Длинные весла неторопливо ворочались в люках: Бьерн кормщик велел
грести вполсилы. Так, чтобы не уставать, но и не мерзнуть. Сосновые лопасти
окунались в прозрачную воду, и пестрый корабль рассекал серую завесу дождя.
Поприща-мили незаметно уходили за корму. Скалилась на носу зловещая тварь,
то ли волк, то ли змея, - попробуй, встань на дороге... Он был легок на
ходу и поворотлив на диво. Не зря так дорожил им Рунольв Скальд.
Скоро середина дня, придется поворачивать обратно. Ибо Халльгрим
хевдинг был строг. И шутить не любил.
Что же поделаешь - в этот раз Хельги не повезло на добычу. Не всякий
поход увенчивается удачей, и это знает каждый, хоть раз бравшийся за
весло...
Хельги стоял на носу и смотрел во влажную мглу. По деревянной спине
дракона скатывалась вода. Сюда лучше приходить в конце лета, когда купцы
разъезжаются по домам... Богатые купцы из Бирки, Скирингссаля, Ладоги,
Щетина, Колбрега, Старграда... И чего только не везут: кто съестные
припасы, кто заморские ткани и дорогие одежды, кто умельцев рабов и
заплаканных красавиц рабынь. А чего ждать весной, кого можно встретить в
этих водах - только другой такой же драккар, похожий на тощего голодного
волка... С длинными клыками и подведенным брюхом!
Потом Хельги оглянулся на своих людей. Свободные от гребли собрались
на нескольких скамьях посередине корабля, там, где палуба была шире всего.
Кто-то сел колени в колени с приятелем и двигал резные костяные фигурки по
мокрой игральной доске. Друзья заглядывали через плечи игравших, лезли с
советами - те отмахивались. Иные собрались в кружок возле седоусого воина:
тот рассказывал что-то забавное. Еще несколько человек рассматривали свое
оружие, проверяя, не попортила ли его ржа...
Бьерн кормщик, нахохлившись, сидел у рулевого весла. В светлой бороде
Бьерна оседали капельки влаги. Олавссон...
Всю жизнь море было ему и домом, и другом, и суровым пестуном! Дарило
ему хитро изваянные раковины и диковинных рыб. Пело ему, оставшемуся без
матери, колыбельные песни. Лечило разбитый нос и всегда утешало, когда его
обижали. И никогда ему не почувствовать себя дома там, где не будет слышно
голоса соленой волны...
Хельги задержал на нем взгляд, глаза его потеплели: этого кормщика он
не променял бы ни на кого другого, даже на самого Олава... Но тут ему
показалось, будто Бьерн внимательно прислушивается к морю. Так, словно оно
собиралось вот-вот заговорить.
Хельги тоже напряг слух... но ничего не услышал.
- Эй, Бьерн! - позвал он. - А ты ничем нас не хочешь порадовать?
Воины зашевелились, стали оглядываться, игроки прекратили игру. Бьерн
поднял голову.
- Я не знаю, - буркнул он неуверенно. - Мне кажется, там в море кто-то
поет...
Люди притихли, а тот, что забавлял товарищей рассказом, беззвучно
пошевелил губами. Должно быть, призвал на помощь богов! Кто может петь в
море, кроме злой великанши, высунувшей голову из воды? Бывает, конечно, что
раздаются боевые или победные песни. Или просто те, что помогают усталым
гребцам. Но уж их-то всегда услышишь издалека и не спутаешь ни с чем иным!
Хельги стремительно прошагал на корму. Так, что за плечами
встрепенулся отяжелевший от сырости плащ.
- Всем молчать! А ты слушай внимательно, Бьерн. Где поют?
Бьерн долго крутил головой. Но наконец твердо вытянул руку:
- Там.
- Вот туда и правь, - приказал Хельги и повернулся к гребцам:
- Все на весла!
С него сталось бы погнать корабль хоть прямо в зубы к Мировой Змее. Но
повторять приказ не понадобилось: слово Виглафссона - закон! Хельги стоял
на носу, отбросив за плечи плащ, рука лежала на рукояти секиры. Он первым
увидит опасность. И встретит ее как подобает вождю!
Воины вытаскивали из-под палубы копья, вешали на левый локоть щиты.
Прятали у тела, под плащами, луки и стрелы...
Трудились весла. Дубовый нос корабля с шипением и плеском резал воду,
рябую от дождя. И спустя некоторое время далекое пение смогли распознать
все.
И тогда на корабле послышался смех. Славным предводителем был Хельги
Виглафссон: всякому ли достанет твердости пойти навстречу неведомому, а не
прочь! За дальностью расстояния нельзя было разобрать слов, произносимых
вдобавок на чужом языке. Да и дождь по-прежнему не давал разглядеть, что
там делалось впереди. Но у хора заунывных, лишенных доброго мужества
голосов источник мог быть только один.
Так пели у себя в храмах жрецы Белого Бога. Того, которого много зим
назад кто-то будто бы распял далеко на юге, за тридевять морей.
Хельги скомандовал, заметно повеселев:
- Вперед!
Ибо верно советуют знающие люди: не спеши жаловаться на неудачу. Или
хвастаться удачей.
Корабль шел сквозь серый туман.
Бьерн вел его по-прежнему на слух, и воины придерживали языки. Оружие
лежало между ними на скамьях. Так, чтобы можно было сразу схватить.
Драккар шел быстро - пение делалось все громче. И наконец впереди
показалась продолговатая тень. Заунывные голоса не смолкали... На чужом
корабле не слышали скрипа и плеска, но мало доблести нападать исподтишка,
не предупредив о себе! Хельги подал знак, и на мачту, вздернутый на
веревке, взошел красный боевой щит. А с кормы - глухо и сипло из-за тумана
- проревел рог.
Голоса впереди захлебнулись и разом умолкли.
Весла ударили еще несколько раз, и стал виден широкий в обводах
корабль - на носу и на корме, по обе стороны открытого трюма, возвышались
надстройки.
На палубе суетились люди: появление викингов застало их врасплох.
Хельги обежал их взглядом, прикидывая, упорным ли будет сражение...
Наметанный глаз сразу выделил двоих богато одетых мужчин - по виду
торговцев - и охрану при них. Щиты на руках, круглые шлемы, длинные, доброй
работы мечи... Эти не сдаются легко, и голыми руками их не возьмешь. Но не
так-то их много. Служители Бога сгрудились в отдельную кучку. Длинные
балахоны, сандалии на озябших ногах. Эти оружия не носят, и их можно не
считать за бойцов.
Невелика слава от такого боя, когда половина соперников безоружна...
Хельги приложил ладони ко рту:
- Эй, на корабле! Защищайте себя или сдавайтесь, я оставлю жизнь всем!
Сдадутся, и он отпустит их за выкуп. Вместе с кораблем: на что ему
этот пузатый?
Он увидел, как те двое, снаряженные богаче других, подошли к высокому,
сухопарому монаху... У кого испросить совета, если не у жреца? Хельги не
слышал, о чем они говорили, однако ему показалось, что драться им не
очень-то хотелось. Но монах только покачал головой. Положил руку одному из
них на плечо, указал пальцем в небо и произнес несколько слов... Потом дал
поцеловать висевший на груди крест. Воины отошли от него тяжелой поступью
людей, предвидящих скорую встречу с судьбой. Тот, что выглядел постарше,
подошел к борту, вынул меч из ножен и поднял его над головой. Это был
ответ.
Ну что же - добро! Хельги вытащил секиру. На широком лезвии сразу
появились первые капли - пока это были просто капли дождя.
Монахи спустились в трюм и там затихли. Весла драккара вспенили воду -
боевой корабль разворачивался, вставая с чужим борт к борту.
Хельги стоял на носу, не прячась от лучников, без щита. Не впрок ему
пошли все наставления брата! Другое дело, что лучники почему-то попасть в
него не могли...
- Убрать весла! - прокричал Бьерн. Довернул руль, и драккар ударил
чужого тяжелой дубовой скулой. Трущееся дерево пронзительно завизжало...
Хельги вскочил на борт и первым бросился вперед - прямо на вражеские мечи.
Его топор взвился над головами, ища себе жертву.
Впились цепкие крючья, натянулись моржовые канаты, и викинги друг за
другом посыпались на вражескую палубу... Дошла очередь до Бьерна.
- Тор да поможет! - закричал он вместе со всеми и перескочил через
борт.
И скрестил меч с бородатым, плечистым противником.
Монахи в трюме запели опять, но нестройно. Великое мужество нужно для
песен о небесном блаженстве, когда вокруг льется кровь и мешковина ряс
вот-вот уступит мечам. Голос не дрожал только у главного жреца:
- С нами Бог!
Хельги услышал это, понял и усмехнулся, подумав, что его боги охотнее
помогали все-таки тем, кто умел владеть оружием. Бой длился недолго: очень
скоро драться стало попросту не с кем...
Хельги вытер топор и сказал:
- Они колебались перед боем, но, когда дошло до дела, не струсили.
Их предводитель лежал на палубе у его ног. Он еще силился дотянуться
до выбитого у него меча, но сломанная рука не повиновалась.
- Я смотрю, Белый Бог не очень-то склонен даровать победы, когда его
люди не многи числом, - проговорил Хельги задумчиво. - А что у нас?
Погибшие постарались не даром продать свою жизнь. Потерь, правда, не
было, но раненые нашлись.
- Пусть их перевяжут, - сказал Хельги. - И всех этих, которые еще
могут жить. Потом решим, что с ними делать. , А теперь надо посмотреть, что
нам досталось!
Монахов подняли из трюма, подгоняя пинками. Викинги заглянули в
опустевший трюм: там почти ничего не было, кроме скудных пожитков братии да
кучи какого-то тряпья.
- Небогата наша добыча, - разочарованно протянул Бьерн. - Вот разве
что продать их всех вместе с кораблем?
Хельги с любопытством разглядывал главного монаха - высокого, худого,
того самого, что насоветовал воинам сражаться. Он один не был отмечен
страхом - темные глаза яростно горели из-под низких бровей.
- Кровожадный языческий пес! - немилосердно коверкая северную речь,
обратился он к Хельги. - За то, что ты сделал, ты пойдешь в огонь! В огонь!
- Это ты верно подметил, - сказал ему Хельги. - Когда я погибну, меня
понесут на костер. А все эти люди были бы живы, если бы ты не послал их на
смерть, потому что они не могли нас победить. Кто ты и куда ехал?
Хельги был страшен в заляпанной кровью броне, в шлеме с коваными
полукружьями для глаз и нащечниками, застегнутыми под подбородком... Но
монах его не боялся.
- Я Ульфберт из Бремена, и я нес в эти земли божественное слово. Ты
глух к нему, язычник, ты не ведаешь, что творишь. Ты не желаешь раскаяться,
и тебя ждет ад!
Сын Ворона передернул плечами. Раскаиваться ему было не в чем.
- Ну вот что, - сказал он святому отцу. - Мало верится мне, чтобы вы
путешествовали с одним мешком сушеной рыбы. И я не видел, чтобы вы кидали
что-нибудь за борт! Не хочется мне что-то ломать ни тебя, ни корабль. Где
ваше добро?
Ульфберт посмотрел на него так, как сам Хельги мог бы посмотреть и на
Рунольва.
- Все наше находится у тебя в руках!
Хельги снял с головы шлем и задумался о том, что следовало предпринять
сначала: обшарить судно как следует или приставить монаху к горлу секиру.
Нет, не этому, этот не заговорит. Какому-нибудь другому...
Однако тут из трюма донесся хриплый, простуженный голос.
- Не верь ему, хевдинг... он обманывает тебя. Все обернулись на голос:
в трюме стоял босой человек в лохмотьях, с толстой цепью на обеих ногах.
Его правая рука была изувечена и, похоже, разгибалась с трудом.
- Не верь, - повторил он, увидев, что его заметили. Он не мог
выбраться сам, и Хельги велел двоим воинам вытащить калеку из трюма.
Громыхнув цепью, тот встал на мокрые доски. Он сказал Ульфберту:
- У тебя, надевшего женскую одежду, и язык стал как у женщины,
изменяющей мужу. Вели раздеть их, хевдинг, и ты найдешь, что искал.
Ульфберт оскалил зубы, стремительно шагнул к нему, сжимая костлявые
кулаки. Хельги толкнул его в грудь, отбросил на место. Он сказал:
- Совет неплохой. Надо попробовать...
Викинги, посмеиваясь, подступили к монахам. Живо полетела на палубу
бесформенная мешковина: иные разделись сами, с другими справились силой. И
у многих увидели раздутые нательные пояса, которые так удобно прятать под
одеждой...
Человек с цепью на ногах молча смотрел на монахов. Он был болен, на
обтянутых скулах горели красные пятна. Но стоял он прямо, сложив руки на
груди.
Капли дождя сбегали по кудрявым темным волосам, по лицу.
Хельги велел раздеть Ульфберта последним и так оставить - в наказание
за обман. Но когда от него отошли, голый Ульфберт откинул голову с таким
достоинством, что при всем желании посмеяться над ним не удалось...
Хельги с интересом разглядывал добычу. Его внимание сразу привлекли
испещренные листы пергаментной кожи, ровно обрезанные и сшитые вместе.
- Что это такое? - спросил он, трогая носком сапога красиво и богато
отделанный переплет... Ульфберт отвернулся.
- Ты, язычник, недостоин прикасаться к ним! Секира в руках Хельги
указала на совсем молоденького монаха:
- Я спрашиваю, что это такое? Юноша упал на колени:
- Доблестный воин... это священные книги... не вели трогать их...
Губы его прыгали.
- Книги! - сказал Хельги. Нагнулся, поднял и раскрыл посередине. По
желтоватым страницам букашками ползли черные закорючки... От их вида рябило
в глазах. Хельги держал книгу вверх ногами и листал ее задом наперед. Он
понял свою ошибку, когда ему попался рисунок. Картинка показалась ему
занятной. Он бросил книгу монаху:
- А ну прочти, что здесь написано... Мальчишка с готовностью принялся
читать:
- ...когда он шел дорогою, малые дети вышли из города, и насмехались
над ним, и говорили ему: иди, плешивый! иди, плешивый! Он оглянулся и
увидел их, и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса, и
растерзали из них сорок два ребенка...
- Хватит! - оборвал его Хельги. - Кто был этот сумасшедший старик, о
котором здесь говорилось? Монаха затрясло:
- Это Ветхий Завет... это был великий пророк... он... Хельги выдернул
у него книгу и бросил на палубу.
- Такие, как ты, вполне заслуживают подобного Бога. Бьерн!
Бьерн выступил вперед. Юный монах заслонился руками, не замечая того
взгляда, которым наградил его Ульфберт... Хельги приказал:
- Посмотри, Бьерн, эти, как их... Оставь что получше, остальные обдери
и выкинь в воду. Все равно эти листы ни на что больше не пригодны...
Кормщик кивнул и опустился на корточки; Но как только полетела в воду
первая растрепанная книжица, Ульфберт, дотоле стоявший как изваяние, с
невнятным криком бросился к Хельги и жилистыми руками вцепился ему в горло.
Сын Ворона во второй раз отшвырнул его прочь. Двое викингов сгребли
монаха, заломили ему руки...
- Не надо, - сказал Хельги, и Ульфберта выпустили. Хельги подошел к
нему вплотную:
- Твоих людей я продам на первом же торгу...
Ульфберт был одного с ним роста - но смотрел поверх его головы.
- Господи, Ты послал мне это за мои грехи. Благодарю Тебя!
Хельги сказал:
- Бросьте его за борт...
Монах шагнул было сам, но воины со смехом подхватили его, раскачали -
и сухопарое тело, взметая брызги, исчезло в холодной воде. Однако
посмеяться не удалось и на сей раз. Вынырнув, Ульфберт стал ловить книги,
пытаясь приподнять их над водой...
- Мужественный человек, - похвалил его Хельги. - Здесь есть лодки -
спустите-ка ему одну...
Потом он пошел туда, где молча, не отвечая на расспросы, стоял тот
другой - в оковах...
- Большую удачу ты нам принес! - сказал ему Виглафссон. - Чем тебя
наградить? Раб ответил:
- Ты можешь наградить меня, а можешь велеть бросить в море, потому что
в работники я мало гожусь. Это дело твое!
- Клянусь деревянной рыбой! - сказал Хельги. - По твоим речам в тебе
не заподозришь трэля! И ты говоришь на нашем языке точно настоящий халейг.
Как твое имя?
Человека бил жестокий озноб. А на лбу, между прядями грязных волос,
виднелось клеймо. Багровый крест, глубоко вдавленный в кожу...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг