конце концов изобрели и более удачные звездолеты, способные на далекие
походы.
У нас на "Икаре" была традиция: дискуссии исчерпываются выяснением
мнений. Никакой запальчивости, никакого навязывания своих взглядов.
Расхождение оценок - да, препирательства - нет. Мы достаточно уважали друг
друга, чтобы не доказывать, что оппонент чего-то не понял, не усвоил, не
постиг, не проник, - в общем, разбирается плохо.
Но новый дух, возникший на Кремоне-4, стал все явственней показывать
себя. Мои отнюдь не излишне смелые аргументы вызвали раздражение. Елена еще
сдерживалась, Анна опустила голову, чтобы я по глазам не понял, как глубоко
она не согласна, Иван нервничал, и, если бы первым не взорвался Гюнтер, в
дискуссию ринулся бы он.
- Нет! - закричал Гюнтер. - Ты чудовищно далек от истины, Арн. Нельзя
всех мерить по себе. Ты в аналогичной ситуации поступил бы так-то, стало
быть, и кремонцы действовали так - вот твоя аргументация. Ты не понял
главного. Кремонцы - самоубийцы! Их гнал не бес экспансии, но дьявол
отчаяния. Они сознательно устремились к гибели.
- Самоубийцы? - переспросил я, порядком удивленный.
Он запальчиво повторил - да, самоубийцы. Безмерное благолепие довело
их до тошноты. Они возненавидели свою благоустроенность, свое вечное
довольство, свой чудовищно завершенный быт, где не оставалось чего-либо
желать. Но они сохранили разум, а разум беспокоен, разум ищет, разум
восстал против тупого благоденствия. Сам разум создавал его, это райское
блаженство, и пока рая не было, было стремление достичь его. Но на вершине
осталось безделье: полная удовлетворенность, отмена всего, что могло
тревожить или вызывать желание. Пути вперед уже не было. Но и назад не
стало!
- Ты хочешь сказать, что кремонцы не могли возвратиться в прежнее
бытие?
- Да, Арн, именно это! Их трагедия в том, что благолепие на Кремоне
осуществляется ныне автоматически. Они основательно поработали, чтобы
достичь счастья, ставшего горем. Разве гибель экспериментальных животных
произошла от злого умысла мыслящих жителей? Нет! Они погибли, ибо какие-то
поля, генерируемые страхом и свирепостью, враждебны созданному здесь
могучему полю святости. Планета существует самостоятельно, самодовлеюще -
так бы это назвал ученый старой школы. Она активно противодействует всему,
что есть не она. В ней могучий потенциал самосохранения. И кремонцы, попав
в эту западню, изнемогли в борьбе с созданным ими чудовищем вечного
довольства и вечной ясности. Древний поэт презрительно сказал: "Кто
постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп". Они не были глупы и поняли,
что судьба их - стать блаженными идиотами. Было от чего впасть в отчаяние!
Вдумайся и в то, Арн, что даже покончить с собой на Кремоне-4 невозможно,
при этом ведь надо испытать отрицательные эмоции, а все отрицательное
ликвидировано. И, говоря об отчаянии, о горе, я подразумеваю мысли, а не
чувства. Преодолеть печальные суждения, интеллектуальную грусть не хватит
всей мощи райских энергетических полей Кремоны-4. Кремонцы интеллектуально
изнемогли, интеллектуально впали в отчаяние, интеллектуально, а не
эмоционально возненавидели свою жизнь. Это предохранило их от идиотизма, но
привело к гибели. Они всем народом пошли на самоуничтожение. Вот почему они
не стремились к техническому совершенству своих кораблей, они, уверен,
могли создать и такие, но зачем? И парусный космический рыдван способен
стать катапультой, бросающей из вечного довольства в вечное небытие, а
большего и не требовалось.
Очень бы я погрешил, если бы не упомянул, с каким мрачным вдохновением
Гюнтер излагал свою теорию. Его лицо горело, глаза пылали, он уже
практически применял знания, добытые при разработке взглядомера, только мы
об этом не догадывались - и два хмурых света, бившие из его глаз,
действовали прямо-таки жутко. Один Хаяси выглядел спокойным, и я попросил
Хаяси высказаться.
- Я согласен и не согласен с обоими, - сказал он мягко. - И хоть не
люблю выходить из области фактов, сейчас позволю это себе, ибо Арн и Гюнтер
сдобрили добытую информацию жгучим перцем своих фантазий, а это
неубедительно. Мне не нравится теория экспансии Арна и теория самоубийства
Гюнтера, все остальное правильно.
- Получается, Мишель: плюс отвергается, а минус не принимается. Что
остается? Нуль! Вот и вся информация, - сострил Иван.
- Остается живой разум, восставший против препарирования эмоций! -
невозмутимо отпарировал Хаяси. - По-моему, кремонцы - общество, впавшее в
тоску. Они возжаждали перемен, но убедились, что на планете ничего не
изменить, - тут я присоединяюсь к Гюнтеру. Верно, что они лихорадочно
рвались наружу. Но не погибнуть - обрести новое бытие! И не
усовершенствовали свои корабли не потому, что не хотели, просто не сумели -
возможно, не понимали, что они примитивны: зловещая благоустроенность
Кремоны ослабила и самокритичность разума. Вероятней всего, большинство их
погибло еще в границах своей звездной системы, но не удивлюсь, если
какая-то часть вырвалась в иные звездные районы. Решение даст только опыт.
Гюнтер все время порывался перебить Хаяси и, когда тот, наконец,
закончил свою мысль, снова взорвался.
- Хорошо, опыт! Но разве опыт не говорит, что не только кремонцам, но
и людям здесь грозит опасность? Пока не изучен механизм охраны планеты, мы
сами можем стать ее жертвой! Адское местечко! Предки говорили, что дорога в
ад вымощена благими намерениями. Я добавлю: а облик ада порою райски
приятен. Если это рай, то рай для дьяволов. А мы хоть и грешники, но не
черти, а люди.
- Чего ты хочешь, Гюнтер? - спросил я. - И пожалуйста, без
богословских терминов! Твой инженерный язык мне нравится больше.
- Хочу побороться с планетой! Для начала поставить ей несколько
каверзных вопросов и послушать ее ответы. Вот тебе инженерный ответ.
- Вряд ли удастся. Я послал ротонограмму на Латону с докладом об
осмотре внутренних планет и надеюсь, что Марек, удовлетворенный, разрешит
нам вернуться на базу. Мы поисковики, а не штатные исследователи. Пусть
другие экспедиции займутся Кремоной. Конечно, - добавил я, чтобы не
выводить из себя Гюнтера, - я бы разрешил тебе поспрошать планету, если бы
мы скоро не возвращались на базу.
Ночью дежурил Хаяси. Все шло нормально. Хаяси сказал после рапорта об
отсутствии происшествий:
- Арн, не уверен, что анализ душевного состояния экипажа входит в
обязанности дежурного, но хочу обратить твое внимание, что Гюнтер правдиво
уловил тревожную новость: планета плохо действует на нас. Она незримо
ломает нас в свою сторону, а наша психика сопротивляется. Предвижу взрывы.
Все возбуждены, все чего-то ждут.
- Все ждут возвращения, и только его я предвижу, Мишель. Не сочти меня
легкомысленным. Подавление живых чувств угнетает не одного Гюнтера. Но до
разлада не дойдет, мы раньше вырвемся из дурманящих полей планеты.
Я ошибся: Марек не высказал удовлетворения. Уже давно не открывали
новых физических процессов в космосе, наш доклад, что и охранная сфера
Кремоны, и запрет на отрицательные эмоции - действие неведомых физических
полей, породил на Латоне волнение. Нас просили хоть приблизительно
установить, что это за поля.
К этому времени Фома завершил наладку приборов. Распоряжение Марека
путало мои планы. Я был в недоумении. Одно - установить в наличии
неизвестные поля, совсем другое - превратить их в известные. Анализаторы
расшифровки не дали, надо было придумывать эксперименты. Я попросил
представить проекты. Каждый откликнулся тем, к чему больше лежала душа.
Анна, не мудря, предложила увеличить спектр восприятия анализаторов -
обычная ее работа: добрая доля установленной на "Икаре" приемной аппаратуры
еще на Земле проходила через ее руки. Улучшение анализаторов, конечно, было
полезно. Анна просила вызвать резкие всплески полей планеты, они пока тоже
как бы за охранным щитом: побудить ее к активным действиям - именно это
Гюнтер называл "ставить каверзные вопросы". Петр хотел вновь выпустить
наружу зверушек с внедренным в сознание сопротивлением уничтожению и
определить, чем неведомые силы попытаются подавить это сопротивление.
Гюнтер обещал подарить планете не зверушек, а зверей - и таких, что ей
будут не по зубам. Алексей брался подготавливать аппаратуру. Елена, Иван и
Мишель вызвались в помощники к экспериментаторам. Нас охватило возбуждение,
хорошее возбуждение. Никто, кроме Гюнтера, не собирался побороться со
странной планетой как с живым существом, но все жаждали бросить вызов ее
загадочным охранным силам.
Я пришел в лабораторию Гюнтера. Ему помогали Алексей и Иван. Все трое
возились с громоздким аппаратом. Мне он показался обыкновенным
стереопроектором.
- Проектор, но необыкновенный, - нетерпеливо сказал Гюнтер. Увлекаясь,
он сердился, если его отвлекали. - Арн, капитан корабля имеет право знать,
чем занимаются сотрудники, но у тебя слишком крупный нос, таким носом
неудобно лезть во все детали. Ты понял намек?
Намек был слишком груб, чтобы не понять. Иван с воодушевлением
проорал, когда я уходил:
- Арн! Гарантируем потрясающее зрелище! Кремона содрогнется!
К сожалению, он оказался более прав, чем сам мог подозревать. Петр
внедрил в дюжину зайчат выведенное им чувство страха: в данном случае фраза
"выведенное чувство" - самый точный термин. Петру помогали Елена и Анна -
первая определяла психическое и физиологическое состояние зверушек, вторая
старалась сверхчувствительными детекторами установить, какое излучение
генерируют у зверьков их эмоции. Анне тоже послужили на пользу навыки и
приемы, приобретенные на БКС уже после того, как я убрал Глейстона с
директорства. Больше месяца мы провели на Урании, и это время не было
потеряно.
- Подопытные животные разбиты на две группы, - порадовал меня Петр. -
У одних страх нарастает постепенно, у других - взрывом. Ожидаем, что и
реакция планеты тоже выразится не одинаково, а это облегчит идентификацию
ее ответов.
Анна вскоре доведалась, что, впадая в страх, животные генерируют
особые электромагнитные волны со сложным кружевом обертонов. Елена не
преминула выстроить логическую цепочку:
- Если страх или ярость воспринимаются в отдалении, как
электромагнитные импульсы, то и подавляются они противоимпульсами той же
природы, но с противоположными обертонами. Это существенно сужает круг
поисков.
Я не удержался от ехидства:
- Да, конечно, если бы противодействие исчерпывалось только
подавлением страха или гнева. Но пока зверьков на планете просто
уничтожают, а это уже не противообертоны.
Новые настроения, появившиеся на Кремоне, у Елены выражаются
своеобразно: она потеряла прежнюю самоуверенность. Еще недавно она стала бы
отстаивать свою идею, сейчас, смутившись, промолчала. Вероятно, это
происходило оттого, что рай, о котором она мечтала, порождал отнюдь не
райское блаженство.
День решающего эксперимента стал днем торжества и горя. Петр выбрал
полигон - маленькую цветущую долинку, с трех сторон обнесенную холмами.
Единственный выход вел к озеру. Подопытным зверькам некуда было бежать, они
могли лишь метаться между озером и холмами. К холму приткнули испытательную
камеру - нечто вроде древнего стального танка с откидной боковой дверкой, -
она оставляла экспериментаторам свободу действий впереди, а сверху, снизу и
с боков надежно экранировала от посторонних полей.
Здесь я должен сделать важные пояснения.
В отличие от Петра, снова выпустившего на волю животных, подвергнутых
генооперации, Гюнтер придумал страшные стереообразы. Он так расписал их
преимущества, что ни у кого не явилось возражений. Снова задним числом
признаю: мы все недооценивали Кремону-4.
- При помощи своего аппарата я могу создать любой облик любой степени
привлекательности и ужаса, - говорил Гюнтер, когда утверждался план
эксперимента. - Что у Глейстона изготовлялось в телесном воплощении, то
гораздо разнообразней и быстрей можно сотворить в оптическом исполнении.
Изображение, кажущееся реальностью, - вот что такое мои оптические чудища.
Анна определила обертоны страха, смятения, ярости, ненависти, свирепости,
жадности и другие. Все такого рода излучения в любом усилении будут
сопровождать мои фигуры. И эти излучения из индикаторных могут стать
боевыми, я направлю их против любых полей планеты, пусть только Анна даст
своевременно их характеристику, чтобы знать, чему противоборствовать.
Вообще можно обойтись и без жалких телесных зверьков Петра, но, раз он
поработал с ними, пусть выводит на расправу. И еще одно: управление
проектором кнопочное, но могу и глазами. Я наконец создал устройство,
воспринимающее энергию взгляда: подключаю аккумуляторы на себя и перевожу
их мощность в интенсивность взгляда. Посмотрите, как это делается.
Алексей, ассистировавший Гюнтеру, выключил лампы. В темноте из глаз
Гюнтера полился свет, и все, что было впереди, отчетливо выступило из
мрака. Несколько раз, то погашая взгляд до мерцания, то накаляя до белого
жара, он погружал во тьму и заливал сиянием салон. Зрелище было
незаурядное! Иван бил в ладоши. Гюнтер торжествующе закончил:
- Как видите, мне удалось овладеть тайной восьмируких астронавтов,
управляющих своими аппаратами силой взгляда. Думаю, на Земле оценят это
открытие. Сомневаюсь, впрочем, чтобы оно вошло в широкое употребление.
Нельзя же, чтобы люди дуэлировали глазами, исподтишка или открыто ослепляли
один другого. Какими тогда взглядами обменивались бы соперники и каким
сиянием озаряли своих возлюбленных!
Почти все смеялись шуткам Гюнтера - и напрасно. Что до меня, то я был
восхищен и обеспокоен. Гюнтер Менотти, конечно, был инженерный гений,
теперь это признано. Его разработки поражают и сегодня. Я сразу понял их
величие. Но мне не понравился тон Гюнтера. Скромностью он и раньше не
болел, но и надменностью не оскорблял. В тот вечер в салоне он держался
надменно. В нем появилось какое-то тревожное сходство с Глейстоном. Взгляд,
какой он метнул при усилении на Петра, заставил того невольно пригнуться.
Поймите меня правильно, я уже говорил, что, переступив порог "Икара", оба
они, Петр и Гюнтер, дали обещание забыть о соперничестве и о своем особом
отношении к Анне и двенадцать лет честно держались слова. Но на Кремоне-4
все стало разлаживаться, взрыв, какой предугадывал Хаяси, назревал. Во
время монтажа аппаратуры в долинке я отвел Гюнтера в сторону.
- Ты готовишься к эксперименту, как к сражению. Пожалуйста, не
увлекайся. Наше дело изучать, а не ликвидировать то, что кажется
недостатком. Прошу руководствоваться этим.
Он зло поглядел. Я порадовался, что Гюнтер не подключил к себе
аккумулятор, питающий энергией взгляд. И не мог допустить, чтобы так на
меня глядели, и тем более чтобы не выполняли моих распоряжений. Он понял,
что я готов рассердиться. Ссоры он не пожелал.
- Арн, ты забудешь о своей осторожности, увидев, как разворачивается
эксперимент! И надеюсь, это произойдет еще до того, как на лужайку вырвется
мой Бафамет. Уверен, что ты тогда отдашь другие приказы.
Бафаметом он назвал самое страшное из своих стереосозданий. Придумал
Бафамета мастер на фантазии Иван, Гюнтеру оставалось лишь превратить в
нечто почти реальное поэтическое чудовище Ивана - сделано это было
мастерски.
На площадке распоряжался Петр, ассистировал Алексей. Гюнтер с Иваном
сидели поблизости от испытательной камеры, в кабине проектора, похожего на
исполинского краба. Остальные, и я с ними, разместились в танкообразной
камере. Фома наблюдал за нами на корабельном экране.
На лужайку выбежал зверек, осмотрелся, навострил уши, стал весело
прыгать. Петр сделал знак Гюнтеру, тот набрал цифру на пульте, на лужайке
внезапно, из небытия, возникли три дога - вы их видели в моем саду, не
правда ли страшилы? - и бросились на зайца. У этого подопытного экземпляра
страх нарастал постепенно, он сперва присел, потом отпрянул, потом кинулся
наутек, но выхода наружу не было, он заметался по долинке. Судорога стала
бить его о грунт. Не прошло и минуты, как дух из него вышибло.
Петр и Гюнтер со своими ассистентами приблизились к камере. Анна
показала запись возмущений, уловленных в пространстве. Предположения наши
оправдались частично - были и противообертоны, нейтрализовавшие кривые
страха, но вместе с ними и линии иных полей - они-то и были губительны. Их
расшифровку тут же уверенно дала Елена.
- В зверьке возбужден внутримолекулярный резонанс. В нем разорвали
связи, скрепляющие определенные атомы в молекулах. Для любой биологической
структуры такие резонансные колебания - гибель.
- Тем же резонансом пытались расправиться и с моими псами! - Гюнтер
злорадно ухмыльнулся. - Но автоматика благолепия не сработала: у
стереофигур нет внутримолекулярных связей. Дай-ка ленту, Анна. Я настрою
Бафамета на противорезонансные поля.
Петр выводил одного зверька за другим. Записи умножались, становились
доказательней. Теперь мы знали, как загадочная автоматика планеты
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг