- У дураков мысли сходятся, - смеюсь я.
- Ага, только у каких это дураков? Кто здесь дурак? - Валька делает
вид, что ищет дураков.
- Не там ищешь! - хохочу я. - На себя посмотри!
Валька делает вид, что разглядывает себя в карманное зеркальце.
- Да нет, - говорит он, - ты ошиблась. Этот парень совсем не дурак. А
вот девчонка рядом с ним - тут я не поручусь...
- Ах так! Ах так! - я набрасываюсь на него и мы боремся, падаем со
скамьи, на которой сидели и слышим голос Маши:
- Ребята, вы чего?
У Маши большие глаза и открытый рот, она смотрит на нас с таким
удивлением, что кажется, что она вот-вот упадет в обморок. Мы с Валькой
валяемся под скамьей у нашего корпуса, глядим на нее снизу.
- А чего? - спрашиваю я.
- Вы сидели, сидели, молчали, молчали, и вдруг, ни с того, ни с сего
сцепились и давай бороться.
Валька встает, поднимает меня за руку, мы отряхиваемся и я говорю:
- Да это мы так. Это у нас игра такая. На реакцию. Кто кого опередит.
Ты разве не знаешь, что можно победить мальчишку, если напасть на него
неожиданно?
Маша качает головой.
- Ну так знай. Видела, я почти победила? - вру я напропалую.
- Победила бы ты, если бы не Маша, - ворчит Валька. - Досталось бы тебе
на орехи!
- Контролировать себя надобно, сестрица! - говорит Валька мысленно. - А
то за дураков ведь сойдем, честное слово. И не надо будет искать - кто тут
дурак.
- Ладно, ладно, - отмахиваюсь я. - Я постараюсь, сэр! Но уж и вы
постарайтесь, сэр!
Мы отправляемся в свою комнату, или, как ее тут называют, в палату,
валимся на кровати и Валька тут же засыпает. Я смотрю на него удивленно, но
и меня неожиданно клонит ко сну. Вот те на! Никогда не спали днем... Я зеваю
так, что едва не вывихиваю челюсть. Пытаюсь думать о чем-то, вот, мол,
Валька проснется, а я его осмею, что это ты, братец, взял моду днем дрыхнуть
без задних ног, и так далее, и так далее... Но что-то мне не очень-то этого
хочется. Хорошо. Тихо. Спокойно. Почему бы не поспать? И поспим...
* * *
Я просыпаюсь с мыслью о маме. Ведь мы ее сегодня не навещали.
Интересно, который час и сколько времени осталось до побудки? Наташка
дрыхнет и сопит. Вот дает! Ее ладошка свешивается с кровати и касается моей.
Сейчас я ее разбужу...
Щекотно в голове. Вот тебе! Это что еще за новости? Я открываю глаза, и
первое, что вижу - смеющуюся Валькину физиономию.
- Здорово я тебя разбудил? - смеется он.
- Это ты? Зачем ты щекотал мою голову?
- Да я не щекотал... Я просто представил себя на твоем месте и
проснулся.
- Ну-ну. Представил он. Который час?
- Это ты у МЕНЯ спрашиваешь?
- Ну, вроде больше тут никого нет.
- Тогда я тебе отвечаю: понятия не имею. Вот. Давай-ка маму навестим,
пока этот чертов горн не запел.
- Давай. Слушай, а может зашвырнем этот горн в тьмутаракань
какую-нибудь? Чтобы не мешал, а?
- Потом, потом. Сначала мама.
- Мамочка! - мы подныриваем под мамины руки, она обнимает нас, гладит
по головам. - Как дела, мамочка? Мы тут так соскучились по тебе!
- У меня все хорошо, ребятки. Доктор опять пообещал выписать в среду.
Правда, после того, как вы мне рассказали, что меня не выпустят, я ему не
верю, но очень трудно не верить человеку. У него такие добрые глаза.
- Мам, - говорит Наташка, - а он сам, наверное, верит в то, что
говорит. Так что не осуждай его.
- Да я и не осуждаю. Как вы-то там?
- Да мы ничего. Маршируем да бегаем вокруг футбольного поля. Кормят
хорошо, просто даже на убой, можно сказать. Свежий воздух. И так далее.
- Мам, - говорю я. - Расскажи, пожалуйста, как мы родились.
Мама и Наташка удивленно смотрят на меня, но у Наташки удивление быстро
проходит, когда она понимает, зачем я это спросил.
- Ну как вы родились? - неуверенно начинает мама. - Обыкновенно, как
все дети рождаются.
- А по времени, мам?
Мама совсем смущается, опускает глаза.
- Вы что, знаете, да? - спрашивает она через минуту.
Я несколько раз киваю, Наташка тоже понимает, в чем дело.
- Вы... родились... одновременно, - осторожно говорит мама.
- Не продолжай, мама, - я кладу руку на ее ладонь. - Мы уже все поняли.
Мам, скажи пожалуйста, как тебе удавалось все это время скрывать, что ты
можешь делать такие вещи?
Мама пожимает плечами, грустно улыбается.
- Извините, что не сказала вам... Но вы должны были сами это понять.
Вот вы и поняли. Значит, выросли уже. Я рада за вас. Теперь нам будет
значительно легче. Ведь правда?
- Да, мам. Мы только здесь закончим и к тебе. Теперь мы знаем, что
делать.
Мама уходит, мы остаемся одни в своей палате, долго сидим, свесив руки
между колен.
- Нам надо учиться у мамы, - я смотрю на Вальку, тот разводит руками.
- Мы и так учимся. На своих ошибках. Тебе, например, тысячу раз
говорили, что нельзя показывать свои возможности - до тебя это доходило? Я
не в упрек и не в обиду, я просто, как факт. Пока сама не поймешь, что к
чему, хоть миллион раз пусть говорят - все без толку.
- Ладно, - я с досадой хлопаю по кровати. - Проехали. Что там у нас по
плану - очередная муштра? Или что там еще? Вперед! Как там пионерия живет?
Бурно и весело? Ну так пойдем жить бурно и весело!
Но нам не удается пожить бурно и весело. На повестке дня - полдник, за
ним ленивое времяпрепровождение, потом ужин и так далее. Никто не собирается
мордовать нас шагистикой или заставлять тупо бегать кругами. Мы сидим на
скамье возле корпуса, лениво болтаем с Танькой и Машей о всякой всячине,
потом к нам присоединяется Марина. Болтаем и думаем о том, настоящие ли дети
сидят рядом с нами или нет, и как бы это узнать наверняка.
- А ведь легко! - неожиданно слышу Наташкины мысли. Или это мои мысли?
Но, по привычке разговаривать с Наташкой говорю:
- Легко? И как же?
- Да ты уже и так все понял, что я тебе стану разжевывать. Только не
уходи надолго, ладно? А то как бы мне опять не стало плохо.
- Ладно, - а вслух говорю:
- Я сейчас.
Девчонки не обращают на меня внимания - ну захотелось пацану в туалет,
он и отошел - что тут необычного. Я и впрямь иду в сторону туалета, захожу
за угол и перехожу в настоящий мир. Выглядываю из-за угла - на скамье сидят
Наташка, Танька, Маша и Марина, все, в полном составе. Возвращаюсь, сажусь
рядом с Наташкой, она судорожно сжимает мою ладонь - то ли ей уже стало
плохо, то ли это она от страха, что может стать плохо.
- Ну? - спрашивает она мысленно.
- Все на месте, - отвечаю я.
- Уф, - вздыхает Наташка. - Это ж здорово, что ты сидишь такой мрачный?
- Здорово, - отвечаю вяло. - Или не здорово, это с какой стороны
посмотреть.
- С какой стороны?
- А с такой. Можно, конечно, сказать, что все дети, которые сидят рядом
с тобой - настоящие.
- Что значит - можно сказать? А можно и не сказать, что ли?
- Именно! Именно можно и не сказать! Если считать, что ты - настоящая,
то можно. А если...
- Так... - тянет Наташка. - Ну-ка, стой, я сама посмотрю.
- Зачем? Чтобы увидеть то же, что и я?
- Действительно, зачем? Ты ведь тоже не совсем настоящий. Ну, дела...
Ты вот мне скажи - как узнать правду-то?
- Вот если бы у каждого получить капельку крови... - говорю я.
- Ага! - вскидывается Наташка. - И что? Отправить эти капельки в
призрачный мир?
- Не в призрачный. В настоящий.
- Ну, в настоящий. И что? Если капельки там не исчезнут - значит дети
настоящие? Сомневаюсь.
Я не отвечаю. Я и сам не уверен. Я мысленно вздыхаю, прислушиваюсь к
тому, что говорит Танька.
- ... из пятого отряда. Она мне сказала, что видела, как к тому берегу,
где ворота лагеря, причаливает большая лодка с трубой - пароходик, стало
быть.
- Ворота? - переспрашиваю я. А зачем там ворота? Ворота обычно для
въезда машин делают. Или пароходик прямо в ворота заплывал?
Девчонки смотрят на меня, открыв рты. Им и в голову не приходило, что
если у лагеря есть ворота, то должен же в них кто-нибудь заезжать. Иначе -
зачем было строить ворота? Вот и прокол в наваждении - явная нелепость, на
которую никто и внимания-то не обратил!
- Действительно... - тянет Танька, переглядываясь с девчонками. -
Ерунда какая-то.
- А пошли, посмотрим! - предлагает Наташка.
- Пошли!
Мы идем через весь лагерь, дальше столовой и большого корпуса, в
котором, как утверждают девчонки, живут смотрители, к западной стороне
забора, окружающего лагерь. Действительно, здесь в заборе имеются ворота,
довольно крепкие, кондовые (так, кажется, говорят). Прилипаем к щелям в
заборе, девчонки видят морские волны, и деревянный причал, мы с Наташкой
видим хорошо накатанную грунтовую дорогу, уходящую в лес.
- Вот эта дорога, - говорю Наташке, - и приводит к железнодорожной
станции. Отсюда недалеко, километра три-четыре, не больше. Пешком за час
можно дойти.
Девчонки обсуждают странности лагеря - ворота, выходящие в море. Мы с
Наташкой не участвуем в разговоре, пусть сами разбираются, что к чему. А
вдруг среди них есть шпионы Смотрителей? Наташка говорит мне:
- Эти ворота оставили специально. Для зацепки. Чтобы вызвать
подозрения. Запросто может быть и так, что сюда заезжает какой-нибудь
грузовик и его можно видеть. Идет мимо какой-нибудь пионер, и вдруг видит
грузовик. Что он подумает? Что грузовик приплыл по морю? Первоначально - да.
Но это же глупость! Не плавают грузовики по морю! Значит он приехал. А раз
он приехал, то никакого моря и нету. Море - это наваждение первого уровня,
самое простое. Что пионер еще подумает?
- Брось ты! - отвечаю я на ее размышления. - Понять, что никакого моря
нету можно только увидев, что его нету. А пока ты его видишь и чувствуешь,
ты ни за что не поверишь, что это наваждение.
- Но задуматься-то об этом можно! - возражает Наташка. - Или я чего-то
не понимаю?
- Это ты такая умная. А пионер, может быть, глупый.
- Ну, не все же глупые!
- Вон, слышишь, что девчонки говорят?
А девчонки говорят о том, что у нас все не как у людей, что построить
ворота там, где они совершенно не нужны, это у нас запросто и ничего
удивительного в этом нет.
Наташка молча вздыхает.
- Я не хочу сказать, что они глупые, - продолжаю я. - Просто они не
могут себе представить, что можно сделать такое грандиозное надувательство.
- Да уж. И все это ради таких, как мы с тобой. Гордись, братец!
- Да гордиться-то тут особо нечем. Все очень просто - у них нет денег
на то, чтобы увезти нас на настоящий остров посреди океана и содержать там.
Вот и все. Проще устроить этот лагерь.
- Ладно, - говорит Наташка. - Как скажешь. Скажешь - не гордись, не
буду гордиться. А вот как узнать, настоящие вот эти девчонки или нет - мы
так и не придумали.
- Легко! - я даже останавливаюсь от неожиданно пришедшей в голову
мысли. - Марину можно сразу считать настоящей - она может в настоящий мир
перейти. А остальных попробуем перетащить. Перетащатся - настоящие, не
перетащатся - значит так тому и быть.
- Ага, - возражает Наташка, - а если перетащить человека в настоящий
мир нельзя?
- Это почему нельзя? Если человек настоящий, значит можно.
- Ну, попробуй.
- Девчонки, погодите! - говорю я вслух. - Давайте попробуем одну вещь.
Давайте возьмемся все за руки.
- Зачем это? - спрашивает Танька.
- Послушай его, - советует Наташка. - Это проверка одна. На вшивость.
- На вшивость?
- Ну, это только так говорится, на вшивость. А на самом деле, конечно,
не на вшивость, а так. Ну что, тебе трудно за руки взяться, да?
- Да нет, не трудно.
Мы беремся за руки и я перетаскиваю всех в настоящий мир, и тут же
вывожу обратно. Этого мгновения достаточно, чтобы понять - все девчонки -
настоящие. Если, конечно, они не такое же наваждение, как мы с Наташкой.
- Что это было? - переглядываются девчонки. - В глазах что-то
мелькнуло.
- Девочки! - радостно говорит Наташка. - Вы классные девчонки! Просто
супер-пупер!
- Да в чем дело-то? - хором восклицают девчонки. - Что за проверка на
вшивость? Ну-ка, рассказывайте.
- Выкручивайся, сестрица! - говорю Наташке мысленно.
- Да ни в чем дело, - начинает выкручиваться Наташка. - Никакая это не
проверка, я пошутила. Просто мы с Валькой попытались проверить одно
предположение, а оно оказалось неверным. Настолько неверным, что сейчас даже
стыдно говорить. Так что не спрашивайте, ладно? Не вводите меня во смущение,
а то я покраснею. Договорились?
- Да ладно, - говорит Танька, глядя на нас с подозрением. - Мы вот вам
тоже ничего не скажем.
- А есть что сказать? - спрашивает Наташка.
- А то!
- Ну и ладно. Ну и не надо. Не очень-то и хотелось.
- Если бы им было что сказать, - говорит мне Наташка, - сказали бы как
миленькие. Нечего им сказать. К сожалению.
- Чертовщина какая! - думаю я свою мысль. - Это еще не факт, что они
настоящие. Как же проверить? Как?
- А надо ли проверять? - влезает со своими мыслями Наташка. - Суди сам.
Нам надо отсюда смыться. Так? Так. Чтобы отсюда смыться, нам надо навести
свое наваждение. Точнее, убрать мамино наваждение. Так? Так. Поэтому никто
не должен знать, каким образом мы уйдем отсюда.
- Ну подумай сама, - возражаю я, - разве можем мы оставить их всех
здесь?
- Кого всех? Здесь тридцать человек, если не больше. Всех поведешь за
собой?
- Все и не захотят пойти. Вон, Марина просилась.
- Ладно, - соглашается Наташка. - Заберем всех, кто захочет. Ведь мы
можем не сразу убирать мамино наваждение, поставим свое, временное. Пусть
недолго постоит, дня три.
- Ладно, - обрываю я. - Мне все понятно. Так и будем делать. Завтра с
утра приступим.
Вечером, после ужина, мы собираем весь отряд на скамье перед корпусом,
и Наташка держит речь.
- Народ! - говорит она, расхаживая перед нами и каждый раз, проходя
мимо меня, касаясь моей руки для подзарядки. - Дело такое. Завтра с утра мы
с Валькой сматываемся отсюда. Вот. Нам эта тюрьма надоела. Мы тут всего два
дня, а уже дико хочется домой. И дело даже не в том, что мы соскучились по
маме, по дому или еще там по чему. Дело в том, что нас привезли сюда
насильно, и держат тут насильно, а нам это совсем не нравится. В общем, это
дело решенное и все такое. Вопрос не в этом. Вопрос в том, кто из вас
захочет пойти с нами. Вот. Давайте, говорите по одному.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг