и мама волноваться будет.
- А в какую сторону идти? Вон дорога вьется, может по ней пойдем?
- Где дорога? - спрашиваю я, привстаю, вглядываюсь, действительно вижу
дорогу - две накатанные колеи. - Кто его знает, может быть и пойдем.
- Погоди, сядь, - Наташка тянет меня за руку. - А что с остальными
будем делать?
- А что с ними делать? Кто захочет - пойдет с нами, а кто не захочет -
пусть остается.
- Ладно. А что, мы так и не узнаем, что за лагерь такой и для чего он
построен? И что мы в городе будем делать? Думаешь, от нас просто отстанут,
да? Напали один раз и ладно? Ты хоть помнишь - КАК мы сюда попали? Нас никто
не приглашал, не умолял приехать, нас просто одурманили чем-то и привезли
сюда в надежде, что мы поддадимся наваждению и останемся.
- Ну хорошо, - говорю я с досадой. - Что ты мне мои собственные мысли
рассказываешь? А мама как же?
- А хочешь я тебе идею подам? - Наташка смотрит на меня и лукаво
улыбается.
- Ладно, - улыбаюсь я в ответ. - Не учи ученого. Только получится ли?
- А ты не дрейфь. Я тебе помогу.
- Ну ладно. Давай прямо сейчас попробуем, пока никто не мешает.
Я пытаюсь сосредоточиться на маме, послать ей свою мысль. Эх, если бы я
знал, где мы, мне было бы легче. Но я совершенно не представляю, в какой
точке земли мы находимся, судя по всему, в России, но кто его знает, может
быть и в Канаде, там, говорят, тоже березки растут. Но все это лишнее, слышу
Наташкины мысли, отбрось это, не на этом надо сосредоточиваться.
- Мама, мама, - шепчем мы, пытаясь вызвать сюда ее образ.
И у нас получается! Мама сидит рядышком и обнимает нас за плечи. И
становится так хорошо, так тепло и уютно!
- А я уж волноваться начала, - говорит мама, теребя нас за волосы. - Вы
должны были прийти, но не пришли. Думаю, не случилось ли чего. И, как видно,
случилось. Где это вы?
- Мам, мы и сами не знаем, - говорю я. - Лагерь какой-то, дети здесь
собраны со всей страны, и у всех всякие разные паранормальные способности.
Кто мысли читает, кто предметы двигает, кто еще что. Мы пока не поняли -
зачем это все. Вот сейчас сидели, думали, убежать нам отсюда или пока не
стоит, решили с тобой посовещаться.
- Мам, - говорит Наташка, - мы думаем остаться пока, узнать, что к
чему. Ладно? Ты не против? Ты знаешь, что мы в порядке, что с нами ничего не
случилось. Здесь ребят много, и всех сюда силой привезли, как и нас. Надо
разобраться, что к чему, может поможем кому. Ладно, мам?
- Конечно, Наташенька. Разберитесь. - Мамины глаза затуманиваются.
- Мам, ну что ты! - Наташка гладит маму по руке, заглядывает в глаза и
я вдруг понимаю, в чем дело.
- Вот как? - Наташкины глаза темнеют, она сжимает кулаки.
- Наташа, Наташа! - мама берет ее руки в свои. - Ты только не натвори
беды какой! Слышишь меня? Ну сама посуди, если меня из больницы выпустить, я
же сразу вас искать начну, подниму на ноги всех и вся, они же это понимают,
зачем им лишний шум. А в школе о вас никто и не вспомнит, раз уж они умеют
такие наваждения наводить. Поэтому они и будут держать меня в больнице все
время, пока вы там.
- Нет, мама, - говорит Наташка. - Я их заставлю тебя выпустить!
- Наташенька, ну зачем же?..
- Нет, мама! - твердо говорит Наташка и я, в который раз, ее не узнаю.
- Ты меня не уговаривай. Если они тебя не выпустят, я им устрою. Такое
устрою, что они меня навеки запомнят, если в живых останутся!
- Знаешь мама, - встреваю я. - Я с Наташкой согласен. Именно так - если
тебя не выпустят, мы им устроим свистопляску.
- Спасибо, детки, - мама опять обнимает нас. - Только пообещайте мне,
что не убьете никого. Это мое обязательное условие. Слышишь, Наташа?
- Да, мама. Не бойся, никого не убьем, это я тебе пообещать могу.
Просто я выразилась так. К слову пришлось. Мне не хочется никого убивать.
Тогда, знаешь, это случайно вышло, да я и маленькая была еще. А теперь я
повзрослела немного, вон, Валька подтвердит.
Я киваю, мол, точно, Наташку теперь не узнать.
- Но держать тебя в больнице из-за нас я им не позволю. Сегодня у нас
тут встреча с их врачом, не врачом, начальником, не начальником, мы пока не
знаем. Так что жди - или тебя сегодня-завтра выпустят, или мы к тебе
приедем.
- Ох, ребятки, будьте осторожны.
- Не беспокойся, мама, - отвечаем хором.
Мама исчезает, мы несколько минут сидим молча, потом Наташка глухо
говорит:
- Убери-ка экран, я хочу на море посмотреть.
- Так оно же не настоящее!
- Все равно! Убери.
Мы сидим, смотрим на море до тех пор, пока из лагеря не доносится горн.
Побудка. Пора идти.
* * *
Правду Валька говорит - я изменилась. Я тоже это чувствую. Не то, чтобы
я выросла, как Валька считает, но что-то со мной произошло. Может и выросла,
пусть он так думает, если ему нравится так думать.
После сон-часа мы идем в лазарет, как нам и велено было. Заходим, но
никого в лазарете нет. Мы садимся на скамеечку в коридоре, терпеливо ждем.
Нам спешить некуда, маму мы предупредили, а остальное нас не очень волнует.
Через несколько минут в лазарет заходит доктор. Он в широких легких брюках и
белой безрукавке, на ногах сандалии. Смотрит на нас, приветливо улыбается.
- Сейчас, - говорит, - погодите, придет врач, который хотел вас
осмотреть.
И правда, через минуту заходит в лазарет дядька... Как он зашел, как
будто с собой пчелиный рой принес, в голове у меня загудело, сидим с Валькой
ни живы, ни мертвы, боимся пошевелиться, ну и впрямь как при нашествии
пчел - там тоже лучше сидеть и не двигаться - иначе заедят. Дядька такой
высокий, плотный, большой, на нем черный костюм, белая сорочка с галстуком,
а на ногах черные лакированные туфли. Лицо строгое, гладко выбритое и
синеватое в том месте, где на лице волосы растут. Волосы коротко стриженые,
каштановые, а глаза колючие, и не понять - какого цвета. Темные глаза. Он
кивает нам, мы встаем, идем следом за ним в кабинет доктора. Гул
продолжается, потом Валька делает что-то, словно выключает звук у телевизора
или там радиоприемника, и гул стихает. Становится легче. Мысленно благодарю
Вальку. Заходим в кабинет, навстречу нам из-за стола встает доктор.
- Позвольте представить, - говорит он. - Это наш врач Павел
Прокопьевич. - А это - Наташа и Валя Воронковы.
- Очень приятно, - вежливо говорит Павел прокопьевич. - Вы позволите,
доктор, воспользоваться вашим кабинетом для беседы?
- Да, конечно, - доктор раскланивается со всеми, выходит из кабинета.
Павел Прокопьевич садится на его место.
- Ну-с, - говорит он через минуту, разглядев нас как следует. - Прежде
всего я приношу вам свои извинения за то, что вас пришлось доставить сюда
таким... эээ... неприятным образом. Знаете, все дети попадают сюда так же,
как вы. Но очень немногие, очень, очень немногие проявляют недовольство, не
говоря уж о возмущении.
- Я не могу прочитать, что он думает - говорю я Вальке мысленно. -
Закрылся, так же, как Майя. Тяжелая и холодная железная стена.
- Я знаю, могла бы не говорить.
- Так вот, - продолжает Павел Прокопьевич. - Как вы, наверное, уже
догадались, этот лагерь предназначен для детей, у которых есть хоть
какая-нибудь необычная для всех остальных людей способность. Чтение мыслей,
способность к передвижению предметов без помощи рук, и так далее. Открою вам
маленькую тайну - я никакой не доктор. Я - Смотритель. И я должен знать, на
что способны вы.
- Я знаю, как себя вести, - говорю я Вальке. - Ты только не мешай мне,
ладно? Говорить будешь ты. Наша цель - выпустить маму из больницы. Ладно?
- Ладно, ладно. - отвечает Валька, а вслух говорит:
- Да ничего особого мы не умеем. Только у нас к вам есть просьба. Если
вы ее выполните, мы будем вести себя тихо, если не выполните, мы за себя не
ручаемся. - Павел Прокопьевич при этих словах слегка склоняет голову. - Дело
в том, что наша мама лежит в больнице. В психиатрической лечебнице. Она
нисколько не сумасшедшая, это и доктора подтверждают. Ее обещали выписать,
но не выписывают. И мы знаем - почему. Потому, что мы находимся здесь. Вам
не нужны неприятности в виде нашей мамы, разыскивающей нас по всей стране.
Так вот, наше условие - мама должна сегодня же выйти из больницы. Она не
станет разыскивать нас, это мы вам обещаем.
- Простите, - перебивает Павел Прокопьевич. - Но как вы можете ручаться
за вашу маму?
- Можем ручаться. Вы спрашивали, что мы можем. Мы можем узнать,
выполнили ли вы наше условие или не выполнили. И еще мы можем ручаться за
нашу маму. Она не станет нас разыскивать. Конечно, если с нами будет все в
порядке.
- Ну что ж, - Павел Прокопьевич складывает пальцы рук, подносит их к
лицу, разглядывает. - Ваше условие мне понятно. Но, к великому моему
сожалению, я не могу его выполнить. Подумайте сами - какое влияние я могу
иметь на врачей психиатрической лечебницы, которая находится весьма далеко
отсюда? Никакого, уверяю вас.
- Вы не поняли, - прерываю его я. - Наверное, Валька не совсем ясно вам
все объяснил. Он сказал, что если вы выполняете наше условие, мы ведем себя
тихо, но не сказал, КАК мы будем вести себя, если вы не выполните нашего
условия. Я думаю, что вам надо это знать.
Я смотрю на окно за спиной Павла Прокопьевича, и стекла тут же со
звоном вылетают наружу. Ветром выносит в окно легкую марлевую занавеску и
несколько листов бумаги из стопки на столе доктора. А Валька колотит
воображаемым молотом в железную стену в голове Павла Прокопьевича. Тот
хватается за голову и закрывает глаза.
- Хорошо, хорошо! - кричит он, заслоняясь от нас руками. - Оставьте
это, оставьте!
Валька перестает колотить в стену. Павел Прокопьевич долго сидит,
обхватив голову руками и раскачиваясь взад-вперед. Наконец он отнимает руки
от головы, смотрит на нас широко раскрытыми глазами и выдавливает:
- Это все, что вы умеете?
- Это все, что вам нужно знать, - говорит Валька.
Мы встаем и выходим из кабинета.
- Ну что, - говорю я. - Я правильно себя вела?
Валька пожимает плечами, грустно улыбается. Мы идем по дощатой дорожке
к своему корпусу.
- А ты здорово придумал - молотком по стене колотить. Это на него
произвело впечатление.
- Не знаю, - равнодушно отвечает Валька. - Здорово, не здорово. Не
следует нам свои возможности показывать.
- Брось! Они и так знают, что мы ненормальные.
- Не говори ты так - ненормальные, - досадует Валька. - Мы -
паранормальные.
- Смотри-ка, как тебе это словечко понравилось! - смеюсь я. - Хорошо,
пусть мы будем паранормальные. Только ведь это дела-то не меняет. Ты лучше
вот что скажи - зачем им лагерь такой, а?
- Да кто ж их знает? - Валька пожимает плечами. - Они, конечно, знают,
что мы паранормальные, но они не знают, НАСКОЛЬКО мы паранормальные.
Понимаешь? Поэтому нам следует вести себя тихо, и лишний раз не
выпендриваться.
- Ай, да знаю я это все! Сколько раз уже слышала! Ты мне уже дырку в
голове просверлил этими словами. Представь себе - я все понимаю. Ну
послушай! Выбить стекла в окошке - это же простой фокус, это даже Пашка
сможет, если постарается. А вот по стенке по его постучать - тут уметь
нужно. Вряд ли кто из этого лагеря на такое способен. Так что еще
неизвестно - кто из нас больше выпендрился.
- Ну ладно, ладно, - морщится Валька. - Согласен, оба хороши. Но мы же
это делали для мамы? И никого не убили? Никого. Ну вот и все. Замнем для
ясности.
- Ага, - говорю я, а сама думаю, что в последне время стало так, что не
поймешь - кто из нас кто. Вот эти его последние слова вполне могла сказать и
я.
И тут мы подходим к корпусу. На скамеечке у входа сидят Танька с
Машкой, смотрят на нас.
- К Смотрителю ходили? - спрашивает Танька.
- Ага. - Я сажусь рядом, а Валька пристраивается возле меня, чтобы я
могла касаться его руки. - Ничего дядька, мы с ним хорошо поговорили.
- А я как вспомню как я с ним встречалась, - впервые подает голос
Машка, - так у меня мурашки по коже. Как будто он мне в голову залез и там
осмотрел все. И руками своими перетрогал... - Маша закрывает лицо
ладонями. - Противно так...
- И мне противно было, - вспоминает Танька. - Только я менее
впечатлительная, я не вспоминаю. Послушайте, ребята! - она поворачивается
всем телом к нам. - Тут слух прошел, что вы совсем не такие как мы.
- Какой такой слух? - настороженно спрашивает Валька. - И кто этот слух
пустил?
- Да нет, это я просто так выразилась, - отмахивается Танька. - Витька
же говорил, что у вас в голове какая-то вата. Ну так вот, мы в сон-час не
спали, собрались в корпусе и про вас говорили.
- Ну? - говорю я. - И не спали? И вас за это не убили?
- Не убили, - кивает Танька.
- И что же вы про нас говорили? - спрашивает Валька, а сам на меня
смотрит.
- А то, что вы можете гораздо больше, чем мы. Расскажите, а? А лучше -
покажите!
- Послушай, Таня, - ласково говорю я. - Если Витька видит у нас в
голове какую-то вату, это не значит, что мы можем гораздо больше, чем вы,
это значит, что он может гораздо меньше, чем о нем думают. Вот и все.
Послушай, Таня, а ты и правда умеешь исчезать и появляться? Покажи, а?
- Умею. - Танька смотрит на нас своими черными глазами, довольно
улыбается. Она вдруг растворяется в воздухе и тут же ее голова показывается
из-за угла корпуса.
- Здорово, - восхищенно шепчу я и хлопаю в ладоши. - Научи, а?
И тут же слышу Валькин мысленный голос:
- Ладно тебе, будто сама так не умеешь. Это называется - отвести глаза.
- Глупенький ты, - отвечаю Вальке. - Сейчас она меня будет учить, а я,
как дура, ничему не смогу научиться. А то слух у них тут ходит, видишь ли.
Непорядок. А?
Валька снисходительно усмехается.
Но Танька растерянно пожимает плечами, говорит:
- Да я и не знаю, как у меня это получается. Как-то само собой выходит,
и все. Даже и не знаю, как тебя этому учить. Вот ты сможешь меня чему-нибудь
научить?
- Не знаю, - я делаю вид, что страшно разочарована. - Да, наверное, мы
друг друга ничему научить не сможем. Маш, а ты покажи, как огонь зажигаешь.
Маша застенчиво улыбается, смотрит на траву под ногами и трава вдруг
вспыхивает и дымит.
- Здорово как! - и я изображаю восхищение.
Валька затаптывает огонь, тоже старается, чтобы его лицо не выглядело
равнодушным.
- А где остальные? - спрашиваю я.
- В пионербол пошли играть.
- В пионербол? Это как?
- А это так же как в волейбол, только по мячу не бьют, а ловят его и
перекидывают.
- А, понятно, - тяну я. - Пионербол, надо же. Я смотрю, тут все
по-пионерски. Послушайте, а вы в море купались?
- Купались. Только сейчас нельзя. Там акулы живут. Вот когда Смотрители
огородят место для купания, тогда можно.
Мы с Валькой переглядываемся, Валька качает головой.
- Я хочу в море искупаться! - говорю я и делаю блестящие глаза. - Какие
там акулы, поди никаких акул нету, вас просто напугали, чтобы вы без
присмотра в море не лезли. А? Пойдемте?
Девчонки переглядываются, нерешительно мнутся.
- Ругать будут, - вздыхает Маша.
- Ха! - говорю я. - Ругать! Не убьют небось, и ладно. А ругать - пусть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг