пивом, а между ними, перевернутые вверх дном, - два граненые стакана.
- Однако, Георгий Степанович, - покосился на бутылки Браилов, - не
слишком ли много для двоих? По три бутылки на брата. Это, знаете ли, и для
молодого сердца нагрузочка порядочная.
- А мы их полегоньку, Антон Романович, глоток за глотком. А насчет
сердца... так ведь у сибиряков сердца крепкие, сдюжат.
Они еще долго сидели наверху, болтая о разном и потягивая холодное
пиво. Потом, уже на улице, Лосев сказал:
- У меня к вам дело, Антон Романович. Наш журнал собирается поместить
специальный очерк, посвященный работам вашего института, в частности, мы
собираемся осветить проблему лечения сном. Я еще третьего дня получил
командировку к вам, да все не мог собраться. У ихтиологов был - очерк писал.
- Интересная работа у вас, - произнес профессор. - Сегодня с
ихтиологами, завтра с агрономами, послезавтра с физиологами... Сколько вы
мне сегодня занимательного рассказали! А я вот зарылся в своей лаборатории и
о Марре знаю лишь, что он там в области языковедения что-то напутал. Значит,
Река Черного Дракона Хейлунцзян?..
- Нет, просто Черная река. Харамурень.
- Неправильное название, - помолчав немного, произнес профессор. -
Амур-батюшка - светлая река. Не согласен я на ваши харамурени, хейлунцзяны и
всякие хейхэ. Что касается вашего дела, то у меня принцип: на улице о делах
не беседовать. Заходите к нам сегодня же, часикам к восьми. Посидим немного,
чайку попьем и заодно о вашем деле побеседуем. Не возражаете?
- Сочту за честь, Антон Романович, но не затрудню ли я вас?
- Глупости, - махнул рукой профессор. - Приходите!.. Запомните,
субботние вечера у меня всегда свободные. И, кроме всего, вы мне нравитесь,
молодой человек.
9. ЗВОНОК ИЗ КЛИНИКИ
В кабинете полумрак. Только центр письменного стола ярко освещен
лампой. Антон Романович оторвался от рукописи и включил стоящий тут же на
столе радиоприемник. Из репродуктора понеслась знакомая мелодия. Антон
Романович откинулся в кресле, положив руки на подлокотники, и закрыл глаза.
В такой позе он любил немного посидеть, подумать, отдохнуть.
Прошло несколько минут, и вдруг веко дернулось в тике раз, другой. Это
вывело профессора из забытья. Он открыл глаза, нахмурился. "Нехорошо.
Кажется, Ирина права: переутомился".
Тик прекратился так же внезапно, как и начался. Антон Романович
посмотрел на часы. Только одиннадцать. Можно разрешить себе еще часик-другой
посидеть. А вообще, надо отдохнуть и обязательно удлинить сон. Хотя бы на
сорок - пятьдесят минут. Шести часов явно недостаточно уже. Еще совсем
недавно он легко справлялся с усталостью. А теперь... Сегодня, например, он
просыпался дважды за ночь, появились и обильные сновидения. "Чем больше
сновидений, тем поверхностней сон, чем поверхностней сон, тем неполноценней
отдых", - вспомнил Браилов свою лекцию студентам. Он проснулся с головной
болью. Что это? Старость?.. Ну нет!.. Пятьдесят шесть лет, какая же это
старость? Просто переутомление. Надо немного отдохнуть. В санаторий поехать
разве? Сейчас можно: работа над генератором закончена, так что...
Антон Романович приподнялся, включил верхний свет. Со стены глянули на
него чуть прищуренные, из под очков, добрые глаза академика Павлова.
Знакомое до мельчайших черточек лицо: высокий лоб, едва заметная улыбка.
- Улыбаетесь? - спросил, глядя на портрет, Антон Романович. - Имеете
основание, Иван Петрович. В свои восемьдесят пять лет вы были так же бодры,
как в молодости. А я вот... Ничего, это минутное, Иван Петрович.
Он подошел к окну, глубоко вдохнул полной грудью свежий воздух, потом
сделал несколько гимнастических упражнений, опять сел за стол, углубился в
работу.
Резкий телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Браилов удивился. В
такую пору ему обычно не звонили, знали, что он занят работой.
Профессор снял трубку.
- Да, да!..
Женский голос так громко звучал в телефоне, что Антон Романович
отодвинул трубку подальше от уха.
- Когда вы заметили это? - спросил он через минуту, и на лице его
отразилась тревога. - Немедленно отведите экран... Аппарат не выключайте,
позвоните в гараж, чтобы за мной выехала машина... Выслали уже? Очень
хорошо!..
- Странно! - произнес он, опуская трубку на рычат телефона, - очень
странно!..
Браилов с минуту сидел неподвижно, задумчиво постукивая пальцами по
рукописи, потом резко поднялся, повязал галстук, надел пиджак.
Он уже направился было к двери, но потом вернулся к телефону и
торопливо набрал номер, Мембрана ровно гудела. "Неужели нету дома?" -
подумал профессор, глянув на часы Наконец в трубке щелкнуло.
- Мирон Григорьевич? Добрый вечер! Скажите, пожалуйста, когда вы ушли
из клиники? В половине девятого? Как себя чувствовал Монасеин?.. Так, так...
Значит, спал? И сон был глубокий?.. Вы сегодня проверяли аппарат?.. Нет, я в
работе генератора номер три не сомневаюсь, но... Мне только что звонили: у
Монасеина появилось какое-то странное оцепенение. Одевайтесь, я сейчас заеду
за вами...
Антон Романович вышел в столовую. Дверь, ведущая в комнату дочери, была
приоткрыта. Оттуда стучит пишущая машинка.
"Гм... Скоро двенадцать, а она все работает", - недовольно подумал
Антон Романович и решительно отворил дверь.
- Можно к тебе, Ирина?
- Да, да, пожалуйста.
Ирина поднялась ему навстречу.
- Полночь, а ты еще не в постели! - строго произнес Антон Романович. Он
придирчиво следил за тем, чтобы дочка не нарушала режим.
Она стала поспешно собирать разбросанные по столу листы рукописи.
- Я уже закончила, папа. Знаешь, как хорошо получается! Садись, я тебе
почитаю заключительный раздел.
- Мне надо ехать, - мягко ответил Антон Романович. - С аппаратом что-то
неладное.
За окном раздался настойчивый сигнал автомобильной сирены.
- Это за мной.
- Давай я провожу тебя, - поднялась Ирина. Она на секунду прильнула к
нему, потом взяла под руку. - Надо было бы плащ одеть.
- Ну, что ты! В такую теплынь!
Они спустились по лестнице и вышли во двор.
- Действительно теплынь, - сказала Ирина. - Чудесно! Не правда ли?
- Да, да, - рассеянно пробормотал Антон Романович. - Чудесно....
Ирина посмотрела на отца и усмехнулась.
- Я, возможно, задержусь немного, - сказал профессор, усаживаясь рядом
с шофером. - Иди домой и не смей больше работать сегодня Слышишь?
- Ладно, ладно, - рассмеялась Ирина. Она помогла отцу захлопнуть дверцу
и махнула рукой на прощанье.
Машина тронулась, быстро набирая скорость.
Ирина посмотрела вслед удаляющимся огонькам и повернула к дому.
Она была уже у калитки, когда ее окликнули.
- Ирина Антоновна!
Девушка оглянулась.
10. ГИПНОТИЗИРОВАТЬ МОЖЕТ КАЖДЫЙ
Неожиданное появление Лосева удивило Ирину.
- Георгий Степанович?! - воскликнула она. - Какими судьбами? И почему
так таинственно?
- Я проходил мимо, увидел машину, услышал голоса...
- И спрятались от испуга? - рассмеялась Ирина.
- Ну не совсем от испуга, - виновато усмехнулся Лосев. Он снял шляпу и
растопыренной пятерней отбросил назад волосы. - Просто мне не хотелось
встречаться с Антоном Романовичем.
- Боялись, что отец не позволит вам поздороваться со мной?
- Нет, я боялся, что он пригласит меня в машину, и тогда я только и
успею, что поздороваться с вами. Разрешите, я провожу вас, Ирина Антоновна?
- Всего только проводить? - кокетливо щурясь, спросила Ирина. - Это
предел ваших мечтаний, Георгий Степанович?
- Ирина! - прошептал Лосев и шагнул к ней.
Девушка остановила его решительным движением руки.
- Ну, ну... Давайте договоримся: во-первых - без экспансивности.
Во-вторых, я напою вас чаем. В-третьих, вам придется послушать мою статью.
Меня интересует ваше мнение, как литератора...
- Смилуйтесь, Ирина Антоновна!
- Условия безоговорочные, - прервала его Ирина. - Или вы соглашаетесь
на них, или - до свиданья.
- Соглашаюсь! - рассмеялся Лосев.
- Тогда идемте. Чай будем пить у меня в комнате. Впрочем, нет. Мы
устроимся в папином кабинете. - Она взяла Лосева под руку и спросила,
заглядывая ему в глаза: - Скажите, у вас бывает такое, знаете, нестерпимое
желание прочитать кому-нибудь свое сочинение? Или это у меня только?
- Бывает, - серьезно ответил Лосев. Они вошли. Ирина включила свет.
- Садитесь! - указала она на кресло. - Я сейчас принесу рукопись.
Она уже направилась было к двери, как вдруг заметила на столе
исписанные мелким почерком страницы.
"Видимо, отец был серьезно взволнован. Даже бумаги свои не спрятал", -
подумала она и, торопливо сложив рукопись, убрала ее в ящик стола, дважды
повернув ключ.
- Отец не любит, чтоб рукописи его валялись на столе, сказала она,
отвечая на вопросительный взгляд Лосева. - Ну, я оставлю вас. Хотите -
разглядывайте книги, хотите - слушайте радио. А я пока чай разогрею.
Когда спустя некоторое время Ирина вернулась с чайным прибором, Лосев,
навалившись на стол, возился с приемником.
- Нравится вам наш приемник, Георгий Степанович? - спросила она Лосева,
когда тот бросился помогать ей. - Это "Куранты", новая модель. Отец его
почти не выключает. Он очень любит работать под музыку. Я, например, когда
пишу, не терплю шума.
- Мне тоже музыка не мешает, но, кажется я испортил приемник.
Переключатель заедает. У вас не найдется отвертки, Ирина Антоновна?
- Вы разбираетесь в радиоаппаратуре? - посмотрела на Лосева Ирина.
- Немного. Тащите скорее отвертку. Отошел винт крепления, пустяки.
- Глядите мне! - погрозила ему пальцем Ирина. - Испортите приемник,
придется мне перед отцом за вас извиняться.
- Не испорчу! - уверенно произнес Лосев. Ирина вышла и через минуту
вернулась с отверткой.
- Вы какое варенье любите? - спросила она. - Вишневое, абрикосовое или,
может быть, малиновое?
- Ни того. ни другого, ни третьего, - ответил Лосев, принимая
отвертку. - Но... если это обязательно, давайте вишневого.
Он отодвинул приемник и, сняв заднюю крышку, стал возиться внутри,
присвечивая себе карманным фонариком.
- Ну как? Удалось вам исправить? - спросила Ирина, возвратившись с
баночкой варенья и рукописью.
- Переключатель исправил, а вот настройку нарушил. Слышите: свистит и
сразу три станции принимает.
[Image002]
- Оставьте, - махнула рукой Ирина. - Придется завтра мастера
пригласить. Эх вы, горе-радиолюбитель!
- И вечно я шкоды наделаю, - огорченно промолвил Лосев, глядя на Ирину
виноватыми глазами. - Завтра же сам отнесу его в мастерскую. Нет, нет, не
возражайте: у меня есть один знакомый, прекрасный специалист. Фу ты,
неприятность какая!
- Будет вам, - успокоила его Ирина. - Стоит ли так огорчаться из-за
пустяков. Пейте лучше чай и приготовьтесь слушать мою статью. Только
повнимательнее.
Она налила Лосеву чай. Потом умостилась в кресло напротив с рукописью.
- Ну, слушайте!
- Как называется ваша статья? - спросил Лосев.
- "Углеводный обмен и гипноз".
- Вы занимаетесь гипнозом?
- А почему это вас удивило? - непринужденно улыбнулась Ирина.
- Нет, правда, вы умеете гипнотизировать?
- Умею! - просто, как нечто само собой разумеющееся, ответила Ирина. -
Это же совсем нетрудно.
- Я считал, что тайнами гипноза могут овладеть только особые счастливцы
с исключительными свойствами.
- Чепуха! - вздернула плечами Ирина. - Ведь вы культурный человек,
Георгий Степанович. Гипнотизировать может каждый. Особой мудрости здесь не
требуется.
- Не знал, - откровенно признался Лосев. - Гипнотизер мне всегда
представляется таким, каким я видел его впервые, будучи еще мальчишкой.
Высокий, сухопарый, с длинным коричневым лицом и страшно черными глазами.
Чалма, халат, голос, идущий откуда-то изнутри, как у чревовещателя.
- Все это - чепуха: и глаза, и одежда, и голос. Мистификация. Аферисты
всегда пытаются обычным явлениям придать видимость чего-то загадочного,
необъяснимого. В действительности все значительно проще. Человека усаживают
в удобное кресло либо укладывают на кушетку, предлагают закрыть глаза и
спокойным, немного монотонным голосом произносят внушение.
- Интересно! Читайте, Ирина Антоновна. Я с удовольствием послушаю вас.
- Вы не только за содержанием, а и за стилем следите. Вот вам лист
бумаги, пейте чай, слушайте и делайте пометки.
Лосев слушал внимательно. Только несколько раз он отрывался, чтобы
черкнуть на листе бумаги два-три иероглифа.
- Ну как? - спросила Ирина, закончив. - Все понятно? Много у меня
стилистических ошибок, длинных фраз и корявых оборотов? Для меня это не
безразлично.
Лосев похвалил. Написано очень простым, понятным языком. Стиль
великолепный. Дай бог нам, журналистам, так писать. А вот содержание...
- Неужели все это правда? - спросил он. Ирина пожала плечами. Ведь
статья предназначена для научного журнала. А что, собственно говоря, удивило
Георгия Степановича?
- Что удивило? - переспросил Лосев. - Да хотя бы этот ваш опыт с
сахарным сиропом. Может быть, я неправильно понял? Вы погружаете человека в
гипноз, даете ему в руку пустой стакан и говорите, что в стакане - сахарный
сироп. Человек выпивает этот вымышленный сироп, а со стороны организма
наступает реакция, словно в желудок и в самом деле попал раствор сахара?
Даже состав крови меняется... Или я не так понял?..
- Так. Именно так! Этот эксперимент с сахаром далеко не самое
интересное. Можно приложить к руке загипнотизированного холодный пятак,
сказать, что пятак раскален, и человек закричит от боли. Мало того, на месте
прикосновения монеты появится ожог. В глубоком гипнозе можно что угодно
внушить. Скажешь, например, что человек находится на берегу моря или в саду,
и он ясно видит все, ощущает запах цветов, слышит шум прибоя.
- Это же черт знает что можно с человеком сделать! - воскликнул
Лосев. - А скажите, Ирина Антоновна, я мог бы научиться этой премудрости?
- Вполне, но гипнотизировать имеет право только врач, другим запрещено.
По этому поводу даже специальный параграф в уголовном кодексе имеется.
- Вот как! И правильно. Ну-ка дай такую магию в руки жулика - такого
натворит, ахнешь только.
- И ничего он особенного не натворит: преступление под гипнозом
невозможно. Предложите загипнотизированному, например, убить кого-нибудь, и
он моментально проснется.
- Почему же тогда запрещается гипнотизировать кому угодно?
- По той же причине, по какой людям, не имеющим специального
медицинского образования, запрещается выписывать рецепты. В руках невежды
гипноз может и навредить. Нет ничего проще, как внушить человеку
какое-нибудь заболевание.
- А те аппараты, с помощью которых вы лечите сном?.. В принципе их
работы есть что-то общее с явлениями гипноза?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг