библиотека?
Не найдя ответа на свои вопросы, я оставил глобус и дви-
нулся дальше. Следующий зал оказался огромным. Косые узкие
окна, расположенные под самым потолком, были затянуты крас-
ными шторами: в красноватом сумраке уходили куда-то вдаль
ряды колонн, поддерживающих каменный свод. Лишь через нес-
колько десятков шагов я сообразил, что этот зал гораздо
больше всего музейного здания и что я нахожусь в подземелье.
На массивных деревянных постаментах вдоль стен и между
колоннами стояли и лежали какие-то плиты, грубо отесанные
каменные блоки, капители разбитых колонн, куски резных кар-
низов, ажурных арочных перекрытий.
Полумрак зала не позволял читать этикетки, написанные
по-латыни мелким, бисерным почерком. Лишь возле мраморного
карниза, украшенного тонким орнаментом из цветов и листьев,
удалось разобрать:
"Остров Корво, * Львиная бухта, западный берег, 1898
год".
Красноватый сумрак подземного зала, удивительные архитек-
турные детали и орнаменты, без сомнения являющиеся памятни-
ками очень древней культуры, следы камнеточцев, свидетельст-
вующие, что большинство собранных здесь предметов извлечено
со дна моря, загадочный рисунок на глобусе - все это, вместе
взятое, создавало особую атмосферу таинственного и волнующе-
го ожидания. Мне вдруг показалось, что я действительно очу-
тился на пороге великой тайны, как утверждала надпись у вхо-
да... Стоит сделать еще шаг - и появится кто-то, кто сможет
превратить осколки умершей цивилизации в прекрасные дворцы и
храмы неведомого древнего мира. Неужели все эти куски камня,
хранящие следы резцов неизвестных художников,- осязаемые'
доказательства существования Атлантиды?
Я коснулся рукой одного из них. Это была капитель огром-
ной колонны с причудливым и сложным фантастическим орнамен-
том; материал - полированный сливной кварцит - камень нео-
быкновенной прочности, чертовски трудный для обработки. Ка-
кими инструментами были высечены из него архитектурные дета-
ли? Даже в наши дни подобная задача не принадлежала к числу
легких.
Я медленно шел вперед. Вот кусок изящной, строгой колон-
ны, край огромной мраморной чаши, архитрав с
* Остров Корво - западная группа Азорских островов.
неясным орнаментом, тар из черного базальта, мраморная женс-
кая рука совершенной красоты.
Да, это был необычный музей. На его экспонатах лежала пе-
чать нераскрытой тайны. От них веяло древностью тысячелетий,
а не веков. Здесь не нужны были замысловатые этикетки, как
там, наверху. Эти камни говорили на своем языке. Он был по-
нятен и загадочен одновременно. Но такие загадки не раскры-
ваются несколькими словами.
Зал замыкался небольшим альковом. Чтобы проникнуть туда,
надо было подняться по узкой лестнице с десятком каменных
ступеней. Альков был пуст и залит ярким дневным светом. Свет
проникал откуда-то сверху. После сумрака зала я зажмурился.
А когда открыл глаза, увидел его...
Собственно, это был обычный портрет в полный рост на фоне
морского пейзажа. В другое время, в иной обстановке он, на-
верное, не произвел бы на меня особенного впечатления. Но
тогда, после осмотра подземного музея, возбужденный атмосфе-
рой какого-то таинственного ожидания, я был потрясен. Я за-
мер на месте и не мог оторвать взгляда от мужественно-прек-
расного и скорбного лица.
Художник изобразил его на берегу океана. Зеленоватые валы
обрушивались на скалистый берег и рассыпались клочьями белой
пены. Он стоял на карнизе среди темных, покрытых водорослями
скал, прислонившись спиной к отвесной стене обрыва. Одной
рукой прижимал к груди складки широкого пурпурного плаща,
другую - смуглую и сильную - протянул перед собой, сжимал ею
выступ скалы, словно штурвал стремительного корабля. Ветер
развевал длинные седые волосы, стянутые на лбу золотым обру-
чем. Бледное лицо, не тронутое морщинами, было спокойно.
Глубокие складки в углах губ говорили о долгих годах испыта-
ний. Широко раскрытые глаза устремлены в океан. В них
скорбь, и вопрос, и огромное знание...
- Насмотрелся? - послышался глухой, словно идущий из-под
земли голос.
Я вздрогнул и оглянулся.
Внизу, у лестницы, ведущей в альков, стоял старик сторож.
- Кто это? - тихо спросил я, указывая на портрет.
Старик усмехнулся:
- Он родился двенадцать тысяч лет назад. Ему довелось пе-
режить свою отчизну.
- Так, значит, это не портрет?
- Портрет... Написан через несколько дней после его смер-
ти. По памяти. Но похож. Так похож... - что-то подобное
вздоху вырвалось из впалой груди старика. - Жак был талант-
ливым художником...
- Жак?
- Жак Мариан Дюваль - мой друг. Мы вместе с ним приехали
на этот остров семьдесят с лишним лет назад.
- Простите, а кто же тогда вы?
- Меня зовут Антонио Сальватор ди Ривера. Имею сомнитель-
ную честь называться ученым хранителем того ярмарочного ба-
лагана, который ты видел наверху.
Я закусил губу. Старик внимательно следил за мной, прищу-
рив красные, слезящиеся глаза.
- Что тебя еще интересует?
- Все это, - я указал в глубину сумрачного зала, - отку-
да?
- Иди сюда, - сказал он вместо ответа.
Я взглянул еще раз на портрет в алькове и спустился по
каменной лестнице в зал.
- Ты кто такой? - спросил он, когда я остановился возле
него.
Я сказал.
Старик потер высохшей рукой желтый восковой лоб.
- Вспомнил, - пробормотал, поглядывая на меня. - Читал
твои статьи об Атлантическом океане. Там все вздор. Не пере-
бивай. Вздор. Но в одном ты прав. Молодые опускания дна...
Они продолжаются. Его страна, - он кивнул на портрет, - ухо-
дит на глубину...
- Не понимаю. Кто он?
- Не торопись. Его современники обрабатывали эти камни.
Видел руку девушки? Более совершенной руки не изваял ни один
скульптор Земли за всю историю бесчисленных поколений. А ор-
наменты! Ты где-нибудь видел такие?
- Нет, - признался я.
- Еще бы... Их искусство остается непревзойденным.
- Это все вы извлекли со дна океана?
Старик презрительно усмехнулся.
- Это вернул океан. Тот, кто спустится на дно... - он
умолк, не окончив фразу, и отвернулся.
- Найдет Атлантиду, - подсказал я.
- Зачем искать, - он раздраженно передернул худыми, кост-
лявыми плечами. - Она давно найдена. Она вокруг. Мы находим-
ся в центре юго-восточной провинции. В двадцати милях к се-
веру расположен Великий восточный порт. Отсюда их суда пла-
вали к берегам Африки и к Средиземному морю. На склонах этой
горы, превратившейся в остров, была большая обсерватория.
Он говорил так, словно видел все это собственными глаза-
ми.
- Откуда вы знаете? - не выдержал я.
Он не рассердился. Внимательно посмотрел на меня. Потом
тихо заговорил, словно рассуждая с самим собой:
- Я стар и доживаю последние месяцы, если не дни... Всю
жизнь я посвятил одной мечте. Хотел вернуть людям утерянное
звено великой цепи их истории. Надо мной издевались. Одни
потому, что были умны, боялись и завидовали, другие - пото-
му, что были глупцами. Но я поклялся ему, что не отступлю, -
старик указал в альков, - и старался сдержать клятву. Здесь
собрано все, что удалось собрать за семьдесят лет короткой
человеческой жизни. О каждом из этих камней можно написать
книгу. Сейчас у меня не осталось ни сил, ни денег. На родине
я объявлен уголовным преступником, который украл и растратил
состояние целой семьи... Своей семьи... Ты понимаешь? Эти
камни поглотили все. И будь у меня еще больше... - он махнул
рукой.
- Но почему вы не написали об этом?
- Сначала потому, что был молод и глуп. Хотел узнать
больше и сразу потрясти мир своими открытиями. Потом, когда
поумнел, то уже знал так много, что мне не поверили. Истори-
ей его страны, - он снова кивнул в сторону портрета, - хоте-
ли заниматься многие, а доказательства были только у меня.
Знаешь, что сделали с моей первой рукописью? Это был научный
трактат, а его издали как фантастическую повесть. Я чуть не
сошел с ума. Подал в суд, и меня же объявили безумцем. Вто-
рую книгу вообще отказались печатать. А когда я решил издать
книгу сам, у меня уже не было денег оплатить издание.
- Неужели в целом мире не нашлось никого...
- Молчи... И твоя страна не пожелала бы иметь дела с су-
масшедшим. Требовали доказательств подлинности всего, что
хранится здесь. Это было кощунством.
Я готов перегрызть горло тому, кто не верит, но не уни-
жусь до доказательств, что я не лжец.
- Какие доказательства? Разве эти памятники не говорят
сами за себя? Я не специалист, но...
Старик презрительно усмехнулся.
- Это видно, - пробормотал он, вытирая слезящиеся глаза
грязным платком, - это-то видно... А вот те, кто понимает,
им нужны доказательства! Они знают, что старый ди Ривера
после смерти Жака Дюваля всю жизнь работал один. У него нет
свидетелей. Он мог подделать документы, музейные книги. Он
мог своими руками изваять все эти колонны, орнаменты, арки,
хода камнеточцев, руку девушки. Хе-хе-ха-ха...
Его визгливый смех разбудил эхо этого странного зала.
Старик уже умолк и снова тер глаза, а смех еще звучал где-то
вдали, за двойным рядом каменных колонн.
Мне снова стало не по себе, и я подумал, что люди, назы-
вавшие его безумцем, были не очень далеки от истины.
- Нет, - сказал он, как будто угадывая мои мысли, -
нет-нет. Это гораздо сложнее, чем ты предполагаешь... Но до-
вольно. Иди! Пора запирать музей.
- А портрет, - запротестовал я. - Кто изображен на нем?
- Хочешь знать?
- Хочу.
- Я мог бы отделаться небылицей, - задумчиво произнес ди
Ривера, - или просто выгнать за назойливость. Не обижайся. Я
выгнал отсюда не одного любителя чужих тайн - журнальных
брехунов. Ненавижу их. Этой участи не избег и достопочтенный
сэр Фрэнсис Сноудон из Королевского общества. Глупец пытался
рассуждать, что здесь памятники критской культуры, а не то,
что здесь есть. Как он улепетывал! Я вышвырнул вслед его
портфель, котелок и зонтик. Но с тобой иначе: не скажу, что-
бы ты мне понравился. Я еще не раскусил тебя. Кое-что, пожа-
луй, расскажу. На твоей родине о моих работах не знают, Но
ставлю условие: ты не превратишь это в занимательную басню
для простаков. Во всяком случае, пока я жив. Обещаешь?
- Вы хотите, чтобы я сохранил в тайне ваш рассказ?
- Я хочу того, что я сказал, - вспылил ди Ривера. - Не
превращать историю исчезнувшего народа в анекдот. Ты понял?
То, что ты услышишь, действительно произошло. Если бы я ве-
рил в бога, мог бы поклясться. Но я перестал верить семьде-
сят лет назад. К тому же я клялся только один раз в жизни.
Не требую верить мне, но настаиваю, чтобы ты обещал не изде-
ваться над услышанным. Нельзя больше опорочить истину, как
сделав из нее фантастический рассказ.
- Обещаю, что не напишу фантастический рассказ, - тор-
жественно произнес я.
- Пока я жив, - повторил ди Ривера. - Аминь. Итак, слу-
шай... Впрочем, нет. Ступай в библиотеку, там подожди.
Он повернулся и, кряхтя, полез по лестнице в альков. Я
медленно двинулся через полутемный зал. Ступив несколько ша-
гов, осторожно оглянулся. Старик в глубокой задумчивости
стоял перед портретом, не отрывая от него пристального
взгляда.
Ждать мне пришлось довольно долго. Наконец послышались
шаркающие шаги. Старик появился у входа в библиотеку.
- Я должен запереть входную дверь, - буркнул он, не глядя
на меня. - Привратник болен, и мне приходится исполнять его
обязанности. Жалкие гроши, которые зеваки платят за вход, -
весь доход музея.
- А не пойти ли нам в кафе? - нерешительно предложил я.
Старик быстро оглянулся, испытующе глянул мне в глаза.
Потом довольно равнодушно сказал:
- Пойдем. Только предупреждаю - у меня... нет денег. Пос-
ледние дни в музей никто не заглядывал, кроме тебя.
* * *
Мы вышли наружу. Солнце уже висело низко над горизонтом.
Легкий бриз нес влажную прохладу. От его порывов шелестели
широкие листья пальм. Невдалеке шумно вздыхал океан.
У входа в музей ка каменной скамье лежала пачка журналов.
Ди Ривера поднял их, перелистал, осторожно сложил в крес-
ло, стоящее в холле.
- Милостыня музею, - пояснил, закрывая тяжелую дубовую
дверь. - Шлют бесплатно. Кое-где еще помнят о нас...
b кафе тот же полуголый кельнер с серебряной серьгой в
ухе, понимающе подмигивая мне, уставил столик тарелками,
мисками и бутылками. По тому, как старый ди Ривера потирал
худые пальцы и глотал слюну, я понял, что он голоден.
Мы ужинали долго: запивали горьковатым вином острые мест-
ные блюда и обменивались ничего не значащими фразами. Когда
на столе появились маленькие чашечки ароматного кофе и под-
нос с фруктами, старик вытер салфеткой тонкие бескровные гу-
бы, внимательно взглянул на меня и сказал:
- Ты хотел знать историю портрета. Слушай же. Это портрет
человека, выброшенного волнами на берег в нескольких милях
отсюда, вон за тем скалистым мысом утром 28 июня 1889 года.
Два молодых бездельника бродили в то утро по берегу. Один из
них хотел стать лингвистом. Он приехал на Мадейру совершенс-
твоваться в португальском языке. Но его интересовали языки
вообще. В то утро он выкрикивал во все горло на древнегре-
ческом строфы стихов Сафо. Второй был художником. Он приехал
рисовать океан, небо и остров. Пробираясь вдоль берега,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг