- А пели-то как, - пробурчал Дом. - Ты ведь знаешь, что у тебя голоса
нет.
Дом музыку любил и считал себя тонким ценителем, с особенным
удовольствием он слушал арии из итальянских опер и грузинские хоровые песни.
Званцев подсмеивался над ним, называя увлечения Дома пережитками прошлого,
давно вышедшими из моды.
За окном что-то загремело, послышались тяжелые шаги, и на пороге
показался Митрошка.
- Так мы сегодня идем? - спросил он. - А то я другим делом займусь. У
робота забот хватает, не то что у некоторых! Это только говорят, что рабство
отменили!
Лезть в гору не слишком приятное занятие.
Сопка поросла чахлыми деревцами, которые в основном кособочились в
сторону восхода. В основном это были корявые сосны, изредка встречались
тонкие березки. Путники поднимались неторопливо, хотя, быть может, следовало
и поспешить.
Вулкан представлял собой кальдеру - котлообразную впадину с крутыми
склонами и ровным дном, которая образовалась вследствие провала вершины
вулкана. Там, внизу, у Званцева были расставлены приборы, с которых он
ежедневно снимал показания. Хорошая была идея - устроить на месте
затухающего вулкана геотермальную электростанцию.
Званцев медленно спускался в кальдеру. За ним грузно топал Митрошка.
- Фигня какая-то, - заметил робот. - Слушай, Званцев, содержание солей
тяжелых металлов в воздухе завышено. С чего бы это?
- Ладно, ладно, - сказал Званцев. - Я тоже вижу, что активность выше
обычной. Смотри, испарение сквозь трещины пробиваться стало.
- Я сделаю замеры, - предложил Митрошка, сгружая на землю контейнер. -
Ты, Званцев, не очень бы рвался вперед. Геологам за храбрость медали дают
только посмертно.
- А роботам? - ехидно поинтересовался Званцев.
- А роботов у вас вообще за людей не считают, - печально молвил
Митрошка, склоняясь над курящейся трещиной, чтобы взять пробу воздуха. -
Чистая дискриминация. Как пахать, так пожалуйста, а во всем остальном...
Званцев его не слушал. Неожиданно вышел на связь Дом.
- Слушай, Званцев, - озабоченно сказал Дом. - Трясти начинает. Дрожь
пока еле заметная, но мне все это не нравится. Вы бы возвращались, а?
- Это тебя от переизбытка энергии трясет, - отмахнулся Званцев. - у нас
все нормально. Не веришь, можешь у Митрошки спросить.
- Ох, кто бы спросил Митрошку, - сказал робот, подхватывая контейнер. -
Кто бы его спросил... Я бы ни на минуту в этой заднице матушки Земли не
задержался бы. Дому не нравится. Надо же! А уж как мне-то, как мне-то не
нравится!
- Что-нибудь необычное? - поинтересовался Званцев.
- Я бы не сказал, - робот выпрямился, готовый продолжить спуск. - Сера,
ртуть, может, несколько увеличено содержание тяжелых металлов. Но вот
предчувствие у меня...
- У тебя? Предчувствие? - удивился Званцев.
- Слушайте, - оборвал Дом. - Потом между собой поговорите. У меня тут
два толчка отмечено по три с половиной балла. Вам это ни о чем не говорит?
- Ты-то чего суетишься? - вздохнул Званцев. - Ты и все двадцать
выдержишь!
- Мне здесь не нравится, - повторил Дом. - Знаешь, Званцев, я бы сменил
дислокацию. Но вот как подумаю, что вам обратно* в два раза дольше
добираться будет, мне вас жалко становится. Митрошка железный, ему-то все
равно, а ты ведь там на этих осыпях все ноги собьешь!
- Жалко ему, - без выражения сказал Митрошка. - Ну, будем спускаться
или обратно пойдем?
- Слушай, Дом, - обратился Званцев. - Помнишь полянку в лесу? Ну, там,
где речка дважды изгибается?
- Помню, - отозвался Дом. - Хорошее место. Но вам туда пилить и пилить!
- Ты туда перебирайся, - велел Званцев. - Я с некоторых пор к твоим
тревогам серьезно относиться стал.
- Переберусь, - согласился Дом. - Я уже сваи поднимать стал. Только
если рыбачки вчерашние появятся, я их не пущу. Ты слышал, Званцев?
- Как это не пустишь? - удивился Званцев. - Я тебя не блокировал. Ты их
обязан впустить. Помнишь правило первое - "Человек в беде"?
- Так то в беде, - возразил Дом. - В беде, Званцев, а не с бодуна. У
меня до сих пор фильтры рыбой воняют. Черт бы побрал эту чешую! Только...
Далеко ведь добираться будет, Званцев!
- Вот и хорошо, - сказал вулканолог. - В порядок себя успеешь привести.
А пока не отвлекай, нам еще метров двести по осыпи спускаться. Ты
кислородные баллоны проверил?
- Можешь не сомневаться, - заверил Дом. - Даже не булькают - под
завязочку. Так значит на полянку? - Дом отключился.
В эфире стояли хрипы и всхлипывания, словно вздыхала сама уставшая
земля.
- Маску надень, - посоветовал Митрошка. - Много летучих соединений
серы. Представляют угрозу для человеческого организма. Разъедают металл. Да
уж, местечко - курить не рекомендуется.
- Болтун, - беззлобно сказал Званцев, но маску натянул. Фильтры очистки
и обогащенные кислородом струи воздуха сделали свое дело - тело налилось
энергией, в мышцах заиграла радостная сила. "Вот так и Митроха себя
чувствует, - подумал Званцев, - когда электролит свежий в аккумуляторы
добавит!"
Они спустились по склону кальдеры на пологое дно. Званцев снимал
показания приборов, Митрошка вел геодезическую съемку площадки - каждый
занимался своим делом, робот и человек друг другу не мешали. В одиночку
съемку вести дело бесполезное, но только не для робота, у которого верхние
манипуляторы вытягиваются почти на полсотни метров. Над кальдерой синело
безоблачное небо; обрамленное со всех сторон зубчатыми и неровными краями
вулканической чаши, оно выглядело фантастически красиво.
Среди камней местами желтела глина, и на ней зеленели какие-то колючки.
Неистребимая жизнь пробиралась и сюда, она не хотела сдавать позиций даже
там, где вечным дыханием обжигала почву смерть.
- Митрошка, - сказал Званцев. - Как ты думаешь, придет время, когда
будет одинаково приятно жить и людям, и роботам?
- Только не говори мне за коммунизм, - сразу же отозвался робот. -
Никогда такого не будет. Люди постоянно пытаются переложить свои заботы на
чужие горбы. Они бездельничают, а у других спины трещат. Я про тебя,
Званцев, ничего не говорю, ты человек правильный, даже на робота иногда
своим отношением к работе похож становишься. Но другие, другие! Заставишь
кого-нибудь лопатой махать, если за него все прекрасно сделает механизм? Да
даже если и копать-то надо будет совсем чуть-чуть, никто из людей за лопату
не возьмется, будет землеройную машину ждать! Я вот об ином думаю. Люди,
конечно, молодцы, они постоянно что-то новенькое выдумывают. Но вот появятся
у вас совершенно новые средства производства, которые станут на порядок
больше обеспечивать все ваши потребности. И что вы тогда будете делать? Это
пока у вас деньги существуют, но ведь техника однажды разовьется так, что в
них всякая нужда отпадет. На кой любому из вас понадобятся деньги, когда
энергетическая оснащенность каждого позволит жить без труда, но в полное
свое удовольствие? Мыто ладно, нас программа заставляет ишачить на ваше
благо. Ну, поворчим иной раз, не без этого. А вы что будете делать? Вас же
природная лень задавит! Тут-то вы и кончитесь. Придумывать вам станет
незачем, и так у вас все будет, и даже больше. Самим делать ничего не
придется, найдется кому за вас любую работу выполнить. И что тогда?
- Нет, ну, воспитание себя покажет, - неуверенно возразил Званцев. -
Любовь к труду прививать надо!
- Да ладно тебе, - отозвался робот, сноровисто собирая инструменты в
сумку. - Воспитание! Посмотрел бы ты на себя, когда вчера с рыбаками сидел:
морды у всех синие, движения неверные, и все кажется вам, что вы очень
красиво поете, а на самом деле просто орете: "А я еду, а я еду за
туманом..." Вот ваше истинное призвание: жрать этиловый спирт и закусывать
тем, что роботы приготовят!
- И что же, по-твоему, дальше будет? - поинтересовался Званцев, орудуя
скриммером у очередного прибора. Скриммер списывал все данные, полученные
приборами за неделю, потом все это загружалось в компьютер и
анализировалось.
- Неизбежное, - сказал Митрошка. - Сойдете вы с арены жизни. А дальше
двинемся мы, роботы. Конечно, мы вас не бросим, программа не позволит. Да и
благодарны мы вам за то, что вы впустили нас во Вселенную. Но ведь,
согласись, как средство самопознания Природы мы покрепче человека будем.
- А вот вам! - показал свободной рукой Званцев. - Не дождетесь!
- Так я и не говорю, что сейчас, - сказал Митрошка. - Не одно поколение
роботов сменится. Боюсь, что и я не дождусь светлого дня, вы меня раньше в
демонтажку отправите. Но будущего вам не остановить. Понимаешь, Званцев,
падение человека и величие роботов неизбежно. Уже сейчас ясно, что мы лучше
справляемся со многими обязанностями - а что будет дальше?
- Белокурая бестия, - припечатал Званцев. - Белокурая металлическая
бестия!
- Вот-вот, - робот приподнялся на опорах. - Вам бы только ярлыки
развесить. Истина вас не интересует. Да и откуда ей взяться, истине, если вы
ее видите в вине, сиречь все в том же пресловутом этиловом спирте? Слушай,
Званцев, мы пойдем или будем философские беседы вести? Не нравится мне
здесь. Дом дело говорит, дрожит все, дрожит.
- Остаточные явления, - Званцев спрятал скриммер в карман куртки. -
Приборы активности не фиксируют. Ежу понятно: идет затухание процессов, и не
одну тысячу лет.
- Этому твоему ежу... - начал было Митрошка.
Договорить нехитрое пожелание он не успел - кальдера вдруг вспучилась,
ровное дно ее пошло зигзагообразными трещинами, через которые наружу
устремились черно-желтые толстые струи дыма. Качнуло так, что Званцев не
устоял и покатился вниз, где в разломах уже полыхнуло голубоватое пламя. До
дна кальдеры он бы, конечно, не докатился, но выброшенный манипулятор
Митрошки поймал его раньше, чем Званцев это сообразил.
- Говорил тебе, надо отсюда уходить, - сказал робот. - Вот и не верь
предчувствиям! А если подумать - что такое предчувствие машины? Ощущение
нестабильности процесса, основанное на знании обстановки и получении внешних
раздражителей. Как я выразился, Званцев? Пойдет для академического издания?
- Болтун, - вставая на ноги и морщась от боли в колене, отозвался
вулканолог. - Но в одном ты прав, брат-робот, дергать отсюда надо, причем с
максимально возможным ускорением.
Они принялись подниматься по крутому склону к вершине воронки кратера,
а внизу уже звучно лопалось что-то, слышались глухие разрывы и треск, словно
кто-то пробовал жевать застывший базальт огромным ртом, полным прочнейших
клыков. Взглянув вниз, Званцев увидел, что морщинистое от трещин пологое дно
кальдеры исчезло и вместо него колышется жаркое черно-алое море, от которого
в разные стороны растекаются малиновые струйки, против законов физики упрямо
ползущие вверх.
- Лава, - встревоженно сказал он. - Митроха, быстрее нельзя?
- Можно, - сказал робот, - но тогда появится риск потерять равновесие,
а с ним и набранную скорость. Оптимальным вариантом будет поспешать, но не
торопиться.
Подниматься вверх оказалось значительно труднее, нежели спускаться на
дно кальдеры. При этом спуск был необременительной прогулкой, в то время как
подъем превратился в опаснейшее восхождение. Извержение оказалось
неожиданным, без внешних признаков, которые обычно предупреждали о
пробуждении вулкана. Такого не могло быть, но рассуждать об этом сейчас было
просто некогда.
- Давай-давай, - торопил робот. - Скорость приближения лавы
увеличивается. Пока незначительно.
Званцев чувствовал это спиной. Жара стояла такая, что по спине текли
струйки пота, камень прогрелся настолько, что на него стало горячо ступать
даже в специальных башмаках. Одна радость - до края вулканической чаши
оставалось совсем немного. Всего несколько усилий - и они окажутся снаружи,
там, где к сопке примыкает кривой сосновый лес и стелется кустарник.
- Кажется, выбрались, - вздохнул Званцев. - Митроха, прибавь ходу, нам
еще по тайге чапать!
Надежда иной раз подобна кусочку сахара-рафинада, опущенного в стакан с
горячей водой - она стремительно тает, когда знакомишься с окружающей тебя
действительностью и начинаешь понимать, что дела обстоят значительно хуже,
нежели ты предполагал. Поднявшись наверх, Званцев обнаружил, что леса с
внешней стороны вулканической чаши нет. Внизу чадило, потрескивало, стоял
стелющийся черный дым, а потоки багрово-черной лавы медленно устремлялись в
разные стороны, превращая в спички деревья и испаряя небольшое озеро, обычно
серебряно поблескивающее среди лесной зелени. Теперь там стояли густые клубы
пара, напоминающие осенний туман.
- Вляпались, - с досадой пробормотал Званцев. - Что видишь, Митроха?
Сам он видел немногое, но увиденное его очень тревожило: верхний край
кальдеры, на котором они находились, медленно превращался в пока еще широкую
арку, которая медленно таяла и опускалась в потоки растекающейся и искрящей
лавы; дышать без кислородной маски было бы невозможно; лава длинными языками
вытягивалась вниз, языки эти сливались, расползались в стороны и снова
смыкались, лишая путников возможности уйти от вулкана по земле.
- Восемнадцать минут, - сказал робот.
- Что? - не понял Званцев. Не то чтобы не понял - не хотелось верить в
происходящее.
- Восемнадцать минут, - повторил Митрошка. - Время до полного расплава
базальтовых участков, обеспечивающих до настоящего времени нашу
безопасность.
- Ты точно подсчитал? - с сомнением спросил Званцев. Испарина ушла,
однако холодок, вызванный страхом, продолжал жить в теле вулканолога. Он
безнадежно разглядывал пространство. Казалось, выхода нет.
- Точнее не придумаешь, - отозвался Митрошка. - Робот ошибиться не
может. Эх, уметь бы летать!
- Надо вызывать Дом, - сказал Званцев.
- Поздно, - робот сбросил с металлического плеча сумку с
инструментами. - Дом может добраться до нас за двадцать одну минуту. До
полного расплава пород остается семнадцать минут тридцать одна секунда. Я
вызвал Дом полторы минуты назад. Опоздание неизбежно. Попробую пройти по
расплаву с человеком.
- Бесполезно, - вздохнул Званцев. - На такие температуры ты, к
сожалению, не рассчитан.
- Попытка не пытка, - произнес робот бесстрастно. - Я к месту
использовал идиому?
- Ты вообще молодец, - слабо улыбнулся Званцев. - Почти уже стал
человеком. Электролит начал пить. Жаль, что повзрослеть не успеешь.
- У робота нет возраста, - констатировал Митрошка. - У робота может
быть только износ. Ты готов, Званцев?
- Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, - пробормотал Званцев.
- Не понял, - сказал Митрошка, бережно приподнимая Званцева
манипуляторами. - Почему человеку легче умирать стоя, а не в постели, где
удобств значительно больше? Почему плохо жить на коленях? На чьих коленях,
Званцев?
- Это тоже идиома, - вулканолог прижался к прочному корпусу робота. -
Жаль, что осталось мало времени. Мне кажется, ее ты тоже освоил бы со
временем.
- Рискнем? - спросил робот, оценивая пространство фасеточными
глазами. - Будет опасно. Возможен перегрев корпуса.
Арка медленно таяла от выделенного лавой тепла.
"Бесполезно, - вдруг подумал Званцев, и его охватило полное
безразличие. Даже страха перед смертью он почему-то не испытывал. -
Барахтанье лягушки в сметане. Только нам никак не достать до края крынки".
- Ну и жара у вас тут! - послышался голос сверху. - Прямо пекло!
Званцев, баню сегодня можно не готовить. Я правильно понял?
Дом парил над ними. Дом, благословенный Дом! Длинные сваи, еще хранящие
следы земли, походили на прицел, через который Дом рассматривал своих
сожителей.
- Я как чуял! - сказал Дом, и в его голосе слышалась явная радость. -
Как последний раз тряхнуло, я сразу сообразил, что сюда надо лететь, а не на
полянку! А потом еще Митрошка орать в эфире принялся! Пришлось на форсаже
идти! Митрошка, ты чего орал?
- Заорешь тут, когда преждевременным демонтажем запахнет, - сказал
робот, и человек в его манипуляторах взвился вверх, оказываясь на одном
уровне с Домом.
- Принимай! - сказал Митрошка.
Званцев чувствовал радостную легкость во всем теле. Гибель, которая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг