ра было видно, что масса его в результате десятка превраще-
ний увеличилась в два или три раза.
- А вот и белый, об отсутствии которого ты печалился,
Гюнтер! - Я показал на крутившийся невдалеке смерч, сияние
смерча озаряло белого, совершенно круглого, как мяч, протея.
Гюнтер свернул к новому зверьку, но не сделал и десятка
шагов, как тот кинулся наутек. Сперва он только катился, по-
том превратился из мяча в змею и так лихорадочно извивался,
так проворно удирал, что мы, и не подумав преследовать,
только провожали его взглядом.
- Не все, однако, ползут к нам, некоторые убегают, -
констатировал я.
- Рассуждение в стиле Мишеля Хаяси, - съязвил Гюнтер. -
Назвать факт и сделать вид, будто это не факт, а глубокая
мысль, давшаяся лишь после долгого размышления.
- Не злись! - посоветовал я. - Мне кажется, тебя испугало
внезапное бегство белого.
- Во всяком случае, если бы он напал на меня, я был бы
меньше поражен, - признался Гюнтер и добавил с усмешкой: -
Если кто-то бежит, то кто-то и нападает. Бегство - другая
сторона нападения. Не следует ли готовиться к тому, что в
следующую минуту мы с тобой станем объектом агрессии?
Спустя ровно минуту мы стали очевидцами агрессии, только
жертвами ее были не мы, а зеленый протей. Из тумана вырва-
лось змееподобное черное существо и набросилось на одного из
зверьков, ползавших неподалеку. Остальные, меняя личину,
проворно очистили поле боя и пропали в тумане. А двое борцов
устроили такой стремительный фейерверк превращений, что я не
успевал следить за сменой форм. Гюнтер схватился за стере-
оаппарат, но и сейчас, прокручивая ленту, лишь при очень за-
медленной демонстрации можно разглядеть, как велика и разно-
образна была вакханалия превращений. Жертва изобретательно
защищалась, было даже мгновение, когда зеленый протей, прев-
ратившийся в подобие ужа, почти полностью вырвался из захва-
та своего врага. Стоя поблизости, мы отчетливо разглядели
лишь финал сражения - черное одеяло плотно закрыло сжавшуюся
в шар жертву и жадно впитывало ее в себя: на грунте вскоре
был лишь один черный протей, разбухший, пульсирующий, мед-
ленно ползущий в нашу сторону.
- Не нравится мне эта бестия, - сказал Гюнтер. - Мне ка-
жется, она намеревается попробовать, каковы мы на вкус. Да-
вай отойдем.
Мы отдалились. Черный разбойник нас не преследовал. Мы
долго еще блуждали в тумане, два раза нам повстречались бе-
лые зверьки, они, как и первый беляк, поспешно удирали. Чер-
ных больше не попадалось, а малиновых, желтых и зеленых было
хоть пруд пруди. На "Икар" мы с Гюнтером воротились послед-
ними, в салоне Кренстон докладывал первые выводы астробиоло-
гических наблюдений. И он, и Елена подтверждали, что протеи
- существа отнюдь не углеродно-водородной структуры, питают-
ся атмосферной пылью и в массе миролюбивы, за единственным
исключением черных. Те, по всему, порода агрессивная, могут
напасть и на нас, но вряд ли нападение опасно: наши скафанд-
ры - вполне надежная защита.
Что две трети выводов астробиологов - ошибочны, мы узнали
уже на другой день, но тогда, в салоне "Икара", ни у кого не
появилось возражений. Даже скептик Хаяси, не доверявший
умозрительным рассуждениям, согласился, что деление протеев
на смирных, трусливых и хищных довольно точно характеризует
их. Значительно больше, чем доклад Кренстона - мало ли каких
диковинных созданий в космосе! - нас заинтересовало сообще-
ние Анны о составе атмосферы и пылевых смерчей. Планетка бы-
ла незаурядная, это мы сразу признали. Загадок она предста-
вила много. Анна пожаловалась, что их пара - она и Мишель -
едва не заблудилась в тумане: связь с кораблем на отдалении
быстро глохнет, соседей практически не слышно, вокруг только
беснующиеся смерчи и наши собственные всюду снующие страшно-
ватые изображения.
- Надо бы светящимися красками отмечать свой путь, чтобы
по отметкам находить дорогу обратно, - сказала она.
Фома пошел доставать баллоны с сигнальными красками.
Я взял баллон с черной краской, Гюнтер с белой, остальные
- кто какого цвета хотел. Никто - и меньше всего сама Анна -
не подозревал, что идея отмечать дорогу в тумане приведет к
разрешению многих загадок Протеи, нагромоздит еще больше но-
вых вопросов и едва не приведет к гибели одного из нас.
Вначале все шло как в первый выход. Пары разошлись, блуж-
дали в тумане. Ничего любопытного не обнаружив, мы с Гюнте-
ром сели отдохнуть, а вокруг разместилась добрая дюжина мир-
ных зверьков. Я любовался пляской вихрей и фантасмагорией
наших собственных преображений, особенно своего собственно-
го: с добрых три десятка моих исполинских копий устроили бе-
совский хоровод - все четыре звезды в это время бежали на-
верху в пыльном тумане, и каждая творила и перемещала мой
образ. Образы были удивительно разные, и до того каждый по-
ходил на меня самого, что можно было поражаться или пугаться
- что больше нравилось. А Гюнтер затеял вчерашнюю игру -
шутливо толкал ногой то одного, то другого протея и смеялся
их взрывным метаморфозам. Он показал на самого изощренного
фокусника.
- Арн, голову на отсечение, это наш первый знакомец. Ра-
зобраться, кто есть кто у тварей, способных принимать любой
облик, недегко, но чую, что это он. Он влюбился в меня и бу-
дет моим верным спутником на Протее. Уверен, что и завтра,
едва сойду с трапа, он подползет к моим ногам. Знаешь что? Я
отмечу его белой краской, по ней его легко будет выделить
среди всех. Ты ведь заметил, что они свободно меняют форму
тела, но не цвет.
Гюнтер направил на избранного протея пульверизатор, и тот
вскоре из зеленого с желтизной стал сплошь белым. Побелевший
протей, отчаянно трансформируясь, кинулся наутек. Никогда я
еще не видал у Гюнтера столь ошалелых глаз.
- Арн, я слишком быстро перекрасил его, он от этого испу-
гался, - сказал астроинженер без уверенности. - Надо прове-
рить на втором.
Второго он окрашивал в белый цвет гораздо медленней. А
результат был такой же. Зверек сперва выразил свой протест
бешеной сменой личин, а когда белая краска полностью облекла
его, стал искать спасения в бегстве.
- Мне кажется, поведение протеев как-то связано с окрас-
кой их тела, - сказал я. Меня заинтересовал эксперимент Гюн-
тера. - Давай-ка проверим еще на одном.
И в третьем случае дело закончилось бегством обеленного
протея. Гюнтером овладел азарт экспериментаторства. Он схва-
тил мой баллончик с черной краской и брызнул в очередного
зверька. Вначале была обычная круговерть трансформаций, а
когда очернение стало гуще, мы увидели неожиданное зрелище.
Протей, превратившийся из красного в черного, насел на зеле-
ного соседа и стал свирепо поглощать его. Гюнтер бросился
было на выручку зеленого, но я удержал его.
- Отойдем. - Я взял Гюнтера за руку. - Не будем ввязы-
ваться в сражение.
Вместе с нами от места битвы поспешно отползали все мир-
ные протеи. Когда новоявленный черный приканчивал зеленого,
вокруг уже никого не было. Гюнтера, сколько теперь понимаю,
глубоко потрясла спровоцированная гибель дружелюбного зверь-
ка. В нашей галактической одиссее мы повидали многое, что и
прифантазировать трудно, события на Протее не были удиви-
тельней всех прочих. Но стать виновниками чьей-то гибели нам
еще не приходилось. Упрямый Гюнтер все не мог поверить, что
вина в драме на нем. Он сказал мне с волнением:
- Арн, это же невозможно, чтобы внешняя окраска так меня-
ла характер. Нужны еще эксперименты, без них не поверю!
- Если легкое прикосновение полностью меняет форму тела,
то почему бы окраске не менять характер, - возразил я, но
Гюнтер пропустил мои соображения мимо ушей.
Он шел угрюмый, отвечал на вопросы мрачно и коротко.
Вскоре ему представился случай проверить свою правоту. На
очередном отдыхе к нам подполз желтый протей. Гюнтер объ-
явил:
- Арн, он один, других поблизости нет. Жаль упускать та-
кой случай. Если перекраска превратит его в хищника, то ник-
то не станет его жертвой.
Жертвой стал сам Гюнтер. Он безжалостно поливал желтого
протея из черного баллончика, а тот осатанело менял свои
формы. А затем, уже совершенно черный и змееподобный, он
бросился на Гюнтера и обволок его левую ногу. Такого вопля о
спасении, раздавшегося в моих наушниках, мне еще не приходи-
лось слышать от гордившегося своей выдержкой Гюнтера, хотя
мы не однажды бывали в скверных передрягах и не раз просили
один у другого помощи.
- Арн, скафандр не защищает, помоги! - Он исступленно ка-
тался по земле, а когда я подбежал, успел, уже теряя созна-
ние, прошептать: - Будь осторожен, будь...
Вероятно, то, что Гюнтер лишился чувств, и помогло спасти
его. Находясь в сознании, он с дикой энергией пытался сор-
вать с ноги хищника, и я не мог пустить в ход свой лучемет,
чтобы не поранить самого Гюнтера. Но когда Менотти безжиз-
ненно растянулся на грунте, я пламенной струей быстро срезал
девять десятых протея с израненной ноги. Расчлененный раз-
бойник слабо подрагивал разбросанными остатками тела, а я
оттащил Гюнтера в сторонку и включил сигнал тревоги. Гюнтер
очнулся, приподнялся и с удивлением прошептал:
- Ты с ним справился? А ногу он мне оставил? Я не чувс-
твую ноги!
- Лежи, лежи! - приказал я. - Нога на месте, только в ка-
ком состоянии - не знаю.
К нам отовсюду бежали на мой непрерывный вызов поисковые
пары. Первыми в тумане обрисовались Анна с Мишелем. Анна в
ужасе закричала. Она села на грунт, пыталась поднять повреж-
денную ногу. Ее отстранил прибежавший с Еленой Иван. Он ос-
мотрел рану, хмуро обернулся ко мне.
- Арн, немедленно несем Гюнтера на корабль, ранение серь-
езное.
Я вызвал авиетку, на ней примчался Фома. Мы доставили
Гюнтера в больничную палату. Иван приступил к операции, ему
ассистировала Елена, его неизменный помощник в таких делах.
Я рассказывал в салоне остальным, как произошло несчастье.
Наш астромедик с помощницей отсутствовали больше часа, уже
это одно показывало, что операция сложная. Подавленное лицо
вернувшегося к нам Ивана говорило о том же. Елена едва удер-
живалась от слез. Иван сказал:
- Гюнтер усыплен и будет спать не меньше недели. Это нуж-
но для выздоровления. И должен предупредить тебя, Арн, что
для выходов на планету он больше не годится. Не уверен, что
на Латоне его оставят членом нашего экипажа.
- Неужели рана так серьезна? Проклятый протей ведь ногу
Гжнтеру не оторвал. Разве повреждена кость?
- Что называть повреждением?.. Хищник не рвал, а раство-
рял ногу. Он успел высосать часть кости.
- Растворял? - Анна явно не верила. - Никогда не слыхала,
что возможно такое стремительное растворение мускулов и кос-
тей, ведь нападение длилось не больше минуты. Я захватила
останки расчлененного чудовища. Не могу пока сказать, каков
их точный состав, но, во всяком случае, это не щелочи, не
кислота, в них нет агрессивных веществ, способных быстро
растворять другие предметы.
- И тем не менее я могу говорить только о растворении, а
не о рваных ранах. А почему стало возможным такое немыслимое
явление, ты должна объяснить мне, Анна, а не я тебе. Ты фи-
зик, я врач, будем каждый отвечать за свою область.
Несчастье с Гюнтером переменило программу поисков. Протея
доказала, что она не местечко для безмятежных прогулок. Я
сократил поисковые группы до двух, теперь мы выходили по
трое, первой тройкой командовал я, второй - Хаяси. На кораб-
ле, кроме Фомы, оставались обе женщины - Анна в лаборатории
распутывала загадки физического состава протеев, а Елена
ухаживала за Менотти. Гюнтеру было бы, конечно, приятней,
если бы у его постели сидела Анна, та тоже намекала, что не
прочь на время превратиться в сиделку, но я не разрешил: бо-
лезнь могла поставить в этом смысле Гюнтера в привилегиро-
ванное положение перед Петром, я старался даже такой стран-
ной ревности не возбудить в Петре. Кроме того, Елену в рабо-
те дублировал тот же Петр, Анна же была единственным штатным
астрофизиком - правда, астрофизика, как и умение читать, не
проблема для всех нас, в ней обязан разбираться каждый звез-
допроходец. В какой-то степени мы все были дублерами Анны.
Прежние удивительные наблюдения подтверждались, накапли-
вались новые, не менее удивительные. Протеи и вправду обла-
дали способностью быстро менять не только форму, но и массу
своего тела: при фантастических трансформациях они так ин-
тенсивно засасывали окружающую пыль или, наоборот, так ис-
торгали свое вещество, что их похудения и отяжеления совер-
шались с непостижимой быстротой. Механизм таких превращений,
как вы знаете, до сих пор изучается, многое прояснено, но
еще больше темного.
Нас в те дни на Протее, естественно, больше всего занима-
ло, почему смирный зверек внезапно превращается в опаснейше-
го хищника. Как оказалось, защитный костюм астронавигатора,
верой и правдой оберегавший нас даже на страшном Гефесте -
прямо-таки пузырившейся вулканами планетке, - здесь от чер-
ного протея не спасал: почти мгновенно растворившийся в теле
хищника массивный левый сапог Гюнтера свидетельствовал об
этом убедительно. Теперь при выходах никто не выпускал из
рук пульверизатора - окраска протеев в белое была единствен-
ной надежной защитой. К плазменному пистолету, к счастью,
пришлось прибегать только один раз - когда я кинулся спасать
Менотти.
Вполне подтвердилось и то, что характер протеев определя-
ется их окраской. Никому, конечно, не показалось бы стран-
ным, если бы черные протеи хищничали, белые праздновали тру-
са, а остальных цветов держались смирно. Каждый бы рассуж-
дал: "Ну что же, окраска выражает природу, во внешнем виде
отражена сущность". Но что сама природа протея определяется
его окраской - нет, это как-то плохо укладывалось в созна-
нии!
Не терпевший умозрительных гипотез Мишель Хаяси по этому
случаю вдруг ударился в такую отвлеченную философию, что,
боюсь, мы далеко не все в ней поняли.
- Мы привыкли к тому, что каждое существо имеет наружный
вид и природный характер, то есть внешность и сущность, -
разглагольствовал он в салоне. - И до сих пор считали, что
сущность гораздо стабильней внешности. Человек и тигр, вы-
растая и старясь, очень меняют свой внешний облик, но оста-
ются человеком и тигром. Принято думать, что внешность опре-
деляется сущностью, что сущность, то есть глубинный харак-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг