- Не пугайтесь. Политическое... Идемте покажу. Да не упирайтесь вы,
Феликс.
Они вышли на открытое пространство, окруженное темными свечами
кипарисов. Крукс снова остановился.
Белые мраморные кресты, ряды каменных надгробий, между ними посыпанные
красноватым гравием дорожки.
Пэнки взял Крукса под руку, подвел к первому ряду могил. Указал на
надписи.
- Читайте!
На гранитной плите темнела надпись крупными буквами. "Восточная
Германия" и дата "1945 год", на соседней плите - "Польша", потом "Венгрия",
"Чехия", "Словакия", "Румыния"...
- Там дальше - "Китай", потом "Северная Корея". - Пэнки водил по
воздуху рукой, затянутой в коричневую перчатку. - Эта белая сломанная
колонна в центре - "Россия". Она была первой - пятьдесят восемь лет назад. А
вон там - "Куба" - последняя пока... Вы не удивляйтесь, Феликс, мое хобби...
Хороню то, что уничтожил мировой коммунизм.
- А это з-зачем? - Крукс указал на яму, напоминающую небольшую
свежеотрытую могилу. - Для кого?
По бледным губам Пэнки скользнула усмешка.
- Здесь произошло чудо воскрешения, Феликс, Тут была могила Чили.
- Н-надо ее зарыть тогда.
- Да-да, конечно, но там... еще не все утвердилось. Подождем немного...
- А в действительности п-под этими н-надгробиями... ничего нет? -
помолчав, спросил Крукс.
Пэнки пожевал губами:
- Почему нет... Символы... Под этим камнем - высшие ордена рейха;
тут, - он указал на одно из надгробий, - мы закопали моего любимого пса, вон
там спит вечным сном кот моей экономки - его как раз тогда раздавило
машиной... Ну и так далее...
- Не п-предполагал, - сказал Крукс, - просто не мог бы п-предположить
такое, - он покачал головой. - Это ваше к-кладбище, наверно, единственное на
Земле...
- М-да, вероятно. - Пэнки приподнял воротник пальто. - Идемте, однако,
становится холодно.
Они направились к дому.
- Поздно уже. Я, п-пожалуй, поеду. - Крукс остановился и первый раз
глянул прямо в глаза Пэнки.
- Оставайтесь ужинать.
- Нет, п-поеду, Алоиз.
- Ну, поезжайте... Только, Феликс, все-таки последний вопрос. Вы мне
так и не ответили тогда... Вы действительно... опознали его?
Лицо Крукса словно окаменело. Потом губы его задрожали, и он резко
повернулся, чтобы уйти. Пэнки успел поймать его за рукав:
- Подождите, куда же вы?
Крукс с неожиданной силой вырвал руку:
- Не п-прикасайтесь ко мне. Вы - дьявол! Истинный дьявол в человеческом
облике. Б-будьте вы прокляты! П-про-кляты, черт вас п-побери!
Он торопливо заковылял по дорожке. Потом вдруг остановился и оглянулся.
Пэнки направился к нему и вдруг увидел, что лицо Крукса залито слезами. Они
в два ручья бежали по бледным щекам, и он слизывал их с губ кончиком языка.
- Феликс... - начал Пэнки.
- Будьте п-прокляты, - повторил Крукс, всхлипывая, - и я теперь...
проклят... Да, да и да... Я опознал его, опознал...
Он опять побежал, припадая на одну ногу, и исчез за углом коттеджа.
Резко хлопнула калитка, послышался шорох отъезжающей машины.
Пэнки не пошел домой. Некоторое время он в глубокой задумчивости бродил
в темноте по дорожкам своего сада. Странные мысли возникали в глубинах
памяти. Давно прожитое и давно похороненное... Всю жизнь один... Всю долгую
жизнь... И вот теперь даже Феликс, с которым их связывала не дружба, нет, но
многие годы совместных усилий... Можно считать, что Феликс выбыл навсегда.
Если даже он возвратится из Швейцарии, они не встретятся больше... Нет...
Никогда не встретятся.
Уже направляясь к дому, Пэнки вдруг вспомнил последние слова Крукса.
Значит, опасения были напрасными. Тот человек больше не помешает. Это
укрепляло надежду на полную власть над Цезарем...
Он покачал головой. Странно, даже эта мысль сейчас не приносила
облегчения.
В холле, вопреки обыкновению, никого не было. Пэнки хотел позвонить, но
раздумал. Сам разделся и, положив пальто, шарф и шляпу в одно из кресел,
прошел к себе в кабинет.
Камин догорал. Багровые отсветы тлеющих углей отражались в рыцарских
доспехах и стеклах книжных шкафов.
Пэнки протянул руку, чтобы включить люстру под потолком, и замер. В
кабинете кто-то был. Чья-то голова торчала над спинкой кресла, придвинутого
к камину.
- Кто здесь? - резко спросил Пэнки, отступая к двери.
- Ах это вы, - послышался странно знакомый голос. - Признаться,
заждался. Нет-нет, не включайте, так гораздо уютнее.
Человек в кресле повернулся, угли в камине вспыхнули, и Пэнки узнал
гостя.
- Вы? - произнес он с удивлением. - Но как вы оказались тут и почему не
предупредили, господин...
- Нет-нет, не называйте меня, - быстро перебил гость. - Побеседуем
безыменно. Тем более что за этой дубовой обшивкой стен... Ну, вы поняли...
Моя обязанность - быть подозрительным... А что касается ваших вопросов -
меня провел сюда ваш "ангел-хранитель", который знает меня так же хорошо,
как и вы. Он даже сказал, что вы гуляете в саду с вашим другом. А не
известил о приезде я лишь потому, что хотел сделать вам сюрприз. Вы ведь
довольны, не так ли?
- Я польщен, ваше превосходительство.
- Ну к чему это... Я же просил... Если вам предпочтительна какая-то
форма обращения, можете называть меня... например, Рунге... Да вы
присаживайтесь, пожалуйста, что же вы стоите в своем собственном кабинете.
- С вашего разрешения, я все-таки включу один из торшеров, - сказал
Пэнки, - не люблю темноты, а камин угасает.
Он щелкнул выключателем. Засветился торшер в дальнем углу кабинета.
Пэнки прошел к камину, сел в свободное кресло напротив гостя. Тот
отодвинулся немного вместе с креслом. Надел очки. Лицо его оставалось в
тени. Только большие дымчатые стекла поблескивали под высоким лбом.
Пэнки молча ждал, устремив на гостя свой немигающий взгляд.
- Знаете, а вы ведь постарели, - сказал вдруг тот. - Заботы - они
иссушают и тело, и ум.
- Чего не скажешь о вас, - заметил Пэнки, не отводя взгляда от лица
гостя. - Словно мы никогда и не учились вместе... Я где-то читал, что
человек начинает стареть с тридцатилетнего возраста. После тридцати мозг
постепенно атрофируется - каждые сутки теряется несколько тысяч нейронов.
Поэтому с возрастом ослабевает память... Я, например, никак не могу
вспомнить, когда мы с вами...
- С возрастом наша память становится активной, - снова перебил гость. -
Она все более попадает под контроль сознания. Хранит лишь то, что
необходимо. У молодых там, - он постучал себя согнутым пальцем по виску, -
слишком много бесполезной информации. Поэтому нам с вами следует отключить
все простейшие поверхностные связи и сосредоточиться на самых скрытых и
глубинных. И тогда...
Он устремил на Пэнки пристальный взгляд поверх очков.
- Что же тогда?
- Тогда мы не будем совершать роковых ошибок или хотя бы сведем их к
минимуму.
- Роковые ошибки начинаются там, где теряется чувство меры в
контроле, - резко возразил Пэнки, - где контроль превращается в самоцель, в
панацею, где лица, казалось, облаченные высшим доверием, вынуждены быть
постоянно начеку, чтобы их планов и операций не нарушил... контроль.
- Система придумана не нами, и не только это...
Пэнки яростно ударил высохшей рукой по кожаной обивке кресла:
- А кем доведена до абсурда? Я давно хочу спросить... Значит, ваши люди
орудовали в Касабланке? И теперь на бразильском полигоне... Для кого работал
Люц? Почему мне ничего не было известно, хотя полигон, и Линстер, и все
остальное там - моя епархия. Значит, вам я обязан... идиотским провалом
операции...
- Не надо горячиться, - спокойно заметил гость. - К событиям на
бразильском полигоне я лично не имел отношения, хотя прибыл к вам именно
затем, чтобы уточнить кое-что в связи с этим прискорбным случаем.
Касабланка - да... Но ведь тогда все задумано было иначе. Нам пришлось
действовать, потому что ваши люди опоздали. Не так ли?
- Вам не кажется, что там вы перемудрили?
- Может быть... Впрочем, сначала мне представлялось, что та операция
удалась...
- Она и удалась...
- Если бы... Сильно сомневаюсь...
Пэнки усмехнулся:
- Могу рассеять ваши сомнения. Как раз сегодня я получил подтверждение,
что в Касабланке... не было блефа.
- Значит, и вы сомневались?
- Сомневался до сегодняшнего дня.
Гость покачал головой:
- Может быть, мы недооцениваем противника?.. Когда возникло подозрение,
что Роулинг-Эспиноза не то, за что себя выдает, я взял его под постоянный
контроль. Его близость к младшему Фигуранкайну затрудняла задачу. В конце
концов мы нашли способ подбросить ему нечто такое, с чем он легко не
расстался бы и с чем вообще расстаться трудно...
- Что это было? - нахмурился Пэнки.
- Несколько старинных золотых безделушек, взятых из одного известного
собрания. В них подмонтировали кое-что... Он клюнул на приманку. Но дальше
поступил иначе, чем мы предполагали. Он оставил эти вещицы на хранение в
вашем лондонском банке. Мы опять потеряли его из вида, пока... не настигли в
Касабланке... После этого наш "подарок" должен был бы до скончания века
оставаться на Кэннон-стрит. Там он и лежал в секторе частных сейфов до
начала декабря - почти полтора года. И вдруг неожиданно и довольно быстро
"перепрыгнул" в Бразилию - на бразильский полигон.
- И что, по-вашему, это должно означать? - спросил Пэнки, извлекая из
кармана коробочку с таблетками.
- Только одно: арендатор сейфа или его доверенное лицо в начале декабря
появлялись на Кэннон-стрит, и директор Венус вернул депозит.
- Но это легко проверить. - Пэнки вытряхнул одну таблетку на ладонь и
сунул под язык.
- Если бы директор Венус был жив... Вторые ключи от частных сейфов
хранились у него... Там, в банке, работает один человек... Ну, вы
понимаете... Он в курсе дела: сейчас оба ключа от этого сейфа на месте, сейф
пуст. Содержимое изъято между первым четвергом и вторым воскресеньем
декабря.
- Перед исчезновением Венуса?
- Да.
- А сам он не мог?
- Зачем? И потом - у него не было второго ключа.
- Задали вы мне снова загадку, - пробормотал Пэнки. - Только что
избавился - и на тебе, опять... - Он закашлял, прижимая ладони к впалой
груди.
- Вы, конечно, понимаете, что теперь мне придется вплотную заняться
бразильским полигоном, - сказал гость. - Последнее время там происходят
странные вещи.
- Принимаю к сведению. - Пэнки снова закашлялся, - Поскольку мое
согласие вам не требуется...
- Но я хочу, чтобы вы оценили мою лояльность и... не вздумали мне
мешать.
- Там, вероятно, есть ваши люди.
- Мои люди есть повсюду. Тем не менее, о том, что произошло на
бразильском полигоне, я хотел бы услышать от вас лично.
- Мне известно только, что Люц повел себя там как ординарный террорист;
захватил самолет, заложников, кого-то расстрелял. Сотрудники полигона
уничтожили его отряд. Я на их месте поступил бы так же.
- Он пытался оттуда связаться с вами?
- Пытался. Я тогда был в Лондоне. Через секретаря я подтвердил свое
приказание. Но у него были еще иные инструкции.
- Были. Он выполнил бы их, если бы не встретил сопротивления.
- Так на что рассчитывали организаторы этой авантюры, не поставив меня
о ней в известность? Что там - спортивный лагерь для малолетних? Или пансион
для несовершеннолетних девиц?
- А от вас не поступало указаний сопротивляться?
Пэнки развел руками:
- Но это же глупо! Я послал его туда, я... И если бы никто не
вмешивался... Нет, я считаю продолжение разговора бессмысленным, генерал.
Он сделал движение, чтобы встать.
- Не торопитесь, - быстро сказал гость, - и не надо волноваться. В
нашем возрасте это вредно. У меня к вам еще один, последний вопрос: что,
по-вашему, могло случиться с деньгами, которые я лично передал директору
Вену су в начале декабря? О них знали вы, я и директор Венус.
- Переадресую этот вопрос вам...
Гость молча поднял левую руку. На безымянном пальце сверкнул перстень с
большим черным камнем. Пэнки прикрыл глаза:
- Формальное следствие?
- Нет-нет, - заверил гость, - всего лишь любопытство, которое... должно
быть удовлетворено.
- Полагал, что деньги украл Венус...
- Полагали? А теперь?
Тяжкий вздох вырвался из впалой груди Пэнки.
- Вам известно, что японцы предоставляют большой заем?
- Да. Но это не снимает моего вопроса.
- Теперь не знаю... Если Венус побывал в ваших руках и вы не вырвали
признания...
- К сожалению, не успели. Он предпочел уйти сам.
- Все-таки сам?
- Да. Нам помешал Интерпол - люди Бриджмена.
- Забавно получается, Рунге. Вам помешал Бриджмен, мне...
Гость предостерегающе поднял руку. Пэнки покачал головой:
- Не буду называть других имен. До сих пор точно не знаю, на кого
работал Люц. Подумайте, Рунге, мы все связаны общностью судьбы, замыслов,
тайн; мы без конца планируем, контролируем, готовимся. Воскресили ритуалы,
которые должны были бы облегчить выполнение нелегких задач и функций, а на
деле взаимная подозрительность, соперничество, зависть перечеркивают многие
наши начинания. Мы возвели здание, которое грозит похоронить нас же под
развалинами.
- Кое в чем вы, вероятно, правы, - помолчав, согласился гость, - и
все-таки главное не в этом. Внутри нашего сообщества появился враг -
коварный и опасный. Он играет на наших слабостях.
- Агенты Москвы?
- Возможно...
- А вот Бриджмен винит инопланетян...
- Кто бы ни был, надо их найти и обезвредить... Это первоочередная
задача всех нас. Кстати, чуть не забыл... Вы недавно ходатайствовали о
приобщении Цезаря Фигуранкайна-младшего к рыцарской ложе "V". Пока ваше
ходатайство отклонено. Придется подождать. Возникли сомнения...
- Какие именно, вам неизвестно?
- Представьте, друг мой, пока - нет... Но, отключив все простейшие
поверхностные связи и сосредоточившись на самых скрытых и глубинных, надеюсь
добраться до сути... Тогда поставлю вас в известность. А сейчас - позвольте
проститься.
- Может быть, останетесь ужинать... Рунге?
- Я никогда не ужинаю. Помните восточную мудрость? Ужин - врагу. Вот
так... Прощайте, друг мой, точнее - до свидания.
Инге терпеливо ждала. Вестей от Стива все не было. Уже четвертый месяц
она в Гвадалахаре. Шейкуна привез ее в виллу "Лас Флорес" поздним дождливым
вечером. Дверь отворила пожилая женщина в длинном черном платье, невысокая,
худощавая, с очень резкими чертами смуглого лица и гладко зачесанными седыми
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг