поладили с ним, и нам пришлось бомбить Лондон, топить американские
пароходы... Что будет через несколько лет - не будем гадать, но ведь это
факт, что мы получили базы для бундесвера во многих странах и ввели на них
своих солдат. Наши дивизии снова отправились в Италию, Испанию, Грецию, мы
получили базы даже в Англии. Наш генерал уже командует армией Западной
Европы, генералы Гитлера являются помощниками американского
главнокомандующего войск НАТО, наш военно-морской флот снова расположился в
Дании, Норвегии. Вы умный человек и, конечно, не строите иллюзий - мы:
Функ, Крупп, "Фарбениндустри", генералы вермахта - остались прежними.
- Теми самыми, что установили в Европе рабство, торговали европейцами
как скотом, бросали их в концлагеря, живьем сжигали в крематориях, душили
газами, не щадили ни детей, ни стариков... - гневно бросил Можайцев.
- Да, - Курц спокойно посмотрел на инженера. - Отрицать нет смысла, да
и нет, кажется, необходимости. Все это так: мы душили, травили, сжигали,
убивали, насиловали... Но разве все это не известно тем, кто ныне снова
вооружает нас, или тем, кто снова пускает нас на свою территорию? А мы
прежние! Вы понимаете меня, герр Можайцев?
- "Новый порядок"? Снова? История повторяется?
- Не смейтесь... Чего же от нас хотят, вооружая нас, впуская нас в
свой дом? - Курц пожал плечами. - В день "икс" мы повторим, правда
несколько на иной лад, то, с чего мы начали в тридцать девятом году.
- И снова аресты, тюрьмы, расстрелы заложников, истребление неугодных?
- Да, - сказал Курц. - История повторяется. Стратегическое положение
ряда стран таково, что при современной военной технике воевать им нельзя -
война для них была бы самоубийством.
- А потом опять на восток? - насмешливо осведомился Можайцев.
Курц развел руками:
- Возможно, но до этого у нас все-таки будет много дел в Западной
Европе, надо будет отделаться от американцев.
- Я, должно быть, начинаю понимать Функа: он предлагает мне
заблаговременно примкнуть к лагерю завтрашних победителей, - насмешливо
произнес Можайцев. - Так или нет?
- Вы поняли правильно, - подтвердил Курц. - Что же вы ответите Карлу
Функу?
- Передайте ему, что история повторяется не всегда: если после
поражения Германии в прошлой войне его не повесили, то после неизбежного
разгрома в будущей - петли ему не миновать, - заговорил Можайцев. - Но,
возможно, Функу не удастся дожить до новой авантюры - я постараюсь прервать
его существование, - Курц в изумлении вскинул на него глаза. - Не
удивляйтесь, - спокойно заметил инженер, - увы, всемогущие функи - смертны,
не правда ли? Я этим воспользуюсь. Кажется, я теперь знаю, с чего начинать.
Не подумайте, что я хвастаю. Функ не просто обокрал меня, он украл у меня
плоды трудов моих и преградил мне путь на Родину. Что же мне делать?
Служить ему? Зачем? Я много думал, передайте это ему... Я знал, что он рано
или поздно разыщет меня, знал все, что может произойти со мной. И я решил
повести против него борьбу, всеми средствами. Курц, смотрите на меня
внимательно: я говорю об этом вполне серьезно, Шольц может
засвидетельствовать, я слов на ветер не бросаю. Шольц - предатель и
негодяй, я уничтожу и его. Функу война со мной обойдется дорого. А теперь
уходите, Курц, я устал.
Кивнув, немец по-военному повернулся и покинул хижину. Курц шел по
склону несгибающимися ногами и старался осмыслить то, что ему только что
сказал этот странный русский инженер: он объявил войну Карлу Функу! И ведь
при всем том - нормальный и, как утверждает Шольц, весьма серьезный
человек. Но бороться с Функом ему не придется - при этом Курц не мог не
усмехнуться - он со своей стороны примет кое-какие меры, после которых у
Функа одним врагом будет меньше.
Как только стемнело, Можайцев, поддерживаемый друзьями, направился к
пещере старика Андерсена. Шли по ущельям и кручам. Пещера оказалась отрытой
почти на самой вершине нависшей над фиордом скалы. Глубоко внизу под лунным
светом искрились будто позолоченные воды извилистого залива, серые
прибрежные горы, безлесные, угрюмые. Можайцев с нетерпением смотрел в
сторону моря - оттуда должна появиться яхта Леграна.
Ночь прошла спокойно. Гросс почти до утра просидел с Можайцевым, - он
убеждал его, не откладывая, уехать в Советский Союз. Но Можайцев возражал:
что скажет он о себе там, на Родине? Что он дал в руки врага Советского
Союза оружие, которое тот может направить против ненавистных ему русских?
Конечно, он, Можайцев, может засесть за работу и восстановить чертежи,
расчеты, но на это уйдет уйма времени, и к тому же главное сейчас вовсе не
в документации, а в том, чтобы выбить опасное оружие из рук Карла Функа, -
это надо сделать в первую очередь, именно этим и займется он с помощью
Франсуа Леграна.
Под утро Гросс и Эрика вернулись в хижину на скале: у людей Гюнтера
Курца не должно возникнуть подозрения в том, что Можайцев ускользнул от
них. До появления Франсуа Леграна необходимо выиграть время. Вечером они
снова вернулись к пещере. Можайцев собирался уходить. Возле него стоял
Франсуа Легран. Среднего роста, стройный, подвижный человек с открытым
лицом. Его встретил и привел сюда младший из сыновей Петера Андерсена.
Можайцев сердечно распрощался с теми, кто спас ему жизнь; крепко пожал
руку Эрике, обнялся с Гроссом и в сопровождении младшего Андерсена ушел к
фиорду. Там его ожидала яхта.
Прошло часа три. Ветер постепенно усиливался. По небу мчались рваные
лохмотья облаков, то и дело закрывая луну. Уродливые призрачные тени
скользили по вершинам гор.
Вернулся провожатый и сообщил, что все обошлось без приключений.
Неожиданно послышался шум мотора вверху, высоко за облаками. Самолеты
прошли почти над их головами и повернули на восток. Что это значит?
Неужели?.. Но гадать было ни к чему: пробив облака, над землей повисла
сброшенная на парашюте "люстра", ярко осветившая все вокруг. И хотя до того
места, над которым висела "люстра", от пещеры было сравнительно далеко,
друзья безошибочно определили - в центре освещенного круга сейчас
находилась хижина, в которой они еще недавно обитали.
Послышался рев ракет, и тотчас загремели взрывы. Стиснув руки, Гросс
не отрывал взгляда от места, где только что находилась хижина - самолеты
уничтожили ее ракетами. Так вот какие еще полномочия от Функа имел бывший
эсэсовец Гюнтер Курц! Он, должно быть, боялся, что при нападении на хижину
его людей с обычным огнестрельным оружием Можайцеву посчастливится в
темноте ускользнуть, - а тут - дело верное. Теперь Курц доложит, что все в
порядке, Можайцев уничтожен вместе с его друзьями.
Глава двенадцатая
В Комитете государственной безопасности ни на минуту не забывали о
человеке, прорвавшемся через границу на нашу территорию в районе
Пореченска, однако самые тщательные поиски его пока что результатов не
дали.
Перед чекистами Пореченска была поставлена боевая задача - во что бы
то ни стало найти "окно", через которое, несомненно, проник на нашу землю и
убийца женщины в ватнике, личность которой с помощью польских товарищей без
труда удалось установить. Каким же образом смог он проникнуть к нам через
Буг? Казалось, пробраться на территорию Советского Союза в районе
Пореченска можно было лишь или незаметно для советских и польских
пограничников переправившись через неширокий здесь Буг, или, приехав с
Запада по железной дороге, обманув бдительность пограничников. Однако в
данном случае возможность переброски агентов иностранной разведки
непосредственно по железной дороге, по-видимому, отпадала: убитая
диверсантом женщина была одета так, что не могла бы не привлечь к себе
внимания. К тому же при ней имелся автомат. Нет, не по железной дороге
попала она к нам. Пограничники же в свою очередь заверяли, что переплыть
реку незамеченным вражеский агент не мог: дозоры и наряды пограничников
бдительно несут службу по охране границы, да и самые тщательные поиски
вдоль нашего берега Буга ничего не дали - следов не оказалось. Так откуда
же агент иностранной разведки пробрался в лес, где его заметил лейтенант
Пинчук, - с неба? Но ни в ту ночь, ни в предыдущие появления неизвестных
самолетов над нашей территорией не отмечалось. И все-таки факт оставался
фактом - чужие люди проникли на советскую землю, и именно в районе
Пореченска. Каким же образом? Пограничники пытались пройти по
предполагаемому следу, однако это ни к чему не привело: ясно различимых на
местности следов было обнаружено не так уж много, а собака оказалась
бесполезной - обувь нарушителей границы, видимо, была обработана
химикалиями. Так поиски вроде бы зашли в тупик. Генерал Тарханов решил
послать в Пореченск одного из своих офицеров. Выбор Тарханова пал на
капитана Пчелина.
Среднего роста, крепкого сложения, кареглазый, русоволосый молодой
человек, Пчелин сравнительно немного еще прослужил в КГБ. Он пришел в
органы сразу же после окончания вуза с мечтами, свойственными хорошим
юношам, желая всего себя отдать делу борьбы с врагами Родины, с пламенной
любовью к заветам Дзержинского, понимая требования, которые предъявляются к
службе государственной безопасности. Было в Пчелине то, что особенно
нравилось генералу Тарханову в его сотрудниках: наряду с высокой
бдительностью и способностями контрразведчика крепко развитое чувство
заботы о советском человеке, гуманность и органический дар воспитателя.
Чекист-воспитатель! Человек, призванный не только карать, но и заниматься
"профилактикой", заботливо предупреждать некоторых неопытных и чрезмерно
наивных советских людей о грозящей им опасности попасть в лапы
замаскировавшихся иностранных шпионов. Не всегда нужно ждать, пока человек
незаметно для себя окончательно запутается и попадет в хитро расставленные
вражеские сети, порой имеется возможность вовремя вмешаться в развитие
событий и спасти человека от гибели, позора и преступлений. Пчелин был
горячим сторонником такой "профилактики". Но не только это определило в
данном случае выбор генерала Тарханова, - в молодом чекисте имелись как раз
те качества, которые при выполнении предстоящего задания могли весьма
пригодиться: отличался он наблюдательностью, терпением и склонностью к
анализу, которую его товарищи по работе иногда дружески вышучивали как
неуместную тягу к "философствованию".
Поезд из Москвы, с которым Пчелин приехал в Пореченск, прибыл туда
утром. Пчелин погулял по вокзалу, посидел некоторое время в ресторане,
прошел в помещение, где таможенники привычно быстро проводили досмотр
багажа, полистал книги, продававшиеся в киоске, походил, послушал и лишь
потом отправился по адресу, полученному им в Москве. Инструкция генерала
Тарханова была абсолютно ясной: вести жизнь частного лица, не
контактировать с работниками госбезопасности, в случае нужды установить
связь лишь с майором Тороповым, наблюдения и поиски вести скрытно,
аккуратно, чтобы никому это не бросалось в глаза. Дело в том, что генерал
Тарханов хотел не только найти лазейку на границе, но и не разглашать факт
обнаружения этой лазейки. Никакого шума! Пчелин отлично понимал, что
старший его начальник тайне установления маршрута вражеского лазутчика
придает исключительное значение, связывая с ее соблюдением какие-то свои
оперативные планы.
Городок, оказался небольшим. Домик, в котором поселился Пчелии,
прятался за густо заросшим палисадником.
Так начались оперативные будни Пчелина в Пореченске. Пчелин снова и
снова размышлял над планом своих действий, стараясь найти в нем изъян. Но
нет, каждый раз он был вынужден приходить к заключению, что все правильно:
"окно", через которое с той стороны, из-за кордона, к нам пришел вражеский
лазутчик, по всей видимости, должно находиться именно в самом Пореченске,
где-то вот тут, поблизости от Пчелина, и все дело только в том, что он не в
состоянии обнаружить тщательно оберегаемый иностранной разведкой заветный
"лаз" через нашу границу. Уверенность в этом крепла в Пчелине с каждым
днем. Почему? Потому, что только такой вывод объяснял, то, что казалось
необъяснимым: враг ухитрился проникнуть к нам, а пограничники не засекли
его при переправе через реку. Еще не отдавая себе отчета в том, каким может
быть характер шпионского маршрута, Пчелин тем не менее был убежден, что
предчувствие не обманывает его. Предчувствие основывалось на фактах, на
анализе их: вдоль границы, по берегам Буга проходит линия бдительности - с
той стороны пограничники Народной Польши, с этой - советские пограничники.
Прибытие агента, обнаруженного Пинчуком с женщиной-проводником в лесу, по
железной дороге исключено. Стало быть, он появился сначала где-то вот тут,
в самом городе, на возможность чего до сих пор не обращалось внимания,
поскольку такая версия считалась невероятной.
Прежде чем ответить на вопрос, как агенты иностранкой разведки могли
появиться в Пореченске, Пчелин задался другим вопросом, представлявшимся
ему более важным, - где они могли появиться, у кого. Заманчивой для любого
разведчика в подобных случаях может быть окраина городка, - тут и тише,
малолюдное, и ближе "до лесу", легче уйти дальше, не обратив на себя
внимания.
Пчелин внимательно изучал и самые окраины Пореченска, у людей,
населяющих их, - это были в большинстве рабочие депо и различных
предприятий, знающие друг друга в лицо, вместе или работающие, или
проводящие досуг, заметившие бы любого чужака, появившегося неожиданно
среди них. Нет, окраины отпадали. Круг сужался, и сужался к центру, туда,
где за палисадниками прятались домики частных владельцев, туда, где
сгрудились церкви и костелы, где всего гуще было "забегаловок" с продажей
водки из-под прилавка, со случайными, порой никому не ведомыми
посетителями.
Прошла еще неделя. Пчелин не переставал надеяться. Но следует
признать - эти три недели ожидания, разочарований не прошли для него даром,
все в нем было напряжено до предела. И наконец настало время познакомиться
с какими-то фактами местной жизни, которые могли бы быть полезны в поисках.
Пчелин позвонил в областное управление государственной безопасности.
Майор Торопов оказался человеком лет тридцати пяти. Спокойный,
широкоплечий, с седой прядью волос, падавшей на лоб, он заполнил собой
небольшую комнатку, в которой обретался Пчелин. Пришел он рано утром, как
об этом и просил капитан. Выслушав Пчелина, Торопов задумался...
Где? У кого? Кто знает что-нибудь об этом проклятом "окне"?
Действительно, задача не из легких. И вдруг, уже готовясь уходить, Торопов
спохватился и рассказал об одном уголовном деле, о котором пока никто в
городе и не подозревал. Не так давно скоропостижно скончался сторож одного
из костелов, человек фанатично религиозный. Похоронили. А вскоре после
этого следователь городской прокуратуры пришел к начальству и сообщил о
возникших у него подозрениях. Дело в том, что как раз накануне смерти
приходил тот гражданин в горпрокуратуру, несмело пытался с кем-нибудь
поговорить, потом, видимо, раздумал и ушел. Подозрение следователя решено
было проверить. Приняли меры... Одним словом, подтвердилось - умер сторож
от отравления синильной кислотой. Сам ли решил покончить расчеты с жизнью
или угостил его кто - еще не выяснено. Да и самый факт известен лишь
следователю да прокурору. Жил сторож замкнуто, одиноко. Есть у него дочка,
но она живет у дальних родственников в Минске, учится там в техникуме.
В тот же день капитан Пчелин наведался в прокуратуру. Листал тощую
папку - "дело". В "деле" лежало "сего несколько бумажек. Пчелин слушал...
Проверка возникшего подозрения была произведена органами прокуратуры
тайком, так, чтобы никто, в частности церковные деятели, ничего не знали.
Подозрение действительно подтвердилось, однако следствие не движется: кого
допрашивать-то? Врагов у человека не было, ни ссор, ни свар не замечено.
Его непосредственный, так сказать, начальник ксендз Чонка относился к нему
как к родному, и это известно. Кого же подозревать? А что, если сторож по
какой-то не выясненной пока причине сам отравился, по собственной воле или
случайно? Опять же шум получится ни к чему, только ославишь человека.
Вместо пользы один вред получится.
Доводы следователя Пчелин слушал без особого внимания: своей
убедительностью они лишали это событие всякого интереса для него. И вдруг
он почувствовал знакомое, еще не осознанное волнение - зарождалась страшно
важная мысль. Какая? Стараясь не терять спокойствия, он вежливо взял из рук
следователя "дело" и принялся перечитывать подшитые в нем документы.
Новое свидание с майором Тороповым состоялось в тот же день. На этот
раз говорил Пчелин.
Из того, что он видел и слышал в городской прокуратуре, можно сделать
совершенно определенные выводы... Оказалось: сторож костела скончался как
раз на следующий день после того, как в двадцати километрах от Пореченска,
в лесу была найдена пограничниками неизвестная женщина с немецким автоматом
и обнаружен другой вражеский агент, сумевший скрыться. Простое совпадение?
К сожалению, в областном управлении государственной безопасности на это
обстоятельство не обратили внимания. Что же делать теперь? Пчелин
предупредил: никакого шума поднимать не следует, таково указание генерала
Тарханова.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг