- Благодарю. Иного ответа я и не ожидал от вас.
Генеральный инспектор бундесвера Кривель, явно отдавая дань
прозорливости своего "фюрера", сказал Шулленбургу:
- Герр Штрадер был так уверен в вас... О, он великий политик и знаток
людей... Он приготовил для вас сюрприз - вы уже зачислены в кадры
бундесвера.
- Гауптман Лунг, - обратился Штрадер к капитану, - вручите
генерал-полковнику приказ. - И пояснил Шулленбургу: - Лунг - адъютант
военного министра, фактически выполняет функции офицера связи между
некоторыми генералами из аппарата военного министерства и мной. Сегодня он
прибыл сюда из Бонна специально, чтобы вручить вам приказ...
Подтянутый, молчаливый гауптман Лунг вынул из папки бумагу и протянул
ее Шулленбургу.
- Разрешите поздравить вас, герр генерал-полковник...
Поздравления Шулленбург охотно принял. Теперь оставалось получить
разъяснения: какое именно назначение ему предстоит, какие конкретно
обязанности на него возлагаются. Эти разъяснения и должны были внести
ясность - будет ли у Шулленбурга возможность осуществить его замысел.
Сейчас он был очень обеспокоен и опасался, что это заметят, - осторожно
повел глазами: оберста Дитца уже не было, тот незаметно покинул кабинет.
Внешне бесстрастно генерал-полковник выслушал Штрадера:
- Формально вы будете числиться в штабе генерального инспектора,
выполнять отдельные поручения военного министра, но основное - и в этом
смысл моего обращения к вам - вы будете одним из моих военных советников,
станете вместе со мной трудиться над обеспечением... существования нашего
государства в определенных границах и при нами определенной внешней и
внутренней политике...
Штрадер произнес целую речь. Шулленбург не без основания заподозрил,
что напускным пафосом при этом тот постарался прикрыть нежелание сказать
ему четко и ясно, чего от него, собственно, хотят. Штрадер говорил очень
долго. Вкратце речь его сводилась к нескольким основным положениям: за
четверть века усилий Франца Штрадера и его единомышленников, с помощью
американцев, Федеративную Республику удалось довести до такого состояния,
при котором она была абсолютно готова к ведению любой войны, большой или
малой, - этому способствовал и захват немцами важнейших позиций в аппарате
НАТО; Европу Штрадер хотел бы видеть "объединенной" под главенством
Германии, в свою очередь "объединенной" силой оружия; в Европе должен быть
снова установлен "новый порядок" с учетом "мощи Германии". Францию надо
любыми средствами возвратить в НАТО, и ее армию снова отдать под команду
генералов бундесвера, как это уже было недавно. "Объединенная" (западными)
немцами и американцами Европа позволит Штрадеру и его хозяевам "без единого
выстрела получить все то, за что вел войны на Западе Гитлер". Однако, к
несчастью, - тут Штрадер буквально задохнулся от злобы, - ни о захвате
Западной Европы, ни о молниеносной атаке на восточных соседей сейчас и
думать нечего! - в ФРГ нашлись "предатели", вступившие в сговор с Москвой,
признавшие как существующие границы по Одеру и Нейссе, так и между
Федеративной Республикой и ГДР. Эти "предатели" провозгласили отказ от
применения силы при решении споров в Европе и таким образом "продают
Германию русским". Вывод: Германию надо срочно "спасать".
- Что же вы намерены предпринять? - прямо спросил Шулленбург.
- У нас имеется немало возможностей, я постепенно введу вас в курс, -
заверил его Штрадер. - Но уже сейчас следует признать: рассчитывать на
приход к власти так называемым демократическим путем, по-видимому,
нельзя... Красные сбили народ с толку, и выборы в земельные ландтаги
привели к совершенно неудовлетворительным результатам...
Шулленбург повторил свой вопрос. Штрадер остановил на нем острый
взгляд и резко, с нескрываемой злобой ответил:
- Народ не всегда знает, что ему надо... Поэтому мы с вами должны
действовать, и как можно скорее. Я пойду своим путем. У меня есть тщательно
разработанные планы, и я уверен, что мои друзья за океаном отнесутся к ним
положительно, они нам помогут...
- Боюсь, что для меня все это слишком сложно, - задумчиво произнес
Шулленбург. - Я всего лишь строевой командир.
- Никакой ошибки нет. Приглашая вас сюда, я имел в виду прежде всего
вашу военную специальность, герр генерал-полковник.
- Танки?
- В частности и танки. А вообще-то умелое командование сухопутной
армией в условиях войны. - Штрадер сказал это, подчеркивая каждое слово, и
снова пытливо посмотрел на Шулленбурга.
- Это уже понятнее, - сказал тот искренне, - можете располагать мной.
Вы, вероятно, учитываете в ваших планах: армии стран Варшавского договора -
мощная сила.
- Это не может остановить нас, - решительно заявил Штрадер. - Все
будет как и раньше: тактика молниеносной войны, внезапное нападение - ныне
этот принцип имеет неизмеримо большее значение, чем когда-либо прежде...
Направление главного удара...
- Мы дадим вам новейшее вооружение, - вмешался Карл Функ.
Его дополнил генерал Кривель:
- И отличный, специально подобранный нами командный состав.
Вот теперь Шулленбургу стало ясно, чего хотят от него собравшиеся
здесь заговорщики.
О деталях будущих действий по выполнению планов Штрадера и его
компании во время этой встречи разговоров не было, но своего удовлетворения
результатом переговоров с Шулленбургом Штрадер ни от кого не скрывал.
- Вы даже не представляете себе, граф, как я счастлив иметь такого
военного советника, как вы, - откровенно и с чувством признался он. И
Шулленбург тотчас отметил фальшь в его словах: то, что сказали здесь Функ и
Кривель, свидетельствовало о том, что ему, генерал-полковнику фон
Шулленбургу, отводится роль отнюдь не советника, что в советниках он должен
ходить до какого-то заранее определенного Штрадером и его бандой часа,
после чего действовать придется в соответствии с военной специальностью.
- А пока у меня к вам два предложения, - продолжал Штрадер.
- Слушаю.
- Первое - прошу сегодня вечером приехать ко мне - фрау Штрадер и я
будем с нетерпением ждать вас, граф.
Шулленбург поблагодарил, предложение принял.
- Затем - в ближайшее время вам придется сопровождать меня за океан.
Мы отправимся, конечно, неофициально и без шума: я, вы, командующий
военно-воздушными силами генерал Хубер и гауптман Лунг. В Вашингтоне нас
ждут, мы будем гостями Пентагона. Осмотрим на континенте Северной Америки
базы авиации дальнего действия, стартовые площадки для запуска
межконтинентальных ракет, полигоны.
- Я готов сопровождать вас, - сказал Шулленбург.
Все зашевелились, заговорили, послышался смех. Генерал-полковник
почувствовал: они уверены, что он будет безропотно и ни о чем не спрашивая
делать то, что они ему прикажут. И уж, конечно, все они знают в деталях чем
именно предопределено ему заниматься но замыслу баварского "фюрера".
До машины Шулленбурга провожал адъютант военного министра, он же
связной Штрадера, гауптман Вилли Лунг, скромный, подтянутый.
Генерал-полковник шел по-военному выпрямившись, четко чеканя шаг.
Неожиданно он почувствовал - Лунг хочет что-то сказать ему, и обернулся.
Лунг молчал, светлыми глазами не мигая смотрел прямо к лицо Шулленбурга,
повел головой в сторону. Шулленбург осторожно проследил за его взглядом:
сзади неслышно двигался человек - генерал узнал оберста Дитца и в гневе
сжал зубы... Вот оно что! У машины он сказал с признательностью:
- Благодарю вас, гауптман Лунг.
Тот понял - его предостережение понято и, отдав честь, возвратился в
здание. Автомобиль тронулся с моста... Шулленбург размышлял - почему Лунг
предупредил его об установленной за ним слежке? Кто же он, этот человек,
друг или провокатор?
Штрадер нажал на кнопку звонка, и в кабинете появился Дитц.
- Шванке, - обратился к нему бывший военный министр, - с Шулленбурга
не спускать глаз.
- Слушаюсь, экселенц.
- Постарайся войти к нему в доверие, Шванке. Ты же знаешь, чем ему
придется заняться... Когда недавно Шулленбург поднялся с этого кресла, он и
не подозревал, что с этой минуты он - командующий всеми войсками страны по
осуществлению моего оперативного плана "Рейх-IV". - Штрадер самодовольно
ухмыльнулся. - Об этом его фактическом назначении знали все здесь
присутствовавшие, кроме него самого... Ты отвечаешь за него головой,
Шванке. Ты знаешь - теперь мне шутить некогда, советую запомнить мои слова.
Следи! Разговоры графа фон Шулленбурга, встречи, новые знакомства, попытки
кого бы то ни было связаться с ним - обо всем этом ты обязан докладывать
мне ежедневно. Возьми себе в помощь сколько хочешь людей из контрразведки
военного министерства, но наблюдение обеспечь.
- Слушаюсь, экселенц, - вытянулся оберфюрер.
Они не заметили, как в соседнее с кабинетом помещение вошел адъютант
министра гауптман Лунг, - он не пропустил из их беседы ни одного слова.
Как только Карл Функ возвратился в гостиницу, перед ним вырос Гюнтер
Курц.
- Почему вы здесь, что случилось? - с тревогой осведомился Функ,
бросив взгляд на его расстроенную физиономию.
- Мои люди встретили инженера Можайцева в Париже. - Голос Курца
дрожал: еще бы! - он боялся.
- Что? - Функ в бешенстве сжал кулаки. - Вы же докладывали... Там, в
Норвегии...
- Я был абсолютно уверен в гибели инженера Можайцева, но он...
- Уцелел! Что он делает в Париже?
Гюнтер Курц пожал плечами.
- За ним установлена слежка?
- Не успели, он исчез.
- Вы осел, оберст Курц, - Функ перестал сдерживаться, он задыхался от
ярости. - Если Можайцев жив и не сбежал в Советский Союз, это может
означать лишь одно - он ищет подходы к моему вольфшанце, - ведь он же
отлично понимает, что мы овладели документацией о его установках не для
того, чтобы терять зря время, знает, что Шольц работает на меня. Разве вы
сами не в состоянии до этого додуматься? Немедленно усильте охрану
вольфшанце и одновременно примите все меры к розыскам Можайцева.
- Будет исполнено, экселенц. - Курц почти бегом покинул кабинет Карла
Функа.
- Жив! Это какое-то наваждение, - прошептал Функ, опускаясь в кресло и
вытирая со лба холодный пот, - наверное, совсем некстати он вспомнил об
угрозе Можайцева разделаться с ним. Они с Курцем посмеялись тогда над этой
угрозой человека, которого считали уничтоженным, но теперь Функу сделалось
не по себе, - что-то странное, необъяснимое чудилось ему в Можайцеве. Функ
закрыл глаза, постарался сосредоточиться - к чему должен стремиться
Можайцев, сумев обвести вокруг пальца Гюнтера Курца и незаметно пробраться
во Францию? Безусловно, к тому, чтобы любой ценой сорвать работу Шольца над
его установками, использование им, Карлом Функом, его изобретения. А раз
так, то, естественно, он будет разыскивать место, где эти установки
монтируются - вольфшанце Функа. Постарается проникнуть в это место. Надо
сделать так, чтобы Можайцев пришел туда, но не смог уйти оттуда, и тогда
можно будет заставить его приняться за работу, взяться за которую
добровольно он отказался.
Потирая руки, Функ встал и подошел к карте на стене, разыскивая
глазами пункт, в котором он спрятал свое "волчье логово", вольфшанце, - он
взял это наименование у покойного "фюрера", оно всегда нравилось ему.
Глава третья
Август в Москве стоял дождливый, только что прошумел очередной,
наверное десятый в тот день, ливень. Полковник Соколов сидел за столом.
Оторвавшись на минутку от дел, полковник подумал, как должно быть сейчас
хорошо за городом, в мягкой зелени подмосковных лесов, и с сожалением
вспомнил, что так за все лето и не сумел совершить сколько-нибудь
основательную вылазку с ружьишком или с рыболовными снастями, с ночевкой на
берегу речки, с костром, над которым в казане варится незатейливая рыбацкая
уха, с занятными охотничьими историями под ночные шорохи леса...
Размышления прервал звонок телефона. Говорил инженер Ландышев.
- Иван Иванович? Необходимо повидать вас... Очень нужно. Я бы сам к
вам приехал, да мне сейчас отлучиться с работы нельзя, вы же знаете. - В
голосе Ландышева полковник заметил непривычное волнение.
- Что-нибудь взять с собой? - осведомился Соколов.
- Нет, нет, ничего не надо. Но вопрос и важный и срочный. Приезжайте.
Жду вас сегодня же. - Ландышев положил трубку на рычаг.
Сегодня же! Легко сказать! Полковник позвонил Тарханову; сообщил жене,
чтобы не ждала к ужину, и вышел на улицу...
Ландышева он нашел в одном из цехов. Они вместе прошли в
административное здание, поднялись в кабинет главного инженера. Через
окна-стены отсюда были видны цехи, полигоны, массивы елей на далеких
увалах.
- Как дела? - вежливо поинтересовался Соколов, хотя он видел, что
Ландышев чем-то взволнован.
- Сборка отдельных агрегатов идет нормально. Сроки выдерживаем, думаю,
результат не за горами, но дела еще очень и очень много.
Соколов отлично понимал, что именно имел в виду инженер Ландышев,
говоря о конечном результате работы, - речь шла о выведении на орбиту
целого роя космических аппаратов, из которых на заранее определенной и
заданной высоте под руководством того же Ландышева будет построена
обитаемая межпланетная станция для ведения научных работ в космосе.
Попросив полковника извинить его, Ландышев подошел к селектору, вызвал
своих помощников и отдал им не терпящие отлагательства распоряжения.
- Ну, а теперь о деле, ради которого я попросил вас приехать ко мне, -
обратился инженер к Соколову. Он минуту помолчал, бросил на собеседника
испытующий взгляд, неожиданно спросил: - Вам знакомо имя инженера
Можайцева?
- Можайцева? - у Соколова поползли вверх густые брови. Он вспомнил все
то, что ему говорил об этом человеке генерал Тарханов. Но откуда это имя
стало известно Ландышеву?
- Да, да, инженера Вадима Николаевича Можайцева, - торопил Ландышев. -
Вы что-нибудь знаете о нем?
- Очень немного. - Полковник кратко рассказал все, что ему было
известно. - А в чем дело? Почему вы спросили меня о Можайцеве?
Ландышев некоторое время молчал, кажется, даже не слышал вопроса
Соколова. Он сидел, сосредоточившись на какой-то своей мысли.
- Иван Иванович, - заговорил он наконец, - я к вам за советом... Дело
в том, что мне необходимо на один-два дня вылететь за границу.
Полковник посмотрел на инженера: он отлично понимал, что такая поездка
безусловно представляла собой определенные трудности - инженер Ландышев был
слишком известен а задание правительства слишком ответственное...
Точно угадывая мысли полковника, Ландышев сказал:
- Я все понимаю, но ехать мне надо, и срочно, - Ландышев стремительно
встал и заходил по кабинету. - Я должен ехать!
- Вы так и не объяснили мне, в чем все-таки дело и для чего вы хотите
вылететь за границу? - мягко напомнил Соколов.
- Для встречи с Можайцевым, - Ландышев на мгновенье остановился перед
полковником, и тот увидел, как лицо инженера неожиданно исказила внутренняя
боль. - Видите ли, - продолжал инженер, - сегодня утром я получил от
Можайцева письмо, вот оно, - он вынул из кармана и протянул полковнику
листок бумаги, исписанный крупным, резко изломанным почерком. - Письмо из
Парижа. Можайцев сообщает мне, что ему давно известно, над решением какой
именно научной проблемы я работаю... и просит меня прибыть для встречи с
ним в Берлин. Он пишет, что намерен предостеречь меня от опасности, которая
грозит и лично мне, и моему делу, что это, по-видимому, единственная
возможность помочь мне избежать опасности и срыва моей работы. Можайцев
собирается посвятить себя какому-то делу, что не позволит уже ему не только
лично встретиться с кем-либо, но и даже писать куда бы то ни было... Тут он
что-то недоговаривает. Так вот, мне немножко известно, чему посвятил свою
жизнь инженер Можайцев, и пройти мимо его предостережения, даже призыва - я
не могу, не имею права, Иван Иванович.
Соколов читал письмо Можайцева, адресованное инженеру Ландышеву.
- Почему бы не послать для встречи с Можайцевым кого-нибудь из ваших
помощников? - осторожно спросил он.
Лицо Ландышева побагровело.
- Я сам знаю, следует ли мне лететь самому или кого-то послать, -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг