рищеского суда.
- Вот как, - оторопел Тимофей. - Значит, товарищеским...
А кого?
- Как кого? - искренне удивился Тихон Терентьевич. - Вас,
конечно. Кого же еще?
- Меня одного? - уточнил Тимофей.
- Одного.
- Ну ладно... Только я завтра не приду.
Тихон Терентьевич развел руками:
- Перенесем... А вы выздоравливайте скорее!
Не успел Тимофей закрыть дверь, как зазвонил телефон. Это
была Зойка.
- Тимофей? Что с тобой? Ты где был?
- Дома.
- А почему не брал трубку?
- Спал, наверно.
- Я раз десять звонила. Что с тобой?
- Заболел.
- Так, может, помочь? Я приду.
- Не надо. Уже лучше.
- Слушай, Тимофей, они на завтра товарищеский суд назна-
чили.
- А я не приду...
- Правильно, только они ведь не отвяжутся. Жорка все воду
мутит... Да ты не бойся. Я обязательно выступлю и расскажу,
как было. Ему еще и за клевету всыпят.
- А от тебя они отцепились?
- Понимаешь, отцепились... Я еще в прошлую пятницу, когда
меня в местком вызвали, все им выложила. Сказала, что могу
доказать, что Жорка врет... Председатель месткома испугался
и говорит, что дело не во мне, а в драке, то есть в тебе. И
если я буду сидеть тихо, то обо мне разговора не будет...
Сказал даже, что на Доску почета меня выдвинут... Но я все
равно выступлю и скажу.
- Не надо, - устало возразил Тимофей. - Раз они тебя не
трогают, я сам как-нибудь выкручусь. Хорошо, что милиция от-
цепилась...
- Нет, Тим, ты меня не уговаривай, - перебила Зойка и
снова начала, как автоматными очередями, про справку, про
Жорку, про чистую воду, про правду, которая должна востор-
жествовать...
Тимофей слушал ее, а сам думал о том, как завтра получить
бюллетень.
* * *
Придя на следующий день к участковому врачу, Тимофей в
ответ на обычный вопрос - на что жалуетесь - выпалил:
- Я проспал четверо суток подряд.
Врач, полная пожилая женщина, подняла на него удивленные
глаза:
- Ну и что?
- Разве это нормально?
- Не совсем, конечно, но если вы перед тем сильно уста-
ли... И, кроме того, вы же не все время спали. Вы просыпа-
лись, ели и так далее.
- Ни разу.
- Так ни разу и не поднимали голову от подушки?
- Ни разу с утра в воскресенье до вечера в четверг. И я
не на кровати, я у стола сидя спал...
- Вы рассказываете мне странные вещи, - медленно произ-
несла врач и испытующе посмотрела в глаза Тимофею. - Ну, да-
вайте я вас послушаю.
Тимофей разделся, и она очень внимательно выслушала его,
велела лечь на диван, пощупала живот, посчитала пульс и даже
измерила кровяное давление.
- Одевайтесь, - сказала она строго. - Я не вижу никаких
отклонений. Вы совершенно здоровы, молодой человек. Легкие
как кузнечные мехи, а сердце - дай бог каждому.
- А если я опять засну? - спросил Тимофей, одеваясь.
- Вот тогда и приходите.
- А если я... умру во сне?
Врач сурово глянула на Тимофея:
- Вы что же, с понедельника на работе не были?
- Не был.
- И воображаете, что таким способом можете получить бюл-
летень.
- Я правду говорю, - обиделся Тимофей.
- Единственно, что могу сделать, - сказала врач, быстро
записывая что-то в карточке Тимофея, - это послать вас к
невропатологу. Но бюллетеня я вам не дам. Хотите направление
к невропатологу?
Не получив ответа, она взглянула на Тимофея. Он сидел не-
подвижно, скрестив руки на груди. Глаза его были закрыты.
- А ну-ка перестаньте дурачиться, молодой человек, - не-
довольно сказала врач. - Здесь не цирк!
Он никак не реагировал, и она испугалась. Присмотревшись
внимательно, она увидела, что он не дышит. Тогда она с кри-
ком выбежала из кабинета.
Сквозь опущенные веки Тимофей различал быстрое чередова-
ние света и темноты. Вероятно, он находился в какой-то очень
светлой комнате, и мигание означало смены дня и ночи. С са-
мого начала он стал считать их и на сотой вспышке подумал:
- Пора... Время, иди нормально!
Сразу после этого он почувствовал свое тело, почувство-
вал, что лежит на чем-то мягком, и открыл глаза.
Он был один в небольшой комнате с высоким белым потолком.
Белые стены, белая постель, на которой он. лежал под просты-
ней совершенно голый, белая ширма; за ней стол, уставленный
блестящими приборами. Белая занавеска на окне, а за окном
темнеющее вечернее небо и густая зеленая листва на деревьях.
"Сколько же времени прошло?" - подумал Тимофей. Его
электронных часов поблизости не было видно. Он медленно под-
нялся, закутался в простыню и сделал несколько шагов. Все
было нормально, только немного кружилась голова. Он заглянул
за ширму. Там рядом со столом стоял белый табурет, и Тимофей
присел на него. На столе лежал график со множеством ломаных
и кривых линий. Все они обрывались на дате 20 мая.
"Однако, - мелькнуло в голове Тимофея, - почти полгода,
если, конечно, это тот самый год... Кажется, я просчитал-
ся..."
Бесшумно отворилась белая дверь. В дверном проеме возник-
ла женская фигура в белом халате. Увидев, что постель пуста,
а Тимофей сидит у стола, фигура взмахнула руками, что-то
негромко крикнула, и тотчас возле Тимофея очутились несколь-
ко человек в белых халатах. Они осторожно подняли его и по-
несли на кровать.
- Ни к чему, - пробовал убеждать их Тимофей. - Я - сам и
вообще лучше посижу...
- Молчите, молчите, - очень тихо, но строго сказал
кто-то. - Вам нельзя разговаривать. И закройте глаза. Вы
должны привыкнуть к свету.
"А я и не отвыкал, - хотел возразить Тимофей, но разду-
мал. - Пусть делают что хотят. Надо еще выяснить обстановку.
Может, не тот год?.."
Его осторожно положили на кровать. Подсоединили к нему
какие-то провода. Множество проводов. Что-то записывали, ти-
хо переговаривались. А потом он неожиданно для себя уснул.
Проснулся он, по-видимому, только на следующий день, по-
тому что небо в окне теперь было ярко-голубым, а деревья ос-
вещены солнцем с другой стороны.
Едва он проснулся, возле него появились врачи в белых ха-
латах. Его опять заставили закрыть глаза, долго ощупывали,
прикладывали к телу электроды. Пощелкивали какие-то приборы.
Звучали непонятные слова. Потом ему разрешили открыть глаза,
и один из врачей восхищенно сказал:
- Необыкновенный, феноменальный случай... Никакой патоло-
гии.
Другой не соглашался, и они начали спорить шепотом. Ос-
тальные внимательно слушали. Спор неожиданно прекратился, и
врачи ушли, дружески покивав Тимофею, а одна из женщин, са-
мая молодая, даже ласково погладила Тимофея по голове. Тот-
час же на столике ему прикатили завтрак: полстакана бульона,
маленькую чашечку жидкого чая и кучу разноцветных таблеток.
Тимофей проглотил все это и почувствовал сильный голод.
- Есть хочу, - сказал он сестре, которая увозила столик.
Она улыбнулась и объяснила, что обед будет в два часа.
Тимофей сел на кровати и почесал голову. Опыт в целом
удался, но задержка в больнице не входила в его планы. Мож-
но, конечно, попробовать сбежать... Смущало, правда, отсутс-
твие одежды и неизвестность. Надо срочно выяснить, какой те-
перь год. Для этого достаточно заполучить обратно его элект-
ронные часы... Можно, конечно, и прямо спросить у сестры...
Поразмыслив немного, Тимофей от этого намерения отказался.
Чересчур прямые вопросы могли вызывать недоумение и подозри-
тельность.
Тимофей недолго оставался один. Вошли две молоденькие
сестры и, увидев, что Тимофей сидит, заставили его лечь. По-
том они принесли много белых стульев и расставили их рядами
напротив его кровати. Тимофей понял, что готовится какое-то
собрание. У него мелькнула мысль о товарищеском суде, о ко-
тором говорили Тихон Терентьевич и Зойка.
Тимофей почувствовал себя очень неуютно, исчезло даже
ощущение голода, а во рту появилась противная горечь... Он
уже приготовился увидеть знакомые лица, но в палату стали
входить один за другим очень солидные люди в белых халатах и
белых шапочках, похожие на профессоров, которых он иногда
видел на вечернем факультете. Тимофей хотел приподняться, но
сестра, оказавшаяся рядом, придержала его за плечи и приня-
лась поправлять подушку и простыню.
Пришедшие, а их было человек пятнадцать, неторопливо рас-
селись, с интересом поглядывая на Тимофея. Впереди оказались
трое: толстый краснолицый старик с седыми бровями и коротко
подстриженными седыми усами и двое худощавых, смуглых, гор-
боносых, неопределенного возраста. У горбоносых были одина-
ковые дымчатые очки в толстых прямоугольных оправах.
"Заграничные", - с легкой завистью подумал Тимофей. Он
приготовился выслушать рассказ о себе, но, к его удивлению,
старик заговорил не по-русски, обращаясь главным образом к
горбоносым. Те слушали внимательно, вежливо кивали головами.
Старик говорил медленно, и Тимофей по отдельным словам дога-
дался, что разговор скорее всего ведется по-английски.
Тимофей впервые в жизни пожалел, что никогда всерьез анг-
лийским не занимался, а на вечернем только "сдавал знаки",
списывая перевод у кого-нибудь из девчонок.
Горбоносые стали что-то спрашивать по очереди. Старик от-
вечал каждому очень обстоятельно, иногда указывал на Тимо-
фея. Потом обернулся к сидящим сзади и поднял руку. Тотчас в
его руке оказался график, который вчера разглядывал Тимофей.
Теперь всеобщее внимание переключилось на график. Последова-
ло еще одно очень обстоятельное, но совершенно непонятное
для Тимофея объяснение.
Наконец старик умолк и передал график одному из горбоно-
сых. Тот принялся внимательно изучать его и что-то сказал.
Старик сделал знак сестре, стоящей у изголовья, и она осто-
рожно сняла с Тимофея простыню. Тимофей засмущался и хотел
закрыться, но ему не дали. И он лежал, не зная, куда девать
глаза, а все разглядывали его так, словно никогда не видели
ничего более интересного. Затем его осторожно перевернули на
живот, и Тимофей засмущался еще больше. К счастью, все это
скоро кончилось, Тимофея снова перевернули на спину и накры-
ли простыней.
Теперь стал говорить один из горбоносых. Он говорил очень
быстро, время от времени многозначительно поднимал вверх
указательный палец правой руки. Краснолицый старик слушал
горбоносого внимательно, иногда кивал, видимо, соглашался.
На этот раз Тимофей не понял ни одного слова и начал сомне-
ваться, по-английски ли говорит горбоносый.
Дальше начался общий разговор. Кое-кто из врачей говорил
по-английски, медленно подбирая слова, другие по-русски, и
тогда старик вполголоса начинал переводить горбоносым. Нако-
нец-то Тимофей смог кое-что понять... Правда, и теперь понял
он немного, потому что врачи пересыпали нормальную речь за-
гадочными медицинскими терминами. И все-таки Тимофей уяснил
главное: по мнению большинства присутствующих, у него был
особый - редчайший - случай летаргического сна, продолжавше-
гося три с половиной месяца... Больного, то есть его - Тимо-
фея, пробовали питать искусственно, но необходимость в этом
отпала, потому что... Почему, Тимофей не понял, но опять по-
чувствовал зверский голод... Горбоносые оказались коллегами
из Индии... Им были известны подобные случаи у йогов, кото-
рые... Дальше Тимофей опять не понял... В заключение Тимофей
уяснил, что он, со своим редчайшим заболеванием, представля-
ет величайшую ценность для медицинской науки и теперь должен
постоянно находиться под наблюдением врачей. Тимофей поду-
мал, что, вероятно, он представлял бы еще большую ценность,
если бы они догадались, в чем действительная причина его
"сна".
И все-таки Тимофею надо было кое-что уточнить. Когда кон-
ференция подошла к концу и присутствующие начали вставать,
Тимофей открыл рот и сказал:
- Можно вопрос?..
Но все отрицательно затрясли головами, даже горбоносые, а
краснолицый старик погрозил Тимофею пальцем и мягко, но ре-
шительно сказал:
- Никаких вопросов, больной. Лежать тихо и набираться
сил. Через недельку-две, если все будет хорошо, мы вас пере-
ведем в другую палату, тогда и поговорим... А пока отды-
хать...
Эти две недели показались Тимофею бесконечными. На улице
была весна, светило солнце, иногда проносились стремительные
майские грозы, а ему не разрешали подниматься с постели и
даже не открывали окна. Векоре Тимофей выяснил, что и дверь
его палаты изнутри открыть нельзя. По существу, он находился
в заключении. Угнетала и строгая диета. Правда, теперь ему с
каждым днем давали все больше еды, но он испытывал постоян-
ное чувство голода. И ему стало казаться, что силы начинают
покидать его.
Оставаясь один, он вскакивал с постели, делал гимнасти-
ческие упражнения, даже пробовал вставать на голову, как ре-
комендуют правила йоги. Но стойка на голове получалась пло-
хо, кроме того, Тимофей боялся, что его упражнения заметит
сестра. Это грозило постоянным дежурством в палате, что
только ухудшило бы его и без того трудное положение.
Седой краснолицый старик приходил к Тимофею ежедневно.
Тимофей уже знал, что его зовут Юлий Афанасьевич, что он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг