своем праве. И тут мало теоретической подготовки, недостаточно модельного
кондиционирования - надо самому пройти через сумерки морали, увидеть кое-что
собственными глазами, как следует опалить собственную шкуру и накопить не
один десяток тошных воспоминаний, чтобы понять наконец, и даже не просто
понять, а вплавить в мировоззрение эту, некогда тривиальнейшую мысль: да,
существуют на свете носители разума, которые гораздо, значительно хуже тебя,
каким бы ты ни был... И вот только тогда ты обретаешь способность делить на
чужих и своих, принимать мгновенные решения в острых ситуациях и научаешься
смелости сначала действовать, а потом разбираться. В этом сама суть их
работы: умение решительно разделить на своих и чужих.
А Геннадий Комов вдруг вспомнил Леониду и тот скандал, который учинил
им Горбовский, когда увидел уготовленные к спуску ящики с оружием и
патронами, а особенно этого... Фокина, увешанного карабинами, словно лорд
Рокстон перед вторжением в Затерянный мир. Хотя, строго говоря, со стороны
Леонида Андреевича это был не скандал - он говорил мягко, хотя и абсолютно
безжалостно к их молодому самолюбию "опытных" Следопытов. Истерику закатили
они - Г.Комов сотоварищи, и только благодаря Мбоге ее удалось потушить и
даже протащить на планету карабин. А если бы они не протащили карабин и тот
медоносный монстр все так и пер на их стоянку, топча и уничтожая в неведении
ценнейшее оборудование? Хорошо, Горбовский оказался тогда в основном прав,
но кто мог гарантировать, что и здесь, на Пандоре, он окажется прав?
Никто не заметил, как Горбовский внезапно замолчал и сел, кажется,
смутившись, на свое место. Все были погружены в собственные мысли, и только
Странник быстрее всех пришел в себя. У Странника всегда была бесподобная
реакция, с завистью подумал Мбога.
- Спасибо, Леонид, за столь эмоциональный выговор. Мы без сомнения его
заслужили, - сухо начал Странник, и по его тону было до ледяной, хрустальной
прозрачности ясно, что ничего подобного они не заслужили, но милосердно
списывают эмоции Горбовского на ту ситуацию, в которой все оказались. - Но
при всей трагичности произошедшего нам не следует забывать о первопричине.
Горбовский ничего не возразил. Наверное, ему действительно было стыдно.
Стыдно, но в тоже время и гораздо легче. Он посмотрел в окно на все еще
видимую под покровом крыльев "берсерка" полоску леса. Где-то там, далеко за
горизонтом горели деревья, рассыпались в пепел ракопауки и тахорги. А заодно
русалки и лесовики. Теперь и никакое выпадение им не поможет - счетчик
зашкаливает от радиации, а эпицентр взрыва - оплавленное поле. Леонид
Андреевич закрыл глаза, и откуда-то из-под самой поверхности памяти всплыла
ухваченная краем глаза картина - лес, разгорающийся так, словно спичку
бросили в лужу бензина. Огненная волна, поднимающаяся выше самых высоких
деревьев. И горящие птицы, пучеглазые, когтистые пылающие комки. "Огня! Еще
огня!" Что толку в пустых обвинениях? Тем более нельзя исключать, что иначе
все они должны были погибнуть.
Хосико держала Атоса за руку, пока он не уснул. Транквилизаторы
действовали плохо - организм после прививок, которые чуть ли не ежедневно
делали ему аборигены, отторгал все постороннее. Она боялась, что в придачу
ко всему необратимо изменился метаболизм. Лесной рацион не прошел даром.
Проблемы. Проблемы тела решаемы. Отдых, ионный душ по утрам, птицы за окном,
покой, процедуры и все придет в норму. Обязано прийти в норму. Порукой тому
расторможенный гипоталамус и УНБЛАФ. Жаль только, что не помогают они при
душевных травмах. Врач здесь бесполезен. Конечно, можно создать на какое-то
время ощущение покоя и радости - медикаментозными средствами. Только это
будет обманом, недолговечным, как любой обман. А после этого навалится еще
более тяжелая депрессия, из которой немногие выбираются даже с посторонней
помощью.
Атос застонал, выгнулся, выставляя свой ужасный шрам, заговорил на
каком-то незнакомом языке, похожем на шелест листвы, часто повторяя:
"Нава... нава... нава..." Имя? Хосико не была уверена. Нава - это, кажется,
что-то вроде русалки в чьей-то мифологии. Она положила ладонь ему на лоб и
сосредоточилась. Тепло и покой. Покой и тепло. И еще птицы в лесу. Не в
этом, страшном, пугающем лесу, который и лесом неудобно называть, а надо
именовать джунглями или сельвой, а в обычном, где-нибудь в Сибири, на Урале.
И еще солнце. Не красное, а обычное - желтое. И луна. И Большая Медведица...
Вечное возвращение из-под чужих небес, солнц и лун. Что же такое мы ищем под
ними, чего не можем найти на Земле? Не понимаю и не пойму. Токийская
процедура подарила людям Периферию. Немного высокопарно и самонадеянно, но,
в общем-то, верно. Вот только она не подарила людям их самих. И всегда будут
такие мальчики, которым нет места на Земле, а вернее - нет места в самих
себе. И они будут тосковать под этими чужими небесами, во враждебных
джунглях, которые хоть тысячу раз назови лесом, но приветливее от этого они
не станут. Они будут гулять без скафандров по жутким болотам и пребывать в
иллюзорной уверенности, что это тоже их дом, громадный, космический дом. Но
дом не может быть таким громадным и таким холодным, таким чужим и
безразличным.
Но Хосико ошибалась. Атосу не снились сибирская тайга и уральские леса,
и не пели на деревьях птицы. Ему снился лес, единственный лес, который
только и может быть обитаемой вселенной.
Он проснулся от света и подумал, что это луна. В доме было темно,
лиловатый свет падал в окно и в дверь. Ему стало интересно, как это свет
луны может падать сразу и в окно и в дверь напротив, но потом он догадался,
что он в лесу, и настоящей луны здесь быть не может, и тут же забыл об этом,
потому что в полосе света, падающего из окна, появился силуэт человека.
Человек стоял здесь, в доме, спиной к Атосу, и глядел в окно, и по силуэту
видно было, что он стоит, заложив руки за спину и наклонив голову, как
никогда не стоят лесные жители - им просто незачем так стоять - и как любил
стоять у окна лаборатории во время дождей и туманов, когда нельзя было
работать, Карл Этингоф, и он отчетливо понял, что это и есть Карл Этингоф,
который тоже когда-то отлучился с Базы в лес, да так больше и не вернулся и
был отдан в приказ как без вести пропавший. Он задохнулся от волнения и
крикнул: "Карл!". Карл медленно повернулся, лиловый свет пошел по его лицу,
и Атос увидел, что это не Карл, а какой-то незнакомый местный человек, он
неслышно подошел к Атосу и нагнулся над ним, не размыкая рук за спиной, и
лицо его стало видно совершенно отчетливо, изможденное безбородое лицо,
решительно ничем не напоминающее лицо Карла. Он не произнес ни слова и,
кажется, даже не увидел Атоса, выпрямился и пошел к двери, по прежнему
сутулясь, и, когда он перешагивал через порог, Атос понял, что это все-таки
Карл, вскочил и выбежал за ним следом. "Карл, - бормотал он, шатаясь, -
Карл, вернись!" Он повторил эти слова несколько раз, а потом в отчаянии
громко выкрикнул их, но никто его не услышал, потому что в то же мгновение
раздался гораздо более громкий крик, жалкий и дикий, откровенный плач боли,
так, что зазвенело в ушах, так, что слезы навернулись на глаза, и почему-то
он сразу понял, что кричат именно в этом длинном строении, может быть
потому, что больше кричать было негде. "Где Нава? - закричал он. - Девочка
моя, где ты?" Он понял, что сейчас потеряет ее, что настала эта минута, что
сейчас потеряет все близкое ему, все, что привязывает его к жизни, и он
останется один.
Но сон отступил, унося с собой остатки давно прошедшей ночи, тоску
утрат и страха, обнажая зеленые стены лазарета и несчастного киберхирурга,
дотягивающегося до него своими щупальцами и клешнями. Откуда-то ото лба
растекалась волна покоя и умиротворения, но она была мелка и в ней можно
было только слегка поплескаться, ощущая совсем близкое дно все того же
отчаяния и безнадежности.
- Мне плохо, - сказал Атос в потолок. - Мне не хочется жить.
Наверное, в этом и была отгадка. Ему уже давно не хотелось жить.
Стремиться сквозь лес к далеким Белым скалам - плохой стимул для жизни. Что
толку в возвращении? Что нового оно даст ему? Но и лес каждый день, каждую
минуту, каждую секунду методично выталкивал его из того растительного и
неизменного мира, в который были погружены аборигены. Там не было даже
великого природного цикла - от цветения до сна и умирания и обратно к
вегетации. Там всегда все цвело. Резать скальпелем мертвяков? Бродить по
болотам в поисках Города? Слушать сводки славных подруг? Обустроенная
растительная жизнь. Стимул-реакция. Да, прогресс амазонок, жриц
партеногенеза, не был его прогрессом. Но в жизни лесовиков вообще не было
никакого прогресса. Ему действительно не было там места. Ему вообще нигде не
было места.
Волна покоя схлынула, и стало легче.
- Вы что-нибудь хотите? - донесся голос с другого края света.
О, да! Он хотел миллион разных вещей, но это были настолько мелкие
желания, что ради них не стоило открывать рот. Атос скосил глаза и посмотрел
на врача. Какие они все здесь красивые, аккуратные. Чистенькие.
- Чистота, - повторил Атос.
- Что? - не понял врач. - Михаил Альбертович, повторите, пожалуйста.
Михаил Альбертович? Кто такой Михаил Альбертович?
Атос поднес к лицу правую руку и с отстраненным интересом принялся
разглядывать свою ладонь. Потом нечто холодное коснулось предплечья, и
наступила непроглядная тьма. Уже без сновидений.
Когда Атос снова уснул, зазвонил телефон.
- Как Сидоров? - спросил Мбога.
- Уснул.
- Он сможет в ближайшее время нам что-нибудь рассказать?
- Нет, вряд ли. Я боюсь, что его вообще нельзя оставлять здесь. Нужна
срочная эвакуация на Землю или, в крайнем случае, на Алмазный пляж.
- Ты можешь сейчас подняться к нам? Твое присутствие около него
обязательно?
- Хорошо, я сейчас приду.
Хосико укрыла Сидорова одеялом, настроила монитор на свой браслет и
несколько секунд постояла над этим изможденным человеком. Они вовремя его
спасли. Он умирал там, в лесу. Умирал медленно, но неотвратимо. Хоть и во
второй раз, но смерть его бы нашла.
Мбога оглядел присутствующих и наконец сказал:
- Думаю, что слово необходимо представить Хосико-сан.
Возражать никто не стал, и Хосико разложила перед собой подготовленные
бумаги.
- Итак, для протокола позвольте мне коротко изложить предысторию
событий. В декабре прошлого года здесь, на Пандоре, погиб в авиакатастрофе
биолог Валентин Каморный. Его тело было найдено, факт смерти установлен, и
тело, в соответствии с обычной процедурой, отправлено на Землю, где он и был
похоронен. Через несколько месяцев живой Каморный обращается в БВИ с жалобой
на неточность, допущенную в его персональных данных, где он фигурирует как
умерший. Таким образом, если отбросить все второстепенные детали, можно
предположить, что произошел случай оживления. Теперь о гипотезах. Если не
принимать во внимание божественное вмешательство и прочую мистику... Все на
это согласны? - спросила Хосико.
Никто не возразил.
- Так вот, если не принимать подобную гипотезу и оставаться в рамках
научных представлений, то основные предположения сводятся, во-первых, к
испытанию на Валентине Каморном каких-то неизвестных препаратов, давших
подобный эффект, и, во-вторых, заражение перед смертью неизвестным вирусом
местного происхождения. Я имею в виду Пандору.
Леонид Андреевич поднял руку.
- Да, Леонид Андреевич? - кивнул председательствующий Комов.
- Нельзя исключать гипотезу, что Каморный был жив, и когда его
доставили на Землю, земная медицина сделала чудо. Возможно, мы что-то не
знаем об успехах медицинских наук? - закончил Горбовский.
- Я все знаю об успехах медицинских наук, - возразила Хосико. - И могу
утверждать - при том состоянии, в котором на Землю было доставлено тело
Валентина Каморного, ни о какой реанимации речи идти не могло. Вот снимки,
сделанные здесь, на Пандоре во время исследования тела... - Хосико раздала
фотографии.
Леонид Андреевич вернул снимки Хосико.
- Убедительно, - согласился он.
- Продолжаем? - спросил Комов.
- Наше расследование показало, что в биологических и медицинских
экспериментах Каморный не участвовал, поэтому наиболее правдоподобной
осталась теория заражения на Пандоре. Тесты указали на странные изменения в
культуре "бактерии жизни", привитой испытуемому. По сути дела, в результате,
как мы тогда предположили, внешнего фактора произошла внезапная мутация
штамма УНБЛАФ. Тогда же мы вышли с предложением о карантине на Пандоре и
проведения тщательных полевых исследований. Вчера с Земли пришли
окончательные расчеты, и теперь можно почти с уверенностью сказать, что
причина феномена Каморного установлена.
Хосико оглядела сидящих, но комиссия отреагировала вяло. Странник,
склонившись над листом бумаги, чертил странные фигурки. Мбога сосал свою
пустую трубочку. Горбовский теребил край больничной пижамы, которую ему дала
Фуками, сжалившись над мерзнущим в одной простыне звездолетчиком. Комов
отудивлялся еще вчера, когда получил отчет. Даже Поль, от которого можно
было ожидать нетерпеливых расспросов, промолчал, рассматривая собственные
ногти. Краснота на его щеке не проходила. Хосико пожала плечами и
продолжила:
- Причиной мутации УНБЛАФ оказалась немодифицированная "бактерия
жизни".
- Что значит немодифицированная? - спросил Странник.
- Когда разрабатывался композит Unified Bacterium of Life, были
использованы генетические цепочки всех известных, на тот момент, конечно,
"бактерий жизни". Еще тогда была отмечена ее высокая изменчивость, и целью
инженерии являлось подавление этого фактора при сохранении всех остальных
свойств. Внедрение сыворотки УНБЛАФ, то есть культуры "бактерии жизни", на
несколько порядков увеличивает сопротивляемость организма всем известным
инфекциям, вирусным, бактериальным и споровым, а также всем органическим
ядам. Это и есть собственно биоблокада. Однако сыворотка не может бороться с
собой, и поэтому на Пандоре сложилась уникальная ситуация, так как
теоретически не была исключена возможность заражения штаммом "бактерии
жизни", не вошедшим в композит. Что и произошло.
- Причем данная разновидность бактерии дарит человеку практическое
бессмертие? - продолжал допытываться Странник.
- Нет. К сожалению, скорее всего нет, - покачала головой Хосико. - Тут
работает уже естественный фактор - способность человеческого организма к
регенерации. Токийская группа сейчас завершает модельные расчеты, но, думаю,
их основные выводы уже не изменятся - возможностей человека хватает только
на один раз. Дальше уже не играет роли - модифицированный или
немодифицированный у вас штамм.
- Сколько человек, по вашим оценкам, обладают немодифицированным
штаммом? Могут ли они заразить им других людей?
- По моим данным таких людей около шестидесяти. Это почти все егеря,
охотники и некоторые побывавшие в лесу туристы. Заражаются только выходящие
в лес люди, причем вероятность заражения не слишком высока. Около одной
десятой. Бактерия не передается, и поэтому об эпидемии можете не
беспокоиться.
- Я часто выходил в лес, - сказал внезапно Поль.
- И я, - сказал Леонид Андреевич, - два раза.
- Тесты подтвердили ваше "заражение", - ответила Хосико.
- Это излечимо? - быстро спросил Странник.
- Это не болезнь, уважаемый Рудольф Она не только неизлечима, но ее
вообще не имеет смысла лечить
Комов прокашлялся:
- Позвольте напомнить членам комиссии, что в соответствии с Законом об
обязательной биоблокаде никто не имеет права на медицинские или
биологические манипуляции, направленные на нивелирование воздействия УНБЛАФ
на человеческий организм. За точность цитаты не ручаюсь, но смысл такой.
- Вопрос имеет место быть, - неожиданно поддержал Странника Мбога. -
Если с медицинской точки зрения все вполне безопасно и ясно, то с
философской и моральной точек зрения встают практически неразрешимые
проблемы. Что будет с человеком, получившим второй шанс на жизнь? Для
которого смерть уже не есть смерть? Что делать остальному человечеству?
Проводить срочную перевакцинацию всех живых? Или изолировать бессмертных?
Хосико сидела, слушала Мбогу и с интересом смотрела на Поля и
Горбовского. Но они оба сидели с непроницаемыми лицами и ни единым движением
не выдавали то, что они думают о себе и своем новом даре.
Леонид Андреевич о своем даре не думал. Для него здесь не было ни
вопроса, ни проблемы - он просто не поверил. При всем уважении к Фуками, к
сотням других специалистов на Земле, нельзя было исключать возможность
ошибки. То, что они здесь обсуждали в качестве рабочей гипотезы, было такой
фантастикой, что в самую маленькую, но реальную случайность верилось больше.
Его беспокоило не бессмертие, не дополнительный шанс. Был гораздо более
важный вопрос для обсуждения, но ни Председатель КОМКОНа, ни заместитель
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг