отточенными гранями, обращенными наружу.
Он вышел во тьму нуаннийской ночи. Оглянулся. Плита с легким шорохом
встала на место. Он остался один.
* * *
Через минуту из темноты вынырнула лодка. Она причалила и Аххаг
перепрыгнул через борт. Гребец-нуанниец взялся за весло.
Вода была спокойной и непроницаемой. В ней отражались подсвеченные
луной облака и цепочка сторожевых огней на крепостных стенах. Сам город был
погружен во тьму.
Аххаг ничего не говорил, ни о чем не спрашивал; нуанниец знал, что
делать. Через некоторое время они приблизились к другому берегу, обширному
пустырю, на котором некогда стояли дома, а сейчас разросся дикий лесок.
Навстречу Аххагу из тени выступил человек, одетый как бедный
крестьянин. Он сразу же заговорил:
- Лагерь находится на северо-востоке. Это ставка нового командующего
Хаммара. Там, рядом с шатром Хаммара, разбит другой шатер. В нем ты найдешь
своего сына.
- Не называй волчонка моим сыном, - сквозь зубы проговорил Аххаг. - Как
подобраться к лагерю?
- В селении Маптах нас ждут. Там мы переоденемся и получим следующие
инструкции.
- Хорошо, - кивнул Аххаг. - Как тебя зовут?
- Ассуан. А тебя я стану называть Тумом. Ты - глухонемой.
* * *
Несколько сотен воинов, столпившись у дворца жрецов, колотили ножнами в
щиты и требовали Хаммара.
Хаммар появился бледный, как полотно. Он был ранен осколками камня,
кровь запеклась в седине.
- Царицу! - выдохнула толпа. - Покажи нам царицу!..
- Она во дворце, - одними губами выговорил Хаммар.
Шум начал стихать и через минуту над площадью повисла пронзительная
тишина.
- Царица во дворце! - выкрикнул Хаммар.
И снова тишина. Лишь со звоном кружили мухи над головой Хаммара.
Наконец из толпы вышел угрюмый сотник и сказал:
- Мы пойдем за ней.
Хаммар оглянулся на прятавшего глаза Тхена, на других, вышедших наружу
вместе с ним. Потом махнул рукой:
- Идите.
* * *
Тхен склонился к самому уху Хаммара, с опаской глядя на проходивших
мимо воинов:
- Не смею советовать повелителю... Но, зная нравы жрецов...
- Говори, - устало приказал Хаммар.
- Они украли ца... - он осекся, снова взглянул на поток воинов,
исчезавших под широкой аркой входа во дворец. - Госпожу. Теперь они
попытаются украсть последнего человека из царского рода... Наследника...
Хаммар непонимающе взглянул в лицо Тхену. Вскочил и крикнул:
- Коня!
* * *
Ахма, сидя в тени шатра и наблюдая за маленьким Аххагом, игравшим в
песок, задремала. Аххаг штурмовал крепость, которую искусно вылепил для него
из песка и глины сотник Ахханар. Сотник был теперь постоянно с наследником,
не отходя от него ни на шаг - таков был приказ Хаммара. Игрушечная крепость
была гигантской, в половину человеческого роста, с бойницами и угловыми
башнями, воротами, и даже фигурками защитников. Солдатики Аххага, сделанные
из обожженной глины, были сильнее защитников крепости: от их ударов
вражеские солдаты рассыпались. Сейчас они карабкались по приставным
лестницам на стены. Падали и очень натурально умирали. Аххаг приказывал
отнести их в тыл.
Песок и глину привезли в лагерь специально для игры. Здесь, между двух
палаток - командирской и царской - был детский уголок. Остальная часть
лагеря, как обычно, сохраняла идеальный порядок: выстроенные по линейке
палатки, хорошо утрамбованный плац, посыпанные песком прямые дорожки.
В этот предзакатный час в лагере было пустынно и тихо. Часть солдат
несла службу в городе, часть еще не вернулась с полевых занятий. Сонная
стража, которой не позволялось сидеть, прогуливалась у ворот и по гребню
насыпного вала.
Солнце в предзакатный час жгло немилосердно. Голова Ахмы клонилась все
ниже. Сидевшие позади командирского шатра стражники давно и откровенно
спали, свесив головы между колен.
- Стара ты стала, Ахма! - раздался чей-то знакомый голос.
Ахма встрепенулась и вполголоса запела колыбельную, которую пела
когда-то еще над колыбелью Аххага Великого. И вдруг проснулась. Совсем
близко были горящие глаза царя. Ахма приоткрыла рот, но его тут же закрыла
сухая жесткая ладонь.
- Молчи, Ахма, молчи...
Ахма хотела согласно кивнуть, но что-то взорвалось в ее груди и боль
пронзила все тело. Ахма закатила глаза и ничком повалилась в песок. Аххаг
разогнулся, вытер акинак полой плаща, сунул за пояс. Почуяв кровь,
всхрапнула лошадь - это была обыкновенная крестьянская рабочая лошадь, не
привыкшая к запаху битвы. Аххаг бесшумно взлетел на нее и через мгновение
уже был возле сына: выронив глиняного полководца, мальчик глядел на отца
снизу вверх удивленными глазами. Аххаг молча нагнулся, одной рукой сгреб его
и усадил впереди.
Он развернул лошадь, но подоспевший Ахханар схватился за поводья.
- Прочь! - прошипел Аххаг.
- Стража! - крикнул Ахханар. - Тревога!..
Левой рукой Аххаг перехватил ребенка, правой выхватил из-за спины меч и
лицо Ахханара развалилось на две половины.
- Прочь! - крикнул Аххаг бежавшей со всех сторон страже. - Или вы не
узнали своего царя, черви?
Лошадь сделала круг вокруг шатров, выскочила на центральную дорожку
лагеря. Кто-то из стражников попытался натянуть лук, но меч Аххага оказался
быстрее - стражник упал с почти отсеченной рукой.
Аххаг пришпорил лошадь. Впереди, у ворот, столпились воины. Они
показывали на летящего к ним во весь опор всадника, что-то крича. Вот,
повинуясь приказу, они подняли копья, целясь прямо в грудь Аххагу.
Когда до сверкающих, в локоть длиной, наконечников копий оставалось
несколько прыжков, Аххаг внезапно натянул поводья и повернул в сторону.
Лошадь почти встала на дыбы, покачнулась, разворачиваясь, но устояла и
бешеным галопом помчалась по окружной дорожке. Стражники бестолково
заметались на валу.
Аххаг достиг пологого пандуса и вскочил на вал. Здесь он замешкался на
минуту.
- Аххаг! - раздался крик совсем рядом. - Аххаг вернулся!..
Аххаг повернулся на крик. Трое-четверо солдат с обнаженными мечами
внезапно пали на одно колено. Сотник с широким красным лицом, выкатив глаза,
заученно рявкнул:
- Ушаган!
- Ушаган!.. - нестройно отозвались с вала и из лагеря.
Аххаг криво усмехнулся и изо всех сил ударил лошадь мечом плашмя.
Лошадь заржала и прыгнула. Это был прыжок, достойный царского коня: единым
махом она покрыла широкий вал, почти перелетела через ров и брюхом рухнула
на его край - передние копыта оказались на земле, а задние повисли над
вонючей водой, стоявшей на дне рва.
В последние мгновения Аххаг сумел выбросить вперед мальчика, и
оттолкнулся коленями от лошади за долю секунды до того, как она сорвалась в
ров.
Не оглядываясь, не чувствуя боли от удара, Аххаг вскочил, поднял
мальчика и побежал прямо к тутовой роще, отделявшей лагерь от ближней
нуаннийской деревни.
Он не знал, преследуют ли его. Он прижимал мальчишку к груди, чувствуя
под ладонью трепетавшее по-птичьи сердце, и бежал так, как не бегал никогда
в жизни. Из рощи послышался крик. Тотчас же навстречу Аххагу из-за деревьев
выскочили два всадника. Один из них слетел с коня и, пригибаясь, бросился
назад. Другой помог Аххагу сесть в седло, перехватил мальчика. Через
несколько секунд они скрылись в роще.
* * *
Когда две кавалерийских турмы окружили деревню, беглецов в ней уже не
было. Всадники, спешившись, ходили по дворам, заглядывали в хижины, тыкали
короткими кавалерийскими копьями в снопы рисовой соломы.
Потом перепуганных нуаннийцев стали выгонять из домов и гнать на
деревенскую площадь. Но расспросы жителей с помощью толмача ничего не дали.
Командовавший отрядом полутысячник Даррах велел схватить старосту. На
врытом посреди площади столбе, на котором вывешивались объявления - длинные
разноцветные ленты со значками, похожими на паучков, - Даррах велел его
повесить.
* * *
А некоторое время спустя в воротах аххумского лагеря на веревках
болтались с десяток солдат, и среди них - краснолицый сотник, первым
крикнувший "Ушаган!".
КАНЗАР
- Руаб?
- Я здесь, повелитель...
Было темно, лишь в полуоткинутый полог глядели мутные звезды.
- Значит, ты жив, Руаб...
- Я только потерял сознание, когда меня сбили с коня. Ударился головой
о мостовую.
Голос Руаба доносился сквозь сотни других голосов. Берсей напряженно
вслушивался, уже не понимая, кто они, о чем говорят. Одна мысль тревожила
его, мысль, от которой становилось тошно. Руаб ДОЛЖЕН БЫЛ умереть.
- Разреши тебя спросить, повелитель, - Руаб ниже склонил голову. Теперь
Берсей разглядел его смутный силуэт: он сидел, скрестив ноги, на ковре, у
ложа Берсея.
- Спрашивай.
- Зачем ты поехал в Канзар?
Берсей протянул руку, коснулся лица Руаба. Давно не бритая щетина
уколола пальцы.
- Было два списка, Руаб... Пленный киаттец назвал предателями тех, кому
я верил, самых преданных и лучших. И тогда я составил другой список - в него
вошли те, кого киаттец не назвал. Ты был прав: он хотел, чтобы я казнил
своих последних друзей. Так мне казалось...
Берсей помолчал.
- Скажи честно, Руаб: где Аммар?
Руаб молчал, и молчание тянулось так долго, что Берсею показалось, что
он прослушал ответ: голоса зазвучали в ушах с новой силой - голоса тех, кого
он так или иначе потерял в этом несчастном походе.
- Я... Прости, повелитель... Я отпустил его.
Руаб тяжело вздохнул и повесил голову.
- Мои люди перевезли его на западный берег Индиары, а сами вернулись. И
теперь я не знаю, где Аммар. Он тоже... предатель?
- Да. - Берсей поморщился. - Он - точно.
- А Каррах?
- Не знаю. Киаттец назвал его.
- И Аррах, и Имхаар, и другие?
- Не знаю. Эта раненая женщина, которую мы подобрали на площади - кто
она? Она похожа на жителя гор. Но жители гор не пускают своих жен на
войну...
- Я слыхал, что в горах есть совсем дикие племена, повелитель. У них
женщины - воины, а мужчины готовят еду...
Берсей закрыл глаза. Нет, конечно же, нет. Эта женщина - из свиты
Домеллы, ее телохранительница. У царицы была своя собственная агема -
женщины, которых учили сражаться. Никто не принимал их всерьез, никто не
замечал их - тем более, что царица под страхом смерти запретила мужчинам
искать их ласки. Они появлялись то тут, то там. Исчезали надолго. Никто даже
не знал, сколько их: турма, три турмы, а может быть, и гораздо больше...
- Значит, ты хочешь знать, зачем я поехал в Канзар?..
Руаб вздрогнул.
- Каррах, Харр, Угр и другие сейчас на пути в Ровандар. Киаттец пытался
уверить меня, что они - предатели. А вот Аммара он не назвал. Не назвал и
тебя, Руаб.
Руаб поднял голову. Берсей насладился долгой паузой и продолжил:
- Я увел тебя в Канзар. Чтобы спасти войско, чтобы спасти Ровандар...
Раздался негромкий смех. Руаб смеялся, задрав голову.
- Ты болен, повелитель! - давясь от смеха, сказал Руаб. - Болен и
бессилен. Хочешь, я докажу тебе это? Ты сошел с ума еще в Азамбо, когда
велел хоронить трупы. Ты отдал безумный приказ помиловать сенгорцев.
Он перехватил руку Берсея, сжимавшую кинжал. Хватка Руаба была
железной: пальцы Берсея онемели, кинжал беззвучно упал на ковер.
- Зажгите свет! - прохрипел Берсей. - Я умираю!..
* * *
Свет вспыхнул. Но это был не свет факелов, с которыми в шатер вбежали
караульные. Что-то лопнуло в голове Берсея, и в зеленоватом сиянии он увидел
у своего изголовья всех тех, кого считал мертвыми - десятки мертвецов
толпились над ним, толкались, вытягивали шеи, чтобы взглянуть на него.
- Он сошел с ума... Наш полководец обезумел. Ему уже ничем не
поможешь, - шептали голоса.
"Это не я обезумел, это вы безумны!" - хотел выкрикнуть Берсей, но не
смог даже пошевелить губами, как будто их больше не было.
Не стало не только губ, но и рук и ног. Ему показалось на миг, что он
тоже умер, и лишь бессмертная душа еще пытается глядеть на мир сквозь
помутневшие хрусталики мертвых глаз.
А может быть, так оно и было?
Он попытался вздохнуть, и не смог.
* * *
Утром в шатер вошли сотники агемы. Они молча глядели на темное,
застывшее лицо Берсея. Руаб тоже был здесь. Глаза его были широко открыты, и
он время от времени смаргивал: по щекам скатывались слезинки.
Потом Берсей увидел над собой незнакомые лица. Чужие руки стали
приподнимать его веки, ощупывать грудь и голову. Это были лекари - три
лекаря агемы и два канзарца, которых, видимо, разыскал и привел Руаб.
- Он умер, - сказал кто-то.
- Молчи! У него теплое тело. Значит, он еще жив.
* * *
Потом надолго стало темно. Берсей спал, а может быть, ему просто
прикрыли лицо.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг