дураком и велел идти в угол, чтоб на досуге подумать о своей глупости. Что
Брехун и исполнил, хотя с недовольным ворчанием.
Но поздно вечером, после спектакля, Олег и Муся посовещались и решили,
что, как это ни грустно, Сашиного Петрушку надо отправить домой.
- Иначе атмосфера в театре никогда не улучшится, - со вздохом сказали
Муся.
Глава двадцать третья
ПЕТРУШКА ПОМОГАЕТ ПО ХОЗЯЙСТВУ
Итак, он снова был дома. Саша ему так обрадовалась! Она не могла на
него наглядеться и называла разными ласковыми именами.
Даже Крикун обрадовался, сконфуженно пробормотал вместо обычных речей:
"Пойду обрадую ку-ур!" - и удалился, чтобы не мешать встрече друзей. Иногда
и петухи бывают тактичными.
Только Клавдия Григорьевна недовольно поморщилась: "Опять этот
Петрушка!" Но и она ничего не сказала.
А сам Петрушка? Ну конечно, он был рад.
Когда Клавдия Григорьевна ушла на работу, он вместе с Сашей обежал все
углы своего немножко забытого дома, ткнулся носом в букет желтоватых
листьев. ("Скоро осень, Петрушка!" - сказала Саша.)
Потом они прошли вместе мимо закрытой двери в Наталкину комнату. ("Не
тянись туда, Петрушка! У Ирины кончился отпуск, и Наталку опять отвезли к
бабушке".)
Потом вышли во двор.
Петрушка увидел знакомую, привядшую уже немного траву, и немного
потускневшее солнце, и Крикуна, важно разгуливавшего в глубине двора, -
тоже уже не такого нарядного, как прежде.
Отчего это все как будто немного потускнело? Может быть, оттого, что
уже близилась осень, такая ранняя в этом краю. А может быть, и оттого, что
сам он стал немного старше, а главное, жил это время такой яркой, такой
театральной жизнью.
Увы, все казалось ему теперь немного поблёкшим. Только там, в театре,
была его настоящая жизнь...
Саша сразу это заметила и сначала очень огорчилась.
- Ты совсем забыл меня, Петрушка! - сказала она укоризненно.
- Не забыл! Не забыл! - заторопился Петрушка.
- Ты хороший, Петрушка! - обрадованно сказала Саша.
- Уж-жасно хо-роший! - подтвердил Петрушка.
И все-таки он скучал.
- Знаешь что, Петрушка? - сказала ему однажды Саша. - Давай будем
опять с тобой представлять!
- А Наталка? - удивился Петрушка.
- Наталка уехала, да ведь другие ребята остались. Помнишь, они
приходили смотреть на нас? Устроим теперь настоящий театр! Такой, как у
Олега и Муси. Хорошо?
- Ура! - закричал Петрушка. - Замечательная мысль!
С некоторых пор он иногда произносил такие громкие слова. Сам этого не
подозревая, он перенял их у Ученого Петрушки.
И вот они начали готовить свой собственный настоящий театр.
Саша торопилась поскорее закончить все домашние дела, чтобы пораньше
приняться за театральные. И Петрушка решил помогать ей.
- Я у Розы научился! - уверял он Сашу.
Петрушке было стыдно признаться, что у Розы он ничем не занимался, а
лежал в нафталине, в стенном шкафу. И Саша ему поверила.
- Что ж, хорошо, Петрушка, - сказала она. - Выбери, что ты хочешь
делать: чистить картошку или заваривать чай.
- Картошку! Картошку!
- Хорошо. Вот тебе ножик, вот две картофелины, вот вода. А я пойду в
магазин за хлебом.
И Саша ушла.
Картофелины были пузатые, светло-коричневые, неприступные.
Петрушка тюкнул одну из них носом - и вдруг на ней появилось маленькое
белое пятнышко. Тюкнул еще раз - образовалась дырочка.
- Хо-хо! Вот я какой! - обрадовался Петрушка и стал тыкать в
картофелину носом.
"Я придумал, как чистить без ножика! - ликовал он. - Вот обрадуется
Саша!"
Но Саша совсем не обрадовалась.
- Ой! - сказала она испуганно и подбежала к Петрушке. - У тебя весь
нос грязный!
- А зато картофелина какая! - восхищался Петрушка. - Как е-ежик!
- Да-да, совсем как ежик. Или как терка, - сказала Саша. - Знаешь,
что, завари-ка лучше чай. Хорошо?
- Хорошо, хорошо! - согласился Петрушка. Он начал входить во вкус
хозяйственных дел.
- А ты сумеешь? - забеспокоилась Саша. - Чай надо сыпать в чайничек. И
совсем немного.
- Знаю! - закричал Петрушка.
- И он начал хозяйничать.
Но когда Саша увидела, что он сделал, она даже рука-ми всплеснула:
- Куда же ты всыпал чай, Петрушка?
- В чайничек. Ты же сама сказала - в чайничек!
- Да разве это чайничек! Ведь это большой чайник! А где же чай?
- Высыпал!
- Как, ты высыпал всю пачку? Ведь я же тебе сказала - немножко!
- Я и всыпал немножко. Она была с-совсем маленькая... - обиделся
Петрушка.
- Ой, что я скажу тете? - огорчилась Саша. - Она все говорит: надо
экономить... Ну ладно, Петрушка, не горюй! Посмотри лучше в окошко, а я
побегу куплю еще чаю. А потом мы с тобой начнем делать декорации. Хорошо?
- Хор-рошо, хорошо, - немного обиженно согласился Петрушка.
Глава двадцать четвертая
КЛАВДИЯ ГРИГОРЬЕВНА ВОСПИТЫВАЕТ
- Смотри, Петрушка, как красиво! - И Саша поставила на стол готовую
декорацию.
Это был густой зеленый лес, с большими дубами. В дупле самого большого
дуба сидела игрушечная деревянная сова. Раз! - дернула ее за веревочку
Саша, и сова захлопала крыльями и страшно выпучила на Петрушку свои круглые
глаза.
Петрушка чуть со стула не свалился:
- Ой! Страшно!
- Ах ты трусишка! - укорила его Саша. - А ведь тебе придется в этом
лесу играть. Ты встретишь там серого волка и скажешь ему...
Что должен будет сказать Петрушка страшному волку, осталось
неизвестным, потому что в этот момент открылась дверь и вошла Клавдия
Григорьевна, которую оба они боялись не меньше, чем серого волка.
Саша примолкла, а Петрушка сунул голову ей под руку и притаился.
- Сейчас я заходила в школу, - сказала Клавдия Григорьевна, снимая
свой гремящий негнущийся плащ. - Тебя, конечно, записали. Класс будет
сильный, - тебе надо усердно готовиться, чтобы не осрамить меня. Ведь я
знак, ты в прошлом году много пропустила. А там будут учиться дети приезжих
инженеров и... Постой, постой, что это у тебя такое?
Клавдия Григорьевна быстрыми шагами подошла к столу и взяла в руки
декорацию леса. Она нечаянно дернула за веревочку, и сова сейчас же страшно
захлопала крыльями и завертела головой, но Клавдия Григорьевна не
испугалась - она была не из трусливых. Она перевернула раскрашенную
декорацию, так что страшная сова повисла вниз головой, и рассматривала
изнанку леса.
- Да ты что, Александра, с ума сошла, что ли? - вдруг закричала она. -
Ты изрезала мой отчет, понимаешь это?
Действительно, Сашин лес с изнанки был весь испещрен мелкими-мелкими и
ровными-ровными цифирками.
- Тетя, я не знала! - взмолилась Саша. - Я думала, это ненужные
бумаги, - вы на них масло ставили... и все...
- Да, ставила! - отрезала тетя. - Потому что это черновик, а беловик я
уже сдала. Но как ты посмела взять без разрешения мои бумаги, хотя бы и
черновые?
Вот так черновые! Они были белее и чище самых лучших Сашиных классных
работ. Саша была просто подавлена: она действительно провинилась, и
Петрушка, несмотря на весь свой страх, решил ее защитить. Он высунул голову
из-под Сашиной руки и больно ткнул своим острым носом руку Клавдии
Григорьевны.
- Да ты еще дерешься! - ахнула та. - Я вижу, ты совсем распустилась! И
все этот дурацкий театр и глупые детские забавы! Нет, нужно всерьез взяться
за твое воспитание.
И Клавдия Григорьевна принялась ожесточенно разрывать на мелкие
кусочки Сашину декорацию.
Аккуратно собрав затем все клочки, она открыла дверцу холодной печки и
бросила их туда.
Вслед за обрывками декорации туда же полетела сова, и теткина рука
ухватила Петрушку...
- Ой, тетечка, не надо, прошу вас! - взмолилась Саша. - Я больше не
буду устраивать театра, я буду учиться целый день!..
- Ты говоришь правду? - строго спросила тетка. - Да, пожалуй,
правду, - подумав, сказала она. - Я хорошо знаю детей и вижу, что ты не
умеешь лгать. Но все же ты очень запущенна, твоим воспитанием надо всерьез
заняться!
Клавдия Григорьевна величественно удалилась на кухню - разогревать
обед, а Саша обняла Петрушку и прошептала ему на ухо:
- Потерпим, Петрушка, хорошо?
Петрушка потерся об ее щеку головой. Для Саши он готов был еще не то
вытерпеть.
Глава двадцать пятая
ПОЯВЛЯЕТСЯ ВИКА. ПЕТРУШКЕ ОБЕЩАН НОВЫЙ КОСТЮМ
Петрушка готов был еще и еще защищать Сашу, но его защита больше не
была нужна. Саша действительно никогда не лгала и, пообещав тетке оставить
театр и приняться за учебники, так и сделала.
Целыми днями Петрушка видел только ее спину и склоненную над
тетрадками и учебниками голову. Скучно ему было до колик. Хоть с Крикуном
разговаривай! Но и тот что-то стал неразговорчив - видно, и на него
подействовала приближающаяся осень.
Словом, Петрушке не с кем было и слово молвить.
А осень надвигалась. Все чаще и чаще шли дожди, все темнее и холоднее
становились туманные утра... Петрушке часто даже и просыпаться не хотелось.
В один такой холодный предосенний день Саша разбудила его (он, как
всегда, дремал в своем углу) и сказала:
- Проснись, Петрушка! Сейчас мы пойдем с тобой в гости. Тетя велела. К
нам в поселок приехал инженер из города. И с ним его дочка. Ее зовут Вика.
И они отправились в гости.
Инженера Петрушка тотчас узнал: это был тот самый басовитый Леонид
Леонидович, который ехал с ними в поезде и рассказывал Сашиной тетке о
разных материальных условиях.
А вот девочка была незнакомая. В первый момент она Петрушке очень
понравилась. На ней было синее шелковое платье, такое яркое, как декорация
неба в кукольном театре. И глаза у нее были такие же ярко-синие. А волосы
черные-пречерные. Что и говорить - красивая девочка.
У Саши не было ни одного такого яркого платья, и глаза у нее были
светлые, и волосы светлые, мягкие и пушистые, как одуванчики. "Не волосы, а
пух какой-то!" - недовольно говорила Клавдия Григорьевна, пробуя заплести
Сашины волосы в косу. Да уж какая там коса!
А у Вики были две твердые черные косы ниже пояса и ослепительное
платье.
Мне тяжело признаваться в этом, но Петрушка на минутку пожалел, что
его Саша не так красива и что у нее нет таких тяжелых черных кос, и яркого
платья, и блестящих лакированных туфель.
Вика и Саша сначала молча поглядывали друг на друга. Саша - робко и с
надеждой: ей, видно, хотелось подружиться с новой девочкой, а Вика -
немного свысока. Она и вправду была выше Саши, хотя и не старше ее.
А потом они заговорили. Вернее, Вика заговорила. Вот голос ее Петрушке
не очень понравился - он был слишком низкий для такой красивой девочки и,
может быть, даже немного резковатый.
- Твое полное имя Александра? - спросила Вика, почему-то прищуривая
глаза. Похоже было, что она кому-то подражает. - А меня зовут Виктория. Это
значит "победа", "победительница".
И она засмеялась.
Смех ее тоже не очень понравился Петрушке. Нет, его Саша смеялась
лучше. Но Саша, видно, не разделяла его мнения: она не сводила глаз со
своей новой подруги. И вот они принялись без умолку болтать, не обращая на
него никакого внимания.
Из их разговора (а говорила все больше Вика - Виктория) Петрушка
узнал, что Вика приехала в их поселок не навсегда, а только на один день.
Что ее взял с собой папа-инженер, чтобы развлечься и познакомиться с Сашей,
о которой папа ей сказал, что она очень хорошая девочка. (После этих слов
Вика снова понравилась Петрушке.) Что особенно ее папа хвалил Сашину тетю
(Петрушка весь вздрогнул от возмущения), но Вике она ничуть не
понравилась - такая злюка!
- Нет, тетя очень справедливая, - тихо сказала Саша, изумив этими
словами Петрушку.
Потом Вика с гордостью рассказала о том, что ее мама еще лучше папы,
Леонида Леонидовича, что ее мама самая знаменитая в городе портниха.
- Ты понимаешь, она и не портниха даже, а художница. Самая лучшая
модельерша города! - говорила Вика, с удовольствием произнося странное
слово "модельерша". - Не понимаешь? Она придумывает модели платьев и на
булавках - понимаешь, на одних булавках! - накалывает их на знакомых дамах.
- А потом шьет? - спросила Саша, вспоминая с удовольствием, как она
когда-то обшивала своих кукол.
- Ну что ты! Конечно, нет. Шьет ее помощница Машенька - из ателье. Она
по вечерам помогает маме.
- Значит, твоя мама тоже работает в ателье?
- Ах, нет же! Какая ты бестолковая! Моя мама - частная портниха, и
очень дорогая. Она берет в три раза больше, чем в ателье, но все лучшие
дамы добиваются того, чтоб она им шила. Ведь она шьет в тысячу раз лучше!
- Но ведь ты же сказала, что не она шьет, а эта... Машенька...
- Ой, да ты совсем ничего не понимаешь! Ведь это только так
говорится - "шьет", а на самом деле она только фантазирует, - понимаешь, на
булавках!..
Нет, Саша все-таки чего-то не понимала и решила переменить тему.
- У твоей мамы остаются, наверно, лоскутки? - с интересом спросила
она.
- О да! И какие замечательные! - тоже оживилась Вика. - И
креп-жоржетовые, и панбархатные, и арганди...
- И ты шьешь из них своим куклам?
- Вот глупышка! Каким куклам? Я давно уже в них не играю. Это у тебя
вот этот смешной - Петр... - И она кинула снисходительный взгляд на
Петрушку. - А мама мне и не дает эти лоскутки - они нужны ей для отделки.
Понимаешь, одна дама шьет себе панбархатное платье, а для другой обрезки
идут на шерстяное. Они очень это ценят... - протянула Вика.
И опять похоже было, что она кому-то подражает.
- И тебе совсем-совсем не дает? - разочарованно спросила Саша.
- Нет, почему же... Если на воротничок или платочек, я всегда могу
взять у Машеньки.
- Знаешь что, Вика! А ты не смогла бы сшить моему Петрушке новый
театральный костюм вот из таких нарядных лоскутков? Мне очень хочется
сделать ему подарок - он так скучает...
Вика с минуту молча смотрела на Сашу, а потом расхохоталась так, что у
нее слезы выступили на глазах.
- Скучает? Твоя кукла?.. Да ты еще совсем глупая! И я - я буду ему
шить!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг