блеска в каком-то "высшем" обществе, поклонников, любви осталась мечтой,
превратившейся в совершенно очевидную иллюзию. Одинокое сидение в
приграничном польском городке, в четырех стенах, не могли не отразиться на
Сатановской - ей все чаще приходилось копаться в своем внутреннем мире,
бередить старые раны, сходить с ума от бешеной злобы против тех, кто
загубил ее молодость, проклинать Грина, соблазнившего, обманувшего и
предавшего ее. И почти все ее несчастья начались вот в этих местах, по ту и
другую сторону Буга.
Как это ни странно, в представлении майора Торопова, как же как
когда-то в предположениях Годдарта, Сатановская представала толстой пожилой
шинкаркой, развязно-вульгарной хозяйкой сомнительного заведения с выпивками
под грохот магнитофона, с каморками для свиданий, с жадной дрожью потных
рук, хватающих замусоленные кредитки у ночных посетителей. Однако она
оказалась совсем иной, у окна стояла со вкусом одетая молодая женщина, с
тонкими чертами нервного, ласково-улыбчивого лица.
Сатановская остановилась на несколько дней в Пореченске, поселилась в
крошечной деревянной гостинице неподалеку от вокзала и стала совершать
прогулки по городу. Трудно сказать - догадывалась ли она о том, что
наблюдают за ней, но вела себя совершенно спокойно, уверенно, встреч ни с
кем как будто не искала. А через несколько дней она выехала в Минск. В
соседнем вагоне расположился широкоплечий мужчина, спокойный, сероглазый, с
прядью преждевременно поседевших волос. Это был майор Торопов. В Минске он
вслед за Сатановской покинул железнодорожный состав и направился в
гостиницу, недавно отстроенную в центре столицы Белоруссии. Сатановская
оставалась все время спокойной, подолгу сидела за столиком в ресторане,
внимательно разглядывая людей, советских людей; с иностранцами, которых в
гостинице проживало немало, никакого контакта устанавливать не стремилась,
хотя и не избегала их; целыми часами ходила по прекрасным улицам Минска,
построенным заново после войны, по проспекту Ленина, посмотрела кинофильм,
посетила концерт. Она была все время в поле зрения чекистов, но ничего
существенного это не дало. Спустя несколько дней туристка выехала дальше, в
Москву. В том же поезде находился и майор Торопов.
Сатановская поселилась в гостинице "Пекин" и немедленно принялась за
осмотр Москвы. Она, как и все! На этот раз майору пришлось переменить
тактику: если раньше за Сатановской вели наблюдение другие, а он лишь
ставился в известность о результатах, сам находясь в тени, стараясь ни в
коем случае не обратить на себя ее внимания, то теперь именно ему было
поручено неотступно следовать за ней, быть осведомленным о каждом ее шаге -
в то, что она приехала в Советский Союз из простого любопытства,
естественно, никто не верил. Полковник Соколов специально встретился с
Тороповым и основательно проинструктировал его. Скорее всего, она приехала
к нам для встречи с кем-то, для получения задания, возможно, как-то
связанного с операцией, которую проводит сейчас зарубежная разведка. Какое
же она получит поручение, где, когда, от кого, каким образом?
Как и в Минске, Сатановская неспешно осматривала город, гуляла по
улицам, заходила в музеи, но прочих иностранцев-туристов упорно
сторонилась, предпочитала совершать прогулки одна. Возможно, это
объяснялось какими-то ее внутренними побуждениями к одиночеству, к тому,
чтобы ей не мешали размышлять, вспоминать. Возможно, но - и на такое
обстоятельство не мог не обратить внимание Торопов - именно так и должен
был бы вести себя человек, приехавший для встречи с кем-то. Следовало быть
начеку.
В пребывании Сатановской в Москве майор Торопов не обнаружил ни
определенного плана, ни системы. Вот она поехала на Выставку достижений
народного хозяйства, однако, очутившись там, не проявила ни к чему
сколько-нибудь заметного интереса; вот она пришла на экскурсию в храм
Василия Блаженного, но и тут со скучающим выражением лица прошлась по
приделам и снова вышла на Красную площадь, потом долго стояла у Лобного
места, будто перебирая в памяти какие-то события, имеющие к нему отношение.
А однажды на такси отправилась за город, на реку Клязьму. Торопов издали
наблюдал за ней: она просто отдыхала, нежилась на солнышке, дремала... Что
бы могли означать эти поездки? Торопову казалось, что у нее каждый день на
счету, и все-таки ничего не происходило и ни с кем подозрительных встреч у
нее не было. Женщина отдыхала, только и всего. Майор, обычно спокойный,
выдержанный, начинал нервничать, снова и снова перебирал в памяти все, что
так или иначе было связано у него с ней после отъезда из Пореченска,
искал - не совершил ли он какой ошибки, не выдал ли себя, не насторожил ли
ее, однако ничего такого не находил. Он много думал о бросившемся в глаза
несоответствии между ее профессией агента разведки Аллена Харвуда и ее
внешним видом, полным внутренне чистой красоты.
За несколько дней он уже привык видеть ее отдыхающей на берегу
Клязьмы, и все же ее, оказывается, повлекло в воду, прохладную, по-летнему
ласковую. Сначала Сатановская плескалась на расстоянии всего двух-трех
метров от берега, но потом, сильно загребая руками, поплыла на середину.
Неожиданно до слуха майора донесся крик о помощи. Он вскочил, взглянул на
реку - о помощи взывала его "подопечная". Должно быть, с нею что-то
произошло, она беспомощно барахталась, порою скрывалась под водой. Торопов
схватил ее в тот момент, когда силы женщины окончательно иссякли.
Так установился личный контакт с Сатановской. Торопов назвался
вымышленной фамилией, сказал, что его специальность - живопись. Спасенная
растроганно благодарила Торопова и не выражала желания на этом кончать
знакомство, наоборот. Не поддерживать знакомство с ней представлялось
совершенно невозможным, это могло бы вызвать в ней подозрения, сделало бы
для него затруднительным дальнейшее наблюдение за ней. Торопов не кривил
душой, говоря ей о том, что одинок, свободен распоряжаться своим
временем, - ее это устраивало вполне.
Теперь характер ежедневных маршрутов Сатановской изменился, вместо
посещения музеев и концертных залов она в сопровождении Торопова
отправлялась за город, в тенистые рощи Подмосковья.
Поведение Сатановской наводило чекистов на размышления. Ни полковник
Соколов, ни майор Торопов не сомневались, что приезд Сатановской в
Советский Союз вызван какими-то деловыми соображениями и предпринят по
распоряжению разведки: она или должна кому-то что-то передать, или,
наоборот, от кого-то что-то получить, может - задание. И в том и в другом
случае она, по-видимому, будет вынуждена с кем-то встретиться. Однако для
того, чтобы обезопасить подобную встречу от посторонних взоров,
Сатановской, казалось бы, следовало стремиться к тому, чтобы почаще
оставаться одной, а она, напротив, тянется к Торопову, хочет быть с ним с
утра до позднего вечера. Что же это значит? Очевидно, она действует по
более сложному сценарию, и общество постороннего мужчины ей нужно в
качестве маскировки.
При встречах с майором полковник Соколов, хмуря густые брови,
неодобрительно говорил:
- Кокетничает?
Торопов молча кивал головой, хотя, если говорить по совести, он отнюдь
не был убежден в этом: во-первых, ему казалось, что он ей и в самом деле
нравится, ну и затем - уж очень она была с ним по-женски ласкова и открыта
и на кокетство ее поведение с ним никак не походило.
Однажды Сатановская попросила отвезти ее в укромное место, где можно
было бы отдохнуть от зноя и духоты. Торопов такой уголок знал...
Они лежали в прохладной тени, и она что-то рассказывала о прочитанном.
Торопов думал о своем: "К чему все это?" Она повернулась к нему.
- Да вы меня не слушаете! - произнесла не то с удивлением, не то с
укором и протянула к нему обнаженные руки. Он склонился над ней и
почувствовал, что настала та самая минута, которой он так боялся, когда
дружба могла перейти в нечто напоминающее любовь.
- Ну же, ну... - шепнула она.
Торопов отшатнулся, провел рукой по лицу, стремясь скрыть стыд и
смущение.
- Извините меня, - глухо проговорил он. - Я забылся... Вы могли
подумать...
Она тихо, хрипло рассмеялась.
"Неужели это провал?" - с ужасом спрашивал себя; Торопов.
Конец прогулки прошел в оживленной беседе, шутках - оба хотели как-то
сгладить неловкость, возникшую между ними недавно.
- Будь начеку, - сказал майору полковник Соколов при очередном
свидании в тот вечер. - Она, возможно, готовит тебе сюрприз.
Во время очередной прогулки они принялись за трапезу. На разостланной
под деревом "походной" скатерти, предусмотрительно захваченной Сатановской
с собой, лежали бутерброды, ломти семги, икра, стояли бутылки крымского
вина... Внезапно майор почувствовал непреодолимую сонливость, стал зевать.
Женщина хлопотала возле него, положила ему под голову свой плащ.
Уже засыпая, не будучи в состоянии даже пошевелиться, Торопов все же
старался сохранить ясность мысли.
Сатановская вскочила на ноги и все ходила тут же взад и вперед. Она
определенно нервничала. Так прошло, наверное, не менее четверти часа.
Послышались шаги, кто-то осторожно подходил.
- Наконец-то! - вырвалось у женщины по-польски.
- Из хи слиип? (он спит?) - спросил негромкий, грубый мужской голос.
- Иес, оф коос (да, конечно), - ответила Сатановская.
Итак, они будут разговаривать по-английски, на языке, которым майор, к
сожалению, владел весьма посредственно. Невероятным усилием воли он
осторожно чуточку приоткрыл глаза: рядом с туристкой стоял высокого роста
незнакомый ему мужчина в советской военной форме, с погонами полковника
авиации. Он сказал Сатановской что-то еще, шагнул к лежащему у его ног
Торопову.
"Кто это, уж не Грин ли?" - подумал майор.
Лже-полковник произнес несколько слов, сунул руку в карман, возможно,
за пистолетом. В тот же миг Торопов окончательно потерял сознание.
Он очнулся точно от удара и тотчас все вспомнил. Сколько времени
продолжался его сон, он не знал, но, по-видимому, долго. Рядом с ним лежала
его спутница, как всегда красивая, невинно-чистая, нежная, и с непонятной
ему тревогой всматривалась в его лицо.
- Проснулся, да?
Он утвердительно закрыл ресницы. Она прижалась к нему, должно быть,
говоря словами полковника Соколова - кокетничала, пытаясь усыпить в нем
тревогу.
- Тебе хорошо со мной, да?
- Да, - ответил он. Его душила злость.
На следующее утро он, как обычно, пришел в ее номер в гостинице. Он
ждал, что его "подопечная" предложит какой-нибудь очередной маршрут, но
вместо того она сказала с улыбкой:
- Сегодня ты останешься здесь, со мной... "Очевидно, весь смысл ее
приезда к нам, в Советский Союз, и состоял во встрече с Грином, - подумал
Торопов. - Свидание это вчера состоялось, и теперь Сатановской незачем
мотаться по лесам и полям".
Через полчаса позвонили снизу, и Сатановская спустилась в вестибюль.
Она возвратилась с билетом в руке. - Вот мы и расстаемся, - заговорила она
с грустью. Торопов с удивлением вскинул на нее глаза. - Я сегодня вылетаю
на родину, - пояснила она, пряча билет в сумочку. Он продолжал молчать,
соображая, как следует держать себя в такой ситуации. Она с грустной
улыбкой посмотрела ему в глаза. - И я хочу попросить у тебя прощения за те
неприятные минуты, которые тебе пришлось пережить по моей вине, но, честное
слово женщины, у меня возникло к тебе искреннее чувство. "Что она этим
хочет сказать?" - подумал Торопов. Она снова улыбнулась.
- Помнишь - там, на Клязьме? Ну да, я хотела, чтобы ты перестал
прятаться от меня. Молчи, молчи! Я понимаю - страдает твое мужское
самолюбие: "Она оказалась умнее, перехитрила меня!" Сейчас мы с тобой
расстанемся, Андрей, и я на прощанье хочу обратиться к тебе с просьбой: не
думай обо мне плохо.
- Это будет трудно, - сказал он.
- Ну как знаешь. И все же помни о моей просьбе.
Торопов круто повернулся и вышел из номера. Он немедленно поехал к
Соколову и обо всем ему рассказал.
Полковник дал ему "выговориться", побарабанил пальцами по столу.
- Не следует преувеличивать, товарищ майор, - заговорил он. - Многое
мы с вами предвидели... Да, у вас были и промахи, и вы сами их знаете и
учитываете... Но жизнь сложна, и наша борьба с Грином - занятие непростое.
Не терзайтесь, возвращайтесь в Пореченск и принимайтесь за работу. И
помните - с "окна", которым воспользовался агент Харвуда, не спускайте
глаз.
- Разрешите, товарищ полковник.
- Да, говорите, я вас слушаю.
- Если Сатановская знала, что я сотрудник органов безопасности, веду
наблюдение за ней, то у нее наверняка возникли подозрения, что мы
осведомлены и о маршруте "Дрисса", - заметил Торопов.
- Полагаю, что тут вы ошибаетесь, майор, - она не знала, кто вы.
Больше того, вызов Сатановской сюда... да, да, майор, она приехала к нам по
вызову Грина - связан именно с использованием "окна" на Буге при проведении
той операции, которой ныне усердно занят Грин. Вы, должно быть, от
огорчения совсем забыли о магнитофоне, которым воспользовались вчера.
Сейчас я ознакомлю вас с записью на магнитофонной ленте... - Полковник
поднял телефонную трубку и кому-то приказал принести "подарок майора
Торопова", затем продолжал: - Если бы Сатановская и приняла вас не за
влюбленного в нее молодого художника, а за чекиста, специально к ней
приставленного, то и в таком случае наблюдение за нею и она сама и разведка
могли бы приписать, и не без основания, тому обстоятельству, что ее
поведение на берегах Буга обратило на себя внимание польских властей,
которые и попросили нас на всякий случай присмотреть за ней, только и
всего. А мы поглядели, ничего не заметили, работали топорно, рассекретили
себя и так далее, так что и бояться нас нечего. Но главное, что нам было
нужно, - мы теперь знаем. Сейчас вы в этом убедитесь, майор.
Полковник вставил в аппарат ленту и передал Торопову листки с
переводом беседы Грина и Сатановской с английского на русский.
Лента некоторое время тихо шуршала, затем послышались голоса, мужской,
грубый и резкий, и женский, по тембру майор узнал - Сатановской. Он слушал
и в то же время внимательно читал лежавший перед ним перевод.
- Из хи слиип?
- Иес, оф коос.
Это Торопов и сам слышал. Теперь он читал перевод.
Грин злобно произнес:
- Я пристрелю его!
"Должно быть, он сказал это, когда сунул руку в карман и сделал шаг по
направлению ко мне", - подумал майор.
Женщина почти вскричала:
- Ты этого не сделаешь!
- Какого черта он привязался к тебе?
- А ты хочешь, чтобы ко мне приставили чекиста?
- Ты крутишь любовь с ним!
- Не твое дело. Я приехала сюда по твоему вызову, кот и давай
побеседуем о деле. Зачем я тебе нужна? - и опять почти крик: - Не тронь
его! Если ты причинишь ему вред - меня арестуют. Неужели ты, Грин, не
можешь понять этого?
Послышалась возня, - должно быть, она силой мешала ему приблизиться к
уснувшему, потом тихое проклятие и голос Грина.
- Ну черт с ним! Пойдем отсюда, мне необходимо дать тебе поручение.
Некоторое время снова было тихо, очевидно, они уходили в сторону от
распростертого во сне чекиста, затем снова заговорил Грин - разговор теперь
доносился, приглушенный расстоянием:
- Соня, я счастлив тебя видеть... В моем сердце ты навсегда осталась
любимой.
- Не смей прикасаться ко мне! - в голосе Сатановской слышалась злобная
ярость.
- Я всегда любил только тебя.
- Молчи. Ты погубил мою жизнь... Соблазнил девчонку сказками, увлек и
погубил... Я нужна была тебе потому, что тебе приказали завербовать меня.
О-о!.. Как я ненавижу тебя!
Опять послышался голос Грина, на этот раз угрожающий:
- Ты уже не веришь мне - это плохо. Но дело не должно страдать. Твой
дядя Мордехай Шварц передал тебе приказ управления разведки... Шварц
доложил рапортом, что ты отказалась выполнить приказ.
- Да, отказалась.
- Потому, что считаешь себя обманутой? - с насмешкой осведомился Грин.
- А разве это не так? - Сатановская расхохоталась.
- Тише! - угрожающе заговорил Грин. - Пытаешься шантажировать нас, не
понимая, что за это можешь поплатиться жизнью.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг