б чуток - и распластал бы он меня по самое "не хочу"!
С успехом и обратная дорога короче.
Ехали кучно, пели песни. И легко было это понять: бешеную змеюгу,
промышлявшую по ночам, кончили и авторитету рабоче-крестьянской трудовой
власти прибавили.
Стало быть, день прожит не зря!
Вот только погибшие хлопцы настроение омрачали, потому и спели на
въезде в Лукоморск "Вихри враждебные...", чтобы понял народ все правильно -
в кровавой борьбе без жертв не бывает.
- Слушай, Паша, - обратился Кторов. - Я тут краем уха про русалов
слышал.
К его удивлению, Гнатюк густо покраснел.
- Какие русалки, браток? - неискренне удивился он. - Сказок начитался?
- Да я ж тебя не про русалок спрашиваю, - выделил голосом Кторов. - Я ж
про русалов.
Гнатюк закаменел скулами.
- Кто ж тебе про них рассказывал? - без особого интереса спросил он. -
Чувствую, торгаши постарались. Ну зачем тебе это? Если уж честно, я этого
дела сам никогда не одобрял.
- Ладно трепаться, - бросил Кторов. - Скажи лучше - покажешь?
- А то, - с видимой печалью отозвался начоперотдела. И на глазах
поскучнел.
***
Вечером Антон был в указанном котом месте.
Рядом со скамейкой стоял вчерашний музыкант и играл что-то печальное и
Кторову незнакомое. Впрочем, знатоком музыки Антон себя никогда не считал.
- Добрый вечер, - сказал музыкант и кивнул Кторову, как старому
знакомому. - Вы располагайтесь, располагайтесь, я уже заканчиваю.
- Ну что вы, - мягко улыбнулся Антон. - Играйте на здоровье, раз
нравится. Кто-то сказал, что без музыки мир становится похожим на кладбище,
музыка - это язык, которым с природой говорит Бог.
- Рад, что вы это понимаете, - сказал музыкант. - Две вещи наполняют
мою душу все более новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем
чаще и продолжительнее я размышляю о них, - это звездное небо надо мной и
моральный кодекс во мне. Человек и вообще всякое разумное существует как
цель сама по себе, а не только как средство для любого применения со стороны
той или другой воли; во всех своих поступках, направленных как на самого
себя, так и на другие разумные существа, он всегда должен рассматриваться
так же, как цель.
- Сильно сказано, - кивнул Антон. - Хотя и не слишком понятно.
- Это придет позже, - сказал музыкант.
В воздухе повисла недоигранная нота, она трепетала, медленно опускаясь
на гравий парка, в то время как музыкант уже укладывал скрипку в футляр.
- Папа всегда говорил... - продолжал музыкант. - Эммануил, говорил он,
мир - это вещь в себе, он просто не существует помимо наших понятий о нем.
- Идеализм, - уточнил Антон.
- Но тогда я его не понимал, - вздохнул музыкант, которого звали
Эммануилом. - Очень жаль, но дети никогда не понимают родителей. А потом
оказывается, что родители ничего не хотели, кроме добра.
- А вот это уже звучит двусмысленно, - усмехнулся Кторов.
- А все русский язык, - музыкант уложил в футляр шелковую подушечку. -
Двусмысленность языка делает мир безумным, в то время как следует стремиться
к его упорядочению. Хотя бы в речах. Счастливо вам, господин Кторов.
- Кстати, откуда вы меня знаете? - спросил Антон. Музыкант грустно
улыбнулся.
- Вы не поверите, - произнес он. - Но у вас это написано на лбу.
Конечно, это видно не всем, а только тем, кто пытается понять суть явлений.
Некоторое время Антон Кторов бездумно смотрел ему вслед.
Странное дело, но музыкант не удалялся, вернее - по мере того как
расстояние между ним и скамейкой росло, музыкант словно таял в воздухе. Вот
он стал похож на легкое колебание листвы на ближайшем кусте, а еще через
мгновение - на сполох южного ветерка, вздумавшего потревожить сонный покой
вечерних сумерек, и наконец, исчез совсем.
- Впечатляет? - бархатно поинтересовался за его спиной Баюн
Полосатович. - Меня тоже. Сколько смотрю, а привыкнуть никак не могу.
- А чего он каждый вечер здесь играет? - не оборачиваясь,
поинтересовался Кторов.
- Птицу Сирин приманивает. Говорят, если ее к себе расположить, она
тебе про грядущее истины откроет.
- А с чего он взял, что птица здесь объявится?
- Откуда я знаю, - недовольно сказал кот. - Чего ты меня спрашиваешь?
Сам должен понимать - немец! Если он что-то для себя решил, никогда не
отступится.
Уже привычно он расположился рядом с Антоном, сунулся влажным носом в
ладонь, улегся удобнее, открывая роскошное пузо, довольно заурчал.
- И как тебе окрестности Лукоморска?
- Ты же, негодяй, нарочно меня с ЧОНом отправил, - сердито сказал
Антон, демонстративно убирая руку. - Догадался ведь, что только я с ним
сладить могу, у других-то пули - свинец и медь, серебряные только у меня
были.
Кот сладко зевнул.
- Делов-то, - сказал он. - Подумаешь, на смерть его отправили! Ты чеши,
не отвлекайся. Помню, ротмистр Грызлов... - и замолчал, словно понял, что
сморозил что-то бестактное.
- Так ты, значит, и нашим, и вашим, - Кторов убрал руку. - Белые были,
ты им про красных все выкладывал, теперь других дружков стараешься завести,
а?
- А ты поживи здесь, - огрызнулся кот. - Это с виду все пристойно, а
глянешь внимательнее - нежить на нежити, неумытик незнатью погоняет. Ты
чеши, чеши, а то ведь я и рассказывать ничего не буду. Рыбку с валерьянкой
принес?
- Принес, - с достоинством сказал Кторов.
- Это славно, - обрадовался кот. - Значит, попируем!
- Кто погуляет, а кто и облизнется, - Антон легонько щелкнул кота по
носу. - Ишь, устроился, и рыбку хочешь съесть...
- В музей загляни, - посоветовал кот. - Папка белая, второй стеллаж от
входа в третьей комнате, на третьей полке снизу. Там про твое дело
интересные документики собраны. И не надо намеков, не надо! Никто меня не
кастрировал, у меня подружки, почитай, в любой хате! Да! В любой хате!
Последние слова он произнес с особым жаром, потом заглянул в лицо
Кторова круглыми глазами с огромными зрачками:
- Где там у тебя валерьяночка?
Глава одиннадцатая
Слух по городу все-таки прошел.
На Антона, идущего по улице в гимнастерке без погон, туго затянутой
ремнем, в галифе и хромовых сапогах, горожане смотрели с восхищением и
страхом. С одной стороны, как не восхищаться, если он их от Черного сотника
избавил? А с другой стороны, тот, кто с серебром дружбу водит, человек
опасный - трудно понять, чего от него ждать. Такой и с носаком знаться
может, и ночную укуску за свою почитать.
Краеведческий музей располагался рядом со штабом самостийников в
маленьком одноэтажном доме, но Кторова туда пустили без лишних расспросов и
особых документов не потребовали. Сам музей представлял собой четыре комнаты
с пузатой купеческой мебелью, что должна была отражать быт лукоморского
горожанина конца девятнадцатого - начала двадцатого веков. На стене первой
висел гобелен, на котором степенный украинец за обеденным столом тоненькими
скибочками резал шмат сала. За столом сидели дети и хозяйка, с нетерпением
ожидающие окончания этого захватывающего действа. У порога задорно поднял
розовый пятачок подсвинок. На столе парил самовар.
В красном углу горницы висела потемневшая икона, но, как Кторов ни
вглядывался в нее, не мог определить, что за святой на иконе, а при одном из
выбранных ракурсов Кторову даже показалось, что изображен на иконе ящер,
сидящий верхом на лошади и поражающий копьем человека. Быть этого не могло,
и Антон, оглядевшись по сторонам, даже перекрестился осторожно. Ничего
особенного не произошло, но когда Антон перешел в третью комнату, сзади
послышался сухой треск. Он обернулся и увидел, что странная икона упала на
пол. Более того, задник ее отлетел, и обнажился кусок желтой плотной бумаги,
свернутый в гармошку.
Он вернулся, поднял икону, вытащил бумагу и, воровато озираясь, повесил
икону на прежнее место.
В третьей комнате и в самом деле стояло несколько книжных стеллажей.
Книг на них было немного, а все свободное место занимали тщательно
разложенные предметы с пояснительными табличками.
Он наклонился к указанной котом полке и действительно обнаружил там
белую тоненькую папку, порадовавшись, что надел гимнастерку. Сунуть папку
под гимнастерку за ремень оказалось делом нескольких секунд. Он выпрямился.
- Решили познакомиться с историей города? - осведомились сзади.
Антон обернулся.
У входа стоял начоперотдела местной ЧК Павел Гнатюк и, насмешливо
щурясь, разглядывал столичного гостя.
- Забавно здесь у вас, - вместо прямого ответа отозвался Кторов.
- Не только забавно, - Гнатюк кивнул на прозрачный сосуд в углу
комнаты. В мутной жидкости плавало что-то длинное, белое, напоминающее
рыбину. - Маховая нога Сени Попрыгунчика. Около сотни жертв. Кровожадная
была тварь, пробу ставить негде. А вы не писатель, как я понимаю. Не
поговорить ли нам более откровенно, товарищ?
Кторов подумал.
- Можно и поговорить, - согласился он.
Открыв тайник, искусно сделанный в портсигаре, Антон подал чекисту
мандат, подписанный Дзержинским.
- Мощный документ, - одобрил Гнатюк. - Значит, это о вас меня
предупредили шифровкой из Харькова.
- О чем? - не понял Антон.
- Да как обычно, - пожал широкими плечами Гнатюк. - Может обратиться...
Личное поручение Ленина и Дзержинского... Просим оказать полное содействие в
случае необходимости... А что, созрела такая необходимость?
- Пока не знаю, - вздохнул Кторов и поинтересовался: - А вы обо мне как
узнали? Только не говорите, что вычислили, мне кажется, у вас более
конкретные источники.
- Куда уж конкретнее, - кивнул чекист. - А вы не догадываетесь?
- Догадываюсь, - усмехнулся Кторов. - Баюн Полосатович?
- Кот, - признался Гнатюк. - Сам пришел. Подозрениями, говорит,
поделиться хочу.
Они вышли из музея.
Около музея, привязанные к забору, стояли две оседланные лошади.
Кторов вопросительно посмотрел на чекиста.
- Так ты же русалов посмотреть хотел, - безмятежно сказал Гнатюк. -
Чего же откладывать?
***
Залив был тихим и спокойным.
Горы, окружавшие его, густо поросли мохнатыми реликтовыми деревами, уже
опушенными клейкой зеленой листвой. По узкой каменистой дороге они выехали
на площадку, где зеленая весенняя трава перемежалась серыми каменными
россыпями.
- Здесь они, - сказал Гнатюк. - Смотри только внимательнее. Кторов
всмотрелся в прозрачную воду. Она была настолько чиста,
что легко различалось каменистое дно. С глубиной вода становилась все
более зеленой и густой, но и просматриваемого пространства хватило, чтобы
различить на дне правильные ряды вытянутых фигур. Блюмкин не соврал. В
Москве Кторову казалось, что это пьяное хвастовство коллеги. Оказалось -
чистая правда.
- Ближе не советую, - сипло сказал Гнатюк. - По себе сужу, насмотрелся
однажды, так веришь, неделю не спал.
- Лихо, - с хрипотцой отметил Кторов. - Кто же это их?
- Розалия Землячка да Бела Кун, - Гнатюк снял бинокль и протянул его
товарищу. - Нашли, кому судьбы российских мужиков доверить!
В бинокль оказалось трудно различить что-либо определенное, только тени
в воде вытянулись и обрели человеческие очертания. Домысливать было страшно.
- И сколько их здесь? - спросил Кторов, опуская бинокль.
- Откуда я знаю? - буркнул Гнатюк. - Я их не топил. Знаешь, что я
сейчас подумал? Всадить бы в твой затылок пулю, пока ты окрестности
разглядываешь, - и в воду. От таких вот гостей одно беспокойство. Когда мне
что-то непонятно, я нервничать начинаю. А так - все спокойно, все хорошо, и
проблем никаких. Мало ли что - ехал да не доехал. Время беспокойное.
- Ну-ну, - хладнокровно сказал Кторов.
Гнатюк неприятно улыбнулся.
- Хорошо держишься, браток. Другой бы за наган стал хвататься. А ты не
суетлив. Считай, пошутковал я насчет мыслей своих. К воде спускаться будем
или назад поедем? Я тебе так скажу, покойник он и в море покойник. Здесь они
спокойно лежат, здесь хорошо.
- Назад поедем, - Кторов вернул чекисту бинокль. - А ты, я вижу, всего
этого не одобряешь?
- Крови уж больно много, - пояснил Гнатюк. - Я понимаю, когда в бою. Но
эти-то вроде в плен сдались, оружие побросали. Покуда мы так мировую
революцию делать будем, земля кровью захлебнется. Да и кто за нами пойдет,
если мы чужой кровушки во имя даже самых распрекрасных идеалов жалеть не
будем? Тебе-то это вроде тоже не глянется?
- Не глянется, - подтвердил Кторов.
- Чего же тогда служишь?
- А ты?
- Да куда деваться, - вздохнул Гнатюк. - Все у меня здесь, сам местный
в третьем колене, все, что предки нажили, не бросишь ведь, верно?
Лошади шли неторопливо, день был солнечным, и только на западе
стягивались в молочную кучу растянувшиеся поутру облака. Никуда не хотелось
торопиться. И делать после увиденного ничего не хотелось. Даже не верилось,
что в этом благословенном Богом месте творились страшные дела. Интересно,
как их топили? Вывозили на ржавой барже и по одному спускали под воду с
грузом на ногах. На глазах у остальных. И каждый терпеливо ждал своей
очереди. Антон почувствовал, как каменеют скулы. Зачем все это делалось?
Ради чего? Революции совершаются во имя людей. А когда людей топят, как
слепых щенков? Кто будет жить в светлом и красивом будущем, если
революционная доблесть - потопить людей, уставших воевать?
В молчании они подъехали, к пригороду. Люди вглядывались в лица
всадников, узнавали Гнатюка и успокоенно возвращались к обыденным делам. Не
разговаривая, спутники доехали до майдана Незалежности, привязали лошадей.
- Зайдешь? - спросил Гнатюк.
- Позже, - уклонился Антон. - У меня тут еще дела имеются.
- Знаем мы эти дела, - насмешливо подмигнул чекист. - Папочку, как
прочитаешь, не забудь в музей занесть.
***
Баюн Полосатович, морда кошачья, предатель ушастый, не солгал - папочка
и в самом деле содержала весьма и весьма любопытные сведения, которые
непосредственно относились к полученному Кторовым заданию.
Странное существо появилось в семнадцатом веке в Праге, и изготовил его
из особых глин раввин пражской синагоги Лоэв для того, чтобы существо,
которое он назвал Големом, обеспечивало порядок и безопасность в еврейском
квартале города. Лоэв нашел тетра-грамматон, дающий Голему жизнь. И все было
нормально: утром раввин писал на лбу Голема заклинание, и тот начинал свое
патрулирование, а вечером надпись со лба чудовища стиралась, и оно покорно
замирало в углу синагоги до следующего утра. Но однажды вечером раввин забыл
стереть запись, и существо взбесилось. Голем разрушил десятки домов, убил и
ранил десятки людей, прежде чем раввин ухитрился стереть заклинание. После
этого Голем превратился в кусок глины, а свиток, на котором заклинание было
записано, Лоэв спрятал. Через некоторое время старик умер, а имущество его
было передано старьевщику Вассертруму. Что-то там произошло, может,
соискатели свитка обнаружились, только у Вассертрума наступили неприятные
времена: за ним и членами его семьи началась настоящая охота. Спасаясь от
смерти, Вассертрум перешел русскую границу, некоторое время скитался по
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг