Как всегда все затеял Серега. Отпуска мы свои подгадали, чтобы
вместе, оба были без подруг, и оба равным образом хотели выбраться
куда-нибудь подальше и на подольше. Денег, однако, на хорошую поездку не
хватало. Была альтернатива выехать куда-нибудь на Каму и весь месяц
просидеть там с удочками на берегу, но ее Кабан с негодованием отверг.
- Чего мне Кама? - распинался он. - Чего я там не видел, на Каме? Я
ее и так каждый день вижу. Комарье, болота, рыбалки приличной нет, вода
плохая, выпить нечего...
В общем, он меня отговорил. И правильно, наверное, отговорил. А вот
дальше мне его не следовало слушать.
Дело в том, что с недавних пор Кабанчик бредил мотоциклами. Точней,
не мотоциклами, а "байками", как принято их называть в продвинутой среде.
Случилось так, что прошлой осенью в Пермь закатилась банда байкеров из
Питера или Москвы. Средняя такая банда, человек двадцать пять. Закатилась
как бы на фестиваль Rock-Line, который с треском обломился, и от
разочарования, и чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые
годы, занялась террором местных полицаев. А именно - разделилась на три
группы и две ночи куролесила на пермских улицах. Две ночи Пермь стояла на
ушах, все гибэдэдэшники валились с ног. Кто знает, тот поймет: хороший
"раздетый" "харлей" не в состоянии догнать ни одна милицейская техника.
Ментам оставалось только упирать на знание городских проулков, но банд
было три, и они их все время путали. К тому же в каждую затесалось
трое-четверо местных, в основном девчонок. И среди них Кабанчик. Серега
попал туда случайно. Погоняло у одного из рокеров было - Кабан (он и
выглядел соответствующе - этакий шкаф в черной коже, с вот таким пузом и с
бородой лопатой, из-под которой, когда парень ухмылялся, поблескивали
нижние клыки). Серега потусовался с ними, что-то спел, сыграл, потом стали
знакомиться: "Ты кто?" - "Кабан. А ты?" - "А я - Кабанчик!" Хохма всем
понравилась, и Серегу взяли с собой. Город он знал преотлично, две ночи не
слезал с седла, и когда летучий эскадрон полночных ангелов исчез из города
в дыму и грохоте бензинового выхлопа, еще недели три-четыре бредил байками
и ни о чем другом не хотел разговаривать. В квартире у него теперь все
стены были увешаны китайскими плакатами с изображением "харлеев", на
кожаных спинах которых принимали зазывные позы грудастые девицы в
микроскопических бикини. Более того, Серега нахватался каких-то глупых
шуток и вставлял их в разговоре к месту и не к месту.
- Знаешь, чем "харлей" лучше девушки? - риторически спрашивал он и
сам же отвечал: - У "Харлея" не бывает родителей.
Или:
- Знаешь, чем "харлей" лучше девушки? Толстого "харлея" не стыдно
показать друзьям.
Ну что тут сказать?
Именно тогда Серега и загорелся идеей раздобыть мотоцикл или два и
вместе с кем-нибудь отправиться куда-нибудь подальше. Так сказать,
странствовать. Например, со мной. И, например, на реку Белую, которая в
Башкортостане. Где рыбалка+, мед и дешевый бензин.
Серега - байкер...
Умереть, не встать! Ниже меня на голову, субтильный, с обесцвеченными
перекисью волосами ежиком, он больше походил на сильно высохшего Эминема.
Дюжину пудов железа, коими является "харлей", он не в состоянии был бы
даже поставить на колеса, случись ему упасть. Правда, водительские права у
него были.
Черт меня дернул согласиться.
В Башкирии я уже бывал - была у нас такая экспедиция. Я проехал этот
край вдоль, поперек и по диагонали, так что заблудиться мы были не должны.
Мы разжились хорошей картой, некоторой суммой денег и двумя канистрами
бензина, распланировали время на два месяца и приступили к сборам. Серега
обещал достать мотоцикл, я взялся раздобыть палатки, спальники и прочие
топорики и котелки. Маршрута разрабатывать не стали, положившись на случай
и на вдохновение.
Сперва и впрямь все пошло не так уж плохо. Пресловутый "байк",
который Кабанчик одолжил у приятеля, оказался старым добротным, защитного
цвета "Уралом" с коляской - машиной надежной, устойчивой и за то особенно
любимой населением одноименного края. Надежнее мог быть только грузовой
"Муравей", но тут уже взыграло Серегино самолюбие.
- Лучше уж сразу тогда - мотоблок, - мрачно сказал он, когда я
заикнулся об этом.
Солнечным июльским утром мы выехали из города и взяли курс на
юго-восток. Серега в крагах, кожаной куртке-косухе и нелепой обшарпанной
яйцеобразной каске вел, а я сидел позади, весь в камуфляже и в танковом
шлеме. Картина получалась еще та. Было жарко, и вскоре я перебрался в
коляску, где и угнездился поверх спальников. Автомагнитолу нам заменила
старая Серегина "Аэлита"; мы слушали "Арию", "Нирвану", "Айрон Мэйден" и
"Дорз" и два дня неторопливо катили по шоссе, любуясь окрестностями.
Сложности появились день на третий, когда мы забрались в окрестности
Стерлитамака. И сложности забавного характера: нам захотелось пива.
Быть в Башкирии и не отведать местного "Шихана" может только
убежденный трезвенник. Мы таковыми не были и в первые же сутки надрались
как черти. Ехать после этого куда-то было совершенно немыслимо, мы стали
лагерем у речки, развели костер и всю ночь прорассуждали на тему, как это
так получается, что в Америке байкеры ухитряются и пить, и ездить
одновременно, а у нас нельзя. Сошлись на том, что у них там "чуть-чуть" не
считается. На следующий день, опухшие и не выспавшиеся, мы не смогли
удержаться, чтоб не пропустить еще по бутылочке, после чего все-таки
взгромоздились в седло и двинули дальше. Медленно, как два нарика из
анекдота. Вечером повторили процедуру. Как ни странно, ни один патруль нас
не притормозил, и мы никуда не врезались, но Кабан спьяну что-то там
перемудрил с коробкой передач, пожег сцепление и запорол один цилиндр.
Двигатель стал стучаться и чихать, мы еле дотянули до Кармаскалы и там
заглохли окончательно. Мотоцикл пришлось разобрать. Весь черный от смазки,
Серега долго, с матом ковырялся в его металлических потрохах, после чего
заявил, что надо менять кольца и растачивать цилиндры, а иначе все погубим
окончательно.
Мы дотолкали несчастный драндулет до ближайшей ремонтной мастерской,
где нас ободрали как липку на лыко, потом забрали с собой палатку и
спальники, подсчитали наличность и приуныли: денег оставалось только на
бензин, чтоб не застрять здесь навсегда. При взгляде на бесчисленные
нефтяные насосы кажется, что бензин в Башкирии везде: ткни пальцем в землю
- нефть пойдет. На самом деле это, конечно, не так. Бензин здесь и
взаправду намного дешевле, чем в Перми, но все же не бесплатный, как
хотелось бы. Ждать было около недели. Мы почесали в затылках, решили, что
нет худа без добра и что теперь можно отрываться на пиве без опаски,
закупили на оставшиеся деньги три ящика "Президентского" и стали лагерем в
излучине реки.
Вот и весь наш отдых.
Не знаю, что бы с нами стало, если б я по старой памяти не положил на
дно коляски свою старую донную сеть. Продукты скоро кончились, а удочкой
много хорошего не нарыбачишь. А соловья, как известно, байками не кормят.
Мое прошлогоднее удостоверение инспектора рыбоохраны еще действовало,
правда, не здесь, и если что, я надеялся отбрехаться. Мы притопили сеть в
ямине, а ящики - на мелководье, раздобыли луковицу и две картошки, и на
вторую ночь труды наши были вознаграждены.
Две стерляди лежали в лопухах и шевелили жабрами. Рыбалка здесь и
впрямь была что надо. Даже ерши, и те на Белой с ладонь величиной, и
больше похожи на окуней. Серега уже раздувал костер, а я сидел на берегу,
довольно щурился и обсыхал после водных процедур. Прошлым утром на место
нашей ночевки приплелось огромное стадо коров, одна из которых сожрала мои
плавки, которые сушились на ветке. Теперь за сетью приходилось лазать
прямо так, в штанах. Благо на местном солнышке одежда сохла быстро, а
богатый улов примирил меня с двухдневной голодовкой.
- Сколько сварим? - подошел с ведром Кабанчик.
- Набирай полное, - уверенно распорядился я.
- С ума сошел? Ведро ухи! Много будет.
- Съешь все разом и попросишь добавки, - пообещал я ему. - Ты,
балбес, еще не знаешь, что такое настоящая стерляжья уха. Набирай.
Серега с сомнением покачал головой, но послушно забрался в воду и
зачерпнул с середины реки. Белая была здесь удивительно узкой и мелкой.
Чуть выше по течению, посередине русла выступал узкий и недлинный
островок, усыпанный белесыми окатышами камней и высохшими створками
перловиц. На нашей стороне росли ольховник и ивы. Противоположный берег
представлял собой высокий каменистый откос - примерно метров сорок,
совершенно белый, похожий на вывернутую при переломе из земли большую
кость. Наверху кустились какие-то заросли. Красиво было - до оторопи.
Кабан тоже впечатлился. Еще вчера он, ободрав ладони и колени, таки залез
на самый крутояр, долго восхищенно вертел головой и цокал языком, кричал
мне оттуда: "Вот она, красота-то, оказывается, где!" - потом подобрал на
островке на память камень покрасивее и сунул его в боковой карман.
"Косуха" у него немедленно перекосилась, на все сто теперь оправдывая свое
название. Так он и ходил.
С ведра закапало в огонь, зашипело. Начало закипать. День шел на
спад, в кустах уже нудело комарье. На обратном пути Серега прихватил две
охладившиеся бутылки (все этикетки с них мы предусмотрительно соскребли,
чтоб не унесло течением и не демаскировало наш тайник). Пиво растравило
аппетит. Мы определили в дело одну из стерлядей, вторую упаковали в мешок
с крапивой и спрятали в кустах, заправили варево лаврушкой, солью и
душистым перцем, и меньше чем через полчаса получили целое ведро ухи с
классическим "янтарным" жиром поверху. Запахи над поляной поплыли
умопомрачительные. Мы подсели ближе, вооружились мисками и ложками и тут
вдруг услыхали шум автомобильного мотора.
Точнее - двух моторов.
Ехали сюда.
Мы переглянулись. Как ни хотелось нам есть, сперва надо было
разобраться, кого там принесло. Серега с головой залез в палатку и
зашуршал деньгами, а я переложил поближе удостоверение и подальше - мешок
с рыбой. Меньше чем через минуту на дороге показались визитеры: шикарная
четырехсотая "БМВ" и вслед за нею - кремового цвета "уазик-"буханка" (судя
по замазанному на дверях кресту, бывшая карета "скорой помощи"). Дорога
была раздолбанная, в выбоинах, водитель иномарки вел машину медленно,
опасаясь повредить кардан. "Уазик" держался в кильватере. Наконец они
доехали до нас, остановились и хлопнули дверцами.
У меня отвисла челюсть, когда из первой машины полезли "новые
башкиры". Это я для себя так их окрестил, ибо на "нового русского" они
походили как две капли, за исключением одной детали. Сейчас поймете какой.
Экипировку каждого составляли традиционный малиновый пиджак, белая
рубашка, галстук, веерные пальцы с массивными золотыми "гайками" и...
болотные сапоги, раскатанные вверх по самое "не могу". Было их двое. Один
- примерно с Кабанчика ростом, но такой же в ширину, головастый, кудрявый
с проседью, с обаятельным круглым лицом под цвет пиджака, держался
по-хозяйски уверенно. Другой был полная ему противоположность - с прямыми
волосами, худой, высокий, голенастый как цапля. Лицо его, узкое, скуластое
и остроносое, почти без подбородка, походило на щучью морду. У одного
фамилия оказалась Баев. У другого - Боев.
- Давно сидим? - поздоровался мордатый.
- Не очень, - в тон ему отозвался я, уже смекая, что придется
убираться. - А что?
- Так, ничего. Мы примостимся тут? Я удивился.
- Примощайтесь... То есть э-э-э... моститесь... В общем,
присаживайтесь.
И я демонстративно передвинулся, слегка освобождая место у костра, и
кивнул на ведро.
- Вот и ладно. - "Щучья морда" Боева обернулась к "уазику". -
Степаныч! Разгружай.
То ли мой камуфляж на них так подействовал, то ли стерлядь, которую
мы так безнаказанно и нагло изловили и сварили, а только прогонять нас не
решились. Или - не захотели. Я воспрянул духом и приготовился смотреть,
что будет дальше.
Из "уазика" вылез мужичок - обыкновенный "водила" лет сорока, вылез и
стал вытаскивать наружу какие-то сумки, тюки и даже чемоданы. Вынул две
большие коробки из-под сахара, наполненные березовым углем. В двух других
зазвякали бутылки. Мы с Серегой переглянулись. Напоследок все трое
распахнули задние дверцы машины и с натугой, пятясь, вытащили длинный
раскладной мангал. Наконец приготовления более или менее закончились.
Нувориши сбросили пиджаки, стянули галстуки и подсели к костру. Шофер
насыпал в мангал сушняка для затравки, поджег и вынул связку шампуров.
- Ну, будем знакомы. - Толстяк протянул мне широченную ладонь. - Меня
зовут Ренат, это Руслан, а это, - он кивнул на шофера "уазика", - Иван
Степаныч. А вас?
Я назвался.
- Кабан, - сказал Кабан. - То есть Сергей, - торопливо поправился он,
завидев удивленные физиономии собеседников. - Это фамилия у меня такая -
Кабанов.
- Ага. Чем занимаетесь?
- Так, - я неопределенно помахал прутиком, - ездим, смотрим...
Исследуем.
- Ученые, значит? Студенты небось?
- Вроде того.
Рядом с палаткой лежали весы, линейка, ванночка и скальпель, которые
я предусмотрительно туда подбросил, так что легенда эта Баева и Боева
вполне устроила.
- Как рыбалка?
- Не очень. - Я кивнул на ведро. - Вот все, что поймали. Если вы сюда
на шашлыки, то долго сидеть придется.
- Ничего, у нас с собой. Будете? Мы переглянулись.
- Можно, - как бы делая одолжение, согласился я. - Тогда уж и вы... -
Я кивнул на ведро.
- Да уж, не откажемся! -- крякнул Ренат. - Полдня ехали. Вот что,
давайте-ка за встречу.
Он слазил в коробку, вытащил оттуда бутылку, с хрустом свинтил
колпачок и разлил водку по кружкам. Одной не хватило, но Серега достал из
кармана складной стаканчик, тряхнул им, и все "устаканилось". Пока
поспевали шашлыки, мы угостились ухой, которая оказалась выше всяких
похвал. Кабанчик выкушал сто пятьдесят граммов водки, захлебал ухой и
окосел. У меня тоже в голове зашумело. Варево в ведерке быстро убывало.
Костер, как известно, сближает. В городе этот Баев или Боев на нас бы
даже не взглянул, что называется, "тупеем не кивнул", а здесь - гляди,
сидим, беседуем как люди. Дул ветерок, светили звезды, от мангала шел
тягучий ровный жар. Что-то неразборчиво тянул про виски-бар Джим Моррисон
из "Аэлиты". Даже "БМВ" на заднем плане вроде бы как не мешала.
Выяснилось, что Баев не раз бывал в Перми.
- Хороший город, - признал он, облизывая свои короткие сильные
пальцы. - У меня там брат живет. Район у вас там еще такой, с названием
чудным, не то "Разболтай", не то "Раздолбай"...
- Разгуляй?
- Точно! У него квартира где-то там. А вы где живете?
- Мы? Мы как бы так... от института... Заспорили про рыбу.
- Вот ты рыбак, - кипятился Баев. - Вот ты скажи мне, на что лучше
стерлядь ловить? Что она ест?
- Ракушек ест, - пьяно отбрыкивался я, - которые на дне. По дну
елозит, мордой ворошит.
- А я вот слыхал, будто она плавает ночью вверху брюхом и мошек
лопает.
- Чепуха! - подпрыгивал я. - Быть того не может! Какие мухи? У нее же
рот нижний!
- Нижний не нижний, а научная книга была, между прочим.
- Да ерунда все это! Не бывает такого.
- Что ли, я вру?
- Ты не врешь. Книга врет!
Уха кончилась. Уже будучи на дружеской ноге со всеми, я слазил в
кусты и достал мешок со второй рыбиной. Жабры у стерляди все еще
шевелились.
- О! - закричал довольный Баев. - Я же говорил, что у вас там еще
припрятано! Давай ее, эта, в котел. Степаныч! Тащи картошку.
Кабанчик вытащил из бокового кармана куртки нож и принялся
разделывать рыбу, а я принес воды в ведре и снырял за пивом.
Вторая уха поспела вместе с шашлыками.
Пустых бутылок быстро прибывало. Пили все больше, спорили все громче,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг