событии, положить и свое, пусть еще не очень-то авторитетное, мнение
молодого инженера на ту чашу весов, на которой накапливались доводы за
необходимость дальнейших опытов со стратосферной электростанцией. Ведь Лена
понимала, что в конечном счете комиссия должна была определить: продолжать
опыты или нет...
День был ветреный. Ветродвигатели, "подчиненные" инженеру Павленко,
работали чудесно. Бывало в такие дни под звенящий свист их лопастей и
урчанье генераторов Лена любила мечтать о том, как она, уже в ближайшем
будущем, перейдет работать в "отдел СЭС" опытной станции, который должен
быть создан. Так, по крайней мере, утверждал Терехов.
"Буду среди тех, кто прокладывает новые пути в технике, мечтала она. -
Буду помогать тем, кто покоряет стихийные силы природы, кто схватывает один
из рычагов "машины планеты". И, помечтав так, Лена с особым усердием
работала над кандидатской диссертацией на тему о... технике эксплуатации
наземных ветродвигателей. Эту диссертацию она писала под руководством
Никитина, несомненно одного из крупнейших знатоков конструкций и применения
различных ветросиловых и ветроэнергетических установок.
"Ведь одно не исключает другого, - думала она. - Нужно обобщить
наблюдения за работой "ТТ-16" и других ветряков. Это поможет лучше
использовать их в народном хозяйстве страны... А затем - даешь стратосферу!"
Около шести часов вечера, когда обычно Лена Павленко сдавала дежурство
Ниязову или одному из инженеров станции, от Никитина пришел посыльный с
короткой запиской.
В ней значилось:
"Тов. Павленко! Прошу прибыть в 19 часов на совещание. Захватите
итоговые расчеты, показывающие, какие мощности можно получить от наземных
новейших ветроэнергетических установок в различных районах.
7 мая. Никитин".
"Зачем эти данные ему понадобились?" - удивилась Лена. Однако
внимательно отобрала, что требовалось, и, забежав домой переодеться в
"парадное" платье, все же вовремя пришла в "контору" опытной станции. Здесь
уже собрались, помимо членов комиссии, почти все сотрудники станции. Были
также и Терехов с Трубокуровым.
Терехов бодро улыбнулся и приветливо кивнул девушке, но в глазах его
она ясно прочитала: "Плохо мне... Ох, как плохо..."
- Садитесь, товарищ Павленко! - сказал Никитин. - Теперь все в сборе,
можно начать. Прежде всего, буквально в двух словах о выводах нашей
комиссии. Мы пришли к следующим заключениям. Первое: авария произошла из-за
недостаточной прочности системы СЭС, не рассчитанной на то, чтобы
противостоять сильным вихревым потокам, которые, как оказалось, наличествуют
в определенных высотных зонах.
Второе: экипаж СЭС не виновен в аварии и сделал все возможное, чтобы
сохранить систему и избегнуть катастрофы.
Третье: опыт подъема СЭС, которая некоторое время давала ток, правда с
меньшей высоты, чем было намечено по плану испытаний, показал принципиальную
возможность снимать энергию воздушных потоков с помощью привязного аэростата
и ветрогенератора...
Лена Павленко облегченно вздохнула.
"Все же опыт удался! Идея Терехова победила", - с облегчением подумала
она. И вдруг насторожилась, услышав слова Никитина.
- Однако, - сказал он, - комиссия сочла необходимым созвать настоящее
совещание, чтобы в порядке, так сказать, свободной дискуссии подвергнуть
обсуждению вопрос, насколько целесообразно продолжать работы над
конструкциями стратосферных электростанций... Кто просит слова?
Первым, конечно, начал говорить Терехов. Сбивчиво, страстно, как
всегда, он утверждал, что надо продолжать опыты, построив новую СЭС, что
основные черты ее конструкции уже вырисовываются, что, по его мнению, пора
ветроэнергетикам "не сидеть только на земле".
- Ну, это романтика! - бросил реплику Никитин, когда Терехов закончил
выступление и сел.
Терехов снова было вскочил, но Трубокуров потянул его за рукав.
Улыбка тронула тонкие губы Никитина.
- Кто следующий?
Следующим взял слово профессор Петров. Он сказал, что, по его мнению,
основное внимание ветроэнергетиков должно быть обращено на совершенствование
для народного хозяйства наземных установок. Они и дешевле и проще. И
абсолютно безопасны... А "занимаясь экспериментом с высотными ветростанциями
дальше, мы будем лишь расходовать средства и силы в порядке попыток
реализовать фантазии..." Он так и сказал: "фантазии", и это только резануло
душу Лены. А через минуту она услышала, что такого же примерно мнения
придерживается и еще один член комиссии - Бузулуков, и поняла, почему глаза
Терехова говорили: "плохо дело". На "стратосферщиков", как назвал Бузулуков
изобретателей, велась прямая и сильная атака. И основным оружием ее было то,
что СЭС - это журавль в небе, в то время как синица - наземные
ветроустановки - была в руках..... И вдруг Лена услышала свое имя. Никитин
сказал:
- Я думаю, спорить долго нам не придется. Наш сотрудник инженер товарищ
Павленко собрала исключительно ценные данные, которые с полной очевидностью
доказывают хозяйственную нецелесообразность, нерентабельность продолжения
опытов с высотными электростанциями... Товарищ Павленко, прошу вас, доложите
совещанию, какие мощности можно получить, используя наши существующие
установки с квадратного километра земной поверхности.
Лена встала, охваченная ужасом. Так вот для чего вызвал ее на совещание
Никитин! Он хочет ее рукой нанести решающий удар Терехову и его
единомышленникам. Ее рукой приземлить гордую мечту изобретателя, мечту,
которая может, должна стать явью! Убить мечту страшным словом
"нерентабельно"! Да, конечно, СЭС сейчас нерентабельна.
- Прошу вас, - сказал снова Никитин, и улыбка тронула его губы.
Лена назвала цифры. Цифры, которые показывали, что мощность лишь
двадцати ветряков, разбросанных в определенном порядке на квадратном
километре в степных районах, будет больше мощности, которую может развить
СЭС, при меньшей их стоимости...
- Вот это и решает, - сказал Никитин, когда она замолчала.
- Вы забываете, что сила ветра у земли непостоянна! - бросил реплику
Трубокуров.
Никитин улыбнулся в третий раз:
- А вы, дорогой Сергей Степанович, забываете о кольцевании систем
ветроустановок, возможной у нас, в условиях планового хозяйства.
"Все погибло! - подумала Лена. - Вот сейчас вынесут решение запретить
дальнейшие опыты... Ну что же молчит Никольский?"
И, точно приняв ее мысленный упрек, академик заговорил.
- Все это верно, - сказал он. - Вы правы, дорогие коллеги! Однако правы
вы временно! Сейчас СЭС не может конкурировать в отношении рентабельности с
наземными ветроустановками. Она слишком дорога и одновременно маломощна. Но
ведь это сейчас! Неужели мы, советские ученые, не сможем усовершенствовать
СЭС?
- Журавль в небе! - проворчал профессор Петров.
- Да, журавль! - с силой продолжал Никольский. - Да, научная идея,
мечта, фантазия, если хотите! Но научная... научная, товарищи! И ее нельзя
приземлять с помощью экономических выкладок. Мы должны продолжать работать
над СЭС, над созданием новой, более совершенной СЭС!
Лена не выдержала и начала аплодировать. И что же! К ней присоединились
почти все участники совещания.
Никитин попытался восстановить тишину, но это ему не удалось. Точно
какие-то тенета, опутавшие собравшихся в его кабинете, были разорваны.
Терехов жал руку Никольскому и что-то быстро-быстро говорил ему на ухо.
Трубокуров, улыбаясь, разговаривал с Бузулуковым. А Охлопков, подойдя к
Никитину, тоже улыбаясь, сказал:
- Надо понимать, уважаемый товарищ начальник, что рентабельность
науки - это не то же самое, что рентабельность, скажем, мыловаренного
завода. Да, и именно в условиях планового нашего хозяйства иногда можно и
надо развивать те предприятия, которые пока нерентабельны! Во имя будущего и
вполне земного будущего! Человеческого...
...Когда Лена Павленко вышла из "конторы", она явственно ощутила у себя
за плечами крылья. Вот сейчас взмахнуть ими и... лететь... в степную ночь, в
простор...
В нескольких шагах от "конторы" ее окликнул Николай Дубников.
- Лена! Ну что? Как? - взволнованно спросил он.
- В порядке, - ответила девушка. - Будет СЭС-2!
- А мы так беспокоимся!
- "Мы"? С каких это пор ты стал именовать себя так торжественно? -
засмеялась Лена.
- Я от имени комсомольской организации... - стал было оправдываться
Николай и тоже рассмеялся.
Так, перешучиваясь, они прошли несколько шагов. Затем Дубников-младший
вздохнул и сказал:
- А у нас, Лена, прокол получился... с трактором.
- Так ведь директор эмтеэс трактор вам обещал!
- Он и не отказал. Дал. Да вот электромотора нет. Никитин не дал... Где
теперь взять? Разве денег собрать и ехать в город?
Лене была известна "тайна" комсомольцев, задумавших своими силами
построить, вернее - собрать, электротрактор и, когда СЭС даст ток, пахать им
целину. Она знала также, что необходимые расчеты помог им сделать Терехов и
что эта фантазия ребят совершенно реальна.
- Я помогу вам, - сказала она. - Упорства у вас хватит? Да? Ну, тогда
приходите завтра ко мне - пойдем к Никольскому и попросим у него генератор
от СЭС! Он поврежден. Мы его отремонтируем... Перемотаем якорь, если нужно.
А они ведь будут теперь проектировать новую СЭС, более мощную.
Николай Дубников хлопнул ладонью по голенищу сапога:
- Вот это по-нашему! - и, попрощавшись, побежал в сторону села.
Глава X
СЭС-2
Тополевый пух летел в открытые окна. Точно теплые снежинки носились в
воздухе, катились по столу, по полу и скапливались сугробиками в углах и у
порога двустворчатой двери, ведущей в палату.
Одна из пушинок прилипла к перу, и Александров, стряхивая ее, сделал
большую кляксу как раз на том месте листа бумаги, где аккуратно было
выведено крупными буквами: "План подготовки старта СЭС-2".
Александров взял чистый лист бумаги и начал переписывать то, что было
написано на измазанном.
Уже больше месяца он находился в больнице. Лето было в разгаре. Ему
очень надоела больничная палата. Хорошо еще, что врачи разрешили понемногу
работать, да и товарищи не забывали.
Механическая работа по переписке плана не мешала Александрову думать.
"И какая все-таки скверная история со мной случилась! Какие только болезни
на свете не бывают... Хорошо еще, что теперь все же меньше их открывают, чем
"закрывают"... Вот именно "закрывают"!" - Александров улыбнулся.
Порыв горячего ветра принес в палату новое облачко тополевого пуха,
зашевелил листы бумаги на столе.
Александров машинально придавил их ладонью, потом снова наклонился над
столом.
Однако писать ему расхотелось. Он аккуратно сложил черновики записей и
затем раскрыл толстую коричневую папку. В ней лежали чертежи.
"Полюбуюсь еще раз", - подумал он, разворачивая чертеж под номером
первым.
Это был сводный рисунок новой стратосферной электростанции - СЭС-2.
На голубой кальке, точно в небе, реял необычайный летательный аппарат.
Отдаленно он напоминал двухлодочный гидросамолет.
Основной частью СЭС-2 были два дирижабля, но не сигаровидные, как
обычные, а похожие на широкотелых рыб - лещей. Сплюснутые с боков корпусы
этих дирижаблей соединялись поверху стабилизатором в виде плоской платформы.
Кроме того, между ними было еще одно соединение в виде каплевидной в сечении
фермы. На этой ферме светлыми кружками обозначались ветроколеса.
Внизу по корпусу каждого дирижабля были прикреплены гондолы. Значки
цифр, разбросанные по рисунку, характеризовали размеры новой СЭС. Каждый
дирижабль имел в длину 60 и в высоту 30 метров. Расстояние между ними
определяла цифра "50". Другими словами, каждый дирижабль летательного
аппарата был так же громаден, как многоэтажные жилые дома на улице Горького
в Москве, а расстояние между ними соответствовало ширине столичного
проспекта.
- Красота! - вслух произнес Александров, оглядывая чертеж. И, продолжая
задумчиво смотреть на рисунок, он мысленно пробежал по этапам
конструирования СЭС-2.
Самым замечательным было то, что проект этой системы был создан в
невероятно короткий срок. Такова сила коллективного творчества.
В основу конструкции новой СЭС была положена идея использования
металлического баллона вместо мягкого, а также предложение Терехова сдвоить
эти баллоны, чтобы получить более устойчивую в полете систему.
Затем академик Никольский и почти одновременно с ним доцент Охлопков
высказали мысль использовать соединительную ферму между баллонами аэростатов
для установки на ней ветроэлектрических агрегатов.
А Кругловский предложил превратить эти аэростаты в дирижабли путем
снабжения их моторными гондолами. Он доказал, что если поставить на эти
дирижабли вместо тяжелых авиамоторов легкие электромоторы и питать их
собственной энергией СЭС, то чудесно разрешается вопрос о взлете и посадке
системы. Ведь если она с помощью винтов сможет развивать, когда нужно, хотя
бы небольшую скорость - 30-40 километров в час, - она будет управляемой,
сможет стартовать и садиться даже при довольно сильном ветре.
Все эти идеи и предложения позволили Трубокурову и Терехову, используя
технику Института вычислений Академии наук, в две недели произвести
необходимые аэродинамические и другие расчеты. И вот уже проект готов.
Александров широко улыбнулся, еще раз окинул взглядом рисунок и
зажмурился, стараясь представить себе, как новая СЭС будет выглядеть в
натуре в утренний розовый час над бескрайной степью.
"Ну что ж... И мое предложение, использовано. Намечено применить
дирижабли системы Циолковского, которые строятся для нашего Института
метеорологии. Если ГИМ отдаст их, СЭС-2 будет построена в очень короткий
срок..."
В дверь палаты постучали, и, не дожидаясь разрешения, в нее вошли
сияющий Терехов, Трубокуров и Дубников-старший.
- Как здоровье? У нас хорошие новости. Надоело жить в заключении? Что
вы сейчас думаете делать? - быстро заговорил Терехов.
- Здравствуйте, друзья! - радостно приветствовал вошедших Александров,
поднимаясь навстречу гостям и протягивая им обе руки. - Здравствуйте! Но на
столько вопросов сразу ответить невозможно!
- По порядку, по порядку отвечайте, - улыбнулся Трубокуров. - Итак, как
ваше здоровье?
- Нет, сначала новости на стол! - запротестовал Александров. - Только
так, только так!
Терехов не выдержал.
- Полчаса назад прилетел наш академик! - воскликнул он. Проект СЭС-2
утвержден! Институт метеорологии передает нам два дирижабля Циолковского.
Завод ветродвигателей уже монтирует нужные нам агрегаты.
- Чудесно! - сказал Александров. - Раз все в порядке с проектом, я
сразу выздоравливаю.
- Да, это очень приятные новости, - спокойно произнес Трубокуров. -
Весьма приятные.
- Согласен! Согласен! - поддержал его Дубников во весь голос.
- Еще бы! А сейчас, товарищи, я побегу к директору этого лечебного
заведения, - сказал Терехов. - Попрошу разрешения поговорить с вами о деле.
Сюда сейчас придет академик. У вас в палате можно? - и, не дождавшись
ответа, бросился к двери.
- Лучше на террасе! - сказал ему вдогонку дед Дубников.
Не выдержав атаки Терехова, главный врач больницы разрешил собраться
гостям на террасе с условием, что Дубников не будет давать волю своему
голосу. Кроме того, он попросил, по возможности, не волновать Александрова.
"Наш герой почти здоров, - сказал врач. - Однако ему нужен еще покой, тогда
через недельку выпущу его отсюда в полном порядке".
Новая районная больница была расположена в саду, в небольших, красивых
дачках. В каждой из них было по четыре палаты, гостиная и обширная терраса,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг