секунду пристрелят вас. Повинуйтесь, и вам сохранят жизнь. Нет смысла быть
пристреленным - ведь вы служите за деньги. Помните: если нас схватят, вы
тотчас будете убиты. Нам нечего терять!
С полного хода автомобиль остановился у ворот аэродрома.
- Помните! - повторил человек у руля.
А Ли Чан и Ван Дзе-лян приставили к бокам Крюгера дула револьверов.
В темноте подошёл часовой.
- Это я, пилот Крюгер, - сказал немец и назвал пароль.
Ворота раскрылись. Автомобиль помчался в конец аэродрома.
- Где ваш самолёт?
- К полёту всё готово?
- Да, - прохрипел Крюгер, - всё готово. Нет бортмеханика.
- Справимся.
И человек, управлявший автомобилем, выскочил из машины.
В темноте чернел самолёт.
Под двумя револьверами Крюгер занял своё место в пилотской кабине. Ли
Чан передал Гране револьвер, и она села на место бортмеханика. Неизвестный
завёл пропеллер. В грохоте мотора Граня услышала:
- Да здравствует Москва!
Самолет понёсся по полю. Автомобиль выехал за ворота и скрылся в облаках
пыли.
Всходило солнце, когда Крюгер под угрозой трёх револьверов поднялся за
облака.
- Уберите, - попросил он Граню. - Пусть они уберут оружие. Если
захотят, они меня будет убить... Спросите, куда лететь.
- В пустыню, к Алмасским горам, - приказал Ли Чан.
- Помните, - прокричала воодушевившаяся Граня, - помните, что вам
сказали. Если вы предадите нас - мы погибнем, но прежде вы будете убиты.
Вперёд!
- Алмасские горы, я понималь, - закивал Крюгер. - Я дорожу своя
жизнь.
* * *
В лучах солнца нового дня самолёт летел над пустыней. К удивлению Грани,
Крюгер стал совершенно спокоен. "Уж не задумал ли он предательство?" -
подумала она. Но Крюгер летел к Алмасским горам. Иная причина давала ему
возможность быть спокойным за свою судьбу.
Итак, самолёт - над пустыней, а в другом конце, посреди песчаных
барханов, двигался автомобиль с тремя советскими путешественниками.
"АЛМАС!.. АЛМАС!.."
Пустыня. Тишина. Нежная рябь на песчаных холмах и сияющее до боли в
глазах яркое синее небо. Медленно двигался автомобиль, словно не решаясь
расставаться с горами, и путники, скованные щемящим и томительным чувством,
хранили молчание.
Тяжело вздыхая, учёный наконец перестал смотреть на скалы и обратился к
геологу:
- Наступило время, друг мой, раскрыть вам тайну алмасов, поведать о
том, что я видел в Долине Смерти и в Пещере Снов. Но прежде я приведу
небольшую историческую справку. В одном из маньчжурских городов... Но вы не
слушаете меня?..
- Остановитесь! - встревоженно приказал Висковский. - Мне кажется...
летят самолёты!..
И действительно, три самолёта, по виду бомбардировщики, появились с
востока и через несколько минут закружили над автомобилем.
- Несомненно, за нами, - убеждённо сказал Висковский. - Едем обратно!
Посмотрим.
С самолётов заметили маневр "доджа", и тотчас все три бомбардировщика
тоже повернули к горам.
- Ясно... Всё понятно, - решил Висковский. - Продолжайте ехать.
Старайтесь как можно дальше отъехать от гор. Я остаюсь.
- Один? Я не позволю, - запротестовал профессор, - покинуть одного!
Никогда...
- Нет времени для споров, - повелительно прервал его геолог, - гоните
сейчас же изо всех сил. Я должен остаться!
Джамбон, как огорчённый ребёнок, обиженно моргая глазами, по-детски
раскрыл рот и уже не мог говорить. Он лишь умоляюще протягивал руки, надеясь
задержать геолога.
- Бесценный друг, - бормотал он дрожащими губами, - сделайте милость,
объясните, что вы задумали? Вы погубите себя!
- Я остаюсь, - легко отстраняя руки учёного, категорически повторил
Висковский. - Успокойтесь и поезжайте, иначе вы погубите всех нас... Так
нужно.
- Я догадываюсь, - вмешался в разговор нахмурившийся Телятников. -
Если необходимо, оставайтесь. - Кинооператор вынул револьвер и добавил: -
Будьте спокойны, в случае чего я от вашего имени...
- Спрячьтесь, немедленно спрячьтесь в машину! Постарайтесь лишь
оттянуть время часа на два-три, больше ничего от вас не требуется. Никакой
стрельбы.
- Но если "геноссен"...
- Тем более... Ни в коем случае. Пусть делают с вами что хотят.
Главное - оттяните время.
- Есть! Заговорим! Можете не сомневаться - вы же знаете мой замкнутый
характер.
И автомобиль с недоумевающим, растерянным Джамбояом помчался вперёд.
Самолёты бреющим полётом понеслись вслед за "доджем". Висковский лёг на
горячий песок и лежал недвижимо до тех пор, пока окончательно не затих рёв
моторов. Внимательно прислушавшись, не возвращаются ли самолёты, Висковский
убедился, что пилоты его не заметили, и только тогда он побежал к горам. Не
более чем через час он был у пропасти.
Изнывая от усталости и жажды, геолог опустился на землю.
- Лю Ин-син! - сложив рупором ладони, закричал он, свесившись над
пропастью. - Лю Ин-син! - Крик прозвучал слабо в пустынном пространстве, и
Висковский потерял надежду, что его услышат.
Дым, ещё недавно тянувшийся из ущелий, исчез. Геолог понял: партизаны
заметили аэропланы и погасили огни. Тогда он принялся бросать в пропасть
камни. Тяжёлые камни, падая, точно таяли в воздухе, беззвучно пропадая в
бездне.
"Очутившись в одиночестве, - рассказывает Висковский, вспоминая
настоящий эпизод, - и не слыша ответа на свои крики, я чуть было не
раскаялся в том, что покинул автомобиль. Один в песках! Один в таинственных,
безлюдных песках пустыни, за пределами Монголии, в краю, который никому не
принадлежит! Я был песчинкой на колоссальном географическом "белом пятне".
"Что, если, - подумал я, - никто не откликнется? Сумею ли я добраться до
нашей машины и спастись?" И я безостановочно бросал камни в пропасть..."
Рука наткнулась на тёплые упругие мешки. Вскочив на ноги, Висковский
сосредоточенно уставился на запакованные парашюты, и, не зная ещё, что
предпринять, обдумывая возникшую мысль, он почти бессознательно поднял
второй мешок и отстегнул пряжки - на песок выпал спутанный ремнями твёрдый
зелёный брезентовый рапец. Держа в руках предмет, похожий на автомобильную
подушку, Висковский напряжённо вспоминал. Он никогда не прыгал с парашютом.
Он не успел. В прошлом году весной он посетил только один раз аэроклуб. В
Ленинград приехал работавший два года на Колыме товарищ; три дня веселился с
ним Висковский, разъезжая по дачам знакомых, пропустил два урока, и его
перевели во вторую очередь. Затем экстренная экспедиция в Казахстан. С какой
ненавистью сейчас он вспоминал граммофон в лесу, где они, хохоча, танцевали,
спотыкаясь о пни!
Что же объяснял инструктор? К чему этот ранец и пряжки? Закрыв глаза,
Висковский представил лужайку, на которой собрались будущие парашютисты, и
даже вспомнил лицо инструктора. Застыв в напряжении, боясь шелохнуться,
геолог механически вскинул ранец за спину и щёлкнул карабинами, которые туго
вошли в алюминиевые пряжки. Опоясанный диковинной упряжью, Висковский шагнул
к обрыву. Он нерешительно посмотрел на большую квадратную рукоятку. Вытяжное
кольцо? На секунду ему показалось невероятным, почему этот квадрат называют
"кольцом". Но это несомненно вытяжное кольцо. Отойдя назад, Висковский,
вцепившись в рукоятку, разбежался и прыгнул в пропасть.
"Я думал, - рассказывал нам геолог, - что разорвётся сердце, так вдруг
стеснило грудь; я задохнулся, в глазах перевернулись небо и скалы. Я падал,
как подстреленная птица, и, сильно дёрнув рукоятку, не верил, что парашют
раскроется. Может показаться бессмысленным, но в ушах у меня ясно прошипел
граммофон, тот граммофон, что играл в лесу... Длинное полотнище выскользнуло
из-за спины, и над головой распахнулся огромный купол. Рывок меня
отбрасывает в сторону. Никогда в жизни я так не торжествовал, как в ту
секунду. Когда натянулись стропы, мне показалось, что по ним в руки мои
переливается необычайная, могучая сила..."
Плавно раскачивались чёрные скалы. Висковский быстро опустился в мрачную
теснину. Отстегнув парашют, геолог оглянулся по сторонам. Под отвесной
скалой, в диком, первобытном мире, закрывая небо, в темноте сбились острые
валуны высотой в три человеческих роста.
- Лю Ин-син! - как и прежде, закричал Вискозский и, не слыша ответа,
пополз на четвереньках.
Ноги застревали в расщелинах, острые камни ранили, раздирая руки. Геолог
упорно переползал через валуны, и вскоре скалы раздвинулись.
Перед Висковским раскрылась широкая, светлая долина. Обрадованный геолог
сделал движение, намереваясь бежать, но остался в прежнем положении.
Странный вид поразил его: кости, груды костей и человеческих черепов лежали
на земле, а вдалеке долина, казалось, была покрыта глубоким снегом. Не зная,
идти ли дальше или искать другого пути, Висковский повернулся и невольно
отпрянул назад. У подножия горы, в пещере, горела свеча. В следующую минуту
из пещеры вышел сгорбленный человек. Покрывало на плечах, серые мохнатые
сапоги... И сразу Висковский узнал старика.
- Хэ Мо-чан!.. Где Лю Ин-син? - порывисто спросил геолог. - Проведи
меня.
Вместо ответа Хэ Мо-чан приложил палец к губам и, указывая на пещеру,
где горела свеча, приказал молчать. Но Висковскому некогда было раздумывать
над словами старика. Надеясь кого-либо застать, помимо Хэ Мо-чана, он вбежал
в пещеру... и отпрянул назад.
На соломенной цыновке у плоского камня при свете восковой свечи,
сгорбившись, сидел необычайный человек. Обросший волосами, в мохнатых
шкурах, он был похож на дикого зверя. Услышав шум шагов, он повернулся и в
страхе ощерил рот. В дрожащей его руке дёргалась кисть, которой он до того
что-то писал на распростёртом по камню пергаменте. В ужасе страшный человек
отбежал вглубь пещеры.
Крепкие, жилистые руки схватили Висковского и заставили выйти из пещеры.
Смертельно испуганный Хэ Мо-чан, глотая воздух, разводил руками и,
задыхаясь, повторял:
- Алмас!.. Ам-моно... Алмас!..
С горы торопливо спускался Лю Ин-син.
ДВА ПЛЕННИКА
Оставим геолога в долине - судьба его больше не вызывает
беспокойства - и поспешим в пустыню, к автомобилю, который, вопреки
приказанию Висковского, вместо того чтобы развить предельную скорость, в
самом непродолжительном времени замедлил ход, потом безнадёжно остановился.
Самолёты, снижаясь, пошли на посадку, и "додж", быстрый, проворный "додж"
Телятникова, стоял как вкопанный у песчаного бугра. В радиаторе вскипела
вода.
Три самолёта сели не далее чем в ста метрах от "доджа", и спустя пять
минут Телятников оповестил Джамбона:
- Идут. Семь или восемь человек. Профессор, как быть? Что вы им сегодня
предложите взамен чудесной антилопы?
Восемь одинаково одетых в комбинезоны спутников окружили автомобиль. Из
среды прибывших на самолётах людей вперёд вышел коренастый, низкого роста
человек в военной куртке. Скуластое лицо японца вежливо улыбалось, и на
превосходном русском языке, любезно раскланявшись, он поздоровался с нашими
путешественниками. Он превосходно владел чужим ему языком, только немного
запинался на букве "л", выговаривая её почти как "р".
- Не станем представляться друг другу, я командир этого небольшого
отряда. Очевидно, - сказал он, - вы догадываетесь о нашей цели.
- Нисколько, - столь же учтиво ответил Телятников - Может быть,
господин Крюгер прислал с вами одолженный им бензин?
Довольный собой, Телятников был рад случаю изумить летчиков
дипломатическими способностями. Заговорив, он не мог удержаться, чтобы
полностью не развернуть перед ними своего блестящего дара.
- Я восхищён, - продолжал он, припоминая читанные им интервью, - я
потрясён искусством господина Крюгера, сумевшего улететь на простом бензине!
Я заключаю, что он предпочитает старые конструкции или является
изобретателем моторов, работающих на тяжёлом топливе.
- О, вы как раз затронули центральную тему! Пилот воспользовался всем
вашим запасом. Не будете ли вы столь любезными осведомить нас, откуда вы
достали бензин в пустыне?
- Предусмотрительность, - нагло рассмеялся в лицо незнакомцу
Телятников. - Я всегда имею обыкновение брать с собой лишние талоны, и у
ближайшей колонки...
- Довольно, - перебил маленький командир. - Вы были у бандитов!
- Бандиты? - запальчиво бросил Джамбон. - Бандиты обычно нападают на
мирных путешественников, обирают и оставляют на голодную смерть.
- Бандиты, - как бы не слыша слов Джамбона, повысил тон командир, - в
течение года скрываются в горах. Нам это доподлинно известно. Вы были у них.
Вы нам составите услугу и укажете ход!
- О чём речь? - с нескрываемым притворством переспросил
кинооператор. - Мы совершали прогулку по пустыне и никого, кроме Крюгера и
животных, не встречали.
- Партизаны! Нас интересуют партизаны!
Джамбон, не давая Телятникову ответить, шагнул к командиру и
высокомерно-резко заявил:
- Я был... я был у партизан. Что вам угодно?
- Я в высшей степени рад вашей искренности...
- Что вам угодно, спрашиваю я!
- Укажите нам...
- С завязанными глазами, - перебил командира профессор, - с закрытыми
глазами нас провели в ущелье, но... но если бы я видел ход, клянусь честью,
я всё равно не сказал бы вам!
Джамбон гордо выпрямился, не подозревая, какие последствия будут иметь
его слова.
Не меняя выражения лица, человек в военной куртке снова задал вопрос
кинооператору:
- Где ваши остальные спутники?
- Сколько сейчас времени? - вместо того чтобы ответить, в свою очередь
спросил Телятников. - Не откажите сказать, который час?
- Семнадцать часов шесть минут, - удивлённо посмотрел на часы
военный. - Почему это вас интересует?
- Я боюсь, не опоздал ли наш друг на футбол. Начало ровно в пять. Вы
любите футбол?
- Предупреждаю вас, молодой человек, - заметно раздражаясь, пригрозил
командир пилотов, - дело серьёзнее, чем вы предполагаете. Упорство вынудит
нас прибегнуть к репрессиям... Немедленно отвечайте, сколько вы видели
партизан, сколько у них коней, каково состояние вооружения и запасов
продовольствия? Даю вам слово, что вы будете неприкосновенны и свободны,
если ответите на вопросы.
- В таком случае, можете сейчас же распрощаться с нами. Вы ничего не
узнаете.
- Я уверен в обратном...
- Напрасно, - делаясь серьёзным, уверил Телятников. - Напрасно
задерживаете и себя и нас.
- Ответите, повторяю вам, ответите! Предлагаю первый вопрос. Подумайте.
Будет поздно.
- Полковник или кто вы там по чину, не упускайте из виду главного
обстоятельства: перед вами гражданин СССР.
- Каждый ответит за себя, - промолвил командир и сделал знак
сопровождавшим его пилотам.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг