блаженного бытия множество, каждая встреча с обитателями планеты убеждала,
что иного здесь не бывает.
Но однажды Иван, примчавшись на "Икар" после прогулки, в смятении
доложил, что лицезрел страшное зрелище. Тигр прогуливался с теленком - это,
конечно, был не теленок, а некая теленкообразность, как и сам тигр - не
тигр, а нечто тигрообразное. И вот тигр остановился, лениво повернул
голову, придушил своего спутника и, не торопясь, благодушно сжевал его.
Иван вывалил на стол в салоне стереоленту, он, хоть и растерялся, успел
заснять происшествие. Мы молча рассматривали кадр за кадром, тигр жрал свою
жертву и вправду без злобы, истово, даже как-то вежливо, будто и мысли не
имел причинить зло, а у теленка на мордочке, пока она целиком не исчезла в
пасти тигра, и следа не было ужаса, боли, страха, обреченности, в общем,
всего, что, по нашему мнению, он должен был испытать. Напротив, он
безмятежно улыбался своей телячьей улыбкой, он как бы говорил ею: "Ах, как
мне приятно, что тебе приятно закусывать мною!".
- Ужас! - воскликнула бледная Анна. - Я буду теперь бояться встречи с
этими бестиями. Но ведь и признака хищности нет у этого зверюги, такая
благопристойность на морде!
- Наши крокодилы идут дальше благопристойности, Анна, они от
сочувствия к жертве плачут, когда поедают ее, - иронически отозвался Хаяси.
Он один не возмутился жутковатым все-таки зрелищем.
Я отменил вольные выходы, теперь на планету высаживались снова
группами, подстраховывая друг друга, - никому не улыбалось стать закуской
радушных хищников. И снова мы убеждались, что хищников в нашем понимании
нет - крупные звери не нападали на мелких, не гнались за ними, мелкие не
убегали, не прятались, не пробовали защищаться. Все совершалось проще и
страшней. Трагические происшествия быстро умножались: животные на Кремоне-4
поедали одно другое не реже, чем в дикой природе на Земле, но только здесь
это не выглядело картиной мук. Кренстон с Еленой доложили нам результаты
изучения биологии местных животных:
- В характере хищников не запрограммировано злобы, у мирных - страха.
Этим и объясняется ублаготворенность, сопровождающая гибель.
- А не привить ли им недостающие свойства, чтобы дать возможность
жертвам спасаться? - предложил Гюнтер. - В лабораториях Урании такие
операции совершаются запросто. Пригласить бы специалистов из БКС, в
частности этого вечно смеющегося Муро Мугоро.
Петру идея Гюнтера понравилась, мне - нет. Астроразведчикам запрещено
менять условия обитания живых существ на открываемых планетах. Допускаются
исключения, здесь я их не видел. Но зрелище безмятежного уничтожения одних
другими стало действовать мне на нервы. Иван добавил жара в тускло
затлевший огонек раздражения. У него родилась очередная ослепительная
идея - здесь обитали разумные гуманоиды, вероятно, те самые, что
сконструировали планетолет с солнечными парусами, но их постепенно пожрали
хищники.
- Выйди, например, я без скафандра и оружия, - доказывал он с
увлечением, - обязательно пообедают мной! Хотите проверим? Не бойтесь, я -
то смогу отбиться, да и вы не дадите меня в обиду. Просто эксперимент:
будут ли меня жевать?
К этому времени мы наконец обнаружили следы разумных созданий:
подземные жилища, похожие на соты, кости десятков поколений кремонцев - так
мы их стали называть, народа вполне гуманоидного, на Земле их признали бы
одной из человеческих рас, вроде пигмеев - они не выше полутора метров,
большегубые, большеглазые, лопоухие, длиннорукие, почти безносые, в общем,
не Аполлоны Дельфийские, но и не обезьяны. А когда мы наткнулись в пещере
на мозаику из цветных камешков, ту, что сейчас в Музее Космоса, и на нас
глянули с картины огромные, умные, бесконечно грустные глаза... Впрочем, вы
больше моего знаете о кремонцах, столько о них новых данных! Для нас тогда
самым, возможно, важным было, что мы нашли и мастерские, где они создавали
свои космические тихоходы, - обломки, детали, два почти готовых корабля.
А самих кремонцев не было. Словно все вымерли или покинули планету. В
этих условиях мысль, что их просто пожрали, нельзя было легко отринуть. Я
распорядился.
- Можете экспериментировать, друзья. Приглашать специалистов БКС не
будем, а чему научились на Урании сами, то постараемся использовать.
Все одобрили мое разрешение, один Хаяси с сомнением поджимал губы. Нет
более консервативного народа, чем социологи: они оперируют большими
массами - не индивидами, а решения, затрагивающие целые общества, всегда
крупней и ответственней частных - без долгих раздумий на них не идут. Петр
радовался, Гюнтер тоже, он заскучал, оставив свои взглядомеры, правда, они
с Алексеем добились какой-то удачи. "Нет возможности применить на практике
наш успех", - с сожалением говорил Алексей. Но я отвлекся, о взглядомерах
потом. Елена, биолог, как и Петр, одобрила эксперименты, но участвовать в
них отказалась: она не экспериментатор, просто ученый биолог, даже так:
биолог-социолог, биолог-психолог, а всего верней - биолог-логик, не
лабораторный работник, конечно. Петр же специализировался в свое время в
экспериментальной генетике и, как записано в его паспорте астронавигатора,
достиг в ней немалого мастерства. И на Урании он с первого дня не покидал
геноконструкторских лабораторий, почему, собственно, и не принял активного
участия в нашей стычке с Глейстоном. Зато он отлично усвоил все новшества в
переделке геноструктур, разработанные на БКС, и вдобавок разжился
специальными аппаратами, созданными геноконструкторами. Можно было не
сомневаться, что придуманное себе задание по переделке местного зверья он
выполнит безукоризненно. К тому же ему помогали Гюнтер с Алексеем, оба
изобретательнейшие инженеры.
Мы доставили на "Икар" двух тигров и с десяток мелких зверушек,
составлявших, мы это уже знали, любимое блюдо благопристойных хищников.
Тигры вели себя на корабле как милые домашние твари, мурлыкали, а не
рычали, просили погладить их, умильно заглядывали в глаза, но, потеряв к
ним доверие, мы остерегались панибратствовать. Петр усыпил всех, больших и
малых, Гюнтер с Алексеем ассистировали. Вскоре они доложили, что можно
знакомиться с результатами, и мы пошли всем экипажем в биологическую
лабораторию.
В ней стояли две клетки, одна - большая и прочная - с тиграми,
другая - маленькая, с тонкими прутьями - для зверушек. Картина поведения
разительно отличалась от той, что мы видели все эти дни. Тигры бросались на
прутья, свирепый рык сотрясал воздух, зверушки жались кучкой в дальний угол
клетки. Иван подошел к большой клетке и отпрянул, тигр, еще недавно
благожелательно допускавший себя седлать, проворно просунул сквозь решетку
лапу, едва не прихватил Ивана когтями и так заревел от разочарования, что
заныло в ушах.
- Отличная работа! - воскликнул сияющий Иван. Вчера он ликовал от
добродушия хищников, сегодня восхищался их злобой. - Огромные успехи
сделала инженерная генетика! Как по-вашему, други?
По плану эксперимента оперированных животных выпускали на волю, но
полной свободы не предоставляли: Гюнтер и Петр в авиетках следовали за
тиграми и, давая им нападать на безмятежно прогуливающиеся жертвы, в
последний момент должны были предотвращать тормозными полями расправу. Что
до зверушек с внедренными способностями страха, то они должны были
продемонстрировать собратьям спасительность боязни. Но эксперимент пошел
по-иному. Мы и отдаленно не догадывались, что за странное местечко эта
райская планета Кремона-4.
Первыми выпустили мирных зверушек. Они боязливо потоптались, потом
кучкой осторожно направились к лесу. Оттуда вышел великолепный тигрина с
когортой своих потенциальных жертв, весело семенивших по его бокам. Наши
зверьки на мгновение оцепенели, затем с визгом кинулись врассыпную. Лесные
выходцы с удивлением смотрели на перепуганных земляков, впервые мы
разглядели на их мордах это столь редкое здесь чувство - удивление. А с
беглецами сотворилось нечто непредвиденное: их вдруг побросало вверх,
завертело, швырнуло оземь, визг затих, и через две-три минуты все движенья
замерли. Гюнтер и Петр, посадив авиетки, подбежали к зверькам. Я с Еленой и
Хаяси тоже заторопились поближе. Перед нами лежали трупы, зверьки быстро
холодели.
- Ничего не понимаю, Арн! - выдавил трясущимися губами Петр. -
Эксперимент был чистый.
- Я, кажется, догадываюсь! - медленно проговорил Гюнтер.
- Ну и дьявольский характер у этой райской планетки. Но надо
проверить. Разреши выводить тигров, Арн.
С играми расправа неведомых сил была еще более быстрой и жестокой. Они
бешено вынеслись из клетки, свирепо зарыкали, их в ту же секунду кинуло
оземь, железная судорога ломала гибкие, красивые тела, душила, выворачивала
спины.
В минуту все было кончено.
Я молча глядел на бездыханных красавцев. Ко мне подошел Гюнтер.
- Арн, - сказал он хрипло. В какие-то несколько секунд он страшно
переменился - лицо исказилось, глаза зло засверкали.
- Беру свои извинения перед Еленой обратно. Возвращаюсь к старому
мнению: рай не по мне, человек грешный. Хочу, чтобы ты это знал! И чтобы ты
это знала, Елена!
- Я не уверена, что причина неудачи эксперимента в самой планете, -
возразила Елена. - Надо поискать факторы поконкретней. И напомню, что еще
недавно ты больше всех восхищался Кремоной.
Я не мог знать в ту минуту, что в коллективе нашем образовалась
трещина и что она будет отныне расти. Но тон, каким Гюнтер заговорил с
Еленой, рассердил меня. Он еще никогда с такой неприязнью не глядел ни на
кого, тем более на нее: Гюнтер был характера нелегкого, но человек
воспитанный.
- Златокудрая, - сказал он с холодной любезностью, - строй,
пожалуйста, свои логические цепи для собственного душевного утешения. А я
не люблю, чтобы меня превращали в дурака. Ни для Кремоны, ни для тебя не
делаю исключения.
Я оборвал их спор, возможно, с излишней резкостью: у Елены от грубого
отпора навернулись слезы, этого я не мог снести. Гюнтер раздраженно зашагал
к авиетке. Я пробормотал, что странно действует на нас планета, райские
условия, а нервы у некоторых расходятся.
Когда мы возвращались на "Икар", Хаяси взял меня под руку.
- Арн, держись, пожалуйста, - сказал он. - От тебя во многом зависит
наше настроение, а оно ухудшается у всех. Давай обсудим на "Икаре"
результаты эксперимента. Он не такой уж неудачный. Кое-какие факты
установлены.
Обсуждение мало что дало. Правда, стало очевидным, что Кремона-4 -
планета отнюдь не нормального планетного характера. И неразгаданная сфера
вокруг нее, превращавшая для наблюдателя извне прекрасное местечко в
мертвое тело, и внешнее благолепие, картина всеобщего радушия при отнюдь не
благостных жизнеотправлениях, и даже то, что рейсовые механизмы здесь
разладились и восстановление идет трудней, чем хотелось бы, - все это и
раньше поражало. А сегодня добавилось, что нормальные реакции организма)
ярость, помогающая нападать, чтобы пропитаться, страх, способствующий
самосохранению, - на планете запретны. Анна поддерживала Гюнтера,
запальчиво обвинявшего саму Кремону-4 в расправе с экспериментальными
животными. Разве нельзя допустить, что свирепость и страх, доказывал она,
вовне выражают себя неведомыми физическими полями и что поля эти
несовместимы с опять-таки неизвестными нам физическими полями самой
планеты? Разве не при помощи воздействия на излучения синтезированных на
Урании биороботов Глейстон менял свойства и возможности своих созданий?
Достаточно допустить, что и на Кремоне каким-то неизвестным нам образом
происходит подобное тому, что мы видели на Урании, и сегодняшнее событие
станет ясным.
- То есть неизвестное объясняется при помощи неведомого, -
презрительно бросила Елена. Стычка с Гюнтером сделала и ее раздражительной.
И что Анна поддержала Гюнтера, не улучшило настроения Елены. - Не знаю, как
тут с астрофизикой, а логика уникальная!
Для меня было ясно одно: если Кремона-4 арена игры неведомых
физических сил, то надо силы эти открыть и изучить. И познакомиться с
внутренними планетами - может, сферы и там камуфлируют их природу?
Разбиваемся на две группы, предложил я. Астрофизик Анна Мейснер, биолог
Елена Витковская, астроинженер Алексей Кастор, астроботаник и медик Иван
Комнин, штурман Фома Михайловский продолжают на "Икаре" изучение Кремоны-4.
Остальные четверо, разведочная группа астроинженера Гюнтера Менотти вместе
со мной, на "Гермесе" уходят на соседние планеты. Сегодня, оглядываясь, я
вижу, что допустил просчет. Что-то нехорошее появилось среди экипажа, я
почувствовал перемену, но игнорировал ее: общая работа заставит забыть о
неудачах, думал я тогда, и ограничился тем, что поставил каждому деловое
задание.
Так началось наше путешествие на Кремону-5 и дальше, к звезде. Нет, я
не буду описывать вам ту экспедицию, гораздо полней о ней можно узнать из
наших отчетов. Но о чувствах, которые тогда нас одолевали, хочу поведать.
Кремона-5 повторяла Кремону-4, но как бы на ранней стадии. Таинственная
сфера тоже окружала ее - и под ней планета тоже являлась иной, чем виделась
издали. "Как бы под защитным колпаком, предохраняющим от любопытных
взглядов и нежелательных посещений", - твердил все злее Гюнтер,
уверовавший, что и сфера эта, как и все остальное, вызывающее недоумение, -
искусственное изделие, а не стихийная игра природы. Благодатные условия
жизни не только не уступали условиям на Кремоне-4, но и превосходили их:
звезда светила здесь ярче, растительность была пышней, а вода походила на
питательный бульон. "Суп густой консистенции", - оценил Петр одно из морей.
Но питаться было некому. Еду приготовили, подали на стол, но не пригласили
поглощающих ртов. Микроорганизмы, небольшая табличка простейших - вот и
все, что нашел Петр. Кремона-5 только начинала свою биологическую историю.
Зато усыпальницей для пришельцев она успела стать. Кремона-5 была
мастерской и стартовой площадкой космических кораблей. Еще вернее было бы
назвать ее массовым кладбищем. Трудно передать чувство, с каким мы
осматривали сотни звездопарусных судов, они встречались во множестве мест -
где недостроенные, где разбитые, но ни одного годного к вылету. Те, что
могли лететь, улетели; поврежденные возвращались обратно, если не погибали
после вылета, - такова была наша оценка. Первые найденные корабли возбудили
ликование, мы радовались, что нашли новую техническую цивилизацию, круг
друзей человечества теперь расширится. Но радость гасла, превращалась в
смятение, смятение становилось печалью - найденной высокой цивилизации
больше не существовало, она была в далеком прошлом. Конечно, мы находили
кремонцев - и немало, - но скелеты, а не тела.
Мы полетели дальше, на ближние четыре планеты Кремоны - четыре
сожженных беспощадной звездой каменистых шара, лишенных даже намека на
жизнь. И снова здесь мы находили остатки кораблей кремонцев, поплавленные,
раздавленные, сами ли опустившиеся в пекло или затянутые им - неведомо.
На "Икаре" мы обсудили результаты поиска. Докладывали Гюнтер и Хаяси -
одни факты, никаких заключений. Гюнтер старался быть сдержанным, а у Мишеля
сдержанность в натуре - когда он вдруг не ударяется в любимую, все
обобщающую философию: удивительно в нем совмещается приверженность фактам с
безудержными абстракциями. Я не поклонник тощей фактологии, не сторонник и
длинных логических вывязываний - любимого занятия Елены. У меня сложилось
определенное мнение, и я его высказал. На Кремоне-4, в прекрасных условиях
жизни, когда-то развилась цивилизация кремонцев. Им захотелось превратить
благоденствие в блаженство - и они для защиты от внешней опасности создали
таинственную камуфляжную сферу, отменили страдания и муки. Правда,
преодолеть естественный круговорот жизни было выше их сил, и на Кремоне-4
одни организмы служат пищей другим, зато процесс этот происходит без боли,
отчаяния, страха, ярости. Выражаясь по-старому, кремонцам удалась революция
чувств, они упразднили все отрицательные эмоции. И если лев пожирает
ягненка, то делает это благодушно, в вольное от пищеприятия время тот же
лев мирно покоится рядом с ягненком. А ягненок, теряя жизнь, не теряет
ощущения блаженства. По завершении райского распорядка на родной планете,
кремонцы вздумали освоить и другие планеты своего звездного мирка. Их
погнал наружу бес экспансии. Начинается эра звездного кораблестроения. Но
они не стали выдающимися космическими инженерами. Их корабли примитивны, на
протяжении тысячелетий все снова воспроизводится одна и та же модель -
огромные парусовидные приемники лучистой энергии Кремоны, которые затем,
вдали от генерирующей энергию звезды, могут стать источником двигательной
силы. Иначе говоря, звездолет кремонцев должен подлететь поближе к звезде,
нахвататься ее жара и лишь потом пуститься в межзвездное плавание. План не
удался. Катастрофы стали правилом. То пережигали приемники, то
перенапрягали накопители - и те взрывались: сказывались и недоработки
отдельных узлов и деталей. Звездоплаватели падали на ближние планеты или
носились вечными мертвецами в космосе, вроде того корабля, что нам
встретился. Можно, однако, думать, что часть кремонцев ушла; вероятно,
когда-нибудь откроют их следы в других местах. Погибнуть весь народ не мог.
Значит, эвакуировались, покинули свою благополучную обитель. Возможно, в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг