- Обратиться в посольство... Может быть...
- Хотите, я помогу вам, вызову сюда советского консула?
- Нет, нет, пусть это вас не беспокоит. Я жду моего друга. Он должен
быть с минуты на минуту.
Когда она уходила, в дверях столкнулась с Крюгером - тот спешил к
странному русскому.
Все это происходило рано утром, а днем, совсем недавно, у подъезда
гостиницы остановился черный лимузин - приехал-таки Генрих Шольц.
Гросс внимательно слушал рассказ Эрики.
- Генрих Шольц... - повторил он, - где-то я уже слышал это имя. Но где
и что?
Неожиданно Эрика порывистым движением схватила его за руку:
- Смотри, это же русский и его друг Шольц. Они идут сюда...
От гостиницы по тропинке вдоль берега бухты действительно шли двое
мужчин. Неожиданно Гросс посмотрел вправо и тотчас вскочил на ноги: на
взморье за мысом быстро всплывала подводная лодка, та самая, перископ
которой они с Эрикой недавно заметили.
Крюгер оставил пачку советских газет. Можайцев просматривал статьи,
корреспонденции с мест - черные строчки текста рассказывали о жизни там, на
родине, к которой он стремился, на родине - такой близкой и все еще
далекой. Можайцев ладонями с силой сжал виски: он был в отчаянии.
Существование за океаном, долгие годы работы, которую он выполнял, не
всегда понимая, для чего и кому эта работа нужна, - затем уединенное,
поднадзорное пребывание в Брайт-ривер, все это отнюдь не способствовало
развитию в нем самостоятельности и уверенности, в которых он сейчас весьма
нуждался. После долгих лет такой жизни Можайцев словно очнулся от кошмара:
мир был ослепительно хорош, но полон опасностей. Где-то вокруг шныряли люди
Прайса и Харвуда, но где и кто они и как их можно провести, чтобы
благополучно вернуться на родину, - этого он не знал, во всем этом отлично
разбирался только Генрих Шольц. Однако Шольц, как назло, не появлялся.
Снова - в который уже раз за эти дни! - вставала перед Можайцевым его
жизнь на чужбине... Его отец работал на одном из заводов в Москве, слыл
талантливым инженером. Его ценили как специалиста и жалели как человека, уж
очень был он замкнут, нелюдим. Но что ж поделать - таков характер. И никому
в голову не приходило, что человека гложет обида, обида за блага, которые
революция отняла еще у его деда и которые, не будь революции, по наследству
перешли бы к нему. Держался особняком, таился и все чего-то смутно ждал.
Война застала его с женой и маленьким сыном Вадимом неподалеку от нашей
западной границы - проводил отпуск у родственников. Эвакуироваться не
успел, да и не очень старался, жадно хотел посмотреть и прикинуть, чего ему
можно ожидать от немцев, на что рассчитывать. Скоро понял - и рассчитывать
не на что, и связываться с ними он не будет, помогать им грабить и убивать
своих же русских людей он не станет, не такой. В услужение к оккупантам не
пошел, но и от партизан хоронился. Запил. Специальность скрывал. Устроился
счетоводом. Прикинулся хворым. Так и жил под немцами почти всю войну. В
конце сорок четвертого сунули его с женой и парнишкой в вагон для скота и
как скот погнали в Германию. Где-то за Рейном бросили Можайцевых в
концлагерь: голод, холод, избиения... Но весной сорок пятого появились
американцы. Заключенных концлагеря стали сортировать по одним янки понятным
признакам. Можайцев решил: от друзей-союзников таиться незачем и раскрылся
перед американским офицером, как у попа на исповеди. Его быстренько
перебросили в лагерь для перемещенных лиц, но на самый короткий срок.
Узнав, что он опытный специалист, а Советскую власть считает для себя чужой
и враждебной - его посадили на корабль и переправили за океан.
Америка - предел затаенных мечтаний, - вот она! Каждый в ней может
быть президентом, банкиром. Неожиданно - и весьма скоро! - эта сказочная
Америка куда-то исчезла, вроде ее никогда и не было, и инженер Можайцев
почувствовал себя то ли в пустыне, то ли в джунглях: у него не было ни
денег, ни работы, ни друзей, никакой поддержки, и до него никому не было
никакого дела; у него же не было капитала, он всего-навсего нищий да к тому
же беглец из родной страны, изгой. Здесь каждый норовил выжать из него
побольше и уплатить ему поменьше. И не к кому было обратиться за помощью и
некому жаловаться... Вот когда обиды и разочарование завладели старшим
Можайцевым полностью! - горю конца не виделось. Жена в той жизни протянула
недолго. Можайцев все помыслы свел к одному: дать образование сыну Вадиму,
"поставить на ноги" и воспитать в ненависти к Советской власти, которую он
винил во всех постигших его несчастьях. Старика наконец задушила желчь.
Впрочем, и пил он много.
Вадим получил диплом инженера, в этом он пошел по стопам отца.
Моральное состояние семьи, образ жизни отца, неосознанные горе и обида
неизвестно на кого и за что - рано отравили Вадима, он тоже стал пить, и
все больше. Жизнь его пошла кувырком. Но как ни поносил отец Советскую
власть - ненависти к родине Вадим Можайцев в себе не чувствовал. Ни
ненависти, ни любви - ничего. Так продолжалось годы, до переезда в
Брайт-ривер, до похищения ребенка, до задушевных бесед с Шольцем. И
однажды - он и сам не мог бы сказать, когда именно, - понял, что и у него
есть своя подлинная родина. Тогда он решил бежать от Прайса, захватив с
собой свои материалы, над которыми трудился в течение последних нескольких
лет, - не хотел являться на родину как блудный сын. Вот они - материалы, в
этом большом портфеле из желтой кожи.
Он, конечно, не герой, но в Россию вернется, и не с пустыми руками,
чтобы там знали о делах Прайса.
Очнувшись от волновавших его дум, Можайцев поднял голову - на пороге
стоял Шольц.
При виде друга Можайцев преобразился. Нездоровье и апатия, которым он
был подвержен в течение своего пребывания в горной гостинице, были забыты.
Он быстро двигался по номеру, собирая вещи, - надо было немедленно
отправляться в Осло, а оттуда на родину. Минута, когда он вступит на
советскую землю, казалось ему, стала близкой.
- Ты вряд ли можешь представить себе, Генрих, как глубоко я благодарен
тебе за все, за все... Если бы не ты, я опустился бы и погиб там, на
Брайт-ривер... Ты вдохнул в меня веру в возможность вернуться к моему
народу...
Генрих Шольц, довольный, посмеивался.
- Я хотел, чтобы талантливый инженер Вадим Можайцев работал не на
Прайса, а для своей родины, - говорил он. - Твои установки нужны
человечеству, однако если бы я не убедил тебя в том, что они необходимы
русским, ты ведь никогда не завершил бы свою работу, как бы Прайс ни
бесился. Разве не так?
- Конечно, так.
- Вот видишь! Мне просто было противно смотреть, как Прайс обкрадывает
твой мозг. Американцы без конца кичатся своими атомными и водородными
бомбами, но эти бомбы, как ты знаешь, были в основном сделаны не
американцами. Канадец Демпстер, итальянец Ферми, немцы Эйнштейн, Ган,
Штрассман, датчанин Нильс Бор, венгры Вигнер, Сциллард и Теддер... Над
созданием космических ракет для американских ВВС трудится мой
соотечественник фон Браун, главный конструктор гитлеровских "фау"... Я
решил не допустить, чтобы список гениальных ученых - да, да, ты, Вадим, -
гений в технике, поверь мне... Так вот, говорю, я решил не допустить тебя
до участи бессовестно ограбленного, а потом - кто знает? - может быть, и
уничтоженного Прайсом.
Можайцев с чувством пожал Шольцу руку. Шольц посмотрел на часы.
- Я предложил бы немного прогуляться, - сказал он. - Полагаю, свежий
воздух тебе не повредит?
- Конечно, нет.
- В таком случае пройдемся. Здесь в этом помещении я чувствую себя
что-то неуютно.
- Хорошо, идем. - Можайцев уже надевал пальто.
- А портфель? Где же твой портфель с материалами? Его нельзя оставлять
тут.
- Не беспокойся, я не расстаюсь с ним.
С моря дул по-весеннему свежий ветер. Можайцев зябко поежился. Пошли
по тропинке вдоль бухты. Вокруг не было ни души. Тишина нарушалась лишь
писком чаек над морем.
Можайцев сказал:
- Ты что-то хотел сказать мне? Слушаю тебя.
- Годдарт здесь.
- Что-о? Откуда тебе это известно? Ты видел его?
Шольц улыбнулся неопытности приятеля.
- Ты не спросил меня, дорогой герр Можайцев, почему я задержался, так
долго не приезжал к тебе, - сказал он шутливо и в то же время с
укоризной, - теперь можешь не спрашивать, сам скажу... Харвуд установил за
мной слежку. Впрочем, я это предвидел еще до отъезда из Брайт-ривер. Они
следили за каждым моим шагом, особенно после того, как Бодо Крюгер сообщил
мне, что ты благополучно добрался сюда. Тогда по телефону Крюгер не сказал
точно, где именно ты находишься... Но Харвуд отлично знал, что рано или
поздно я опять брошусь выручать тебя. Понимаешь, в каком положении я
очутился?
Можайцев внимательно слушал. В его глазах, скрытых за большими
стеклами очков в золотой оправе, появилось выражение неистового гнева
затравленного человека.
- Ты зря не приезжал, - произнес он сквозь зубы, - мне теперь не
страшны ни Харвуд, ни наш тюремщик из Брайт-ривер - Годдарт.
Шольц пристально посмотрел на товарища.
- Не теряй чувства осторожности, - заметил он. - Остались считанные
дни, и ты будешь в России. А до того будь начеку. Годдарт - один из
опытнейших разведчиков Харвуда. К тебе его приставили не случайно: Годдарт
отлично знает Советский Союз и не хуже тебя, абсолютно без акцента говорит
по-русски.
Можайцев был искренне изумлен. Деловым тоном Шольц продолжал:
- Все годы прошлой войны Годдарт провел на советской территории.
- Что он там делал?
Шольц как-то странно ухмыльнулся.
- Сотрудничал с гестапо, выдавая себя то за немца, то за поляка, а при
случае превращался в русского партизана.
- Понимаю... - медленно произнес Можайцев, сжимая кулаки.
Шольц продолжал:
- Я должен был соблюдать крайнюю осторожность: появись тут Годдарт до
меня, он мог бы просто пристрелить тебя.
- Если этот негодяй попадется мне - я задушу его, - глухо сказал
Можайцев, - рассчитаюсь сполна за все.
- Ты имеешь в виду похищение твоего сына? - осторожно осведомился
немец.
- Да. Удивительно - как это я раньше не понял, что и это
преступление - дело рук Харвуда и Годдарта... Таким путем они хотели
держать меня в повиновении.
- Н-не знаю... - неопределенно пожал плечами Шольц.
Можайцев повернул обратно. Шольц с решительным видом встал на его
пути.
- Ты с ума сошел?
- Я вернусь в гостиницу и позвоню в советское консульство в Осло. Мне
надоело прятаться.
- В гостиницу тебе возвращаться нельзя. Вот-вот появится Годдарт и,
конечно, не один... Они схватят тебя, посадят в самолет и водворят в
Брайт-ривер.
Можайцев продолжал молча идти. Шольц рассвирепел.
- Стой, черт тебя возьми! Они обвинят тебя в убийстве американского
гражданина и посадят на электрический стул.
Можайцев остановился.
- Какого американского гражданина? - спросил он с выражением крайнего
изумления.
- Того самого, которого к тебе подослал Харвуд. Час назад Крюгер
пристукнул парня, и теперь он лежит у себя в номере... Годдарт свалит
убийство этого краснорожего субъекта на тебя, и тогда тебе крышка. Идем же,
идем скорее, - почти закричал Шольц, увлекая за собой инженера.
Можайцев больше не сопротивлялся. Для того чтобы разобраться в
создавшейся ситуации, требовалось время, то есть то, чего у него сейчас как
раз и не было.
Тропинка уходила направо, в обход прибрежных скал, - гостиницы теперь
не было видно. Впереди, на самой оконечности мыса, Можайцев заметил
Крюгера.
- Зачем нужно было обязательно убивать его? - спросил Можайцев, имея в
виду человека Годдарта.
- Иначе он выследил бы нас, и Прайс уже сегодня знал бы, где искать
тебя.
Можайцев бросил на приятеля удивленный взгляд.
- Уверен, он и без того понимает, что разыскивать меня надо на
территории Советского Союза, - сказал он.
- Возможно, возможно... - пробормотал Шольц. - Однако следовало бы
прибавить шагу... Годдарт, наверное, уже прибыл в гостиницу... Сейчас он
найдет там своего агента...
- Что это делает Крюгер? - задал неожиданный вопрос Можайцев.
Шольц почему-то смутился.
- Где ты его видишь? Ах, вон он где! Крюгер держит связь с советской
подводной лодкой, которая доставит тебя в Ленинград или Мурманск, смотря по
твоему желанию. Идем скорее, они ждут тебя.
Но Можайцев не двигался с места, - он заметил смущение Шольца.
- Прошу объяснить мне, - сказал он сухо, - каким это образом Бодо
Крюгер превратился в твоего доверенного да еще в друга русских? Я имел
возможность убедиться, что он - агент западногерманской тайной полиции. Я
не доверяю ему.
Шольц явно не ожидал такого оборота и растерялся.
- Какая чушь! Крюгер - агент полиции! - он попытался рассмеяться, но у
него из этого ничего не вышло. - Идем же, нас ждут. Смотри, с подлодки
подают сигналы.
Можайцев недоверчиво покачал головой.
- Ты можешь поручиться, что Крюгер не подстроил мне ловушку? - спросил
он. - Нет, я не взойду на борт этой подводной лодки, - и инженер снова
повернул обратно.
Шольц рысцой бежал рядом с ним.
- Что за чушь! - снова растерянно заговорил он. - Крюгер, человек
Функа, и вдруг - агент тайной полиции...
- Человек Карла Функа? - Можайцев побледнел от гнева. - И ты, ты знал
об этом? Может, и сам ты подослан ко мне Функом?
- Перестань валять дурака. - Шольц старался как-то выкрутиться.
Можайцев уходил. Крюгер кому-то кричал по-немецки: "Сюда! Быстрей! Не
стреляйте, его надо задержать!"
Ветер донес до Можайцева говор невидимых из-за мыса людей с подводной
лодки: там были немцы. Можайцев схватил Шольца за шиворот.
- Что же это значит? Карл Функ, властелин Рура, прислал за мной
советскую подлодку, чтобы доставить меня в Россию? - Он был в бешенстве. -
Генрих Шольц - ты предатель!
Шольц почти плакал:
- Клянусь, все это недоразумение... Послушай, не возвращайся, там
наверняка тебя поджидает Годдарт.
Можайцев продолжал поспешно уходить.
- Ну, хорошо, иди, - неожиданно спокойно произнес Шольц.
Можайцев с удивлением оглянулся. Следом за ним бежали Крюгер и матрос
с лодки. Они приближались огромными прыжками.
- Хальт! - скомандовал Крюгер и поднял пистолет.
Можайцев сделал движение, чтобы броситься в сторону, но в этот момент
Шольц ударил его камнем по голове.
- Поднимать шум стрельбой не следует, - деловито сказал Шольц,
склонясь над залитым кровью Можайцевым.
Он поспешно схватил большой желтый портфель инженера и, приказав
Крюгеру отнести русского в шлюпку, со всех ног бросился к морю. Главное -
материалы об "установках Можайцева" - в его руках, задание Функа наконец-то
выполнено.
Крюгер и матрос взялись за Можайцева, и в это время перед ними
появились Гросс и Эрика Келлер.
- Отставить! - резко приказал Гросс. - Убирайтесь отсюда. Живо!
Годдарт и Гейм прибыли через несколько минут. Крюгер истекал кровью,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг