. Прайс продолжал:
- Да, "Шедоу". Это сложное предприятие, я понимаю... Но главное - не
теряйте ни минуты. И не жалейте ни денег, ни людей, мне важен конечный
результат.
- Хорошо. - Харвуд бросил взгляд на часы и раскланялся. Прайс крепко
пожал разведчику руку - наступила пора действий, действий там, на
территории Советского Союза.
Глава третья
Жизнь сложна - эту истину Хью Годдарт усвоил давно. Однако было время,
когда ему всерьез казалось, что и сложности ее и превратности - для него
лично остались позади. Охранять такого человека, как Можайцев, всецело
занятого своим изобретением и почти не обращавшего внимания на то, что
творилось вокруг, не представляло никакого труда. Инженер Можайцев,
которого Годдарт презирал, являлся для него залогом спокойной и богатой
жизни, о которой он всегда мечтал. Но мечты пошли прахом, совершенно
неожиданно оказалось, что все надо начинать сначала, о его прежних заслугах
теперь и не вспомнили. У Годдарта имелась слабая надежда, что его отправят
в Западную Европу доводить дело с установками Можайцева до конца, что ему
поручат проникнуть в окружение Карла Функа, выведать, с какой целью тот
заинтересовался работами русского инженера... Вызов к Харвуду положил конец
иллюзиям: Годдарту надлежало заняться проведением операции "Шедоу". При
этом Харвуд прямо сказал, что ему, Годдарту, отводится роль хоть и важная,
но сугубо подчиненная - в Москве он должен будет действовать неукоснительно
в соответствии с приказами Грина, любимца Харвуда, тот знает обстановку. Из
слов Харвуда разведчик сделал вывод: ему придется заниматься осуществлением
лишь части операции. Где-то уже есть или будут другие люди, о которых он
ничего не знает и не должен знать. Смысл задания Годдарту стал ясен, как
только он услышал имена тех, чьи работы интересовали "короля урана", - это
было производное от несчастного для него происшествия с Можайцевым в
Брайт-ривер. Прайс спешил теперь выиграть время, - знать труды русских
ученых по созданию космических орбитальных станций.
"Почему сам Аллен Харвуд напутствует меня на этот раз?" - пытался
догадаться Годдарт. Глубоко затаившееся тщеславие хотело бы, чтобы это
обстоятельство объяснялось личностью Годдарта, но трезвый рассудок говорил
иное: операция "Шедоу" исключительно важна, за ее ход Харвуду придется
отвечать перед Уильямом Прайсом, а потому он и не мог никому передоверить
это дело. Годдарт с предельной ясностью понимал больше - провал задания
будет лично ему стоить головы, ему тогда вспомнят и бегство Можайцева и
неудачу с Шольцем. Плата за промахи будет только одна - его, Хью Годдарта,
жизнь. Так незаметно для самого себя он подошел к незримой грани,
отделяющей его реальное существование от небытия, и ему стало страшно. Для
того чтобы иметь право жить, Годдарт обязан выполнить приказание Харвуда,
выполнить, пустив в ход все свои способности и опыт старого разведчика,
хитрость, жестокость, коварство. Чужие люди, к которым он и раньше не питал
почтения, отныне не имели для него никакого значения.
Некоторое время ушло на необходимую стажировку - сюда входили не
только ознакомление с советской прессой, курс специальных лекций по ядерной
физике, но и серия сложных мероприятий по спортивной тренировке. Годдарту
пришлось тяжело, но он добросовестно спешил: от одной мысли, что Харвуд
заподозрит его в умышленной проволочке, становилось не по себе. К тому же
Прайс, чего доброго, мог и пересмотреть свои планы, - в таком случае нужда
в нем отпала бы и тогда настало бы то самое, чего он боялся больше всего -
расплата за Брайт-ривер.
Поездка до Франкфурта-на-Майне могла бы сойти за развлекательный вояж,
о снедавших его заботах Годдарт старался не думать. Но уже в этом
западногерманском городе он отчетливо понял - через считанные часы придется
окунуться с головой в иную обстановку, полную неожиданностей и смертельной
опасности...
Получив явки и пароли, Годдарт сумел затем благополучно перейти
границу Германской Демократической Республики и, нигде не задерживаясь,
начал продвигаться прямо на восток. На территории ГДР он удачно выдавал
себя за немца, а перебравшись через Одер на польскую землю, превратился в
поляка, специалиста, возвращающегося в Варшаву из командировки. Он хорошо
знал места, через которые скрытно следовал, когда-то у него туг были и
друзья и агенты, но сейчас разведчик стремился пройти до самой Москвы
неслышно, невидимкой.
В ранний сумеречный час он оказался наконец-то на берегу Буга. От
земли подымался еле заметный весенний парок. Река по обоим берегам густо
заросла лозняком, ивами... Совсем близко, за спокойной водной лентой и
кудрявым кустарником виднелись хутора, а немного правее - строения
пограничного городка Пореченска. Там была Белоруссия, советская страна.
Вода в Буге струилась едва заметными перекатами, тихо плескалась у
пологих берегов - чистая, темная на расстоянии.
Радомская, тридцать шесть. За забором обширный дом с мезонином,
напоминающим старинную каланчу. На взгорье, в двух шагах, развалины
старинного замка, и чуть подальше - Буг.
"Радомская, тридцать шесть, спросить Сатановскую". Его ждали.
Пробираясь сюда, Годдарт думал, что встретит здесь пожилую, растолстевшую
шинкарку, и был несколько озадачен, увидев перед собой женщину, пожалуй, не
старше тридцати пяти, бесспорно красивую, элегантно одетую.
Годдарт не был поклонником прекрасного пола, женщины привлекательной
внешности заставляли его инстинктивно настораживаться. Так и на сей раз -
обменявшись паролем, он должен был сказать Сатановской еще нечто, что
определяло способ его переброски через советскую границу, но решил не
спешить с этим. На вопросительный взгляд хозяйки ответил лишь словом:
"Спать". Она поняла по-своему - ему необходимо сбросить с себя усталость,
избавиться от чрезмерного нервного напряжения, следствия далекого и
опасного путешествия с Запада. Но он думал совсем о другом, о том, чтобы в
эти последние часы перед броском через границу не "наследить", остаться
"невидимкой". А для этого надо было прежде всего осмотреться, не
столкнуться случайно с кем-то из старых знакомых. И его предосторожность
оправдала себя.
Отдохнув в отведенной ему комнате, с наступлением вечера он отправился
на разведку. Помещение Сатановской, как он вскоре заключил, представляло
собой нечто среднее между рестораном, корчмой и домом свиданий. Внизу было
весело, какие-то люди танцевали под радиолу, звенели бутылки, слышались
пьяные возгласы...
Убедившись, что хозяйки там нет, Годдарт продолжал обследовать дом.
Несмотря на большой рост и внушительную комплекцию, он умел передвигаться
мягко, как кошка. В одной из дальних комнатушек Годдарт заметил наконец
Сатановскую. Она сидела за крошечным столиком как раз лицом к стеклянной
двери, за занавеской которой он неслышно притаился. Она беседовала с
какой-то женщиной, лица которой разведчик видеть не мог. Разговаривали
шепотом. Годдарт уловил слова незнакомки: "Не забудь купить холодильник.
Маня". Голос показался ему знакомым. Сатановская сказала: "Хорошо. Я
запомнила. Передам ему, пани Мария".
Мария! Женщина поднялась со стула, и в то же мгновенье Годдарт
отшатнулся: он увидел ее лицо, еще не старое, по-прежнему красивое, такое
знакомое... Он поспешно добрался до отведенной ему комнаты. Теперь было
ясно - с переходом границы откладывать опасно.
Когда Сатановская вошла в его конуру, он сидел угрюмый, в глубокой
задумчивости, которую не сумел скрыть, - пытался видеть себя уже там, по ту
сторону Буга, в Белоруссии. Ему хотелось верить, что все обойдется
благополучно, - тогда он вернется домой, возьмет из банка доллары, которыми
Харвуд отметит успех его миссии в России - и заживет! Но до этого еще было
очень далеко... Подняв голову, он сказал: "Дрисса". Теперь она знала, как
именно и каким путем ей приказывают переправить его через границу. Но
почему же он молчал раньше? Женщина в упор посмотрела в его большое рыхлое
лицо и неожиданно вздрогнула. У нее задрожали руки, она постаралась
спрятать их. Годдарт заметил и пристальный взгляд хозяйки и ее смущение, но
объяснил это по-своему, расправил плечи и с самодовольным видом
ухмыльнулся.
- Пану пора собираться, - оказала Сатановская. Резким, почти
неприязненным тоном добавила: - Пана поведет женщина.
Годдарт спросил:
- Пани Мария?
Сатановская снова внимательно посмотрела на него, в углах ее губ
зазмеилась презрительная улыбка: она поняла, что он выслеживал ее. После
мучительно долгого молчания с трудом произнесла:
- Нет, другая.
В полночь разведчик покинул явку. Рядом с ним шла рослая женщина, под
ватником которой он заметил автомат.
Непроглядная темь пала на землю. Где-то близко угадывался Буг. Годдарт
никак не мог понять, куда его ведут. Женщина твердо, по-мужски взяла его за
руку, и они вошли в развалины старого замка. А у него все не выходила из
головы фраза: "Не забудь купить холодильник. Маня", повторенная ему на
прощание Сатановской. Если в Смоленске он получит телеграмму до
востребования с таким текстом, к поезду возвращаться нельзя, надо будет
тотчас изменить маршрут.
Притаившись у окна мансарды, вслед Годдарту глядела Сатановская. За
последние годы несколько тайных пришельцев с Запада ушло из ее дома на
землю Советской Белоруссии вот так, ночью, в темень и непогоду,
сопровождаемые все той же женщиной с немецким автоматом под ватником. И ни
разу Сатановская не подумала о том горе, которое они, эти звери, могли
причинить на территории Советского Союза, проникнув туда с ее помощью. Ни
разу не подумала она об этом потому, что облик переходивших границу агентов
ничего не говорил ей, не вызывал в ней никаких эмоций и не наталкивал на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг