целым выводком пацанов-семилеток. С достоинством выказав почтение, он посетовал
на жизнь и обстоятельства. Оказалось, в местные бани повадился ходить некий
агрессивный гомик, и пара воспитанников успела пострадать. Было решено.
подстеречь любителя цветов жизни, чем, собственно, в настоящий момент компания
и занималась. Мы от души пожелали ему удачи и угостили австрийским пивом.
Парень оказался патриотом и сказал, что предпочитает родные "Жигули". В общем
время пролетело незаметно и весело. Когда приблизился час покидать жаркое
учреждение, провожать нас выстроилось не менее дюжины человек - весь банный
персонал, включая нетрезвого кочегара. Таким образом, принца Флоризеля из меня
не вышло, однако свежую информацию о жизни я успел почерпнуть...
- Не устала, Фимочка? - перевернувшись на спину, я поймал юркие
пальчики, осторожно стиснул. Глаза массажистки заблестели, хотя и с некоторым
запозданием. Сначала обмахнулись пару раз веером из ресниц, словно настраиваясь
на нужный лад, а после залучились улыбчивым сиянием. Жаль, конечно, но что
поделаешь, шлюха - она и есть шлюха. Характер да гонор прячет про запас. Для
нас же, кобелей, играет положенную роль... Впрочем, мне-то что? Лишь бы любила,
когда скажут, а Фимочка с этим справлялась неплохо.
Я погладил ее халатик, словно клаксон придавил мягкую грудку.
- Чего хочешь, Фимочка, поделись? Самое заветное твое желание?
Она улыбнулась, показав ровные зубки, и мне захотелось скользнуть по
ним пальцем - попробовать на остроту и гладкость. Черт его знает, почему у шлюх
такие хорошие зубы. У всех моих парней - фикса на фиксе, а то и вовсе голимые
дыры. Чернее космических. А у этих лахудр все на месте! И беленькое, без
червоточин. Почему, спрашивается? Или специально так природа устраивает, чтобы
завлекать нашего брата?
- Я прямо не знаю...
- Прямо не знаешь, а криво? Ты только скажи. Может, замуж надо или
квартиру с "Москвичом"? Я сделаю. Ты, главное, такое скажи, чтоб действительно
хотелось, лады?
И снова реснички неуверенно моргнули. То ли не понимала девица чего-то,
то ли боялась, что разыгрываю. А я и сам не знал толком, разыгрываю или нет. То
есть, если бы она заявила, что хочет выучиться на манекенщицу или пожелала бы
богатого фраерка, я бы, пожалуй, поверил, а, поверив, и помог. Может, и конурку
подыскал, если б хорошо попросила. Полати да родной потолок - дело святое. А
вот побрякушки - те, что на шею да на уши, как на елку какую, - это я бы не
запомнил. Пообещал бы, конечно, но после спустил бы в клозет и за веревочку
дернул. Потому как рыжье - оно для дешевок, для тех кто себя не любит. Птичек
кольцевать, лисиц каких-нибудь - это ладно, но людей?.. Как вообще можно любить
металл на теле? Слава богу, не рыцарские времена, и та же блатная цепура - не
доспех и не кольчуга. Просто хомут, подвешенный на шею. То есть, с биксами -
оно понятно, с рядовым неученым братком - тоже, но когда паша-пахан одевает под
смокинг цепь толщиной в кулак, это уже смешно. И Занозу в кабаке я тем,
помнится, и достал. Посоветовал хоботу прицепить заодно к шее и колокольчик.
Вроде как корове. Ох, он и взвился. С вилкой, чудила, на меня кинулся. Ганс ему
тогда стул под ноги швырнул, а я колено подставил. Вот он и познакомился с
коленной чашечкой Ящера, лобызнулся до легкого сотряса. Плюс парочку зубов на
ковре обронил. Хотя могло быть и хуже. Для него, разумеется.
- Ну же, Фимочка! Что молчим? Неужели думаем?
Она робко качнула головой.
- Да нет. Просто... Все равно ведь зря. Ничего не получится.
Умная девочка! Сообразила!
- Почему же не получится? Думаешь, лапшу на ушки твои прекрасные вешаю?
Она дернула правой бровью, повела левой, губы тоже забавно
трансформировались, вспухли слегка и опали. Девонька моя думала и соображала,
боялась ляпнуть лишнее. Поднакопила, бедняжка, опыта, общаясь с нашим ядовитым
братом. А с Ящером народ и вовсе старается держаться поделикатнее! Такая уж я
натура. С хвостом, с рогами и пластинами на спине - короче, дракон из страшных
сказок! Разумеется, огнедышащий.
- Босс! - позвал Ганс. - Тут козырь один на связи. Про Мороза
спрашивает. Чего сказать-то?
Я изобразил ладошкой, что следует сказать, и Ганс загудел в трубку,
посылая абонента чуть подальше северного полюса. Ганс, конечно, не секретарь, и
подобные фразы звучат у него порой грубовато.
- А хочешь, Фима, поедем куда-нибудь? На Бали или на Гавайи? Любишь
песок с виндсерфингом? Там все это есть. Я бы сказал, в изобилии. А пожелаешь,
можем на скутерах покататься, на парапланах полетать, с баллонами под воду
сползать.
Фимочка смущенно потупилась. Ага! Это уже ближе. Молодость любопытна, и
хочется, ой, как хочется повидать какой-нибудь постылый Нью-Йорк или
перенаселенный Париж. И не объяснишь ведь им, что хрена лысого там они не
видели. Что супротив наших березок даже земля Канадчины не тянет. Потому как
клен - не береза, и делать там по большому счету нам нечего. Разве что бобров с
руки кормить или за Санта-Клаусами под новогоднюю пьянку гоняться. Догнал,
мешок отобрал, - и по рылу! А иначе какое для русского мужика удовольствие?
Какой праздник? Чтобы свадьба - да без драки? Нет, братва, фигушки! Тогда и
свадьбу такую - куда подале...
Валерик, природные москаль, из старой моей охраны, куролесил раз в
Марьиной Роще. Дал под 9 Мая очередь из "Калашникова". Сугубо вверх. Потом из
"Вальтера" давай садить. По фонарям да по лампочкам. Радовался парень, как
умел. Глоток из горла "белой", на закусь - пулю в даль. Минут через двадцать
омоновцы подкатили - в жилетах, с автоматами. однако на рожон не полезли, не
дураки. Преспокойно дождались, когда Валерик расстреляет боезапасы, а после
пересчитали стрелку ребра. Тоже, в сущности, по-своему отпраздновали день
победы. Краковяком на чужой спинушке. Они танцоры - из ловких.
Я подцепил подбородок Фимы, большим пальцем погладил по-детски пухлую
губку, дотянулся таки до влажных зубов.
- А ты ведь умная девочка! Сопливая, а умная. Даже странно... Может,
пойдешь ко мне в подруги?
Она растерянно сморгнула.
- А что! Ты подумай! Станешь Ящерицей! Заживем, как два диплодка в
палеозое! Диплодки, Фима, вкусно жили! И врагов не знали. Потому как очень уж
огромными вырастали. Настолько огромными, что съесть их было невозможно.
Правда, головенкой Бог обидел, - потому и лопали двадцать четыре часа в сутки.
Но ведь какая вкусная жизнь у них была! Хотела бы ты так жить?
Фима кивнула.
- Наверное.
- Так что? Пойдешь в ящерицы?
- Но у вас ведь жена, дети.
- Детей нет, а жена... Ну что ж, ты будешь второй женой. На востоке по
сию пору гаремы разрешены. До трех жен - все вполне законно. А мы ведь тоже по
большому счету - Азия.
- Вы это серьезно говорите?
- Про что? Про Азию или дружбу?
- Про женитьбу.
Я шумно вздохнул.
- Умничка ты моя! Знаешь, как отвечать. Вопросом на вопрос. И верить не
торопишься... - Я рывком поднялся. - Что ж, тогда тайм-аут на раздумье? В
парную, Фим! Там все и порешим, идет?
Она с готовностью качнула головой. Я обнял ее за тонкую талию, потянул
за собой. Ах, баржа-баржочка моя симпатичная! На буксир бы тебя и в кильватер.
Впрочем, еще успеется. Какие наши годы!
Из парной меня выманивали лишь дважды. Для того чтобы
освидетельствовать показания Хромого, и для душевной беседы со скучающей
супругой.
Хромого, видно, успели помыть до встречи со мной, даже синяки с
ссадинами припудрили, но все равно выглядел он отвратительно. Хасан, как
всегда, зверствовал. Впрочем, за то ему и гнали гонорары, как какой-нибудь
кинозвезде. Я не садюга, и, если можно подождать, жду. Однако, когда невтерпеж,
когда душа горит, а дело требует, посылаю упрямцев к Хасану. Этот витязь в
тигровой шкуре работает споро и ждать долго результата не приходится.
- Все нормально, Лешик? - я запахнул на голом теле халат, поморщил нос,
уловив запах гниющей крови. - Посади его.
Лешик, образина из подручных Ганса, кем впору пугать детей малых,
придавил волосатой клешней плечико Хромого.
- На пол, Хром!
Пленник кулем повалился, но та же клешня за шкирку удержала его от
окончательного падения, помогла пристроиться на корточках. Глазки Лешика
азартно поблескивали. Именно такие, как он да Хасан, давным-давно убедили меня,
что добиваться чистосердечных признаний от Каменевых и Тухачевских
действительно было просто.
Стальной Савинков - и тот раскололся, как орешек, послушно рассказав на
суде все, что следовало. И нечего его упрекать. Попробуй-ка помолчи, когда за
спиной притаилась парочка хасанов!
Рокоссовский, правда, не сдал никого, но на то он и Рокоссовский.
Исключение, лишний раз подтверждающее правило.
- Ну-с, какие новости, джигит? - я сунул в зубы сигарету "Винстона",
щелкнул зажигалкой. Затянувшись, кхакнул. Табак опять попался дерьмецо.
Американцы дурили Россию, где только могли. И не подозревали, что роют тем
самым подкоп под собственное креслице. Смешно, но жизнь и впрямь сплошная
толстовщина. Как аукнется, так и откликнется. Россия - не бикса, чтобы
позволить на себя вот так просто вскарабкаться. Поднатужится и скинет. Да в
зубы достанет на посошок. За третьесортный табачок, за окорочка, за проценты...
- Он всех сдал, Ящер. Братков Танцора и вагонников. Если ему верить, за
ними должок астрономический. На арбуз тянет, не меньше.
- Вот как? Что ж ты, Хром, порожняк гнал? Столько времени у меня отнял.
Нехорошо, Хром! - я покачал головой. - Знаешь ведь, что вокзалы теперь мои.
Значит, и оборотный капитал мой. Фильм про начальника Чукотки помнишь?.. Нет? А
жаль. Там был такой эпизод. Тоже один фраерок лепил горбатого. Не хотел
рассказывать и делиться.
Хромой мутно взглянул на меня. Губы его шевельнулись, но слов мы не
услышали.
- Что? Погромче не можешь?
Хромой сделал над собой усилие, сипло процедил:
- Не по законам правишь, Ящер. Обиженных много.
- Обиженных? - я удивился. - Это ж где такие отыскались? Назови хоть
парочку!
- Есть. Много... Западло, Ящер!
- А вот тут ты врешь, Хром! - я присел, оказавшись с ним на одном
уровне. - Врешь, потому как на обиженных, сам знаешь, что делают. А это уже по
закону! По вашему закону! Тех же, что совсем разобижен, я просто выкорчевываю,
ферштейн? Тебе, к примеру, что на меня обижаться? Я ж не тебя пытал, я деньги
свои возвращал. Смекаешь разницу? А ты, чугунок такой, молчал. Вот и получился
визит к Хасану. На него-то ты, надеюсь, не обижаешься? А то я ему передам.
Какие-нибудь особые пожелания. Парень он простой, исполнительный. Все поймет,
как надо.
- Попластаю!.. На кусочки твоего Хасана...
- Это ты зря! Очень даже зря. Ну, любит человек клещики, щипчики
разные, - что тут такого? А не нравится он тебе, так чего ж ты ему душу
раскрывал? Все ведь выложил? Как подружке любимой в постели. Стало быть, опять
нехорошо. Своих ведь, считай, продал! Сдал родных братков с потрохами, только
чтобы миляга Хасан узнал правду и порадовался. Так ведь было дело?.. Ну вот! А
теперь ты вдруг обижаться вздумал. На себя, дорогой, обижайся! Сугубо и токмо
на себя!
- Убью! - губы Хромого задрожали. - Все сделаю, чтоб придавить тебя,
гниду!
Он захрипел горлом, собираясь харкнуть мне в лицо, да только беда у
него была со слюной, долго собирался. Пальцами, сжатыми в копье, я саданул ему
по горлу. Этот удар мне ставил настоящий мастер, кое-чему научил. Глаза Хромого
закатились под лоб, вскинув к горлу трясущиеся руки, он задушенно захрипел.
- А теперь смотри. Хром! В оба глаза смотри. Потому что мало кто это
видел.
Я напряженно разжал пальцы, и сигарета с поддельным табаком зависла в
воздухе. Я держал ее всего одной точкой. Вес несерьезный, однако и такой
вызывал болезненный пульс в висках. Ну да сегодня после всех свершенных дел
можно было слегка поразвлечься. Чуть покачиваясь, сигарета дымила, лишенная
всяческой поддержки, и не без удовольствия я разглядел, как на искаженном
злобой лице урки мелькнула тень растерянности и недоумения. Значит, мог я еще
потешать публику! Не хуже чудака Коперфильда.
- Что, Хром, соображаешь, с кем связалась ваша шпана?
- Фокус... - просипел он. - Это фокус.
- Не угадал. Хром. Не фокус.
Усилив мысленное напряжение, я чуть качнул головой, и невидимая,
протянувшаяся между мной и сигаретой ниточка, обратившись в упругий луч, вмяла
сигарету по самый фильтр в серые губы Хрома. Урка зашелся в кашле.
- Кури, камрад. Разрешаю. - Поднявшись, я вытер руки о полотенце,
внимательно взглянул на Лешика.
- Видел?
- Класс! - Лешик улыбался. Он тоже принял эпизод с сигаретой за обычный
фокус. - Научите, босс! Покажу парням, ахнут!
- Будешь хорошо себя вести, научу.
- Так ведь я завсегда...
- Давай, Лешик, - я хлопнул его по литому плечу. - Некогда мне болтать.
Забирай этого лоха и проваливай.
- Снова к Хасану?
- Зачем? Отвези с ребятами в место поспокойнее и закопай.
- Он же еще того... - Лешик умолк, заметив мою гримасу. - Понял, босс!
Все сделаем.
- Вот и двигай!
Душевный парень Лешик сграбастал хрипящего Хрома, рывками поволок по
полу.
- Да! - остановил я его. - Передай Хасану, что я доволен. Весьма и
весьма.
- Передам!
Уже перед входом в парную, где маялась с березовыми веничками и кваском
в ковшике загорелая гибкая Фима, меня снова перехватили. На этот раз Ганс
протягивал трубку сотовика.
- Женушка! - шепнул он. - Чуток подшафе.
- Изыди, прозорливый! - я взял трубку, и Ганс послушно исчез.
- Веселишься? - голос у Лены-Елены и впрямь малость подгулял.
Разумеется, вместе с хозяйкой.
- Ты вроде как тоже. Что там у тебя в любимом бокале? "Мартини" или
отечественный портвейн?
- "Мартини", - у нее был прононс француженки, но я-то знал, что ни
единого французского словечка она не знает. - Пью вот тут в горьком
одиночестве, гадаю, где ты и с кем.
- А я тут, моя лапонька. Тружусь на поприще и на ниве, отдаю родине
долг, дань и честь.
- Насчет последнего не сомневаюсь!
- Поосторожней на поворотах, киса! Сначала докажи, потом наезжай.
- А тут и доказывать нечего. Дома ведешь себя, как чужой, женушкой не
интересуешься. Какие еще выводы я могут делать?
- Может, я устаю? Не допускаешь? Может, я с ног валюсь, когда
возвращаюсь домой? В две смены оно, сама знаешь, непросто вкалывать. Или ты
считаешь меня двужильным?
- А запах духов? А помада?
- Какая еще помада?
- У тебя на правой брови был в прошлый вечер отпечаток. Губки с щечками
ты, конечно, вытираешь, но вот бровки, видимо, забываешь причесывать.
Я поморщился. Да и что тут скажешь! Взяла, что называется, с поличным.
Потому как бровки я действительно не причесываю.
- Ну?.. Что молчишь? Совесть гложет?
- Послушай! - я взъярился. - Чего тебе недостает? Квартира - три сотни
квадратов, пара дач, сад, каждое лето - санатории на Средиземноморье!
- Ты думаешь, мне этого достаточно?
- Опять все о том же?
- Я хочу, чтобы у нас были дети!
- Это подле пьющей-то маменьки? Ну уж, дудки!
- Послушай, Ящер, не смей говорить со мной подобным тоном! Не смей,
слышишь! Я... я тебя официально предупреждаю: если все будет продолжаться таким
же образом, я тебе изменю!
- С кем, интересно, официальная ты моя?
- С твоими же охранниками! Думаешь, не получится?
- Отчего же, - я выдержал паузу, чтобы не взорваться. - Только учти, им
ведь потом плохо будет. Очень и очень плохо. Да и к тебе я тогда не притронусь,
усекла?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг