- не всегда и не у всех. Тебя мне всегда трудно было
понять, мы с тобой живем в слишком разных мирах... Но ты
жаждешь истории о моих злоключениях? Начнем, пожалуй...
В это время в коридорах дворца ряженные нищими воины
беззвучно перерезали стражу, охранявшую дворец. И в это же
время над Тизэ разразилась наконец настоящая гроза.
- ...И мы добрались до Тепманоры... - продолжал
повествование Тессетен. - Солондан был крепким старикашкой: он
помер только в прошлом году, - что-то вспомнив, Тессетен
усмехнулся: - До последнего говорил о лиходее-Паскоме... Всю
жизнь клял на чем свет стоит, а на последнем издыхании сказал,
чтобы я, если с ним когда-нибудь увижусь, передал, что лучшего
друга, чем кулаптр, у него, у Солондана, то есть, не было. Так
жив наш неугомонный целитель?
Ал опустил глаза и покачал головой.
"Дорога до повозки умирающего кулаптра показалась Алу
утомительно-длинной, просто бесконечной. Еще никогда
астрофизику так не хотелось повернуть время вспять, как теперь.
Паском лежал на прикрытых шкурой быка узлах с провизией и
одеждой. Он угасал. Вчерашняя рана оказалась смертельной. Его
тело сдавалось.
- Иди поближе ко мне, мальчик... - почти беззвучно
прошептал он, не в силах пошевелить рукой. - Иди-иди поближе,
или, боюсь, ты меня не услышишь... Я хочу сказать тебе самое
главное...
Ал наклонился к нему. Глаза старика смотрели куда-то мимо
него, в вечность.
- Сейчас я уйду. Да это и неважно. Пятьсот лет назад
случилось что-то похожее, но я не мог тебе помочь. Ты и твоя
жена были другими, вам оставалось совсем немного... Но судьба
обошлась с вами жестоко: в момент смерти вы были разлучены...
Кроме того, ты не успел выйти на нужный уровень и... я не
подыщу сейчас слов, чтобы достаточно-достаточно верно
объяснить, что случилось... Твой разум разминулся в тот момент
с твоей же душой... "Куарт" мог погибнуть, исчезнуть, не будь
он тобой... Ты был приговорен к существованию сразу в двух
ипостасях... - тут старику стало совсем плохо, глаза
помутились, и он только чудом вернулся в реальность. - В
двух... О чем я говорил?.. Да-да... Береги Ната и твою жену,
мальчик...
- Нат умер, Паском... - напомнил астрофизик.
- Нат - это то звериное, что есть в человеке, и то
человеческое, что есть в звере... Ты не понял еще? Береги его,
Ал... Звери подчас бывают умнее и благороднее людей... Они -
загадка, а что может быть загадочнее души человека?
- Паском...
- Береги их. Слушай меня. А теперь - до встречи, мальчик
мой...
И взгляд унес кулаптра в неизведанные дали".
Они с Тессетеном молча допили рубиновый напиток. Каждый
думал о своем.
Прогремел гром, но теперь он был затяжным и нескончаемым,
как и мерцание молний.
- Что там? - Ал хотел подняться, но Сетен удержал его:
- Успокойся, братец. Это - гроза. Земля умывается. Ух ты! Я
становлюсь поэтом!..
- Как же так вышло, Сетен, что удача отвернулась от тебя в
такой благополучной во всех отношениях стране?
- Отвернулась?! Я похож на человека, от которого
отвернулась удача?! Который способен выпустить ее из своих
алчных лап?! Помилуй, братец! Ты меня не то слово, что
удивляешь! Ты изумляешь меня! Как ты вообще представляешь себе
сволочь-Тессетена, заявившегося вдруг к кому-то с искренне
повинной головой, а?!
- Это меня и удивило, - Ал снова оглянулся на грохот и
встревоженно поднялся. - Что там происходит?
- Гроза, братишка, гроза. Да ты меня почти не слушаешь!
- Сетен! Что это? Говори!
- При чем здесь Сетен? Чуть что - сразу Сетен! Я понял, ты
хотел взять меня во дворец в качестве увеселителя скучающих
вельмож. Или - мальчика для битья? А может, мне на скорую руку
соединить эти две должности? И у тебя в ногах будет валяться
страшный, как моя жизнь, вечно в шишках и синяках, но зато
любимый шут. Как на это посмотрит твоя голубка-жена?
Стряхивая его со своей руки, Ал пробирался к окнам.
- Что это, Сетен?! - его зрение было еще достаточно
хорошим, чтобы различить в темном небе летающие машины, которые
разили с воздуха любые цели. - Что ты делаешь?!
- Я?! С чего ты решил, что это - я?! - совершенно от сердца
удивился Тессетен и провел руками по своей хламиде. -
По-твоему, я... вот в этом... могу - такое?!
- Я думаю, ты можешь все.
- А вот в этом ты прав, - и тот сбросил с себя опостылевшие
вонючие тряпки, сверкнув черной кольчугой с дорогими
украшениями. - Мой мир победил даже под твоим неусыпным
руководством. Мы пришли к тождеству, братец. Ребус разгадан. На
этом жалком шарике ВСЕГДА будет царить МОЙ мир, МОИ законы!
Помнишь, несколько часов назад я сказал тебе, что ты обрел
славу и величье и потерял то, за что я хотел бы стать тобой?
Ал бросил короткий взгляд на лезвие меча и выпрямился, в
открытую сверля взглядом глаза лучшего друга, глаза злейшего
врага.
- Так вот, братец, ты не сберег свою душу. Да будь ты
проклят навеки веков!..
Танрэй пробежала по опустевшему порталу Тизского дворца.
Ветер рвал с нее накидку.
Небесный бой закончился. Впрочем, нельзя было назвать боем
откровенный расстрел ни о чем не подозревавших людей, которые
легли спать. Никто из коренных жителей - землепашцев,
скотоводов, строителей - не знал войны. И уж во всяком случае,
никто, кроме Танрэй, не ждал ее сегодня. Многие умерли в
блаженном неведении, так и не осознав, что произошло на самом
деле.
В голове Танрэй засела одна-единственная мысль: "Ал!".
Девочка, учившая дикарей в школе погибшего Кула-Ори, внезапно
вернулась в нее. И страшный ураган пытался сбить эту напуганную
девочку с ног.
В одном из коридоров она увидела стражника мужа. Она не
знала имени этого красивого стройного юноши, но ей показалось,
что сегодня она его уже где-то видела, и он не был так одет.
- Где Ал?! - крикнула она.
Стражник молча указал в конец коридора, на двери сектора,
где был самый большой в Тизэ аквариум с привезенными со всего
белого света рыбками. Ничего не сказав, подхватив путавшуюся в
ногах юбку, Танрэй бросилась туда. Юноша провожал ее взглядом,
пока она не скрылась в темноте.
Лишь оказавшись внутри сектора, женщина вспомнила, кем был
этот молодой воин. Он пришел сегодня вместе с Тессетеном, и она
не успела разглядеть его на площади. Но и раньше, еще в
Кула-Ори, еще совсем мальчиком, он часто встречался ей...
Зал был многоугольным и пустым. Рыбки беззвучно жили своей
жизнью за подсвеченным стеклом.
- Ал! - крикнула она, и эхо разбежалось во все стороны.
Сердце стучало во всем теле. - Ал!
Занавес за колоннами двинулся. Обрадованная, Танрэй сделала
несколько шагов по направлению к нему - и замерла, как
вкопанная. Навстречу вышел Тессетен, но не тот оборванец, каким
она видела его сегодня днем. На нем была черная, не здешняя,
кольчуга и широкий, длинный, тоже черный плащ из матового
непромокаемого материала - в то время как на самой Танрэй не
было ни единой сухой нитки, ни одного сухого волоска.
- Сестренка! - улыбнулся он, и она попятилась. - Ну, зачем
же ты так?..
- Где Ал?
- Ну вот, снова старая песня... У меня такое ощущение, что
ты ищешь встречи со мной только для того, чтобы поговорить о
своем дражайшем муженьке...
- Где Ал?!
- Да... здесь где-то блукает. Мы очень мило беседовали с
ним...
- Я видела, что ты разумеешь под "милой беседой"... Где мой
муж?!
- Не нужно на меня кричать, я очень чувствительный
внутри... Я не виноват, что ты ему настолько безразлична, что
он даже не беспокоится о том, что ты разъезжаешь среди ночи
одна, да еще и под таким дождем... - Сетен подходил все ближе и
ближе. Только тут Танрэй, к своему ужасу, вспомнила, что не
взяла с собой даже элементарного оружия - ни нижа, ни
метательной "звездочки", которой владела в совершенстве.
- Зачем ты все это затеял, сумасшедший?!
- Ты не поверишь, красавица! Фактически - из-за тебя... Ну,
и парочка кое-каких малозначащих нюансов...
- Малозначащих?! - Танрэй отвела плечи назад и отбросила за
спину тяжелые мокрые волосы. - Таких малозначащих, как власть
над чужим государством, не так ли?
- Пф! - фыркнул Тессетен. - Если ты думаешь, что мое
государство меньше или беднее твоего, то ты глубоко ошибаешься.
Что до твоих обезьян - так они мне тоже не нужны: от своих
деваться некуда. Так что не болтай глупостей, детка. Мы выйдем
отсюда вместе, рука об руку...
- Я ненавижу тебя, чудовище! - зашипела Танрэй, как шипят
кошки и вонзила острые ногти в собственные ладони. - Немедленно
отведи меня туда, где ты и твои лизоблюды заперли Ала! Лучше
быть в тюрьме, но с ним, чем на свободе, но с мразью, подобной
тебе!
Улыбка в один прием спрыгнула с его лица, словно ее там и
не бывало. Женщина, куда более жестокая, чем все мужчины,
которых когда-либо знала, видела, про которых читала Танрэй, и
куда более красивая, чем маленькая правительница, заступила на
место Тессетена.
- Ах ты тварь! - прохрипела она не то женским, не то
мужским - каким-то странным, полифоничным, голосом прохрипела
она. - Ала тебе подать? Хорошо пристроилась, говоришь?! Так на,
оближи! Ты любишь этот вкус, сестрица! - и Тессетен швырнул под
ноги Танрэй доселе скрываемый под плащом окровавленный меч.
Танрэй истошно закричала, и это разнеслось по всему дворцу.
Когда дыхание вышло без остатка, она поперхнулась и закрыла
глаза. Женщина в лице Тессетена наблюдала за нею с холодной
усмешкой. Насладившись зрелищем, она так же неожиданно исчезла,
как и появилась. И тогда Тессетен почти совсем тихо добавил:
- Будь он проклят! Я навсегда отделил его душу от разума...
И ты - ты, не кто-нибудь! - пойдешь со мной, я дам тебе шанс,
которого не дал он! Я ждал этого почти пятнадцать лет... Будь
он проклят навеки веков!
Танрэй хотела схватить меч и сделать что-нибудь с
Тессетеном или с собой, но черный полководец наступил на лезвие
как раз в том месте, где на нем багровела еще свежая кровь Ала.
Тогда она отскочила к двери и бросилась прочь. Сетен побежал за
нею и, когда четыре его воина, переодетые стражниками царя,
собрались задержать ее, страшно рявкнул:
- Уберите от нее свои лапы, ублюдки!!!
Они вытянулись в послушную струнку.
Тессетен до сих пор еще бегал довольно неплохо, но на
перемену погоды покалеченная десять лет назад нога подводила
его. Именно из-за этого он никак не мог нагнать легкую, как
ласточка, Танрэй, освещаемую только молниями в разрушенной
Тизэ.
- Остановись! - кричал он. - Тебе все равно некуда идти,
Танрэй!
Сетен слишком поздно понял, что она задумала. Танрэй
карабкалась на огромный гранитный холм, из которого мастера Ин
под руководством ныне отсутствующего созидателя начали
вытесывать зверя в честь Паскома, который будет лежать в
пустыне тысячи лет и охранять Вечность. Памятник был не
закончен, и с одной стороны холм круто обрывался вниз.
- Нет! Не надо! - задыхаясь, выдавил Тессетен и, хватаясь
руками за камень, чуть ли не на четвереньках полз следом.
- Лучше так... - бормотала она, приближаясь к наивысшей
точке.
- Стой! Сестренка! Ради Природы! Ты уедешь, куда захочешь,
никто не посмеет прикоснуться к тебе, даже взглянуть в твою
сторону! Перестань!
- Лучше так... - и в последнем ее рывке ветер сдернул
мокрую накидку и швырнул в лицо Сетену. Правитель Тепманоры
успел увидеть лишь то, как она раскинула руки - затем материя
накрыла ему голову и обволокла неповторимым запахом,
принадлежащим только Танрэй. Сквозь полупрозрачный мокрый газ
Сетен различил только очень яркую вспышку и грохот, а когда
освободился, вершина была пуста и расколота ударом молнии
пополам. Тессетен еще ничего не понял и бросился искать место
падения тела женщины, высматривать сверху ее труп или - о, лишь
бы только так и было! - еще живую, пораненную, но живую
сестренку-Танрэй. Он из-под земли достанет тогда второго
Паскома, и ее имя оправдает свое значение...
Внизу не было ничего. Сетен отодвинулся от края и увидел
горстку белого пепла, постепенно разносимого ветром и
размываемого дождем.
И тогда жуткий рев огласил пустыню Тизэ...
ВТОРАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
- Мне принадлежит вчера, я знаю завтра!
Заклинание подхватил хор голосов. Зал Великого Суда Осириса
был наполнен невидимыми людьми. И словно под напором этого
хора, стены шара, в котором все это происходило, начал набухать
и раздаваться, потянулся к звездам.
- Вчера есть Осирис, завтра - Ра, в котором были уничтожены
враги всего сущего, а Гор был сделан правителем Хеммета!
Голоса надавили на внутренние пределы сферического храма, и
створки бутона начали открываться.
В черном небе висело до сих пор не рожденное Пятое Солнце.
Один из лучей отделился от шара светила и ударил в верхушку
раскрывавшегося шара храма Великого Суда. И лепестки
раскинулись вокруг основания, белоснежные и благоуханные, а луч
уплотнился и обрел форму Весов Маата. Возле весов, опираясь на
локти, неподвижно лежали их темные хранители - Анубис и Упуаут.
Глаза шакалоголовых богов, как и всех Посвященных, смотрели в
Вечность, но при этом они совсем как обычные собаки, утомленные
жарой, свесив из пасти бордовые языки, учащенно и поверхностно
дышали. На высокой ступеньке, прямо за Мекхаатом, стоял сам
Осирис, и его глаза были закрыты полыхающим тремя ясными
звездами - Ал-Нитак, Ал-Нилам и Минтака - поясом Исет.
- Взойди! - сказал Помощник Верховного Жреца, лицо которого
закрывал низко надвинутый капюшон, как и положено Главному
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг