хищение цемента, потому как гэбешники понаедут.- Айна помолчала и
продолжила:
- Максим, я понимаю, ты в шоке, слишком резко разворачиваются события,
но это не отменяет необходимости думать, просчитывать варианты, связывать
причины и следствия. Но в целом я тобой довольна. Помнишь, ты заявил на
Соуэлле, что если в тебя вложат программу ненасилия, ты на Земле не
выживешь? А ведь выживаешь, даже собака цела осталась, хотя затвор уже
передёрнул! Главное, тебе даже в голову не пришло, что ты мог всех
преследователей положить - всех до одного. Подвести под выстрелы одного
отделения другое, заморочив голову фантомами, лишить координации пилотов,
чтобы вертолёты на землю попадали...
- За что? Они не виноваты, работа у них такая! Они же уверены, что
ловят настоящего преступника! Обычные парни, за что их убивать?
- Не за что, ты прав. И очень хорошо, что ты это сердцем принял, а не
только рассудком. Иначе пришлось бы вернуть блокировку, даже если это бы
стоило тебе жизни.
- Даже так?
- Даже так. Выпустить в этот мир почти неуязвимого боевого робота -
преступление. Я рада, что ты, Максим, - а человек, а не робот.
К вечеру Максим добрался до границы заповедника и устроился на ночлег в
копёнке сена, что приготовлено для подкормки скота. На всякий случай включил
программу невидимости и подогрев кокона.
Разбудил его шорох вытягиваемого из копны сена, хруст от его
пережёвывания и довольное фырканье. В утреннем свете виднелась жующая голова
лося. Максим подумал, что лось через минуту доберётся до его куртки -
Мер-Ка-Ба даёт идеальный эффект отсутствия. "Но ведь я присутствую",-
поспорил Максим сам с собой, и чтоб отогнать лося, по-кабаньи хрюкнул. Лось
мотнул головой и в испуге умчался.
Занимался день, но высовываться из копны не стоило. Максим рвался в
этот заповедник, как к спасению, но ещё неизвестно, как его встретят Игорь с
Оксаной. Да и помнят ли они его?- Подумаешь, в одном купе проехались да
бутылку вместе распили...
И тут на поляну въехала телега, которую тянула сытая буланая конячка.
Вожжи держала Оксана, и древнее транспортное средство под её управлением
явно направлялось к спрятавшей Максима копне. "Ё-моё!- подумал он.- Ведь так
и вилами бок ненароком пропорет. А выскочишь - перепугается. Что делать?"
Когда телега подъехала, он негромко позвал:
- Оксана!- Та настороженно повернула голову.
- Оксана, не пугайся, я в копне спрятанный. Помнишь, вы с Игорем из
Затоки возвращались, в поезде ехали? Я - Максим. Вы меня в гости приглашали,
вот я и явился. Прости, что так необычно!
- Максим! Так это твою фотографию вчера менты показывали? Я дывылася,
щось таке знайомэ! Та вылазь же звидты!- От неожиданности и лёгкого испуга
Оксана, привыкшая к русскому языку, вновь заговорила по-украински.
Максим, сняв защитный барьер, выполз из сена и начал отряхивать труху с
куртки и джинсов.
- Ты дийсно когось вбыв?
- Успокойся, Оксана, не убивал я никого. Медведя они в берлоге
потревожили, он и до меня добирался да бок себе рычагом пропорол в кабине.
Помог удрать, в общем.
- Лягай на дно, я тэбэ сином закыдаю! Игорь радый будэ!
Игорь вернулся на мотоцикле со станции, Оксана выбежала ему навстречу,
что-то быстро-быстро начала рассказывать. Игорь нахмурился и поднялся по
ступенькам в дом. Увидев Максима, улыбнулся и протянул руку:
- Ну, здравствуй, "опасный преступник"! Сейчас позавтракаем, я тебя
спрячу, чтоб менты не поймали, а вечером готовься рассказывать. От начала до
конца - всю свою опупею.
- Эпопею!
- Нет, опупею! Когда к тебе утром является старый знакомый с
Калашниковым, а перед этим менты его фотку показывают, опупеть можно!
День Максим пересидел в погребе под конюшней, люк которого прикрывал
ворох соломы, а вечером, когда Оксана уложила спать маленького Руслана, за
ним пришёл Игорь. Сидели втроём за фирменной бутылкой - на мяте и зверобое,
и Максим рассказывал свою "опупею" - от поездки в Одессу и дальше. Оксана
только пригубливала, а Максим, чокаясь и выпивая наравне с Игорем, превращал
спирт в воду. Нельзя было расслабляться - в любой момент преследователи
могли вернуться, а спиртное блокировало все чакры не хуже снотворного.
Максим помнил, как его опоил матрос на ингруннском пароходе.
- Значит так,- подвёл итоги Игорь.- Отдай мне свои игрушки, я завтра
заеду в Брянск, подброшу их в мусорный бак возле вокзала.
- Дай мне какой-нибудь старый ватник - куртка ведь тоже с мертвяка, да
в ней ещё и гэбешная ксива.
- Ватник - не проблема. Давай и куртку!
Игорь завернул "Макарова", автомат и подсумок в кожанку, вытащил из
шкафа старую простыню.
- Пусть думают, что ты её где-то с верёвки во дворе стибрил. Знаешь, не
верится, что всё это с тобой было. С другой стороны, проскользнуть через
такую облаву незамеченным, это тоже что-то значит!
Максим посмотрел на кованую кочергу возле печки и на ней появился узел.
- Ого! Не порти имущество! Хорошо, что у меня другая есть - в летней
кухне. А эту закопать придётся. А может, развяжешь?- Максим вернул кочергу к
первозданному виду.
- Цяцки я выкину, но вот что делать дальше? Паспорт я тебе достану, но
ведь фотография там будет чужая, а таких умельцев, чтобы твою вклеили, да
ещё и печати подогнали, я не знаю. Да и повяжут тебя сразу, контора
глубокого бурения - штука серьёзная. Если уж они взялись искать, то найдут.
Только, как я погляжу, ты сам один такой конторы стоишь! Слушай, Максим, а
ты не пробовал самого себя переделывать? Сам же говоришь, на Соуэлле тело
корректируют.
- Не пробовал - не было необходимости, но спасибо за идею! Теоретически
это возможно, хотя и есть пределы: тело лишь продолжение энергетической
сущности, нарушится баланс - и тело погибнет.
- Погибать не надо, пробуй! А сейчас давай спать - устал я сегодня.
Через несколько минут Максима проводили в маленькую комнатку на втором
этаже, под крышей, и он провалился в безмятежный сон, из которого потом
вспоминались лишь отрывки: солнечная поляна с пахучими травами, Элла в белом
плаще... А утром началась новая страница в его жизни, вклеенная в жизнь
заповедника.
Г л а в а 17
Брянское областное управление КГБ лихорадило целую неделю. Сбежавшего
зека так и не удалось найти - как в воду канул. Правда, на третий день в
мусорнике возле вокзала обнаружили куртку Фердыщенко с удостоверением и всё
похищенное оружие. Удивительно, но беглец не истратил ни одного патрона,
даже запасные обоймы к "Макарову" подбросил.
Понаехали из Москвы высокие чины, шевелил огромными усами полковник
Заточный, крутилась возле него стайка оперов помельче.
Поскольку свёрток нашёлся возле вокзала, решили, что Максим Курило
Брянскую область покинул. Маловероятно, чтобы он в Москву сунулся - город
большой, вроде бы лечь на дно можно, но все его связи под контролем, а без
помощи в Москве не выживешь. Скорей всего, искать его надо или у тётки в
Одессе, или в Тернополе. Посему установили скрытое круглосуточное наблюдение
и за тёткиным домом, и за тернопольской квартирой на улице Мира.
У тётки телефона не было, а вот телефон родителей Максима взяли на
постоянную прослушку. Если до побега он стоял на автомате - аппаратура
включалась лишь на кодовые слова, то теперь круглосуточно дежурили
операторы, прослушивали и записывали каждое слово, аналитики искали в
записях потаённый смысл, зашифрованное послание беглеца.
И вдруг -фантастика!- пошёл междугородный из Брянска:
- Мама, добрый день, это я, Максим!
- Сыночек, где ты, что с тобой?
- Я в бегах, мама! Долго говорить не могу - засекут. Знай, что я не
сделал ничего плохого, я - жертва ошибки! И ещё - вдруг появится девушка,
высокая такая, голубоглазая, раньше у неё были чудные длинные волосы, зовут
Эллой, скажите ей, что у меня всё хорошо!
- Была она тут, Максимушка, но я ей не поверила, подумала, что она из
тех, кто зло на тебя замыслил!
- Была? Это уже хорошо, значит, жива-здорова!
- Максим, она сказала, что в Тернополе останется! Или поблизости.
- Люблю её, мама! Придёт - не гоните её, пожалуйста!
- Да что ты, сыночек! Теперь, когда я знаю, кто она...- И разговор
прервался короткими гудками.
Вычислили телефон в Брянске - это был номер проходной завода
стройматериалов. Опергруппа на двух уазиках, разрывая утреннюю тишину
сиренами, примчалась ловить преступника, но кроме мертвецки пьяного сторожа
никого ни на проходной, ни поблизости не обнаружила.
Заводские ворота были, однако, отворены, и возле цементного склада
опера задержали трёх перепачканных мужичков, которые заканчивали загружать
КАМАЗ ворованным цементом. Два дня крутили их биографии и связи, ничего
общего с жизнью Максима не нашли, потому передали в ОБХСС, как обычных
ворюг.
Звонок с проходной свидетельствовал, что беглец в Брянске, и что ему
кто-то помогает,- нельзя же раствориться в заводском районе за те десять
минут, что ехали оперативники! Ведь каждая кочка или на виду, или за
охраняемым высоким забором. Правда, если все охранники такие, как этот, с
проходной, то толку от них, как от козла молока.
Поиски в лесу свернули, но зато Брянск словно мелкой сеткой накрыли.
Все стукачи были поставлены на уши, ночные патрули задерживали
подозрительных, фотография Максима торчала на каждом углу, даже на стенке
вокзального сортира.
Ещё раз, как через сито, просеяли все связи Максима, но ни одна ниточка
не тянулась к Брянску. Единственной зацепкой был его приятель Чапа,
Чапа-умник - так прозвали его, когда на втором курсе он опубликовал статью в
академическом журнале. Чапа, как выяснилось, после третьего курса ездил с
компанией в Брянские леса, рылся там на местах боёв и привёз добычу:
заржавевший ППШ, жёлтый череп и немецкий штык. Всё это при обыске у Чапы
забрали, а чтобы впредь не тревожил память предков, набили ему морду, но тем
всё и закончилось - Максим с этой поездкой никак не был связан.
Поиски постепенно заглохли. Заточный вернулся в Москву, а Максим всё
это время находился в заповеднике. Уволился наёмный работник, и Максим вышел
из подполья, не таясь, начал выполнять его обязанности. Как только
показывался кто-нибудь из посторонних, он закрывался при помощи Мер-Ка-Ба.
Как ни странно, Айна его не тревожила, хотя Максиму очень хотелось
получить очередную подсказку - уже несколько месяцев он вёл жизнь простого
работяги, но ведь не для того же его провели через две планеты и наделили
нелюдскими силами?
Игорь принёс паспорт на имя Лебедева Виктора Петровича, 1958 года
рождения, уроженца села Смолино Курганской области.
- Пользуйся. Где-то как-то этот Витя даже на тебя похож.
Витя точно был похож на Максима, только изгиб бровей был иным да нос
толще и с горбинкой. Кроме того, был он жгучим брюнетом, а Максим -
темно-русым.
- Купил по случаю. Специально в библиотеке подшивку газет перелистал -
было объявление о потере этого паспорта в октябре, так что с тобой никак не
свяжут.
- А продавцы на тебя не капнут?
- Не капнут, уверен на сто процентов! Дело в том, что Витя, вернувшись
с шабашки, кутил несколько дней в привокзальном ресторане, а напоследок его
заманили на хазу, где он весь остаток грошвы в карты продул. И паспорт в
придачу, который выиграл один мой знакомый. Не скажу, что хороший знакомый,
но знаю я его, как облупленного. Я сушёные грибы на прилавке разложил, а он
идёт смурной такой.
- И чего ж ты, Вадик, такой невесёлый?- спрашиваю. А он говорит, что в
карты продулся, деньги нужны срочно. Вытягивает эту ксиву и просит сто
рублей. Я допросил его: где взял, когда, при каких обстоятельствах,
предлагал ли кому ещё, кроме меня. Тот - всё, как на духу. Сторговались за
пятьдесят, хотя вообще-то среди шпаны такие бумажки по двадцать пять ходят.
- Вычтешь из зарплаты!
- Ну-ну! Может, тебе ещё за харч и ночлег счёт выставить? Не обижай,
пожалуйста! Ты мне, как брат!
Максим настроился на картотеку горвоенкомата, нашёл карточку Лебедева и
выяснил, что бывший владелец паспорта - рядовой необученный, третья группа
запаса, что означало: в армии Лебедев не служил, был годен к нестроевой в
военное время. Из неразборчивого заключения ВКК следовало, что у Лебедева
отсутствовал указательный палец правой руки - главный стрелятельный палец
для всех военных.
Статус Вити Максима вполне устраивал - тот был застрахован от призывов
на переподготовку, в городе бывал редко - только в моменты возвращения с
шабашек. Минусом было то, что Витю в Брянске знала каждая собака и что
дефект его тела тоже был всем известен. Более того, все знали, как он этот
дефект заработал: разбирали в шестом классе найденную в лесу мину и - троих
насмерть, одному обе руки оторвало, а Витёк только пальца лишился. Вторым,
уже гипотетическим минусом была постоянная угроза, что Витя загремит в
места, не столь отдалённые - для его стиля жизни такой финал был вполне
возможен. Случись проверка паспорта, и выйдет, что клиент одновременно сидит
и на свободе гуляет. Однако, выбора не было, и Максим начал попытки
преображения собственного лица.
На Соуэлле это делали мгновенно, но земная материя упорно
сопротивлялась, пока Максим не сообразил, что надо всего лишь подождать
после изменения энергоматрицы несколько месяцев - обновляющиеся клетки сами
примут новую форму. Хуже было с костями - на полное их обновление уходило
семь лет.
Скоро корни его волос почернели, изменился рисунок бровей, выросший на
носовой кости хрящ сделал нос Максима лебедевским.
Новый вид не очень-то радовал - лицо стало жёстче и суровей, но зато ни
один прохожий и ни один оперуполномоченный не мог бы сказать, что на
портрете с надписью "Разыскивается опасный преступник..." изображена особа,
предъявившая паспорт Лебедева.
- И это тебе удалось! Молодец, Максим!- услышал он голос Айны.- Скоро
тебе отправляться в путь, когда Васыль свои проблемы решит. Ему сложнее, нет
у него тех сил, что у тебя. Так что будь готов, а пока живи, как живёшь.
- Всегда готов!- Затверженные до рефлекса слова пионерской клятвы
вырвались сами собою, но они соответствовали истине: Максим был всегда готов
и жаждал действия.
За несколько дней до отъезда Максим расчищал после бури участок леса.
Наломало ураганом больших и маленьких сучьев, вот он и стаскивал их на
поляну, складывая шалашиком на пригорке, а потом поджёг. Талая вода разнесёт
пепел с возвышения, удобрит травы и станут они на радость лосям выше
прежнего. Если же сжечь сучья в низине, на несколько лет сотворится
проплешина - в большой концентрации пепел становится ядом, который всё живое
убивает: и корни, и букашек, и земные полезные микробы.
Прогорел костёр, и из обгоревшего дёрна показался краешек цинкового
ящика. Максим похолодел - если с патронами, то в любой момент полетят
очереди во все стороны. Всмотрелся через цинк - патронов не было, в ящике
были запаянные цепочки, перстни, кулоны - целое состояние. Тащил, наверное,
один из гитлеровских офицеров награбленное в фатерланд, но достало его
гаубичным снарядом, засыпало вместе с сокровищем нерукотворным курганом, а
яму от взрыва потом завалили трупами погибших, наспех засыпали землёю, и
заросла она, за сорок лет сровнялась с поляной...
Принёс Максим ящичек на хутор, вскрыл консервным ножом и позвал Оксану.
Она второго ждала, ей не здоровилось, потому сегодня даже не выходила из
дома.
- Приданое я нашёл твоей будущей дочке, смотри!
Оксана ахнула - драгоценностей было на сотни тысяч рублей.
- Но ведь ты нашёл, это всё твоё, почему ж приданое? И почему ты
думаешь, что дочка?
- Не думаю, а знаю, колдун всё же!
- Ты хороший колдун! Добрый!
- Придёт Игорь, надо будет это всё надёжно спрятать, а пока я займусь
чисткой - боль и кровь на них, Оксана! Фашист награбил, домой тащил, да
здесь и обронил вместе с головой.
Каждую вещичку Максим подержал в ладонях и вскоре образовалось две
кучки: одна - совсем маленькая, а другая - всё, что в первую не попало.
- Вот тут, в большой куче, украшения, которые никому не повредят, а эту
кучку закопать надо где-нибудь возле могилы. С чем бы эти цепочки-камушки ни
соприкоснулись, они оставляют печать зла.- И Максим сгрёб проклятые
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг