Прервав свою речь, он торопливо перебирает альбомы, раз-
ложенные на столе. А Анатолий Георгиевич, прослушав это
вступление, уже почти не верит в успех замысла молодых ху-
дожников. Он представляется ему унылым обозрением, лишенным
сюжета и стройности.
- Я набросал тут кое-что, - протягивает ему один из аль-
бомов Елецкий. - На первом эскизе странствующий балаган с
убогим осликом, шарманщик и два юных гимнаста. За их выступ-
лением внимательно наблюдает антрепренер. Ему явно нравится
их работа. Он берет их в труппу большого цирка.
- А вот и большой цирк, - перевертывает Юрий следующую
страницу альбома. - Тут укротители, наездники, клоуны, акро-
баты. Все это в быстром темпе должно мелькать на манеже. А
по куполу круговая кинопанорама, изображающая публику тех
лет... Переверните еще одну страничку, там есть наброски
всего этого. А потом типичный для буржуазных цирков смертный
номер.
Юрий торопливо листает свой альбом и снова протягивает
его Анатолию Георгиевичу.
- Этот смертный номер, - продолжает он, - исполняют уже
знакомые нам бродячие гимнасты. Они работают под куполом
цирка без сетки. В стереофонических динамиках должна звучать
при этом музыка, похожая на реквием... Труднейшие номера!
Может быть, тройное сальто-мортале или два с половиной с пи-
руэтом, исполнявшееся когда-то мексиканскими гимнастами Ка-
донас в кинофильме "Варьете". А потом падение, катастрофа...
Рев толпы в динамиках... Полицейские свистки...
Теперь Анатолий Георгиевич уже представляет себе, какое
захватывающее повествование могут составить эти разрозненные
сценки. Какими звуковыми и световыми эффектами можно их
оформить, какими деталями обогатить.
- А потом пламя революции, - не вытерпев, продолжает за
Елецкого Антон Мушкин. - Фрагменты из цирковых пантомим тех
лет: "За красный Петроград", "Махновщина", воссоздание обра-
зов знаменитых цирковых артистов: Дуровых, Лазаренко, Труц-
ци, Эйжена, Бим-Бомов... И не обязательно все на манеже.
Многое можно снять на пленку и демонстрировать на куполе
цирка. Осуществление антигравитационного эффекта Ильи Андре-
евича даст нам возможность освободить его от значительной
части подвесной аппаратуры и превратить в огромный экран. А
сочетать действие на манеже с демонстрацией кинопленки можно
по принципу чехословацкой "Латерны магики".
Все это время Анатолий Георгиевич, сосредоточенно листав-
ший альбом Елецкого и казавшийся равнодушным ко всему тому,
что говорили молодые энтузиасты, встает вдруг с дивана и ре-
шительно произносит:
- Стоп! Вы меня убедили! И даже не столько вашими речами,
сколько рисунками Юры. Тут есть за что ухватиться. Особенно
в разделе "Цирк будущего". В нем есть, однако, очень уязви-
мое звено - зависимость всего аттракциона от осуществления
эффекта антигравитации. А что, если он почему-либо не осу-
ществится?
Анатолий Георгиевич вопросительно смотрит на Елецкого и
Мушкина, будто от них зависит осуществление этого эффекта.
Отвечает ему Маша:
- Он осуществится, Анатолий Георгиевич!
Маша произносит это с такой убежденностью, что не только
главный режиссер, но и братья ее невольно улыбаются.
- Ну что же, если так, то я буду только рад этому, - зак-
лючает Анатолий Георгиевич.
Накануне Нового года у Ирины Михайловны возникает идея
пригласить к себе Анатолия Георгиевича, Зарницыных, Елецкого
и Мушкина. Ни Андрей Петрович, ни Илья ничего не имеют про-
тив этого. А Михаил Богданович просто в восторге от такого
замысла.
- Прямо-таки гениальная идея! - радостно восклицает он.
...И вот Зарницыны с Юрием и Антоном прямо из цирка спе-
шат теперь к дому Нестеровых. Анатолий Георгиевич обещает
прийти попозже, ему нужно хоть часок провести вместе с теми
актерами, которые встречают Новый год в цирке.
- А знаете, страшновато как-то идти к этим физикам, - по-
еживаясь в своем демисезонном пальтишке, признается Мушкин.
- Ну, если уж вам страшно, каково же нам? - смеется Маша.
Ей, однако, очень хочется побывать в доме Ирины Михайловны.
Дверь им открывает Илья. Он выглядит весьма элегантно.
Здоровается, как со старыми друзьями. Долго держит руку Маши
и шутит:
- Вы непременно должны свести с ума всех моих друзей-фи-
зиков. Особенно Леву Энглина.
- А вот этого я как раз и не умею, - смущенно улыбается
Маша.
- Потому-то и покорите их всех, - обнимает ее подошедшая
к ним Ирина Михайловна. Опытным женским глазом она мгновенно
оценивает Машин туалет и с удовольствием отмечает ее хороший
вкус. - Идите же, я познакомлю вас с моим мужем.
Худощавый, подтянутый, моложавый, с умным строгим лицом,
Андрей Петрович совсем такой, каким и представляла себе Маша
большого ученого.
- Илья с Ириной Михайловной мне о вас много говорили, а
вы, оказывается, еще прекраснее, - произносит Андрей Петро-
вич без улыбки, и Маша не может понять, шутит он или говорит
серьезно.
И она, тоже не улыбаясь, отвечает ему:
- А я хочу вам честно признаться - нет для меня более
неприятного разговора, чем...
- Ну-ну, голубушка! - торопливо подбегает к ней Михаил
Богданович. - Не надо быть такой серьезной. Идемте-ка лучше
к физикам, - может быть, в вашем присутствии они переменят
тему разговора. Я тут с ними уже полчаса, и они все время
развлекали меня рассказами о "соотношении неопределенностей"
и "сохранении странности". И вы думаете, что я слышал тут о
ком-нибудь еще, кроме Дирака, де Бройля, Юкавы, Гейзенберга
и Шридингера? Даже Эйнштейн их уже не интересует.
Смущенно улыбаясь, Маша протягивает по очереди руку трем
приятелям Ильи и двум друзьям Андрея Петровича с их женами.
- Ты должен их простить, дедушка, - защищает своих гостей
Илья. - Они ведь к нам прямо с научной дискуссии.
- А теперь мы постараемся начисто забыть все науки, -
смеется кто-то из друзей Ильи, - и целиком переключимся
на...
- Стоп! - властно хлопает ладонью по столу Ирина Михай-
ловна. - Переключать вас буду я. Разве вы забыли, что мы
собрались для того, чтобы встретить Новый год? Прошу всех в
связи с этим посмотреть на часы. Видите - уже без пятнадцати
двенадцать. А ну-ка быстренько к столу!
Все шумно идут в соседнюю комнату, и Ирина Михайловна
усаживает Илью рядом с Машей. Братьев ее она устраивает по
соседству с девушками, помогавшими ей накрывать на стол.
(Позже выясняется, что они тоже физики.)
Громко звучат куранты в динамике радиоприемника, хлопают
пробки откупориваемого шампанского, звенят бокалы. И уже нет
и речи ни о каких элементарных частицах и знаменитых физи-
ках. Все состязаются в остроумии, и Маше приятно видеть, что
братья ее имеют успех. Они смешат чем-то своих соседок и
произносят остроумные тосты. А сама она - центр общего вни-
мания.
Один только Лева Энглин, сидящий слева от Маши, ведет се-
бя так, будто и не замечает своей соседки. Даже чокается с
нею лишь тогда, когда она сама протягивает к нему свой фу-
жер. И конечно же он не догадывается предложить ей какую-ни-
будь закуску. Да и сам забывает закусить. Ему всякий раз на-
поминает об этом Ирина Михайловна. Обращает она его внимание
и на то, что рядом с ним сидит такая очаровательная девушка,
как Маша, и что надо бы ему поухаживать за нею.
- Что ты хочешь от этого бесчувственного человека, мама?
- смеется Илья. - Интерес к Маше он может проявить лишь в
том случае, если она сама проявит интерес к математической
логике, которой он сейчас так увлечен. Но если бы Маша проя-
вила такой интерес, я бы ей не позавидовал.
- Почему же? - спрашивает заинтригованная Маша.
- Да вы бы услышали от него такое, что и нам, физикам, не
всегда понятно. Об "аксиомах исчисления строгой импликации
Аккермана", например. И такую терминологию, как "конъюнкция
в антецеденте" или "дизъюнкция в консеквенте".
- А что же тут непонятного? - удивленно пожимает плечами
Лева. - Это ведь термины обычной логики, которую связывает с
математикой именно то обстоятельство, что математические до-
казательства носят строго логический характер.
- Математика, следовательно, обязана своей точностью ло-
гике? - включается в разговор еще один физик.
- Да, конечно, - энергично кивает головой Лева, не заме-
чая, что Ирина Михайловна протянула ему тарелку с закуской.
- Почему же тогда специалисты по математической логике
утверждают, что логику можно сделать точной наукой только с
помощью математических методов? Замкнутый круг какой-то по-
лучается.
- Вы, кажется, доберетесь скоро и до парадоксов Зенона, -
смеется Илья. - Вспомните такие его "трудные вопросы", как
"Дихотомия" и "Ахиллес".
- Ты назвал лишь две его апории, - кричит кто-то с проти-
воположного конца стола, - а их было четыре. Вспомни-ка еще
"Стрелу" и "Стадий"!.
- Позвольте, почему же тогда только четыре? - стучит но-
жом по тарелке уже кто-то из степенных коллег Нестеро-
ва-старшего. - До нас дошло девять апорий Зенона, а, по ут-
верждению историков философии, было их сорок пять.
- Но что же это у нас такое? - встает Андрей Петрович. -
Встреча Нового года или научный симпозиум? Однако, если уж
речь зашла о Зеноне Элеиском, сформулировавшем свои парадок-
сы еще в пятом веке до нашей эры, то тут ничего нельзя ут-
верждать с достаточной достоверностью. Они ведь дошли до нас
в основном благодаря Аристотелю, критиковавшему их в своей
"Физике" через сто лет после их появления.
- А может быть, даже обязаны мы этим не столько Аристоте-
лю, сколько комментариям Симпликия к "Физике" Аристотеля,
написанным уже почти через тысячу лет после Зенона, - усме-
хаясь, добавляет еще один доктор физико-математических наук.
- И это называется, он навел порядок? - сокрушенно качает
головой Ирина Михайловна, бросая на Андрея Петровича укориз-
ненный взгляд. - Подлил только масла в огонь. Теперь их ни-
чем не остановишь.
А Маше нравится этот необычный за новогодним столом науч-
ный спор. Она хоть и впервые слышит имя древнегреческого
ученого Зенона и никакого представления не имеет о его
"трудных вопросах", но ей ясно, что тут собрались люди, все-
цело поглощенные наукой. И она почти не сомневается, что нет
для них ничего более интересного, чем этот спор, даже на но-
вогодней встрече. Приятно ей и то, что братья ее, видимо, с
еще большим удовольствием, чем она, прислушиваются к их раз-
говору.
А гостей Нестеровых уже действительно ничем нельзя отв-
лечь от столь привычного для них научного спора. А когда
разговор переходит на более современные проблемы науки, Ири-
не Михайловне кажется уже совершенно невероятным переключить
их беседу на другие темы. Отчаявшись сделать это, она подхо-
дит к Маше и шепчет ей на ухо:
- Вся надежда на вас, Машенька. Стукните-ка кулаком по
столу и напомните им о Новом годе.
- Но ведь это же интересно!..
- Может быть, если слушать это не часто, а у нас такое
почти каждый день. И потом, разве это тот разговор, который
должен происходить на встрече Нового года? Это же просто
одержимые какие-то! Они даже на вас перестали обращать вни-
мание.
- Вот и хорошо! - смеется Маша.
- Да что же тут хорошего?..
Но тут вдруг раздается звонок, и Ирина Михайловна поспеш-
но уходит открывать дверь.
- Наконец-то! - слышится ее радостный возглас, и Маша до-
гадывается, что это пришел Анатолий Георгиевич.
Ирина Михайловна торжественно представляет его своим гос-
тям и усаживает рядом с собой.
И тут только Маша замечает, что нет Юры. Да и Антон Муш-
кин тоже, кажется, собирается улизнуть. Воспользовавшись
тем, что Илья вышел из-за стола, чтобы поздороваться с Ана-
толием Георгиевичем, Маша устремляется вслед за Мушкиным.
- Вы куда же это, Антоша? - цепко хватает она его за ру-
ку.
- Вы бы лучше Юру об этом спросили, когда он уходил, -
хмуро отзывается Мушкин.
- Так он ушел, значит?..
- Ну да. А вы, конечно, этого и не заметили. Счастливо
вам оставаться и веселиться тут, а я попробую догнать его,
если только он не очень далеко ушел.
- Но как же так, Антоша... - беспомощно разводит руками
Маша. - Почему он вдруг ушел?
- Ах, Маша, Маша! - вздыхает Мушкин. - Неужели вы сами не
догадываетесь? Ну, я пошел. Его нельзя оставлять одного в
таком состоянии...
- Ну и я тогда с вами! - решительно произносит Маша. -
Раз он из-за меня, то я должна...
- Нет, дорогая моя Машенька, - ласково кладет ей руку на
плечо Михаил Богданович, - вы должны остаться. Представляе-
те, что произойдет, если вы уйдете? Жаль, конечно, что Юра
сбежал, но тут уж ничего не поделаешь...
- Я тоже протестую против вашего ухода, - раздается вдруг
не очень твердый голос Левы Энглина - сказалось-таки пренеб-
режительное отношение его к закуске.
- А как же это вы обнаружили, что я ушла из-за стола? -
усмехается Маша. - Вы ведь не замечали меня, даже когда я
рядом с вами сидела.
- Да ведь я просто робел. Потому и выпил, кажется, немно-
го больше, чем надо... Но вы не уходите, пожалуйста. Очень
вас об этом прошу. А то я...
Он не договаривает, так как появляется Илья, и они вдвоем
уводят Машу к столу.
- Извините меня, Антоша, - виновато кивает она Мушкину.
Михаил Богданович не задерживает Антона, он понимает, что
тот не может оставить своего друга одного.
- Очень жаль, Антоша, что вы уходите, - говорит он на
прощанье, крепко пожимая ему руку. - Пожалуй, вам действи-
тельно нужно догнать Юру.
- Вы не думайте только, что он что-нибудь такое может
сделать...
- А я и не думаю этого. Я его хорошо знаю. И отпускаю вас
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг