десятки порядков, больше умений, чем самая совершенная маши-
на. Аэромобиль может мчаться по грунту и в воздухе, он пока-
зывает несравненно большую скорость, чем любой человек, ге-
пард или собака. Но самый жалкий пес умеет не только бежать,
но и хватать зубами, охранять, нападать, драться, ласкаться,
дружить, ненавидеть, любить, печалиться, размножаться, иг-
рать, перевозить тяжести... Нужно ли перечислять все десятки
тысяч умений обыкновенной дворняжки? Можно ли требовать та-
кого же разнообразия способностей от узкоспециализированной
машины, называемой аэромобилем?
- Теперь вы можете понять задачу, какую мы, геноконструк-
торы, поставили перед собой, - говорил Глейстон. - Первобыт-
ный человек, которому не хватало своих умений, начал бег на
горные вершины почти божественного совершенства с того, что
подчинил себе умения покоренных им животных: лошади - везти,
собаки - охранять, коровы - давать молоко и мясо. Он специа-
лизировал своих домашних животных на главном их умении, по-
давляя все иные потенциальные их возможности. Сам он прог-
рессировал, используя их умения, а они? Он осудил животных
на специализацию и застой - такова роль человека в природе.
И, естественно, ему потом не хватило гипертрофированных уме-
ний его небольшого животного окружения. Он стал создавать
машины, умножавшие количество нужных ему умений. Но каждая
машина специализирована на какой-то одной функции - мертвая
ткань не способна быть иной, кроме как специализированной.
Следовательно, для умножения умений нужно умножать число ма-
шин. Так началось то, что назвали машинной цивилизацией. Мы
на Урании изыскиваем способ свернуть с дороги безмерного на-
копления Машин на дорогу умножения биологических умений. Мы
доводим до высокого совершенства каждую возможность биологи-
ческой ткани, до максимума число специализированных умений,
присущих живой структуре.
В этом месте я счел нужным вмешаться:
- Друг Глейстон, астробиолог Глория Викторова считает,
что в лаборатории Муро Мугоро подопытных животных подвергают
ненужным мукам. Вы считаете, что она неправа?
Он поглядел на меня высокомерно и неприязненно. Одно ве-
ликое умение в его глазах, конечно, было - он совершенно вы-
ражал взглядом свое отношение к человеку, особенно пренебре-
жение, презрение, недоброжелательство. Любое словечко, выра-
жающее такие же чувства, вызвало бы немедленно отпор, а на
взгляд не принято возражать - Глейстон искусно этим пользо-
вался.
- Условимся прежде всего о смысле фразы "ненужная мука".
"Мука" - слово обывательское, давайте лучше применять термин
"страдание". Любое страдание свидетельствует о непорядке:
перегрузке, недогрузке, неспособности с чем-то справиться,
опасности гибели и ран. Подобное сигнальное страдание есть
разновидность защитной реакции. Защиту нужно укреплять и со-
вершенствовать - разве не так? Страдание - полезнейшее
средство обезопасить себя, без способности страдать любое
живое существо легко погибло бы в борьбе за существование.
Природа мудро наделила все живое способностью к сигнальному
спасающему страданию. И без страдания нет развития, ибо оно,
свидетельствуя о каком-то недостатке, открывает возможность
ликвидировать этот недостаток, то есть ввести усовершенство-
вание. Вся история человечества неотделима от стимулирующих
подъем страданий. Почему вы хотите, чтобы мы были мудрей
природы, придумавшей сигнальное страдание как некий маяк,
отводящий от губительной дороги на правильный путь?
Вести спор на такой абстрактной высоте я, как, впрочем, и
Гюнтер, не был способен. Зато Мишель в сфере абстракции
чувствовал себя как гимнаст на спортивной площадке - он нас-
тойчиво продолжал:
- Природа за миллиард лет биологического развития гармо-
низировала страдание со структурой страдающего организма.
Согласен, что небольшое страдание сигнализирует об опаснос-
ти, но чрезмерное губит, оно уже не сигнальное, а разрушаю-
щее. Есть ли у вас уверенность, что вы не преступаете грань
между сигналом и уничтожением?
- Животные у нас не гибнут! - сказал, засмеявшись, Муго-
ро. - Мы точно знаем, до какой границы можно вести экспери-
мент. Можете быть спокойны, у нас все в порядке.
- Наши гости не уверены, что у нас все в порядке, - хо-
лодно сказал Глейстон. - Расскажи, как ты определяешь интен-
сивность эксперимента. Уважаемым гостям будет интересно уз-
нать о твоих работах.
Мугоро не заставил себя упрашивать. Все началось с того,
что в университете ему досталась тема: "Биоизлучения челове-
ка". Он сконструировал прибор, фиксировавший электромагнит-
ные, акустические, механические и другие колебания, возбуж-
давшиеся в собственном теле. В результате он накопил полный
альбом своих биоизлучений при разных телесных и душевных
состояниях. И он заметил, что боль вызывает резкие изломы
кривых биоизлучений. Он исколол обе ноги и обе руки, устано-
вил, что разная сила боли отвечает разным пикам кривой. Он
вычислил и величину губительного для себя страдания - оно
оказалось пределом, к какому стремится кривая боли. Вероят-
но, он и дальше продолжал бы с энтузиазмом терзать себя, ес-
ли бы не подружился с Глейстоном и тот не указал иную прог-
рамму работ. Вот уже двадцать три года они вместе изучают
границы устойчивого функционирования организмов естественно-
го и синтетического происхождения.
Мугоро закончил радостным хохотком. Глейстон внес в его
объяснения свою поправку:
- Нас интересует не сама граница существования, а совер-
шенствование умений, какое можно развить, не превосходя пре-
дельной границы. Поэтому важно знать и силу страдания, и его
переносимость. Аппаратура, сконструированная Муро Мугоро,
дает эти данные. На их основе мы вносим поправки в генную
структуру опытных объектов, то есть предлагаем лабораториям,
синтезирующим живые объекты, более совершенные генопрограм-
мы. Поэтому лаборатория друга Муро и называется генострук-
турной. Задача остальных - осуществить в образе реальных би-
ороботов выданные Мугоро генные структуры.
Я всегда удивлялся, как любой поступок, от самого низмен-
ного до самого высокого, можно облечь в слова, одновременно
и точные и бесстрастные. Как это гладко звучало: "Изучить
переносимость страдания, не переходя пределов устойчивого
существования организма, ради совершенствования его умений".
Я вспомнил восклицание Глории: "Если бы вы знали, что за дь-
явол этот Чарльз Глейстон!" Я сделал усилие, чтобы голос мой
прозвучал спокойно:
- Скажите, друг Чарльз, известный физик Питер Глейстон,
открывший метод придавать стали прозрачность стекла, не ваш
родственник? Я как-то слушал доклад Питера о его теории
прозрачности, впечатление было большое.
- Питер Глейстон - мой отец, - сухо ответил Глейстон. -
Первую научную работу я вел в его лаборатории, он захотел
породить прозрачность и в живых тканях. Именно эта - неудав-
шаяся, впрочем, - работа развила во мне интерес к умениям
организма. Во время экспериментов отца с живыми клетками я
поссорился с ним и организовал собственную лабораторию.
- Сколько помню, ваш отец трагически погиб?
- Он ставил опыты на себе и сгорел, достигнув только по-
лупрозрачности. В гробу он казался выплавленным из мутного
стекла. Трудно решаемые задачи его захватывали больше, чем
легко реализуемые. Впрочем, эта наша родовая черта. Весь
длинный ряд моих предков выбирал путь максимального сопро-
тивления, тривиальность их не привлекала.
Хаяси с интересом смотрел на Глейстона.
- Длинный ряд предков, друг Чарльз? И вы помните его? Я
знаю своего отца и деда, уже о прадеде могу сказать только
одно: он, несомненно, был. Дальше этого мои знания о родовых
предшественниках не простираются.
- Вы знаете двух предков - и считаете это достаточным? Я
знаю тридцать семь генераций людей, носивших фамилию Глейс-
тон, и сожалею, что знания мои так малы. Первым в нашей офи-
циальной родословной числится барон Джон Глейстон, сопровож-
давший короля Ричарда Львиное Сердце в крестовый поход, тай-
но вернувшийся в Англию со своим повелителем и оставшийся
верным королю до его смерти. Это было в двенадцатом веке,
тысячу триста лет назад. Я не буду перечислять всех остав-
шихся тридцать шесть, упомяну лишь некоторых. Перси Глейсто-
на, отказавшегося, как и его великий друг Томас Мор, присяг-
нуть королю Генриху VIII в качестве главы англиканской церк-
ви, постигла та же участь, что и Мора: король послал строп-
тивца на плаху. А король Карл I за два дня до своего плене-
ния возвел графа Роберта Глейстона в сан герцога, на что
Кромвель немедленно ответил тем, что велел новому герцогу
отрубить голову.
- Верноподданными королей были ваши именитые предки, -
иронически заметил Хаяси.
- Только когда королям приходилось плохо. Повторяю, мои
предки не выбирали легких путей к славе и богатствам. Капи-
тан Эрнст Глейстон в бою с Непобедимой Армадой первый пото-
пил испанский корабль и первым из англичан сам пошел на дно.
А другого капитана, Теодора Глейстона, съели каннибалы на
островах Тихого океана. А летчика Бернарда Глейстона в 1944
году сбили над Берлином, во время его шестнадцатого налета
на этот город. Сэмюэль Глейстон в XXI веке возглавил в Анг-
лии правительство революции, его называли первым революцион-
ным герцогом - правда, он добровольно отказался от своего
высокого титула. Все последующие поколения мужской линии
Глейстонов были учеными и звездопроходцами, их имена вы най-
дете в Памятном зале Академии и на стенах Музея Космоса. Я
чту своих предков. Как и они, я хочу быть в центре важных
событий своей эпохи. Сегодня таким событием, считаю, являет-
ся синтез живого вещества с максимальным количеством умений.
- Не пришла ли пора от генеалогических изысканий перейти
к геноструктурным? - вдруг с досадой спросил молчавший до
того Гюнтер. - Мне бы хотелось поглядеть, как вы воплощаете
в реальность то, о чем так красочно рассказываете.
Глейстон молча встал. Мгновенно вскочил, громко захохо-
тав, Муро Мугоро. В эту минуту вошла Глория. Она еле сдержи-
валась, это было явно. Ее глаза сверкали. А Глейстон поблед-
нел. Если бы Мишель не предупредил меня, что руководитель
БКС влюбился в Глорию, я и сам бы догадался - так сильно он
переменился, увидев ее. Он обладал незаурядной выдержкой, не
сомневаюсь, что и гордился ею не меньше, чем длинной цепью
благородных предков, но голос, вдруг потерявший чеканную
твердость, выдавал его.
- Хватит! - гневно крикнула Глория Глейстону. - Есть у
вас человеческое сердце или нет?
- Глория, прошу вас!.. - только успел сказать Глейстон.
Она, не дав ему договорить, резко повернулась ко мне.
- Арнольд, больше медлить нельзя! Пора остановить прес-
тупников!
Я не торопился отвечать, только вопросительно взглянул на
Глейстона. Он взял себя в руки, с лица ушла бледность, дрог-
нувший было голос зазвучал спокойно.
- Глория! Прошу выбирать выражения! Идет научное исследо-
вание, а не преступление. Я ценю вашу чувствительность, но и
вам не позволю оскорблять меня. Я не требую дружеского отно-
шения, но на обыкновенную вежливость рассчитываю.
Она подошла к нему вплотную. Я поспешно встал, Гюнтер и
Мишель тоже вскочили, Мугоро что-то умоляюще пролепетал. Я
опасался, что Глория ударит Глейстона по лицу, но она сказа-
ла, задыхаясь от гнева:
- Я вас ненавижу! Вас устраивает такое мое отношение?
Он издевательски поклонился. Думаю, он прикрывал актерс-
ким сарказмом опасение, что не справится с волнением. Я ска-
зал Глории:
- Объясните, что произошло?
Она презрительно повела рукой в сторону Мугоро, тот сразу
сжался, не сдержав, впрочем, жалкого смешка.
- Он лучше моего объяснит. Его ведь считают гением ге-
ноструктур. Только вряд ли и он и его руководитель будут
откровенны, лучше уж я за них...
Глейстон, высокомерный, прямой как шест, не прерывал ее
ни словом, ни жестом, он демонстрировал свое пренебрежение к
обвинениям. А Мугоро ухмылялся - растерянно, умоляюще, почти
заискивающе. Он, мне казалось, готов был признать немалые
вины за собой, если пообещают снисхождение.
- Итак, мы услышали от высокоуважаемого друга Глории, что
у объекта АКН-1440 превзойден безопасный предел нервной и
физической нагрузки, - заговорил Глейстон холодно, когда
Глория закончила свои обвинения. - И она беспокоится, что у
объектов АКЛ-2324, доставленных к нам под неуклюжим наимено-
ванием "протеи", планируются столь же высокие перегрузки.
Мне думается, словесные перепалки здесь ни к чему. Давайте
поглядим эксперимент в действии.
Он невозмутимо направился к выходу, за ним, словно сор-
вавшись с места в бег, заторопился Мугоро. Хаяси взял под
руку Глорию. Мы с Гюнтером замыкали шествие.
- Вы всегда издеваетесь над моим носом, кличете его рулем
и утверждаете, что я мастерски держу нос по ветру, - сказал
я. - Хочу предложить другую тему для острот - нос Глейстона.
Это не нос, а носище, носильник, носак: он требует особо вы-
разительного названия. Носом Глейстон может рубить противни-
ка, ты не находишь?
- Я нашел другое, - задумчиво сказал Гюнтер. - У Глейсто-
на потрясающей силы взгляд. Даже странно, что в голубых гла-
зах способны рождаться такие вспышки. Я прикидывал, сколько
микроватт можно бы получить в одном его взглядоимпульсе. Ес-
ли довести Глейстона до ярости, разумеется. При обычном его
ледяном высокомерии большой энергоотдачи в глазах не найти.
- Дались тебе взглядомеры!
Я смеялся. Я и в бредовом прозрении не мог предугадать,
во что выльется "взглядоэнергетическое" увлечение Гюнтера
так упорно не оставлявшее его после знакомства с восьмируки-
ми астронавтами.
Я не описывал вам, юноша, всех лабораторий БКС, какие нам
показывал Глейстон. Вы и без меня знаете, что в них выводи-
лись - или, верней, синтезировались - новые породы живых ро-
ботов с заранее заданными свойствами. Каждая лаборатория
специализировалась: одна на летающих, другая на ползающих,
третья на роющих грунт и так далее, - типы и размеры приду-
манных творений были столь разнообразны, что и сотую их долю
не вспомнить. Новые живые модели поступали в геноструктурную
к Муро Мугоро, и он устанавливал соответствие между их жиз-
недеятельностью и геноструктурой, выдавал расчет максимально
эффективного генонабора. Таким образом, лаборатория Мугоро
была не созидательной, а, скорей, испытательной, от нее за-
висело, пойдет ли созданный в других лабораториях набор ге-
нов в серийное телесное воплощение или Мугоро предпишет из-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг