Человек хрипло проговорил:
- Сперва сними с меня цепь! Воины заворчали от такой наглости, но
Хельги кивнул, и это было исполнено. Тогда раб сказал:
- Я ведь не всегда носил знаки, которые ты видишь на мне. Я был
викингом и хевдингом не хуже тебя самого! У меня был добрый корабль, и
родился я, точно, в Халогаланде. Но удача меня оставила, и я потерял и
корабль, и людей, и даже правую руку. И меня по-разному называли, но своего
имени я еще не позабыл. Мать звала меня Торгейром сыном Гудмунда херсира
Счастливого. А ты кто?
Какое-то мгновение Хельги молчал. Потом не торопясь ответил:
- А я тот мальчишка, с которым ты дрался, когда наши с тобой отцы
ездили в гости друг к другу. Или ты, Торгейр, уже не помнишь, как приезжал
к нам в Сэхейм?..
***
- Раб и сын раба! Не тебе поднимать руку на сыновей викингов - твое
место в хлеву!
За спиной Видги, потрясенный внезапным несчастьем, стоял Скегги. А в
лицо внуку Ворона, подбоченившись, улыбался вольноотпущенник из Терехова -
рослый парень по прозвищу Грис. Когда этот Грис пришел с бывшего Рунольвова
двора и сказал, что хочет пойти на кораблях, Халльгрим еще посмотрел на его
сильные руки и решил, что лишним он не окажется. Грис был старше Видги и
выше ростом. И он был уверен, что Видга не отважится с ним сцепиться.
Да еще из-за пустяка!
Грис вертел на пальце серебряную цепочку с подвеской в виде молота
Тора.
Единственное сокровище, которое Скегги унаследовал от отца. Грис
подкараулил заморыша в дальнем конце островка и ограбил. Видга подоспел
быстро, но вовремя вмешаться не успел.
Грис сказал ему:
- Ты-то не будешь мне указывать, где мое место. Вытри нос этому
слабосилку и убирайся отсюда!
Его прозвище значило - Поросенок. И настоящее имя Гриса знали
немногие, ибо люди находили, что кличка была ему очень к лицу. Хотя более
всего он походил на молодого голодного пса.
А с трех сторон молчаливо стояли песчаные дюны. С четвертой тихо
плескалось вечернее море. Там тоже никого не было, только чайки, садившиеся
на мокрые лысины валунов. Лагерь и корабли остались на другой стороне
островка, и никто не услышит, даже если закричать.
Скегги молчал и только беспомощно трогал ссадину на щеке, полученную в
неравной борьбе.
- Ты отдашь Скегги то, что ты у него отнял, - сказал Видга сквозь
зубы.
- И лучше тебе будет, если ты сделаешь это добром!
Грис засмеялся.
- А ты мне не указ. Твоя мать никогда не была выкуплена! И твой отец
что-то не вводит тебя в род... если он тебе отец!
Не зря жил Грис в Рунольвовом дворе. Скегги тихо охнул. Халльгрим
хевдинг еще перед отплытием поклялся повесить любого, кто нарушит мир во
время похода.
Видга какое-то время стоял молча.
- За такое следует платить, Поросенок, - очень спокойно сказал он
наконец. - И не серебром. И не хочется мне, чтобы, когда мы расстанемся,
кто-либо из нас счел, что я заплатил недостаточно.
Грис собрал цепочку в ладонь... кулаки у него все-таки были
здоровенные.
- Поди прочь, похожий на девчонку. Не то я рассержусь!
Видга шагнул к нему, поправляя на себе ремень.
- А я на тебя не сержусь, потому что викинги не сердятся на рабов. Они
разбивают им головы.
Грису некогда было прятать отнятый оберег - он попросту размахнулся и
с силой швырнул его в воду. Он достанет его, когда разделается с Видгой.
Скегги коротко вскрикнул и кинулся было к берегу, но сразу
остановился.
Он не мог бросить друга и вождя. Видга сказал ему, не оборачиваясь:
- Заметь, где упало. Я вытащу. Вот только прирежу эту свинью...
Грис был охотником и знал, для чего носят в ножнах ножи. Пускай сын
хевдинга пеняет на себя за то, что не ко времени сюда подошел. Надо будет
только поглубже зарыть его в песок. И сопляка рядом с ним - чтобы не
болтал. Да и переплыть с этого острова на другой. А там датские земли, и
пускай Халльгрим Виглафссон плывет на своих кораблях куда ему
заблагорассудится!
Однако Видга успел-таки заслониться левой рукой. Лезвие ножа
располосовало ее от кисти до локтя, но груди не коснулось. Видга перехватил
руку Гриса в запястье и вывернул - он был привычен грести по полдня, не
замечая усталости... Они сцепились, покачиваясь, дрожа от напряжения. По
руке Видги бежала кровь, но хватка не ослабевала. Тут-то Грис и припомнил,
что Видга, как говорили, бывал в боях и за спинами не прятался. Зря он в
свое время этому не поверил!
Грис выдохнул, сипя от натуги:
- Мальчишка... я оставлю тебе жизнь. Но отсеку тебе ухо, если еще раз
полезешь не в свое дело!
Видга понял, что вольноотпущенник струсил. И прохрипел в ответ:
- До моего уха ты, длиннопятый, сперва доберись...
Скегги метался вокруг и не знал, как поступить. Каковы были кулаки
Гриса, он уже знал, но не это его останавливало. Видга, даже раненный, не
потерпит, чтобы ему помогали в единоборстве.
Видга отчаянным усилием оторвал от земли одну ногу, поддел Гриса под
колено и яростно дернул. И покатился с ним по песку - вниз по склону дюны,
к воде. Скегги побежал следом. Песок был мокрым от дождя, и ноги не вязли.
Видга и Грис рухнули в воду.
Скегги подбежал и увидел, что Грис был внизу. Внук Ворона сидел на нем
верхом, прижимая коленями ко дну. Грис молотил ногами, но вывернуться не
мог.
Его голова была в воде, и Видга не спешил его выпускать.
- Не надо! - закричал Скегги. - Не надо! Он схватил его здоровую руку,
но пять пальцев Видги были много сильнее его десяти.
- Не надо! - завопил Скегги не своим голосом. Видга выпустил наконец
Гриса и поднялся... но зашатался и упал бы, если бы не малыш.
- Отстань! - сказал сын хевдинга и оттолкнул его. - Еще ты будешь мне
помогать!
По пальцам текла кровь, и Скегги заплакал. Теперь Видга из-за него
останется калекой.
- Не квохчи, - оборвал его Видга. - Лучше перевяжи.
Скегги мигом стащил с себя рубашку и оторвал от нее оба рукава. Грис
выполз из воды и растянулся рядом с ними на песке... Его корчило, он кашлял
и никак не мог отдышаться. Еще немного, и Видга утопил бы его. Видга сказал
ему:
- Пошел отсюда...
Потом они долго искали в воде сгинувший оберег. Оба нырнули по
несколько раз, но ничего не нашли. Тогда Видга выгнал Скегги из воды и стал
искать один.
А Скегги сидел на берегу и хлюпал носом, ненавидя себя за то, что не
сумел отстоять собственного добра.
Однако в конце концов Видга нащупал цепочку босыми пальцами ног и
вытащил. И как раз вовремя, потому что уже начинало смеркаться. Скегги
натянул на него сапоги, подлез под его здоровую руку, и они побрели по
песку. Видга не жаловался, но шел все медленней. Солнце садилось - а до
кораблей все еще было неблизко...
Вот тогда Скегги и сжал свой оберег в кулаке. Этот оберег всегда
приносил удачу: не зря же викинг по имени Орм оставил его своей
любимице-рабыне. Оставил перед плаванием, из которого ему не суждено было
вернуться...
- Помоги, Аса-Тор, - зашептал Скегги, гладя нагревшийся в ладони
молоточек. - Помоги, ну что тебе стоит!
Сперва ничего не изменилось, но потом Бог-громовик услыхал. Над
гребнем дюны мелькнул факел, потом еще. Послышались голоса. И вскоре Видга
и Скегги уже стояли перед Халльгримом Виглафссоном, рыскавшим по острову во
главе десятка людей.
При виде отца Видга выпрямился, отстранив Скегги... Халльгрим с явным
трудом удержался от хорошей затрещины:
- Где тебя носит?
Он еще не разглядел впотьмах разорванной мокрой одежды сына и
пятнистой повязки на его левой руке. Видга ответил бесстрашно:
- Ты не говорил мне, когда следует возвратиться, и я не маленький,
чтобы бояться темноты. Ты решил, что меня украли датчане?
Подошли воины с факелами, и Видга предстал во всей красе перед вождем.
- Глядя на тебя, можно подумать, что это ты похищал датских девок, -
проворчал Халльгрим. - Во всяком случае, времени зря ты не тратил. Что это
с тобой приключилось?
- Я не скажу, - ответил Видга и пошатнулся. Халльгрим шагнул к нему,
взял за плечи и встряхнул.
- С кем это тебе показалось тесно на одном острове? Видга повис на его
руках и закрыл глаза:
- Я не скажу.
- Халльгрим повернулся к Скегги:
- Я хочу знать, с кем он сцепился!
Скегги стало худо от страха. Как ответить вождю? Да еще ответить
отказом? Он сказал, задыхаясь от собственной дерзости:
- Видга не говорит, и мне ни к чему... Он крепко зажмурился, ожидая,
что Халльгрим вгонит его в землю кулаком. Но сын Ворона только хмыкнул в
усы:
- Я надеюсь, вы, двое храбрецов, хоть победили того, с кем дрались?
***
Торгейра вымыли и одели, а потом накормили так, как он не ел уже
давно...
- Мюсост, - сказал сын Гудмунда, взяв в руки кусок пахучего светлого
сыра. - Козий мюсост. Я, кажется, уже забыл, каков он на вкус...
Одежду ему Хельги подарил свою собственную. Она не очень-то пришлась
Торгейру впору: Хельги был великаном, а сын херсира вышел ростом как раз в
отца, то есть Хельги по плечо. Но лучшего наряда он для себя не желал.
- Я сразу узнал этот корабль, как только высунул из-под палубы нос, -
рассказал он Виглафссону. - Я бы, конечно, не понял, что ты - это ты...
Даже если бы ты был без шлема. Но я кое-что понимаю в кораблях и в драккаре
ошибиться не мог. Однако в последний раз, когда я его видел, на нем ходил
Рунольв Раудссон. Вот я и стал гадать, к кому же он мог угодить!
Весла пестрого корабля раскалывали поверхность воды. Корабль шел
обратно к островку - там ждал Халльгрим, и незачем было его сердить.
Торгейр, закутанный в меховой плащ, сидел лицом к корме и смотрел на
пленное судно, тащившееся позади. Там работали усердные, но неумелые
гребцы: на веслах сидели монахи. Их руки не были чужды труду, но тяжелые
весла стесывали кожу с ладоней.
Торгейр сказал:
- Ты знаешь, я ждал чего-нибудь подобного. Но только я никак не думал,
что это окажешься именно ты. Я боялся, как бы они не напоролись на
вендов...
Так, значит, Рунольвов корабль теперь у тебя?
- Мы сразились с Рунольвом, - сказал Хельги. - И вот этой секире
посчастливилось отправить его пировать в Вальхалле... А твой отец, Гудмунд
херсир, приезжал к нам нынче весной. Он говорил, что его род оборвался.
Торгейр подпер голову рукой и задумался.
- Может, это и к лучшему, что он считал меня погибшим, - сказал он
погодя. - Незачем ему было знать все это время, что его сын таскает камни и
месит навоз...
Потом спросил:
- А что ты сделаешь с монахами?
Хельги пожал плечами:
- То, что и обещал их вождю. Продам на первом же торгу, потому что мы
как раз собираемся в Бирку. Ты хотел бы расправиться с ними иначе?
Сын херсира покачал головой:
- Если ты повезешь их в Бирку, не так хорошо тебе будет там торговать,
как ты думаешь.
- Почему?
- Потому что они и направлялись туда. Их там ждет святой отец.
- Кто?
- Жрец Белого Бога по имени Ансгар. И Бьерн конунг свеев, как я
слышал, ему покровительствует. Поэтому незачем тебе продавать в Бирке ни
монахов, ни те вещи, которые тебе достались.
Хельги улыбнулся:
- Полдня ты со мной, а уже во второй раз даешь хороший совет. Если ты
захочешь отправиться со мной и дальше, навряд ли я пожалею о том, что нынче
надумал тебя пригласить!
Торгейр щербато усмехнулся, плотнее заворачиваясь в мягкий теплый мех.
- Мне да не пожелать следовать за тобой... А скажи, сильно ли постарел
мой отец?
Хельги вдруг подумал, что ведь Торгейр не все еще знал о том, что
творилось нынче в Норэгр.
- Нескоро ты теперь увидишь своего отца, - проговорил он глухо. -
Потому что мы не живем больше у себя в Сэхейме, как и твой отец не живет
теперь на своих островах. Мы с братьями идем Восточным Путем - в Гардарики,
и все это из-за Харальда конунга и Рунольва Раудссона, который с ним
дружил. А куда правит твой отец, этого я не знаю.
Торгейр задумался... Опустил голову и долго молчал.
А потом Хельги услышал:
- Тогда послушай, что я скажу тебе, Виглафссон... Ты, может быть,
помнишь, что мы с отцом, плоховато ладили последнее время. Моему отцу мало
нравилось, что Харальд конунг начал присваивать себе чужие земли...
Хельги перебил:
- А кому это понравится?
- А я, - продолжал Торгейр, - я ездил служить конунгу, так как считал,
что неплох тот вождь, который умеет подчинить своей воле всех остальных. И
Харальд многое мне доверял. И ты можешь выкинуть меня за борт, Хельги
Виглафссон, никто тебя за это не осудит.
Воины продолжали грести, поглядывая на Хельги. Сын Ворона всегда был
скор и крут на расправу, Торгейру оставались мгновения жизни, никто в этом
не сомневался.
Однако Хельги даже не двинулся с места. А потом вдруг еще и засмеялся,
- другое дело, что этот смех мало кому показался веселым.
- У тебя не голова Мимира на плечах, чтобы продолжать давать советы
отдельно от тела. Я знаю, что я сделаю. То есть чего мне не следует делать.
Я не стану спорить с тобой о Харальде конунге...
Миновала середина дня, и уже под вечер, когда островок вот-вот должен
был показаться, им повезло еще раз. Дождь прекратился, и мгла покинула
море, поднявшись кверху вместе с облаками. Поэтому зоркие глаза Бьерна
Олавссона еще издали разглядели два кнарра, шедшие навстречу. Оба глубоко
сидели в воде, стало быть, были нагружены.
Они и не подумали бросаться в сторону при виде драккара. Людей на них
было больше, чем у Хельги, и они надеялись оборониться. Когда корабли
поравнялись, старший из корабельщиков, широкоплечий и плотный, с длинными
усами, окликнул:
- Эй, викинг! Чего хочешь, боя или мира?
У него тоже бежало по жилам отнюдь не молоко.
- Мира, - ответил Хельги, улыбаясь во весь рот. - Мне твоего добра не
надобно, свое есть на продажу! А везти его в Бирку хлопотно!
Усатый велел своим людям табанить.
- Что же ты продаешь?
Хельги указал на монашеское судно.
- Вот... Корабль и гребцы на нем. Это должно пригодиться
путешественнику вроде тебя!
Его воины, оставленные сторожить пленников, подняли их со скамей и
поставили вдоль борта. Монахи стояли понуро в своих бесформенных одеждах, с
распухшими от непосильной работы руками, осунувшиеся, жалкие.
- А каков в море этот корабль? - спросил купец. - Рабы-то мне
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг