- Вы оба идиоты, - процедил сквозь зубы Рунге. - Зачем вам понадобилось
взрывать виллу?
- Это не мы... Мы взяли девчонку вечером. Взяли так тихо, что никто не
слышал. А взрыв был под утро. Узнав, что взорвана именно эта вилла, мы сразу
драпанули оттуда.
- И вы не знаете, чьих это рук дело?
- Понятия не имеем, экселенсио... Мы не рискнули там оставаться. Взрыв
поднял на ноги всю полицию. Мы едва успели проскочить гватемальскую границу.
- Что она сказала?
- Девчонка? Почти ничего.
- Я правильно понял? Вы за неделю не сумели разговорить ее. Забыли, как
это делается?
- Мы ничего не забыли, экселенсио. Все шло нормально... Но она сказала,
что ее зовут Инге Рюйе...
- Ну и что?
- Рюйе, экселенсио. Она - дочь покойного Герберта Люца Рюйе.
- Та-ак... И что она сказала еще?
- Важного ничего... Но у нее оказался... перстень... этот... как у вас.
- Что такое? Что вам померещилось, кретины?
- Не померещилось, экселенсио. Вы сами сможете убедиться. Мы поняли,
что это за перстень, когда принялись за ее ногти... После этого пришлось
поместить ее в "Гватемала Палас" до вашего приезда.
- Надеюсь, вы не оставили ее там одну?
- Как можно, экселенсио?
- Тогда побыстрей туда.
На бульваре Президентов возле "Гватемала Палас" стояла толпа людей.
Рунге заметил несколько полицейских "виллисов", белую машину с красным
крестом. У входа в отель маячил полицейский.
- А ну узнай, что там такое, - приказал Рунге своему молчаливому
спутнику.
Тот возвратился через минуту:
- Ничего особенного. Кто-то выбросился из окна. Видите, открыто - на
двенадцатом этаже.
- Карамба! - вырвалось у водителя.
- Она? - быстро спросил Рунге. - Выходите. Нельзя, чтобы ее увезли.
Они вчетвером быстро направились к санитарной машине, в которую уже
вкатывали носилки, покрытые белой простыней, Рунге шагал впереди.
- Подождите, - обратился он к врачу, который стоял возле машины. - Эта
женщина. Я ее знаю... Не увозите...
- Но она мертвая, сеньор.
- Слушайте, что вам говорят. Мы заберем тело в посольство. Вот,
смотрите. - Рунге показал врачу документ.
Подошел полицейский. Глянул на документ Рунге. Почесал за ухом.
- Пусть забирают, - сказал врачу и добавил совсем тихо: - С этими лучше
не связываться.
Носилки снова выкатили наружу. Спутники Рунге подхватили их.
- Несите пока в отель, - приказал Рунге. - Оттуда позвоним, чтобы
прислали спецмашину.
Толпа, окружившая их, медленно расступалась. Рунге шел последним.
Какая-то нищая индианка потянула его за рукав:
- Сеньор...
- Отвяжись, - отмахнулся он. Она не отпустила.
- Сеньор...
Он резко повернулся, и тогда она ударила его ножом в живот.
Он закричал, согнулся, стал оседать на асфальт. Толпа шарахнулась,
оттеснив людей с носилками к входу в отель.
Спасти американца не удалось. Нож оказался отравленным. Старуха
индианка в суматохе скрылась.
- Пришло время расставить последние акценты, Цезарь, - многозначительно
начал Пэнки. - Ты, вероятно, уже догадался, дорогой мой, что мы создавали
ОТРАГ не только для того, чтобы снабжать оружием Преторию и ее друзей...
- Последнее время мы неплохо зарабатываем на этом, - заметил Цезарь.
- Верно... Дела "империи" пошли лучше, несмотря на потрясения, которые
пришлось пережить.
- Пошли лучше, благодаря вам, Алоиз.
- Не без этого. - Фиолетовые губы Пэнки искривились подобием улыбки. -
Цены на золото и нефть растут... "Империя" снова утвердилась на своих
фундаментах. Но не все складывается как надо, Цезарь. Меня беспокоят Шарк и
этот черномазый Линстер... Деньги на них уходят - отдачи нет.
- Линстер зависит от результатов работ Шарка.
- А сам сидит сложа руки? Он еще не вооружил корабли.
- Сейчас главное, чтобы они снова могли летать...
- Что толку, пока они безоружны. Нужны боевые корабли, а не "летучие
голландцы". Нет, Линстер с его упрямством мне перестает нравиться.
- Дайте алмазы, Алоиз. Линстер покажет, чего он стоит.
- Алмазы... Закупить столько, сколько ему надо, сейчас невозможно... А
Шарк...
- Шарку, конечно, нелегко... Ему мешают...
- Мешают! Но мы его вооружили. У него есть чем отбиться... Он тоже
дьявольски упрям... Можно было дать ему не только оружие, но и охрану. Он
сам не захотел. Пусть выкручивается...
- В чем у него главная заминка?
Пэнки прикрыл глаза.
- Главная - в алмазах. Ищет на дне свой "алмазный слой" и не может
найти.
- Пусть начинает добычу из кимберлитов.
- Не хочет. Считает пустой тратой времени...
- Надо его заставить, Алоиз.
- Заставь своего Линстера вооружить УЛАКи! Шарк так же упрям, как и
Линстер. Ничего нет хуже гениев... Мы, однако, ушли в сторону от главного,
Цезарь. Главное сейчас - ОТРАГ. Пора переходить к решающей операции...
- Что вы имеете в виду?
- Сейчас объясню...
Пэнки выдвинул ящик стола, достал коричневый пузырек с таблетками,
потом запустил руку подальше, пошарил и извлек черную коробочку - кубик, в
каких ювелиры хранят кольца. Он начал было открывать черный кубик, но
раздумал, отставил его в сторону и принялся вытряхивать из пузырька на
ладонь таблетки.
Цезарь поднялся с кресла, подошел к окну кабинета. Внизу в обрамлении
многоэтажных зданий лежал зелено-желто-коричневый прямоугольник Центрального
парка. На дорожках сквозь поредевшую листву видны были дети, разноцветные
детские коляски. Неяркое осеннее солнце превратило в золото стекла домов по
восточной стороне Пятой авеню. Вдали над северными кварталами Манхэттена
висели тяжелые, сизо-черные тучи.
"Почему мне так чужд этот город? - думал Цезарь. - Я же родился здесь.
Эта страна - моя родина, но, попадая сюда, я каждый раз считаю дни до
отъезда. Вот и сейчас... Какое облегчение приносит мысль, что завтра улетаю,
что впереди Канди, потом Ява, где ждет встреча с доктором Хионгом. Наша
работа с ним... Нет, я не выдержал бы, если бы пришлось провести жизнь в
этом кабинете, как Алоиз, делая вид, что управляешь отсюда миром..."
- Иди же сюда, Цезарь, - позвал Пэнки, справившись с таблетками.
Он сидел выпрямившись в своем кресле президента-исполнителя главного
банка "империи" - высокий, худой, торжественный, положив высохшую руку на
черную коробочку-кубик.
"Что он еще придумал? - размышлял Цезарь, подходя к столу и
присаживаясь в кресло напротив. - У него такой вид, словно намеревается
осчастливить меня".
- Я рад, Цезарь, что ты увлекся делами наших полигонов, отдаешь им
столько времени, энергии. Именно это позволило мне сосредоточиться на других
задачах... Недавно тут был с визитом Вайст. Он с большой похвалой отзывался
о новом руководителе Антропологического центра, которого ты прислал... Как
его?
- Доктор Суонг.
- Жаль, что азиат... Но, в конце концов, разница небольшая - японец,
индонезиец... Важно, чтобы занимался настоящим делом.
- Конечно, Алоиз. Настоящее дело - главное...
- Оно еще впереди... Но уже скоро... Теперь скоро... - Пэнки опять
прикрыл глаза в говорил совсем тихо, словно размышляя вслух. - Мы думали
дублировать главную операцию кораблями Линстера... Такие корабли могли бы
осуществить ее и целиком... Но, понимаешь, Цезарь, я все более не доверяю
Линстеру. Если бы его можно было заменить... Как, по-твоему, не водит ли
этот черномазый нас за нос? - Пэнки приоткрыл глаза и устремил немигающий
взгляд на Цезаря.
- В отличие от Шарка он осуществил то, что обещал, - Цезарь пожал
плечами, - его УЛАКи могут летать...
- Я не об этом... Отказы от полетов. Они смахивают на саботаж...
- Вздор!
- Хорошо... Оставим пока. На чем мы остановились? Да, Вайст... Работы,
которые он начал... Дурацкая болтовня о разрядке долго не продлится. Но
после подписи, которую американский президент по глупости оставил прошлым
летом в Хельсинки, многие стали слишком доверчивыми... С нового года
президент в Штатах будет новый. К сожалению, среди кандидатов не вижу
человека, способного поставить надежный заслон коммунизму. Придется ждать
еще минимум четыре года... Поэтому ОТРАГ... - Пэнки проглотил еще
таблетку. - В ближайшие недели у Вайста начнет работать фабрика по
производству обогащенного урана.
- Для нашей атомной электростанции?
- Да, но не только... Когда пустим электростанцию, сможем получать
плутоний, пригодный для производства ядерного оружия. ОТРАГ станет шестым
обладателем водородной бомбы на Земле*.
______________
* С 1964 года число стран - обладателей водородной бомбы долго
оставалось неизменным. Эта бомба была создана в пяти государствах - США,
СССР, Англии, Франции и Китае. Два из них - Франция и Китай - не подписали
договора 1968 года о нераспространении ядерного оружия.
- Хотите торговать водородными бомбами, Алоиз?
- Не иронизируй. Водородная бомба ОТРАГа станет оружием устрашения...
- И ОТРАГ начнет оспаривать мировое господство у американцев и русских?
- ОТРАГ создавался немцами, Цезарь. Прежде всего немцами. Ты забыл, что
твой отец был немцем. И ты - немец, как он, как я, как Вайст и другие.
- Может, вам это покажется странным, Алоиз, но меньше всего я чувствую
себя немцем, впрочем, и американцем тоже... Я слишком долго прожил на
Востоке. Цейлон, Индонезия, даже Индия и Бирма мне ближе, чем Европа и обе
Америки.
- Ты говоришь кощунственные вещи, Цезарь.
- У нас с вами откровенный разговор. Я сказал, как думаю. А вот
относительно ядерных амбиций ОТРАГа - я категорически против. В мире уже
накоплено чудовищное количество ядерного оружия, и дай бог, чтобы оно
никогда не было пущено в ход. Мы создали в центре Африки бронированный кулак
огромной силы. Зачем превращать его в ядерный? И уж во всяком случае,
замахиваясь на такое превращение, следовало посоветоваться со мной, узнать
мнение наших самых доверенных акционеров. Хорошо еще, что все только в
зародыше. Не поздно остановить лавину... Задумайтесь, Алоиз, вам-то зачем
такое?
Пэнки сгорбился и прикрыл глаза рукой. Они долго сидели молча. Цезарь
почти с состраданием глядел на этого старого, больного человека. Что
заставляет его двигаться по пути зла, бесполезной жестокости, бессмысленной
ненависти? Корыстолюбие? Нет, он живет достаточно скромно. Жажда власти -
тоже нет, он все время остается в тени. Тщеславие? Едва ли, оно предпочитает
яркий свет. Месть - стремление во что бы то ни стало разрушить
восстановленное? Но он не успеет насладиться плодами - ему просто не
дожить... Тогда что же?
- Боже мой, Цезарь, - тихо произнес Пэнки, не поднимая головы. - Ты
ничего не понял... Ничего... Если бы ты знал, какой удар наносишь...
Последние годы я работал... за тебя и... для тебя, Цезарь. Я видел в
тебе... - он с трудом перевел дыхание, - продолжателя... да, продолжателя...
и немца.
- Не расстраивайтесь, Алоиз, - Цезарь попытался усмехнуться. - Право,
не стоит. Мы не раз спорили с вами о деталях...
- Это не деталь, Цезарь...
- Не расстраивайтесь. Время терпит. Мы поговорим еще... Поторгуемся...
Может, и сойдемся на производстве каких-нибудь ядерных мини-бомб или атомных
пистолетов.
Пэнки не глядя протянул руку, нащупал черную коробочку-кубик и закинул
ее в ящик стола.
- Прощай, Цезарь, не жди... Я посижу немного, передохну.
Цезарь кивнул, вышел в приемную. Его телохранители поднялись навстречу.
Яйцеголовый секретарь встал, почтительно поклонился.
Уже садясь в машину, Цезарь подумал, что придется отложить отъезд.
Завтра он вызовет в Нью-Йорк Мигуэля Цвикка. Через две недели Америка
выбирает очередного президента. В главном банке "империи" тоже будет новый
президент-исполнитель... Цезарь предложит его кандидатуру на годовом
собрании совета "империи". Пэнки останется консультантом с хорошим окладом и
пенсией... Консультант - это все-таки не президент-исполнитель... А сегодня
надо еще телефонировать Райе, предупредить, чтобы пока не ждала.
После ухода Цезаря Пэнки долго сидел неподвижно, подперев лоб ладонями.
Потом распрямился, тяжело вздохнул, протянул руку к видеофону. На экране
появился яйцеголовый секретарь.
- Зайдите, - коротко приказал Пэнки.
Секретарь тотчас очутился в кабинете, почтительно наклонил голову,
ожидая новых приказаний.
- Сядьте.
Секретарь сел, вынул блокнот, приготовился.
- Не надо записывать. Кто возглавляет адвокатское бюро Феликса Крукса
после его смерти?
- Сын - Феликс Крукс-младший.
- Там хранится завещание нашего босса.
- Возможно, сэр.
- Я сказал: там хранится завещание Цезаря Фигуранкайна. Пригласите
завтра утром Феликса Крукса-младшего ко мне.
- Да, сэр.
Когда секретарь вышел, Пэнки снова подпер голову руками. Прошептал чуть
слышно:
- Ты сам виноват, Цезарь... Другого выхода нет... Что-то похожее на
стон вырвалось из его впалой груди.
Вместо эпилога
ЭТО НЕ КОНЕЦ...
"Поводов для оптимизма все меньше... С каждым днем растут запасы
оружия, все более разрушительного и чудовищного. Земля уже прогибается под
его тяжестью... Безработица, инфляция, отравление природы, насилие,
терроризм, региональные военные конфликты - таков наш мир... Гибнут люди в
Никарагуа, Ливане, Анголе, в бессмысленнейшей ирано-иракской войне. Голодают
сотни миллионов в Азии, Африке, Латинской Америке, а миллиарды долларов
текут на вооружения...
Лишь раз за минувшие двадцать лет я почувствовала себя по-настоящему
оптимисткой. Это было в день подписания хельсинкских соглашений. Показалось,
что человечество повернет на путь разума, к подлинной разрядке, мирному
сосуществованию, разоружению. Я тогда еще работала в Москве. Не слишком
много лет прошло, а как все изменилось..."
Мэй вздохнула, захлопнула блокнот. "Зачем пишу это? Застарелая привычка
стареющей журналистки, у которой все в прошлом и ничего впереди".
Она встала, подошла к окну, подняла раму. Ночь пахнула влажной духотой.
Внизу искрился россыпями огней ее Лос-Андж, который когда-то она так любила.
Мэй оперлась о подоконник, бездумно вглядываясь в мерцание миллионов
разноцветных искр, желто-оранжевую подсветку бульваров, багровые сполохи
реклам. По хайвеям бежали реки света - поток машин не редел и к ночи.
"Что ж, город как город - не хуже и не лучше многих других. Богатый,
ярко освещенный, кичащийся роскошью, раздувающийся от гордыни и тщеславия и
одновременно больной, несчастный, в червоточинах нищеты и отчаяния".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг