всевозможными ответами коробкой. Увы, она ошибалась. Заглядывать в будущее я не
умел. Что-то нас всех, конечно, ждало, но что?..
###Глава 10
Проснулись мы с первыми рассветным заревом, но не от лучей солнца и не
зевков пробуждающихся. Нас швырнуло с мест грохочущим безжалостным рывком.
Автобус перестал быть машиной, он превратился в жалкое, потерявшееся среди волн
суденышко. Один раз такое уже бывало, когда на нас обрушился обезумевший
бесхозный сом. Какая-то из рыболовных служб подранила его, да добила. Свою
злобу гигантская рыбина решила сорвать на случайно подвернувшейся машине.
Досталось нам тогда крепко. Уже после, когда сом уполз в придорожное болото,
пришлось вылезать и всем скопом переворачивать машину на колеса. Но сейчас
творилось что-то совершенно иное.
Едва разлепив глаза, я сделал попытку броситься к окну, однако это
оказалось далеко не просто. Выполнив замысловатый пируэт, я шлепнулся обратно
на свое место. Салон мотало из стороны в сторону, кидая людей друг на дружку,
оживив прыгающие баулы, кофры и сундучки. С очередной волной грохота я увидел,
как справа от машины гейзером взметнулась земля. Кто-то заверещал, и этот крик,
в котором было больше животного, чем человеческого, окончательно привел меня в
сознание. Осколками брызнуло одно из окон, и, всплеснув руками, тетушка Двина
закрыла пораненное лицо. По пальцам ее заструилась кровь.
-- Вест!.. Что там, черт побери, творится?!
Я узнал голос Лиса. Он пробирался где-то впереди, пытаясь приблизиться к
кабине водителя. Я снова попытался встать, но чужая сумка больно ударила в
грудь, перебив дыхание, наполнив глаза лиловым туманом. Откуда ни возьмись
вынырнула Чита и цепко ухватила меня за рукав. Я попробовал разжать ее пальцы,
но прочностью хватки они напоминали сейчас скрученную стальную проволоку.
Прижав Читу к себе, я лихорадочно зашептал успокаивающие слова. Прежде чем идти
к Лису на помощь, я торопился привести девушку в чувство. Однако, события
развивались быстрее. Крики, грохот, мелькание вещей -- все вдруг прекратилось
единым ужасающим ударом. Словно нырнув с высоты, автобус вонзился в песчаную
землю, перевернулся на бок и встал.
-- Лис! -- горло мое сипело. Я хотел подняться, но обнаружил, что погребен
заживо под множеством тел. Кто-то плачуще пошевелился надо мной, и стало чуть
легче. Хватая ртом ускользающий воздух, разгребая руками нагромождение багажа,
я с трудом выбрался на волю.
Автобус перестал быть автобусом -- это я понял сразу. Железный каркас
годный разве что для устройства дешевой ночлежки. Впрочем, нас и теперь не
оставили в покое. Чем-то тяжелым били по корпусу, выламывая дверь, остатки
стекол. Голова у меня гудела, и я все не мог разобрать, где верх и где низ.
Сидеть во вздыбленном салоне было невозможно, и подобно червякам люди
расползались по наклонному полу, цепляясь за поручни, за все, что хоть как-то
могло служить опорой. Удары продолжали сотрясать салон, и мне было невдомек,
кому понадобилось врываться в разбитую машину
...
Увы, это оказались не орды пропускников и даже не контролеры. Рослые
солдаты в черной, ладно пригнанной униформе, пробравшись в наше искромсанное
пространство, умело и быстро принялись освобождать салон. Нас хватали за
одежду, за руки и за ноги, бесцеремонно выбрасывая в двери, сапогами
проталкивая в окна. Впервые за многие годы нам вновь довелось очутиться на
земле. Обессиленные, мы лежали на ее теплой небритой щеке, терпя уколы
мелкорослой травы. Где-то вдалеке теснились горбатые домишки, и приглушенно
доносился человеческий вой. Огромная, приютившая нас равнина была плотно
оцеплена черными фигурками. Мы были центром этой живой окружности. Люди в
черном охраняли нас, не пуская прорывающиеся сквозь периметр толпы.
Оглядевшись, я увидел и серию воронок. Одна из них расплескалась совсем рядом,
и только теперь я сумел по достоинству оценить живучесть нашего автобуса.
Несмотря на страшный удар и множество попаданий, он все-таки сохранил нам всем
жизнь.
Черт побери!.. Я заново огляделся. Должно быть, меня слегка оглушило,
потому что все это время я взирал на происходящее со спокойствием слабоумного.
Я порывисто вскочил на ноги, но тут же упал, сбитый сильным толчком.
Оглянувшись, я разглядел человека в мундире, высившегося надо мной величавой
статуей, лениво поводящего автоматом. Бросив взгляд на автобус, я ощутил, как
бешено заколотилось сердце. На земле уже сидели старики Мэллованы,
поскуливающий от страха Леончик, мадам Клюг с пожилыми родственниками и охающая
тетушка Двина. Близкие, родные лица!.. Одного за другим я провожал глазами
покидающих автобус людей и мысленно умолял их о прощении. Не воспротивься мы
правилу, принуждающему останавливаться, ничего бы не случилось!.. Я скосил
глаза на автоматчика. С каким наслаждением я ударил бы его сейчас, чтобы
получить возможность приблизиться к машине, помочь раненным друзьям. Уж это-то
они могли нам позволить!..
Прихрамывая, на землю ступила Чита. Вывалившийся следом Лис бросился к
ней, желая поддержать, но еще один из униформистов шагнул к нему, и я явственно
услышал, как пугающе хрустнуло под черным кожаным кулаком. Отплевываясь, Лис
снова поднялся с травы.
-- Лис, -- тихо позвал я. -- Не надо.
По счастью, он услышал. Поймал меня своими узкими глазами и, помедлив,
стал осторожно продвигаться в мою сторону. Повернув голову на знакомый голос, я
увидел шофера -- бледного, помятого, стоящего навытяжку перед стройным черным
великаном. Вероятно, это был их старший офицер. Водитель что-то быстро лопотал
ему, часто показывая на останки автобуса и в нашу сторону. Великан чуть заметно
кивал. Из-за расстояния я не мог уловить смысла слов, но скорее всего он сдавал
нас с потрохами. Что ж, этого следовало ожидать...
Совершенно неожиданно мне стало легче. Злость овладела мускулами, наполнив
их искристой энергией. Издалека донеслось фырканье двигателя, и, объехав холм,
к нам подкатил сверкающий автомобиль. Такого мне еще не приходилось видеть.
Сплошное серебро! И черные рыбьи головы на бортах, на багажнике, на сияющей
крышке капота. Подъехав вплотную к изуродованному автобусу, автомобиль пыльно
притормозил, выбросив из себя стремительного кругленького человечка. Подобно
высокому элегантному циркулю великан развернулся навстречу и, отодвинув от себя
водителя, поспешил к гостю. Мне надоело за ними наблюдать и я в свою очередь
незаметно придвинулся к Лису. Могучий охранник оставил мое продвижение без
внимания.
-- Кто они? -- разбитые губы Лиса едва шевелились. В щелочках его глаз
горел яростный огонь.
-- Не знаю. Но мне кажется, их-то и боялся водитель. Помнишь, что он нам
говорил? -- я осторожно покосился на охранника, но черная фигура продолжала
стыть мертвым изваянием. -- Но это ладно! Куда больше меня интересует, что они
с нами собираются делать.
-- У них есть оружие, -- задумчиво произнес Лис. В голосе его угадывались
недобрые нотки.
Я поморщился.
-- Выкинь это из головы! Оно нам не поможет. Взгляни туда и увидишь какое
бессчетное количество упырей жаждет нашей кровушки.
Лис, прищурившись, посмотрел вдаль. Черные фигурки по-прежнему сдерживали
натиск толпы.
-- Они рвутся к нам?! -- он озадаченно свел брови. -- Но почему?
Кто-нибудь мне может это объяснить?!
-- Сомневаюсь, -- я попытался встретиться глазами с Читой, но она не
замечала меня. -- Даже старик Василий и тот вряд ли ответил бы на твой...
Я не закончил фразу. Грубый тычок заставил меня поднять голову. Черный
великан с кругленьким человечком стояли в каких-нибудь двух шагах и оба глазели
на нас.
Великан был великолепен. Сложение атлета дополнялось безупречно сшитой
формой. Рыжеватая, почти львиная грива шевелилась под легким ветерком, венчая
породистое белокожее лицо. Холодные глаза смотрели без всякого выражения, и
нельзя было с уверенностью сказать, видит ли он вас в данную секунду или нет.
Толстячок был полным антиподом великану. Плоская мордочка с курносым детским
носиком беспрерывно обращалось во все стороны. Уши походили на огромные
разваренные пельмени, а ног у человечка практически не существовало, --
туловище упиралось в землю блестящими коротенькими сапожками.
Громко чихнув, толстяк забрызгал живот великана и, нимало этим не
озаботясь, окинул нас удивленным взором.
-- Он говорил об этих мальчишках? -- его палец, пухлая без единой
складочки сосиска с обкусанным серпиком ногтя, уткнулся в мое лицо.
-- Они далеко не мальчишки, -- ровно и бесчувственно возразил великан. --
По крайней мере они знали на что шли и сумели справиться с шофером
-- Чушь! -- толстячок фыркнул. -- Не выдумывай, Глор! Для подобных
действий необходимы мозги, а какие мозги могут быть у этих сосунков?
Великан невозмутимо молчал. Изящно качнувшись на каблуках, он словно
выразил этим движением некоторое свое несогласие с доводами толстячка, и все же
начальником являлся последний. Смешно перетаптываясь, коротышка крутился на
месте, озирая холмистую местность.
-- А народишку-то нагнали, господи! Весь город перебаламутили. Зачем,
спрашивается?
-- Своим присутствием люди выражают лояльность властям. Впрочем, если
угодно, их всегда можно разогнать, -- голос великана звучал все также сухо и
размеренно. Ни одного лишнего звука, никакой эмоциональной окраски -- рубленные
фразы, короткие паузы. -- Как поступим с этими?
Толстячок покосился на Глора снизу вверх.
-- А ты бы хотел их, конечно, в ров, да?.. Так я и думал! Черт-те что
вытворяют! Только отвернись! -- толстячок повертел в воздухе ладошкой, очевидно
изображая это самое черт-те что.
-- В общем так. Пропуски у них анулируй и разбросай по станциям.
Зачинщиков можешь подержать недельку у себя. Но только недельку, не больше. Ты
меня понял?
Великан пожал плечами, и в этом снова выразилось одновременно его согласие
и несогласие. Впрочем, коротышка-начальник уже спешил к автомобилю.
Я ойкнул. Цепкие пальцы пребольно ухватили за плечо, вздернули меня вверх.
Рядом таким же образом подняли с земли Лиса.
-- Карета подана, господа мятежники, -- насмешливо произнес охранник.
Каретой он называл разворачивающийся неподалеку от покалеченного автобуса
бронированный, похожий на мыльницу фургон. Такой же черный, как и все они, с
рыбьими серебристыми мордами на передке и зарешеченными окнами по бокам.
Подталкиваемый стволом, я оглянулся, глазами отыскивая Читу. Из автобуса
как раз вынесли безжизненное тело дядюшки Пина. Плача, женщины не решались
подойти к нему. Их отпугивала автоматами охрана. Горло мое сдавила судорога.
Как бы я хотел запомнить их всех, впитать в себя, чтобы помнить всю жизнь,
чтобы видеть, закрыв глаза, в каждом из своих снов! Я уже понимал, что нас
собираются разлучить. И я не мог ничего с этим поделать.
Стальной свол повторно даванул под лопатку. Фургон, приоткрыв черную
пасть, готовился нас заглотить. Два грубых толчка, и мы очутились на грубой
мешковине, брошенной прямо поверх металлического пола. Только поднявшись, я
обнаружил, что створки фургона опередили меня, сомкнувшись и отрезав от
окружающего мира. Затемненные маленькие оконца почти не пропускали света, день
сменился сумерками. Кашлянул незнакомый мотор, часто задыхаясь, заперхал.
Качнувшись, наша "карета" покатила в неведомое.
###Глава 11
Дымя дешевыми сигарами, конвойные расположились поодаль. В тенечке оно,
понятно, и комфортно и удобно. Мы же, поплевав на ладони и разделившись на
номера, опять принялись за работу. И вновь среди бедолаг-заключенных я не
заметил Лиса. Должно быть, его гоняли с другими бригадами. Мачты устанавливали
по всему периметру города, и бригад вроде нашей насчитывалось, вероятно, не
менее сотни. Рыли мини-котлованы, заполняя их пенобетоном, и в вязкую эту кашу
погружали консоль столбообразной опоры для сетей. В качестве основной тяги
выступал, конечно, кран, но попробуйте-ка поднять семидесятиметровую стальную
штангу одним-единственным краном! Поэтому справа и слева от крана в постромки
тросов впрягали обычных людей. То есть -- нас. Бригадир принимался орать в
мегафон, а мы рвали сухожилия и истекали потом, добиваясь строгой вертикали.
Обычно все обходилось, если крановщик, человек из вольнонаемных, смотрел в оба.
Но в этот раз он был пьян, и мачта дважды с угрожающей медлительностью
обрушивалась на землю. Кончик ее с тугим свистом рассекал воздух и плющил в
порошок случайные камни. По счастью, сами трудяги успевали вовремя отскочить в
сторону. После подобного удара от любого из нас осталось бы мокрое место. Так
или иначе, но с третьим заходом дело, кажется, пошло на лад. Мачта встала более
или менее ровно, и три из двенадцати растяжек мы успели зафиксировать раньше,
чем случилось непредвиденное.
-- Смотри-ка! -- напарник подтолкнул меня в бок, и по его враз
побледневшему лицу я сразу понял, что это Нашествие.
Я не знаю, откуда это в нас, но страх перед рыбьим богом -- единственный
страх, которого мы не умеем скрывать.
Обернувшись, я разглядел стайку налимов, лениво спускающихся в наш
котлован. Часовые по краям провала успели залечь. Темная униформа делала их
практически незаметными на фоне развороченной земли. Другое дело -- мы. В
серо-желтых робах, копошащиеся, мы несомненно представляли собой лакомую и
желанную цель.
-- Черт! Почему они не стреляют? -- позабыв о растяжках, работяги один за
другим выпрямлили спины, разворачивая головы в сторону наплывающих рыбин.
Кое-кто начинал уже пятиться, хотя помышлять о бегстве было более, чем глупо.
Общеизвестно, что рыбы реагируют на движение. Кроме того здесь не было ничего,
что хоть в самой малой степени можно было назвать укрытием.
-- Эй, вояки! Вы что, охренели?
Это выкрикнул один из "воров", прибывших на работы для помощи и содействия
охране. Когда со строительством что-то не ладилось, начальство обращалось
непосредственно к криминальным тузам и положение исправлялось в самые
кратчайшие сроки. На этот раз привелигированное племя тоже оказалось в
критическом положении. Судя по всему, охрана и не думала стрелять. Ясней
ясного, что нас отдавали чудовищам на съедение. Это принималось умами простых
смертных, но "ворье", кучкой расположившееся чуть в стороне от общей массы
работяг, не на шутку переполошилось.
-- О, дьявол! -- мой сосед поднял с земли булыжник и окинул заключенных
сверкающим взглядом. -- Да бросайте же эти чертовы растяжки! Слышите?..
Вставайте плотно друг к дружке. Быстрее, черт возьми!..
Мысль была предельно простой. Частенько людская скученность отпугивала
обитателей океана. Рыбины без раздумий нападали на одиночек, но перед шеренгами
людей порой пасовали.
-- Заключенные три, одинадцать и пятнадцать! Подтянуть правый трос!..
Я не поверил ушам. Нами продолжали командовать! Как ни в чем не бывало!
Затевался чудовищный эксперимент. Налимам предлагалось поедать нас по
собственному выбору и усмотрению, мы же обязаны были возиться с этой чертовой
мачтой!
-- Открывай огонь, вохра!..
Это снова вопили уголовники. Один из налимов наплывал с их стороны. А в
следующую секунду все пришло в движение. Люди бросились друг к дружке, стремясь
втиснуться в середину толпы, Налимы атаковали самых нерасторопных, и первые
предсмертные крики резанули слух.
-- Стреляйте же, скоты! Стреляйте!.. -- это кричал уже не один я. Кричали
все разом. Но никто из охраны по-прежнему не открывал огня. Я видел стволы их
ружей, черными палочками замершие на краю обрыва, и широкий раструб мегафона,
из которого вперемешку с руганью продолжали доноситься приказы, касающиеся
фиксации растяжек.
Я бы не сумел сказать точно, сколько это продолжалось. Но вся команда
"воров" была проглочена на наших глазах в течение полуминуты. На сгрудившихся
работяг рыбины так и не решились напасть. Порыскав вокруг, они величаво выплыли
из котлована, и в ту же секунду лопнула первая из растяжек. Порыв ветра
довершил катастрофу. Мачта, дрогнув, стала заваливаться, и мы, задрав головы,
со злорадством наблюдали за ее падением.
-- Чтоб она треснула пополам! -- пожелал мой сосед, и слова его сбылись.
Верхушка мачты полоснула по краю котлована, с оглушительным треском обломилась.
С десяток охранников во главе с бригадиром сыпанули к нам, с расстояния
обливая потоками словесной грязи. Это они умели и любили. Вот тут-то и началось
главное. Кто-то запустил в них камнем, и мы ринулись в атаку, как войско,
повинующееся жезлу маршала. Вероятно, это было нервным срывом после пережитого.
Тюремный страх и дисциплина на какое-то время превратились в пустой звук.
Уже после первых минут столкновения в моих руках очутилось ружье. Никогда
раньше я не стрелял, но все получилось само собой. Как выяснилось, руки знали
технику убийства в совершенстве. Я передергивал затвор, стремительно ловил в
прицел мчащиеся к нам со всех сторон черные фигурки охранников и остервенело
жал спусковой курок. Кое-кто из них падал. А потом стали падать мы. Все чаще и
чаще. Наверное, кончились патроны, -- ружье, превратившееся в обыкновенную
палку, у меня выбили профессиональным ударом. Уже поверженного на землю стали
остервенело пинать.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг