Наказание какое-то. Хотя, врать не буду, мне нравится, когда я могу хулигану
куртку прожечь, например. Правда я однажды одного дядьку убила... Но он же
сволочь был, он маму хотел изнасиловать. Я не знаю, что такое изнасиловать,
это мама потом сказала, что он хотел ее изнасиловать. У него лицо было
недоброе, да что там недоброе, гнусное лицо и мысли гнусные, я прямо вся
содрогнулась, когда его мыслей коснулась. Ну и не удержалась. Мама потом
ругала меня страшно, и Валька тоже, в общем, досталось мне. А пусть не лезет
к маме! Если кто еще полезет, и его убью. Я не могу себя сдерживать. Это
само собой происходит, вот что.
Нет, уроды мы, точно. Самое большее, сколько мы можем пробыть вдалеке
друг от друга - это пятнадцать минут. Этого хватает, чтобы в туалет сходить
или в душе помыться, и все. А все остальное время - вместе. И за руку надо
держаться, или касаться хоть чем-нибудь, вот коленкой, например. Ну, пока
маленькие, ладно, а что дальше будет? Что мне, замуж за брата выходить, что
ли? А ему на мне жениться, да? Эх, и когда же этот парень явится, про
которого мама говорила? Я в него верю изо всех сил. И Валька верит, я знаю,
только боится признаться.
Мы приезжаем к дому, заходим в магазин, покупаем всякие крупы, буханку
хлеба. На неделю хватит. А Валька зря думает, что я не знаю, ЧТО мне нужно
для счастья. Для начала наесться как следует, да не пшенки или там овсянки,
а чего-нибудь вкусненького. Конфет вот хочется, или чаю с сахаром. Ну а
потом... Да, а что потом - я не знаю. Выходит - прав Валька, да? Выходит,
все-таки, прав... Ну и ладно. Счастье - это когда тебе хорошо. И тем, кого
ты любишь хорошо. Вот и все. А отчего хорошо, да почему - не важно.
Утром мы пьем жидкий чай без сахара с хлебом, потом собираемся в школу.
Валька укладывает в портфель тетрадки, учебники, авторучки. Портфель у нас
один на двоих. А нам больше и не надо, мы ведь всегда вместе сидим. Валька
одной рукой несет портфель, а другой держит меня за руку. Идем, ни на кого
не глядим. Я вообще не люблю на прохожих смотреть. Посмотришь на кого-нибудь
и касаешься его мыслей. Неприятно это. И не потому, что мысли у людей
плохие, нет, они не плохие, они больше безнадежные какие-то. Если идти и на
всех смотреть, то через десять минут станешь унылой и мрачной, а мне этого
совсем не хочется. Попадаются, конечно, люди с веселыми мыслями, но редко.
Валька не такой чувствительный как я, ему легче. Может быть поэтому-то он
такой сдержанный и рассудительный.
Сегодня первым уроком математика, вот что. Эта Анна Михайловна мне не
нравится. Она нас невзлюбила сразу, как только увидела, еще до того, как в
кабинет к директору зашла. Мне кажется, она вообще никого не любит, а уж
нас-то вообще ненавидит. А за что? Мы ничего плохого ей не сделали, слова
грубого не сказали. Мы ей вчера нос утерли, и сегодня утрем, вздумай она нас
опять испытывать. Что-то мне подсказывает, что она нам жизни не даст. Ну и
ладно, ей же хуже. Только она об этом еще не знает.
Мы приходим за пять минут до звонка, стоим в коридоре, ждем. В класс
никого не пускают, там открыты окна, проветривают. К нам подходит девчонка
из класса, высокенькая такая, темноволосая, постриженная под каре, и
говорит:
- Привет. А меня Майя зовут. А тебя как? - Это она мне говорит.
- Наташа. А его - Валя. Валентин, то есть.
- Наташа, а почему вы все время за руки держитесь?
Я смотрю на Вальку, тот слегка усмехается, отпускает мою руку.
- Да мы не все время, - смущаюсь я. - Видишь, не держимся.
- Да нет, вы держитесь, если вам хочется, - улыбается Майя. - Ведь в
этом ничего такого нет, верно?
Тут звенит звонок и мы все заходим в класс. А я думаю о словах Майи.
Пожалуй, до нее никто так не говорил. Смеялись над нами, обзывали
всяко-разно, Валька из-за этого дрался несколько раз, и никто ни разу не
сказал, что в этом ничего такого нет. Пожалуй, эта Майя могла бы стать моей
подружкой. Вот только не получится ничего, Валька не даст. Он же все время
рядом. Впервые мне по-настоящему захотелось, чтобы он не был рядом. Валька
почувствовал что-то, потому что чуть сжал мою ладонь и глянул как-то не так,
как всегда. Я пожала ему руку в ответ, дескать не бойся, парень, я с тобой,
куда ж я от тебя денусь.
Тут, значит, заявляется эта Анна Михайловна и Валька давай опять мне
руку жать как клещами, чтобы я не рыпалась, как он любит говорить. А я что,
я не рыпаюсь, сам же меня вчера перед мамой хвалил. Ну, Анна Михайловна
давай класс терзать на предмет домашнего задания, которого она, к слову
сказать, и не задавала вовсе, настолько мы с Валькой вчера ее из колеи
выбили. И тут Петька осмелился ей об этом напомнить. Анна Михайловна
обрадовалась, что кто-то высунулся, и давай Петьку терзать, дескать,
повторяем пройденный материал. Мне этого Петьку даже жалко стало, честное
слово. В математике он не мастак, сразу видно. В общем, у Анны Михайловны
сразу настроение вверх подскочило, она аж расцвела вся, румянец на впалых
щеках появился и в глазах огонечки зажглись. Вот как мало человеку для
счастья надо. В общем, помучила она Петьку, помучила и давай новый материал
объяснять. Я думала, что она будет плохо объяснять, но нет, она оказалась
хорошей училкой. Я, например, сразу все поняла, чувствую, и Валька тоже все
сразу понял. Так она еще раза три-четыре свои объяснения повторила, для
самых тупых, значит. И давай задачи заставлять решать, по новой теме,
значит. Ну, тема не очень сложная, умножение и деление отрицательных чисел.
Правда это когда понимаешь, что к чему, тогда кажется несложно, а если не
понимаешь, то все по-другому. Вообще Анна Михайловна сегодня к нам не
подходит, наверное потому, что ей не хочется портить себе настроение. Ну
вот, стоило мне об этом подумать, как она вызывает Вальку к доске, задачку
решать. Валька идет, значит, а я остаюсь и думаю, что сейчас нам с ним опять
плохо сделают. И почему люди такие жестокие? Хотя, конечно, она не знает,
что мы уроды и друг без друга долго не можем, но мне, почему-то, кажется,
что она что-то чувствует и делает это специально.
- Никакие мы с тобой не уроды! - слышу мысленный Валькин голос. - Ты
это брось, думать так. Понятно?
- Ладно, ладно, - отвечаю. - Ты давай решай там поскорее и возвращайся,
а то у меня уже во рту пересохло.
У меня всегда сразу во рту пересыхает, как Валька от меня отходит.
Потом голова начинает кружиться, в глазах рябит и дыхание спирает. Ну а
потом что - я не знаю, до такого никогда не доходило, и, надеюсь, не дойдет.
Сижу это я так, потихонечку дурею, слышу, меня за рукав кто-то теребит и
зовет, значит, по имени. Открываю глаза - это Майя. Она сбоку сидит, на
другом ряду.
- Что с тобой? - спрашивает.
- Ничего, - говорю сквозь зубы, а сама слышу Валькины мысли: - Терпи,
Наташка, терпи!
- Терплю, - отвечаю. - Куда деваться?
Смотрю, а сам Валька тоже никакой - потом покрылся, и глаза у него
мутные стали.
- Тебе плохо, Воронков? - слышу голос Анны Михайловны. - Ладно, выйди.
- А можно мне... - я встаю, отчего в глазах темнеет так, что мне
приходится схватиться за стол. Сбоку меня поддерживает Майя, заглядывает мне
в глаза. - Можно и мне выйти?
- Да что с вами, Воронковы? - с неудовольствием говорит Анна
Михайловна. - Какие-то вы слабые оба. Недоедаете, что ли? Ну выйдите, что же
с вами делать.
Я не помню, как я оказалась в коридоре. Помню только Валькину руку, от
которой мне становится все лучше и лучше. Тут же рядом крутится Майя.
- Ребята, вам лучше? Что с вами, ребята?!
- Тихо, тихо, - хрипло отвечает Валька. - Нам уже лучше. Намного. Уже
совсем хорошо.
Ну, это он преувеличил. Нам так долго пришлось быть вдалеке друг от
друга, что я даже и не знаю, когда теперь мы оклемаемся. Майя обмахивает нас
своим платочком, мы жадно вдыхаем воздух, постепенно возвращаясь к жизни.
- Интересно как, - бормочет Майя. - Почему вам одновременно стало
плохо? Разве так бывает?
- Бывает, - кивает Валька. - Нас нельзя надолго разлучать, понимаешь?
Потому, что мы с Наташкой - одно целое.
Зря он ей правду говорит, думаю я. Хотя, иногда правда бывает
невероятнее самой выдуманной выдумки. В нашем случае - точно. Но Майя верит,
смотрит на нас большими глазами и тихо ахает.
- Чего ты врешь, Валька? - слабо говорю я. - Не вешай девчонке лапшу на
уши. Майя, просто нам вместе стало плохо, вот и все. Знаешь, как у
близнецов? У одного голова заболела - тут же и у другого болит. Мы, конечно,
не совсем близнецы, но связь у нас какая-то есть. Вот и все.
- Ага, - кивает Майя. - Я поняла.
И тут я посмотрела ей в глаза и коснулась ее мыслей. Нет, это мне
показалось, что я коснулась ее мыслей. На самом деле я коснулась холодной
железной стены. Такое случается со мной впервые, обычно я всегда чувствую
направление мыслей, не сами мысли читаю, я бы от этого свихнулась, а только
направление - плохие, хорошие, грустные или веселые. А тут - ничего. Я вся
подобралась, Валька это почувствовал. А я давай ему руку жать - молчи мол,
даже мысленно, а сама песенку напеваю, глупую такую, я ее по радио недавно
слышала. Ну, Валька, конечно обалдел, на меня смотрит, но молчит. Я же более
чувствительная, чем он, и он это знает.
- Майя, ты иди, - говорю я, - иди, занимайся. А мы тут постоим немного,
очухаемся, и придем. Иди, иди.
Майя уходит, а я тащу Вальку подальше от класса, он идет за мной с
выпученными глазами, но молчит. Завожу его за угол и мысленно говорю:
- У нее мысли закрыты.
- Как это?
- А вот так. Как железная стена. И холодная. Так не бывает.
- Я не заметил.
- Конечно, ты не заметил. А я заметила. Говорю же - стена. Так не
бывает.
- Заладила - не бывает, не бывает. А как бывает?
- А то ты не знаешь, как бывает! Я у любого человека могу мысли
прочитать, мне только ему в глаза заглянуть надо. А у этой Майи в голове
железная стена.
- Ну, и что делать-то?
- Откуда я знаю? Что мы можем сделать? Ничего. Просто надо быть
осторожными и все.
- Мы и так осторожны, - говорит Валька. - Это ТЫ мне говоришь об
осторожности? Молодец. А то мне уже надоело говорить об осторожности, теперь
ты взялась, слава Богу.
- Ладно, не смейся. Можно подумать, я прямо дура какая-то, один ты у
нас умный. Ты вот лучше скажи - ты можешь сделать у себя в голове такую
стену? Не знаешь? То-то! А она - может. Или у нее так с рождения получилось,
не знаю.
- Слушай, я не могу уже! - Валька морщится как от боли. - У меня башка
чешется, когда я мысли ловлю. Давай нормально разговаривать.
- А я уже все сказала. С этой Майей надо держать ухо востро. Вот и все.
Пошли в класс.
Мы заходим в класс, и я вижу заинтересованный Майин взгляд. А еще у нее
на лице написана досада - ей жалко, что она не смогла подслушать, о чем мы с
Валькой говорили. Интересно, она мысли читать умеет или нет? И что нам
делать, если умеет - сторониться ее, или наоборот? Чертовщина какая-то! В
общем, чую я, сейчас математика кончится, Майка опять к нам пристанет. Может
нагрубить ей и дело с концом? Чтобы не лезла? Тут чую, что-то не то у меня в
голове происходит. Будто провода какие-то путаются, и вроде бы сеть из этих
проводов получается. Ага, это Валька мастерит что-то у нас в голове, чтобы,
значит, мысли никто читать не мог. А почему сеть? Где ты электричество
возьмешь, чтобы помеху поставить? А Валька отвечает, что не надо никакого
электричества, заземлим провода и все дела. Ага, а землю где возьмешь? Ну,
отвечает, провода же где-то взял, там же и землю возьму. Вообще Валька
парень умный. Вон до чего додумался, молодец. Я бы не догадалась. Точнее, я
догадалась спросить, сможет ли он построить стену, но только спросить. А вот
сделать что-то - это мне в голову не пришло. В общем, только Валька свою
сеть закончил, как звонок зазвенел. Выходим, значит, в коридор,
пристраиваемся у подоконника рядышком, и тут к нам тетка подходит какая-то.
Такая высоченная, мне голову пришлось задрать, чтобы на нее посмотреть.
Одетая вся по последней моде, меня аж завидки взяли. Одежда на ней
добротная, видно сразу, что дорогая, не в подземном переходе купленная. Ну,
я в годах ее не очень разбираюсь, думаю ей лет где-то двадцать
пять-тридцать. Кого-то она мне сильно напоминает, а вот кого, я не пойму.
Подходит, значит, и говорит:
- Ну как, оклемались?
Мы молчим, ничего понять не можем. Кто она такая и откуда знает, что мы
от чего-то там оклемались?
- Оклемались, - отвечает Валька, а я чувствую, как у него рука сразу
вспотела.
Ну, дела, думаю. Что еще за тетка такая? А тетка и говорит, глядя на
меня:
- Пойдем со мной?
На, тебе, думаю.
- Куда пойдем? - спрашиваю.
- Ну, - говорит, - пойдем погуляем по коридору. Чего так стоять-то?
- Слушай, - говорит мысленно Валька. - Ты знаешь, кто это?
- В том-то и дело, что нет, - отвечаю. - А ты?
- А я, кажется, догадался. Это же Майя!
- Что?! Какая Майя? - кричу мысленно, а сама в это время говорю: -
Что-то не хочется мне гулять, знаешь. Я лучше тут постою. Еще не очень
оклемалась.
- А, ну ладно, - говорит тетка и отходит от нас к девчонкам.
Смотрю, она с ними разговаривает, смеется, даже толкаться вдруг начала,
ну, в общем ведет себя как девчонка. И что самое удивительное, ее и
принимают за девчонку.
- Какая Майя? - говорит Валька. - Та самая, какая же еще. Гляди как она
себя ведет. Как девчонка, честное слово.
- Ничего не понимаю! А где та-то Майя? - озираюсь по сторонам, Майи не
вижу.
- Тупая ты, честное слово! - ворчит Валька. - Это она и есть. Только
все ее принимают за девчонку. А на самом деле она - тетка. Как она это
делает, я не знаю, но делает как-то. Не поняла еще? И нам она казалась
девчонкой, пока я экран не сделал. Ну, теперь поняла?
Ничего себе, думаю. Ну, дела.
- А какого черта она тут делает? - спрашиваю. - Тетка эта. И почему она
тут под видом девчонки?
- А я знаю? - отвечает Валька. - Надо выяснить. Слышь, ты бы шла, с ней
поговорила, что ли. Сходи с ней куда-нибудь, завяжи отношения.
- Куда сходить-то? - бормочу, а сама чувствую, что тупею от всего
этого. Я и так-то не очень сообразительная, а тут еще такие дела.
- Да куда хочешь. В туалет сходите. Девчонки ведь ходят в туалет
вместе?
- Ну, ходят.
- Ну вот и сходите. Попроси ей показать тебе, где тут туалет.
Ладно, думаю. Поиграем в шпионов. Подхожу к Майе, беру ее за рукав,
отвожу в сторону, и, как Валька советовал, прошу ее показать мне, где тут
туалет. Она с радостью соглашается, берет меня под руку и ведет в конец
коридора, к лестнице, потому что девичий туалет в этой школе на втором
этаже. А я совсем в туалет-то и не хочу. Думаю, что я там делать-то буду?
Ладно, я кое-как от нее отделалась, чтобы она надо мной не стояла, когда я
на унитаз устроилась, потом выхожу, она ждет у двери.
- Слушай, - говорю, - а ты давно в эту школу ходишь?
- Нет, недавно, - отвечает она. - С полгода где-то. У меня папа
военный, мы часто переезжаем с места на место. Я чуть было не ляпнула: "Мы
тоже часто переезжаем", но вовремя спохватилась. - Неудобно, наверное, часто
переезжать? - спрашиваю.
- Да нет, я привыкла. Поначалу было неудобно, только привыкнешь к
классу, подружишься с кем-нибудь, как тут - раз! - надо уезжать. А вы с
Валей откуда приехали?
- Из Черноземска, - отвечаю. Думаю, врать не стоит. В мелочах лучше не
врать, в этом я сто раз уже убеждалась, врать лучше по крупному, так вернее.
- Что, у вас тоже папа военный?
- У нас папы вообще нет. У нас мама только. Я не знаю, что-то ей
захотелось вдруг переехать. Есть у нее какие-то причины. - Говорю так, а
сама думаю, что ей, то есть Майе, эти причины знать вовсе не обязательно.
В общем, болтаем мы так, а я думаю, что сильно удивились бы все, кто
нас видит, если бы знали, что Майя не девчонка вовсе, а взрослая тетка. Я-то
уже привыкать понемногу начала, и мне это теперь уже не кажется диким, я
быстро ко всему привыкаю, и уже даже не смотрю на Майю снизу вверх, а как бы
вровень, хотя она выше меня больше чем на голову. В общем, тут звонок
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг